Kitabı oku: «Проклятье волшебной воды», sayfa 4

Задумавшаяся о своем будущем – о том, что знает о нем больше, чем нужно для того, чтобы чувствовать себя счастливой – девушка пребывала в таком настроении, что вскоре после ужина кузен Джеймс мягко поинтересовался ее самочувствием.

– У вас все в порядке, кузина?

– Да, благодарю вас.

– И…чувствуете вы себя прекрасно?

– Не понимаю, о чем это вы! – возмутилась она. – Мы с вами не настолько близки, чтобы вы, Джеймс, могли себе позволить подобные намеки!

– О нет, я не претендую, – он шутливо вскинул ладони. – Просто сегодня хотел совершить небольшую развлекательную прогулку… и если вам нездоровится, кузина, я, с вашего позволения, пойду собираться. Один.

Роза мигом вспомнила разговор почти двухнедельной давности.

– Вы куда-то уходите?

– Да, решил немного прогуляться. Подышать свежим воздухом. Побыть наедине с собой, подальше от всех этих условностей, – он неопределенно махнул рукой. – В наших гостиных порой бывает так душно и тесно, что душа буквально рвется наружу. Можно было бы пойти в клуб, но там есть риск встретить те же лица и услышать те же речи… А хочется чего-нибудь нового, свежего. Необычного…

– Ах, этого порой хочется всем, – с намеком произнесла Роза. – Особенно, когда дни напролет проводишь в четырех стенах и, если их покидаешь, то только для того, чтобы ненадолго переместиться в другие такие же четыре стены. С – вы правы – теми же лицами и теми же разговорами.

Кузен и кузина внимательно посмотрели друг на друга.

– Вы уверены, мисс Роза?

– Уверена в чем, сэр Джеймс?

– В том, что вам этого хочется?

– О чем вы говорите?

– О ночной прогулке на свежем воздухе подальше от привычного мира!

– Еще бы! После того, как выйду замуж – за сэра Мортимера или за кого-то другого – мне уже в любом случае будет не до прогулок.

– В таком случае… хм… – на лице Джеймса появилось проказливое выражение мальчишки, придумавшего, как бы созорничать, – извольте немного подождать в своей комнате.

Роза тут же отправилась к себе, передав матери через горничную, что почувствовала себя усталой и желает лечь пораньше, а значит, не сможет составить ей компанию вечером в гостиной.

Горничная приготовила постель и ночную сорочку, но когда предложила помочь раздеться, Роза выставила ее вон, ответив, что справится со всем сама. Потянулись минуты тягостного ожидания. Единственная свеча скупо освещала спальню, разобранную постель, разложенные на одеяле сорочку и чепчик и обязательный стакан молока на прикроватном столике. Молоко надо было выпить теплым, но Роза так волновалась, что совсем забыла про напиток. Минуты ползли так, что ей не сиделось на месте. Она в волнении ходила по комнате, ломая пальцы и от души сочувствуя героиням романов, когда те томились ожиданием. Да, теперь девушка вполне понимала их.

Где-то часы пробили десять. Потом – четверть одиннадцатого. Затем – половину. Неужели кузен Джеймс про нее забыл? Приличные девушки в это время уже спят или, забыв обо всем, при догорающей свече дочитывают последние главы модного романа, лежа в постели. А она…

Она чуть не закричала, когда в дверь постучали.

– Роза? К вам можно?

– Джеймс? – девушка бросилась открывать. – Конечно, можно! Я не сплю. Господи, как вы долго! Я уж думала…

– Дядюшке пришло в голову поговорить о делах, – пожал плечами кузен, протискиваясь в комнату. – Я ведь принимаю участие в его делах. Да и свои капиталы тоже кое-куда вложил и не должен про них забывать, – он отмахнулся, показывая, как мало для него значит вся эта финансовая канитель. – Вы готовы?

– Да!

– В таком случае, переодевайтесь!

Роза с опозданием заметила в руках Джеймса небольшой сверток, накрытый сюртуком, и пару ботинок. Мужских ботинок.

– Что это?

– Ваш выходной костюм. Неужели вы думаете, что я поведу с собой на прогулку женщину? Переодевайтесь!

Секунду-другую Роза колебалась. А потом решительно сгребла вещи в охапку:

– Давайте!

Четверть часа спустя двое молодых людей осторожно пробирались к черному ходу, держась вдоль стен. Розе было неловко. Если к брюкам после панталон она привыкла быстро – то же самое, разве что плотнее облегает ноги и намного длиннее, и движений совсем не стесняет – то рубашка, надетая на нижнюю сорочку без корсета, и ботинки ее нервировали. Как это можно – ходить без каблуков? И грудь чувствуешь как-то непривычно свободно. Она все время боролась с собой, чтобы не прикрыть ее ладонями – не отпускало ощущение, что она полуголая.

– А нас не заметят? – шептала она на ходу. – У нас все получится?

Почему-то ей казалось, что, увидев девушку в мужской одежде, все ее сразу узнают, начнут показывать пальцем и стыдить. А там дойдет до отца и мамы… Скандала не избежать.

– Не волнуйтесь, кузина, – Джеймс, тем не менее, шел осторожно и постоянно к чему-то прислушивался. – Я сто раз уже уходил этим путем. И меня ни разу не поймали.

– Вы сто раз, а я ни разу. Джеймс…

В глубине дома хлопнула дверь. Девушка вздрогнула, хватая своего спутника за руку.

– Все в порядке. Это где-то на половине слуг. Идите за мной, кузина и… Вот еще что, – Джеймс задержался внизу лестницы, – надо вам придумать имя.

– Имя?

– Имя, фамилию и все такое прочее. Там, куда я вас поведу, появление не просто девушки, одетой в мужскую одежду, но дочери сэра Генри Фрамберга произведет, мягко выражаясь, неизгладимое впечатление. И существенно скажется на репутации, как моей, так и вашей, если все станет известно обществу!

Роза содрогнулась. Что такое общественное мнение, она прекрасно поняла еще в пансионе.

– И как меня будут звать?

– Джоном, – пожал плечами Джеймс. – Джоном Фицроем, моим младшим братом, который впервые прибыл в столицу, еще ничего не знает, но, как и все провинциалы, любопытен и осторожен до трусости.

– До трусости? – изумилась Роза.

– А вы, братец Джон, настаиваете на том, чтобы лезть в драку и размахивать кулаками?

– Кулаками? Но это…

– Не достойно настоящей леди… и моего младшего братишки.

Поразмыслив, девушка поняла, что Джеймс прав. Она не станет драться. Это неприлично. И спорить с теми людьми, которые ей встретятся, тоже не будет – хотя бы потому, что ее может выдать голос. Значит, придется разыгрывать из себя трусишку?

– А ваш брат Джон не обидится, если мы выставим его трусом?

– Дорогая, у меня нет брата по имени Джон. Есть две сестры. А моему настоящему брату всего одиннадцать лет, и зовут его Максимилианом. В данный момент он обучается в пансионе иезуитов… Кстати, раз уж мы об этом заговорили… думаю, нам, как родным братьям, на время нашей прогулки стоит перейти на «ты». Как считаешь, Джон?

Роза беззвучно пошевелила губами, примеряя свое новое имя.

– Отлично, братец Джеймс! – она попыталась произнести это как можно грубее и, кажется, у нее получилось. Во всяком случай, Джеймс только подмигнул:

– Тогда вперед!

С этими словами тот распахнул дверь черного хода, и на девушку пахнуло прохладным сырым воздухом ночного города.

На шестой день рабочей недели всегда давали зарплату за отработанное время. Колокол, знаменующий окончание работы, прозвучал почти на два часа раньше обычного, но сегодня никто не торопился к воротам. Рабочие потянулись к конторе, где им выдавали деньги. Среди них были и те, у кого на руках были долговые расписки – брал ли неурочный выходной, опоздал ли на работу, нечаянно сломал или вывел из строя механизм – все эти нарушения заносились мастерами и начальниками цехов в отдельные книжечки, чтобы потом у рабочего вычли из зарплаты несколько пенсов или даже шиллинг-другой.

К удивлению Виктора и Сэма, им тоже вручили такие расписки – как выяснилось, за те две пролитые мимо котла бочки, которые юноши не удержали в тот день, когда ловили заболевшего Джонса. Сумма была невелика, по паре шиллингов с каждого. Но, учитывая, что им, как новеньким, платили меньше прочим, это было неприятно. Юноши старались изо всех сил, день-деньской таская бочки, а в свободное время помогая возле котлов – надо было перемешивать воду, вовремя удалять засорившиеся фильтры, следить, чтобы не гас огонь под выпаривателем. Оба к вечеру уставали так, что едва хватало сил поужинать. И если мать Виктора с пониманием относилась к тому, что сын, придя домой и наскоро перекусив, как подкошенный, падает на кровать и сразу засыпает, то у Сэма были сестренки, которые вечером липли к брату, приставая с разговорами, и родители, которым надо было помогать по хозяйству. Сэм часто не высыпался, до полудня работал еле-еле, и Виктору приходилось стараться за двоих. Ибо мистер Уильямс не раз и не два грозил оштрафовать тех, кто отлынивает от работы.

Так что сегодняшнее раннее окончание рабочего дня всеми было встречено с радостью.

– У Джоан платье коротко и башмаки прохудились, – перечислял Сэм. – Дед хворает, а аптекарь больше не хочет отпускать микстуру в долг. Хлеба осталось всего полтора фунта, масла и чаю того меньше. Да домовладельцу надо хоть немного уплатить…

– А за Майкла вам не заплатили разве? – удивился Виктор. – Обещали ведь компенсацию!

– Обещать-то обещали и даже выплатили, да только с нас взяли штраф за то, что Майкл чистильщика покалечил. Так что деньги были, да все вышли. Интересно, хватит ли этого?

Как оказалось, тревожились юноши не напрасно. За вычитом штрафа каждый получил по четыре шиллинга и три пенса.

– Неплохо! – повеселел Сэм. – Если раз в неделю столько приносить – мы неплохо прожить можем! И концы с концами мамка сведет, и на черный день хоть пару пенсов отложить можно…

Виктор помалкивал, представляя лицо матери. Как она обрадуется этим деньгам! Это ведь едва ли не в три раза больше, чем она зарабатывала починкой чужого белья.

– Только бы не заболеть, как Майкл, – озаботился Сэм.

– Не заболеем, – отмахнулся Виктор. – Мы же не в горячем цеху работаем. Здесь безвредно.

– Ага, Джонс тоже безвредной работой был занят, а заболел.

– Он долго работал. И потом, мистер Уильямс говорил, что Джонс частенько с рабочего места отлучался. Может, забрел в тот самый цех и заразился…

– Как?

– Я почем знаю?

Вечерело. Весна в этом году была поздняя, но дружная, и в воздухе даже на заводе пахло свежей землей, талой водой, травой и чем-то неуловимым, что заставляет радоваться жизни.

– Эй, парни! Айда с нами!

Бригада котельщиков из их цеха махала от ворот. Чистильщиков у проходной сегодня не было, рабочие выходили беспрепятственно. Мелькнул знакомый выцветший платок мисс Смитсон. Девушка сегодня едва ли не впервые была в платье, темно-синем в крупную серую клетку. Из-под развевающегося подола выглядывали крепкие стройные ножки в коричневых чулках и неизменных ботинках. И Виктор невольно загляделся на ее ладную фигурку, хотя и понимал, что между ним, простым рабочим парнем и этой чистенькой девушкой – пропасть. Сэму пришлось два раза окликнуть его прежде, чем он ответил.

– Нас зовут, – пояснил друг.

Они подошли к группе рабочих. Все были знакомы – две недели работали в одном цеху, общались по работе и просто так, если оставалось время.

– Новенькие, – старший смены, Томас О’Нелл улыбнулся. – Первая зарплата?

– Да, – Сэм невольно разулыбался в ответ. – Первая.

На самом деле далеко не первая, просто оба юноши, устраиваясь на эту работу, получили недельную зарплату авансом и в прошлую субботу остались без денег.

– Надо отметить это дело. Пошли, обмоем. Новички всегда проставляются, таков порядок!

– Можно и сходить, – кивнул Сэм. – Ты идешь, Виктор?

Тот сжал деньги в кулаке:

– Нет. Меня мама ждет. Она… нам так нужны деньги…

– Виктор, ты чего? – удивился Сэм. – Нас же друзья зовут!

– Уговаривать не станем, – сказал Томас и подмигнул остальным. – В конце концов, это его право – держаться за мамкину юбку.

Столь небрежное упоминание о матери задело Виктора. Они что, считают его маленьким ребенком?

– Я обещал, – сказал он твердо. – И не могу потратить всю свою первую зарплату на выпивку!

– Да кто говорит о всей зарплате? Пропустим по паре кружечек – и по домам! У всех семьи, дети малые… Но неделя прошла. Можно завтра туда не тащиться, не бояться этой чертовой заразы. Целый день покоя! Есть, чему радоваться! Пошли!

Его окружили, хлопали по плечам, толкали и шутливо приобнимали, как лучшие друзья. Сэм был с ними, радовался и смеялся. И Виктору не осталось ничего другого, как подчиниться.

Уже заворачивая за угол в конце улицы, он заметил темно-синее клетчатое платье и сползший на плечи выцветший платок. Выражение глаз мисс Смитсон рассмотреть не успел, но показалось, что в них мелькнуло разочарование и досада.

Они встретились в церкви Святого Иеронима. Арчи пришел, как всегда, с небольшим опозданием, задержался на пороге, изображая набожного христианина, а сам, пока мочил пальцы в купели со святой водой и крестился, окинул цепким взглядом сидения. Кажется, вот этот. Прямой, как палка, бритый затылок, идеально чистый воротничок, взгляд устремлен в одну точку. Посмотрим. Он прошел между рядами, присел в сторонке, выбрав место, где тень от колонны почти полностью скрывала сидевших. Стал ждать.

И понял, что не ошибся, когда рядом с ним присели.

– Вы позволите?

– Пожалуйста.

Скосил глаза. Так и есть. Чистый воротничок, взгляд в одну точку. Сухие жилистые кисти, бледные, с синими выступающими венами и костями скрещены на набалдашнике массивной трости. Лицо под стать рукам – такое же бледное и костистое. Ни дать, ни взять – вампир. Вот только вампиры не могут войти в церковь. Вампиры не носят на пальцах перстни с вырезанным на них крестом. И глаза у них красные, а не светло-серые. И пахнет от них, если принюхаться, не дорогой туалетной водой, а землей и гнилыми зубами.

– Судя по тому, что вы подсели именно ко мне, вам есть, о чем со мной поговорить? – помолчав, заговорил Арчи.

– Мне есть, о чем поговорить с Арчибальдом Бетсоном, джентльменом, оказывающим особые услуги тем, чьи проблемы слишком… необычны…

– И с коими не следует обращаться в полицию, – любезно закончил Арчи. – Я к вашим услугам. Как мне вас называть?

– Король Британии.

Арчи кивнул. Тут все понятно – никто не хочет называть своего подлинного имени. Даже он зовется Арчибальдом Бетсоном исключительно для своих клиентов. Но квартирная хозяйка знает его под другим именем, а матушка, проживающая в престижном пансионе, – под третьим. Причем старушка время от времени заговаривается и путает имена, называя его именем брата, который давным-давно умер.

– Я вас слушаю… ваше величество, – поддержал он игру.

– Надо найти кое-что, – собеседник не понял или не заметил иронии.

– Кое-кого? – поправил Арчи. – Человека, который…

– Кое-что. Но, в конечном итоге, искать всегда придется человека.

– Кто?

– Вы все найдете в этой папке, – собеседник слегка шевельнулся. Одна рука скользнула куда-то вбок. Послышалось шуршание оберточной бумаги. – Здесь все. Счастливо оставаться. Через трое суток с вами свяжутся. Приходите сюда. В это же время. Приду я или кое-кто другой. Вы легко узнаете этого человека!

Обе руки опять лежали на набалдашнике трости. Арчи покосился на них – указательный палец левой руки выразительно постучал по перстню с вырезанным на нем крестом.

Опознавательный знак. Секта или… в любом случае, Арчи всем и каждому говорил, что ему все равно, кем является его клиент. Лишь бы деньги платили!

В этом он убедился дома, когда вскрыл пакет. Под коричневой оболочкой обнаружилось несколько писем с подчеркнутыми отдельными строками, дагерротипная фотография, несколько листков с описанием задания, а также банковский билет на сумму в тысячу фунтов.

Хм, неплохое начало работы. Правда, весь опыт Арчи говорил о другом – что и проблемы, с которыми ему придется столкнуться, столь же существенны.

Широкие ярко освещенные улицы, роскошные особняки, скверы и витрины магазинов остались позади. Промелькнула набережная, вдали темной громадой встал кафедральный собор, и вот уже они углубились в предместья.

Роза вертела головой, впитывая впечатления. Конечно, она знала Лондон, но знала только Сите, престижную Белгравию и окрестности Гайдн-парка, Ковент-Гарден и аллеи вдоль дворца, ну еще и район модных магазинов. Однако по ночам там она практически не бывала – разве что проездом, возвращаясь из театра или с бала домой. Но в этом районе она не бывала никогда и даже не знала, как он называется. Девушка не знала, где находится и цеплялась за руку кузена, который довольно уверенно вел ее куда-то. Они то шагали неспешной походкой, то торопились почти бегом. С точки зрения Розы, они уже давно заблудились и шли просто куда глаза глядят.

– Куда вы меня ведете, Джеймс? – задыхаясь от ходьбы и впечатлений, поинтересовалась Роза.

– Вы устали, братец Джон. Поэтому я веду вас в одно тихое местечко, где можно неплохо выпить и закусить.

– Выпить? Закусить? Но…

– Знаю, что вы хотите сказать, – Джеймс свернул в узкую боковую улочку, такую темную и грязную, что Роза невольно закашлялась, закрывая лицо рукой. – Что приличные леди не ходят в такие заведения и тем более не выпивают. Но сейчас вы – мой любимый младший братишка. Вам простительно волноваться и краснеть, но вот отказываться от угощения… это подозрительно. Мы ведь не хотим, чтобы наш маскарад был разгадан?

Девушка кивнула, смиряясь.

Тихое местечко оказалось трактиром, стоявшим на углу двух улочек – той, по которой они прошли и другой, столь же узкой и грязной, вдобавок откуда-то тянуло запахом рыбы и сырой воды.

– Ничего удивительного, тут рядом река, – Джеймс указал тростью вдаль. – Если пройти направо до конца улицы, можно как раз выйти к набережной, а если направиться налево, то попадешь в доки… но только я бы туда идти не советовал.

– А п-почему?

– Холодно. И сыро. А здесь, – он распахнул визгливо скрипнувшую дверь, – тепло и сухо.

Да, тепло. Да, сухо, что почувствовала Роза, переступив порог. А еще тут было сумрачно – тьму разгоняло всего несколько свечных огарков и огонь в камине – многолюдно и резко пахло чем-то жареным, а еще кислым и… хм… вином?

Разделенный подпорками на две половины зал был заставлен столиками. Вдоль стен тянулись стойки, возле которых стояли, облокотившись, мужчины. Мужчины сидели и за столами, выпивая и закусывая.

– Джонни, – Джеймс хлопнул «братца» по плечу, – это самый лучший трактир в этой части столицы… Эй, пива и устриц!

– Пива? – выдохнула Роза. – А что это?

– Сейчас узнаешь, Джонни. Это, конечно, не старый добрый эль, но тут подают отменный портер. Он достоин того, чтобы быть поданным к столу самого короля… Боже, храни королеву!

Они заняли один из свободных столиков, и подошедшая подавальщица поставила перед ними две большие глиняные кружки с пенным напитком. Роза осторожно взялась за нее двумя руками, принюхалась. Потом лизнула пену.

– Пей! – Джеймс подмигнул, делая большой глоток.

Девушка осторожно пригубила пиво. Подняла глаза на кузена, во взгляде которого читалась насмешка, и неожиданно, схватив кружку двумя руками, принялась пить большими глотками, как микстуру.

– Тихо-тихо! – Джеймс попытался остановить ее. – Не так быстро.

Но Роза и сама уже поперхнулась и закашлялась. В ответ кузен быстро хлопнул ее по спине.

– Ой! – взвизгнула она. – Да как вы…

– Ты, – быстро поправил тот.

– Да как ты – ик! – смеешь? Да я… я подавилась! Мне было плохо. Это…

– Это пиво. А ты глотаешь его, как молоко. Не торопись, почувствуй его вкус, аромат… наслаждайся!

Девушка сделала несколько глотков, подражая кузену. Прислушалась к своим ощущениям.

– А знаешь, это пиво… оно очень даже ничего. Мне нравится! Это так интересно!

– Что ж, тогда давай закусим – как раз несут наших устриц! – и отправимся еще куда-нибудь?

Расхрабрившаяся Роза кивнула, энергично принимаясь за еду. Приключение начало ей нравиться.

ГЛАВА 5.

– Ну, куда мы теперь пойдем?

Роза храбро сунула руки в карманы куртки, озираясь по сторонам. Они только что вышли из трактира.

– Ты еще хочешь куда-то идти? – удивился кузен.

– Чего тут стоять? – девушка чувствовала себя странно. Куда-то девалась ее стеснительность, она ощущала себя смелой. – Пошли!

– Куда?

– Не все ли равно? Хотя бы вон туда? – она махнула рукой вдоль по улице.

– А может, хватит на первый раз? – Джеймс осторожно взял ее за локоть, но девушка вывернулась:

– Пусти!

– Нам пора домой.

– Но я не устала. Я хочу еще…

– В следующий раз.

– Следующего раза может и не быть! Как ты не понимаешь, Джеймс, для меня это… это единственный шанс! Мне здесь нравится! Тут так… хорошо дышится! И пахнет…

Роза попыталась сделать глубокий вдох, но в эту самую минуту прилетевший откуда-то из трущоб ветер принес такой букет ароматов, что девушку затошнило. Она еле успела зажать рот ладонью и отступить к стене, а в следующую минуту ее вырвало.

– О боже…

Джеймс мужественно поспешил на помощь. Он поддержал кузину, пока ее рвало, потом помог вытереть рот платком и, крепко схватив за локоть, потащил прочь.

– Что происходит? Что… это? – лепетала Роза, пугаясь и изумляясь новым ощущениям.

– Все в порядке, кузина. Все будет хорошо.

– Какое… хорошо? Мне плохо! Куда ты меня тащишь? – бормотала девушка, забыв уже про то, что сама куда-то рвалась.

– Мы идем немного освежиться, а потом домой. В теплую постельку, баиньки… Ты немного перебрала, сестренка. Завтра тебе лучше притвориться больной. Сказать, что у тебя мигрень к перемене погоды или что-то в этом роде. Голова будет болеть, во рту помойка…

– Что-что?

– Потом узнаешь.

Джеймс дотащил девушку до конца улицы. Тут у самых крайних домов плескались темные воды ночной реки. Тянуло прохладой и сыростью. Пахло тиной, рыбой и землей, а также чем-то специфическим, как пахнет всякая река, протекающая через город, испокон веков доверявший ей свои нечистоты. От смеси непривычных запахов Розу снова замутило. Она кое-как, с превеликим трудом, заставила себя немного освежить лицо, поплескав водой, но дальше дело не пошло, и девушка присела на набережной там, где стояла. Голова кружилась.

– Погоди, – прошептала она. – Дай отдохнуть.

– Ты главное, дыши глубже. Сейчас все пройдет, – Джеймс придерживал ее за локоть.

Они немного посидели у пирса, дыша прохладным воздухом. Несмотря на близость доков и запахи дегтя, тухлой рыбы, гнили и сырости, тут все-таки дышалось легче. А от речной прохлады хмель понемногу выветривался из голов.

– Пройдемся, – Роза почувствовала себя лучше и первая потянула кузена прочь отсюда. Джеймс не спорил – оставаться на одном месте в такое время было чревато проблемами. Кроме того, им действительно пора возвращаться. На его хронометре – пока еще не украденном – был второй час ночи. Пока они доберутся, будет все три.

Придерживая кузину за локоть, он повел ее прочь, но быстро выяснилось, что Роза не желает возвращаться домой. Девушке захотелось пройтись вдоль берега реки, и она упрямо тянула его в противоположную сторону.

– Ну, Джейми, мы так редко гуляем в этом месте! – остатки выпитого еще бродили в ее крови, заставляя забывать о правилах приличия и вести себя раскованнее. – Мне тут так нравится! Здесь чудесно и…

– И об этом будут знать все, если ты и дальше будешь так орать.

– Я что, так громко говорю?

– Еще бы! Леди так не вопят.

– Но сейчас я не леди, я сейчас Джон Фицрой и хотела бы…

– А я хотел бы вернуться домой, пока есть возможность!

С этими словами Джеймс решительно свернул в ближайший переулок. В этих местах он немного ориентировался и знал, куда идти. Это, скорее всего, Рыбный переулок. Если пройти его целиком, можно выбраться на Речную улочку. А уже оттуда прямая дорога до Нижнего рынка, откуда рукой подать до «нормальных» улиц, где, если повезет, можно даже поймать одинокого кэбмена. За двойную плату тот согласится отвезти подгулявшую парочку к особняку Фрамбергов. Главное – попросить остановить хотя бы за один дом до цели, чтобы не возбуждать подозрений. Кто знает, как поведет себя разгневанный лорд Фрамберг, когда узнает, что племянник потащил его дочь в злачные места Лондона. И не докажешь, что он только немного угостил мисс Розу пивом. Решит, что беспутный племянник нарочно споил девушку, чтобы…

И тут мысли Джеймса дали сбой. Ибо, поравнявшись с поворотом в какой-то грязный переулок, темный, как дно заброшенного колодца, молодой человек понял, что они тут не одни.

За углом слышались шаги, голоса, натужное дыхание, какой-то шорох и шум.

– Тихо! Тяжелый, черт… Поддержи снизу!

– Да он выскальзывает.

– Плечом подопри. Еще! Ну-ка, взяли!

– Разом, ребята!

– Да он… м-мать твою…

Что-то гулко удалось оземь. Послышалась приглушенная брань.

– Заткнись! Услышат!

– Да он мне… с-сука… Больно же!

– Крови нет – и ладно. Заканчивай погрузку. Вам за это деньги платят! И побыстрее, пока никто не увидел!

Джеймс и Роза замерли, прижавшись к стене и мигом обо всем забыв. Возвращаться назад не хотелось – это означало удлинить путь и потратить время на блуждания в лабиринте узких улочек. Идти вперед нельзя. Там…

– Что там? – прошептала Роза, прижимаясь к плечу кузена, но с любопытством вытягивая шею. – Джеймс, ты видишь, что там?

– Нет, Роза. И, думаю…

– Думаю, нам надо подойти и посмотреть!

– Кузина, ты сошла с ума! Это опасно!

– Ничего подобного. Мы осторожно, одним глазком…

То ли хмель не до конца покинул хорошенькую головку мисс Розы Фрамберг, то ли причина была в чем-то еще, но она решительно отодвинула в сторону пытавшегося удержать ее кузена и, прижимаясь к стене, подобралась к углу, осторожно высовывая наружу нос. Джеймс тихо выругался и последовал за нею. И дернул его черт предложить кузине увлекательную прогулку! Он надеялся, что они просто погуляют по ночным улицам, просто где-нибудь перекусят, а потом девушка запросится домой, и он ее вернет в особняк. Так нет же! Все оборачивалось совсем не так, как он надеялся.

За углом в тупике между двумя домами, который выходили сюда задами, в полутьме вырисовывался силуэт телеги, возле которой крутилось несколько человек. На телеге уже лежало что-то, напоминавшее бочки или узлы, и грузчики, шепотом переругиваясь, пытались взгромоздить на них сверху еще один огромный тюк. По виду тот напоминал бычью тушу, завернутую в брезент и несколько раз перетянутый тросами. Туша была слишком громоздкой, у грузчиков ничего не получалось.

– Живее, олухи! – рядом суетился еще один тип, в длинном плаще и с тростью. – Чего возитесь?

– Так ведь тяжелый, черт… ваша милость! – прохрипел один, с натугой пытаясь подтолкнуть тушу, чтобы перекатить ее поудобнее.

– Вам платят не за то, что вы тут прохлаждаетесь, а за то, чтобы тяжести таскать.

– Так ведь смотря, какие тяжести… уф… прибавить бы!

Грузчика нестройным ворчанием поддержали остальные.

– Закончите дело – там посмотрим!

– Так ведь на риск надо прибавить! Сами понимаете, чем рискуем…

– И копаетесь нарочно! – тип в плаще начал злиться. – Если так и дальше дело пойдет, ни пенни сверх оговоренного не дам!

– Как вы думаете, Джеймс, что тут происходит? – прошептала Роза, вспомнив, наконец, о приличиях. – Смотрите! Она, кажется, шевелится?

Это было правдой. То, что можно было принять за бочонки, лежащие на телеге, время от времени слабо шевелились, словно сонные. А «бычья туша», которую пытались взгромоздить на остальные, и вовсе в один прекрасный момент дернулась, пытаясь сбросить с себя людей. Один из них, не ожидавший этого, выпустил свой край, и его половина ноши рухнула на землю. Послышался странный глухой вздох.

– Что бы ни происходило, нам стоит отсюда уходить как можно скорее, – ответил тот. – Это наверняка контрабандисты или еще кто похуже.

– Преступники? – невольно взвизгнула девушка.

И ее услышали.

– Кто здесь?

Тип в плаще стремительно развернулся. В руке его что-то блеснуло. Джеймс не рассмотрел, что это было, да и не важно, потому что в следующий миг произошло одновременно сразу два события.

Заметив блеск, Джеймс, не раздумывая, отпрянул, дернув кузину за руку, и тут же прогремел выстрел. Девушка вскрикнула, и ее вопль потонул в грохоте эха и криках грузчиков, а также шуме падения, когда и второй грузчик выпустил свой край тюка.

От удара о землю тот треснул с характерным хрустом, словно лопнула скорлупа огромного яйца. Плеснула какая-то жидкость, сопровождаемая едкой вонью.

– А, черт! Мать твою…

Звук, который раздался потом, был негромким, но приковал всех к месту. Даже Джеймс и прижавшаяся к нему Роза оцепенели, хотя разум твердил им, что надо бежать, спасаться как можно скорее.

Это был…

Это был именно звук. По-другому сказать и определить было нельзя. Стон, вздох, глухое ворчание разбуженного зверя, сдавленный крик боли и страха – все слилось в нем, но потонуло в хриплом реве, в котором слышался страх и отчаяние.

Этот рев смешался и перекрыл крики кинувшихся в врассыпную людей. А потом…

Улучив миг, Джеймс все-таки отлепился от стены и, дернув Розу за руку, кинулся бежать, но девушка вырвалась. То ли от страха, то ли от любопытства потеряв голову, она метнулась в другую сторону, выскакивая на открытое пространство – и оцепенела от ужаса.

То, что когда-то было перевязанным и обмотанным парусиной тюком, сейчас стремительно меняло очертания, превращаясь в громоздкое существо неопределенного вида. Обрывки парусины кое-как болтались на массивной кроваво-розовой туше, которая лоснилась и блестела от покрывающей ее слизи. Несколько мучительно долгих секунд она ворочалась, переваливаясь бесформенной массой, а потом резко распрямилась, превратившись в бледно-розового, с многочисленными пульсирующими отверстиями-порами гиганта человекоподобной формы. Длинные мускулистые руки висели плетьми, словно в них не было костей. Раздутые кисти с торчащими во все стороны пальцами цеплялись за полусогнутые колени. Вместо ступней были какие-то обрубки, словно у больного проказой, а маленькая голова почти полностью ушла в плечи. Ни ушей, ни рта не было – только многочисленные складки кожи и пульсирующая дыра посередине.

Отчаянный вопль Розы заставил всех вздрогнуть. Существо дернулось, нелепо взмахнув конечностями, и слепо ринулось на звук.

– Бежим! – Джеймс кинулся к кузине. Подбежав, он дернул девушку за собой, но та словно приросла к земле, вытаращенными от ужаса глазами глядя на кошмарное видение. Существо сделало несколько неверных шагов и вдруг споткнулось, рухнув к ее ногам. Падая, оно взмахнуло конечностями, и неожиданно задело Розу. Девушка покачнулась, теряя сознание. Неловко подалась вперед, переступая с ноги на ногу…вскинула руку, отмахиваясь, и ее ладонь впечаталась прямиком в выплеснувшуюся из многочисленных пор на теле существа слизь. Несколько капель попали не только на ладонь, но и на щеку.

– Ай!

Прикосновение существа было случайным, коротким, но таким мерзким, что Розу чуть не вывернуло наизнанку. Это бы и случилось, если бы не прозвучал холодный приказ: