Kitabı oku: «Ламбрант и Казначей бесовских пороков», sayfa 6
– Ну, мы же не французы, – улыбнулась женщина, жестом приказав переложить тело на каменную плиту, накрытую кухонной клеёнкой.
Раздобыть настоящий секционный стол, который использовался при вскрытиях, ей не удалось. Да и потребность в нём была небольшой. В конце концов, надо лишь откачать из трупа остатки крови и вырезать сердце. Для этого не требуется особых условий.
Правда, кровь и сама успела залить носилки. Канунин не подавал никаких признаков жизни. Стонать он перестал ещё в машине. Пульс у него тоже не прощупывался. Это порадовало рогатую «монахиню». Теперь не придётся его добивать. Она принялась копошиться в раскрытом металлическом чемодане, проверяя инструменты для вскрытия.
– Могли бы и пошире дверь сделать, – пробухтел второй бес с более плотной комплекцией. – Как сюда заносить крупные вещи?!
– А сюда, Сако, ничего и не заносят, – пояснила Герда, уже спрятав нос и рот за хирургической маской с защитным экраном. – Это же подвал обычного дореволюционного дома. Просто он ближе всего к монастырю, а там разделывать смертного никто не разрешит…
– И нафиг Бейлону этот пухляк? – недоумевал Мирон, кое-как сложив окровавленного Степана на ровную поверхность. – Что в нём такого ценного?
– Он верит, что с помощью его крови сумеет вытравить люциферита из тела Данталиона, – поведала «инокиня», обнажив скальпель. – Я ещё и сердце у него вырежу…
– Да ну, ерунда какая-то, – отозвался Сако, пытаясь оттереть рукав своей золотистой куртки от капель крови. – Ты вообще видела этого Данталиона вживую?
– Да, неделю назад, – кивнула женщина, вспомнив, что не надела резиновые перчатки, и принялась распечатывать бумажный пакет.
– И что, он реально сросся с этим Зибуэлем? – поинтересовался Мирон, глядя на свои окровавленные ладони.
– Ну, рога у него уже выросли, – огорошила их патологоанатом в монашеском платье. – И голос временами появляется точь-в-точь как у того немецкого люциферита.
– Ты сама-то что думаешь, получится у них из этого что-нибудь? – не унимался плечистый бес, подойдя к её чемодану, чтобы взять оттуда несколько влажных салфеток.
Герда перехватила его руку и больно сдавила в районе запястья. Из-за этого на золотистой коже возникли трещины.
– Не надо лезть к моим инструментам!.. – ревностно напомнила «инокиня» и указала на другой конец подвального помещения. – Отвечая на твой вопрос, могу сказать – не знаю. Это их кивернитские игры. Надеюсь, после этого они не сошлют нас обратно в Юршорск.
– Ты и так неплохо там просидела целый месяц, – подметил Мирон, послушно отойдя подальше от импровизированного стола. – Если бы меня назначили туда губернатором, я бы точно не жаловался.
– Безусловно, тебя бы съели местные вертерунты в первый же рабочий день, – съязвила Герда, готовая начать вскрытие. – Их там немало осталось после того, что устроили люцифериты – не без вашего, кстати, участия. Забыли?
– В столице всяко лучше, – заулыбался Сако, усевшись прямо на полу. – Здесь настоящая жизнь. Вон и рогачей из экзархата можно погонять, как бомжей на помойке. Я лично на север не хочу.
– Там хотя бы всё бесплатно, – подметил золотолицый парень. – И регулярные поставки праха на халяву.
– Можно подумать, тебя здесь кто-то силой удерживает, – усмехнулся его напарник, сняв ботинок с позолоченного копыта. – Там придётся в горы гонять, пахать в тюрьме кивернитов. А это ох какая неблагодарная работёнка…
– Вы что, решили посмотреть на вскрытие? – уточнила патологоанатом, глянув на них сквозь прозрачный экран хирургической маски.
– А что, свежатинкой подзарядимся, – захохотал Мирон, потирая обшарпанную позолоту на своих рогах. – Давай, начинай…
– Что-то я не замечала раньше за вами тягу к трупам. – Женщина помотала головой в знак удивления и включила лампу, свисающую прямо над окровавленным Степаном.
Как только она это сделала, покойник вдруг открыл глаза. Канунин растерянно уставился на источник света, пытаясь вспомнить, кто он и как здесь очутился. От неожиданности Герда вздрогнула, чуть не порезавшись собственным скальпелем. И напугало её вовсе не чудесное оживление экстрасенса, а его пронзительно жёлтые глаза. Они были точно такими же, как у Молохова. И это нельзя списать на болезнь печени или на какие-нибудь посмертные изменения.
– Чёрт побери! – выругалась «монахиня» и нервно стащила маску со своего лица.
– Что? Что не так? – засуетился Мирон, бросая взгляд то на подругу, то на окровавленное тело. – Одежду надо разрезать?..
– Чёртов смертный превратился в нуллюма! – истерично завизжала женщина, отбросив скальпель обратно в чемодан. – Мы опоздали!..
– К-как??? – вскочил на копыта Сако и вытаращился на Степана.
– Теперь понятно, зачем с ним возился этот Сашка со швейцарцем, – заговорила Герда уже сама с собой, параноидально качая рогатой головой. – И как я сразу их не раскусила!..
– Так а чё теперь делать-то?! – в ошеломлении спросил Мирон, убедившись, что глаза мужчины приобрели неестественный жёлтый цвет.
– Не знаю… – прошептала не менее шокированная «инокиня» и посмотрела на свои наручные часы. – Шесть утра уже. Симарон будет в бешенстве…
Однако в этот самый момент из тёмных углов подвала донёсся отчётливый шёпот. Бесы с золотыми лицами стали испуганно озираться.
– Это всего лишь полтергейст, – успокоила их Герда, будто речь шла о каком-то пустяке. – Наш желтоглазый пациент просто пытается нагнать жути.
– Слышь, прекращай давай! – прикрикнул Сако, шлёпнув лежащего Степана по окровавленной щеке.
Тот растерянно посмотрел на «золотого» беса, как на воплощение кошмаров. Однако инфернальный шёпот никуда не пропал, напоминая молитвы в православном храме.
Молитвы же издавала сейчас и автомагнитола в машине, угнанной Кабалом. Он специально включил утренний выпуск православной радиопередачи. Это успокаивало нервы, хотя к христианству мужчина не имел никакого отношения. А Молохова и вовсе раздражало бормотанье какого-то архимандрита. Желтоглазые уже полчаса сидели напротив казённого трёхэтажного здания на другом конце Москвы. И всё их занятие составляло следить за приезжающими сюда каретами «скорой помощи».
– Мы же разговаривали с парамедиками вчера, – уныло зевнул Александр, в очередной раз открыв бардачок. – Очевидно же, что они на тот вызов не выезжали…
– Номера от их фургона, – подчеркнул Кабал, не сводя взгляда с предрассветного городского пейзажа.
Вокруг темнели высотные дома, в которых постепенно загоралось всё больше окон. Ещё через час здесь начнутся пробки, ведь смертные будут разъезжаться по своим утренним делам.
– Даже если неотложка с этой подстанции, то как ты узнаешь, кто из бесов её угнал? – ухмыльнулся Молохов, достав солнцезащитные очки со сломанной душкой. – Может, здесь вообще всё контролируется экзархатом…
– Нет, это место принадлежит смертным, – уверенно заявил напарник и насторожился от появления на дороге очередной машины «скорой помощи». – Вот он…
Медицинский фургон с нужными номерами медленно подкатил к металлическим воротам, но не стал заезжать во двор подстанции. Из него выбрались две женщины в пуховиках и поспешили в сторону заснеженного крыльца. Когда машина попыталась проехать дальше, Кабал вырулил на дорогу и перегородил ей путь.
– Эй, ты чё! – послышался недовольный мужской возглас из открывшегося окошка. – Я на вызов же еду!
– Неправда, – оспорил Александр, выйдя из автомобиля. – У тебя сигнальные огни не включены и сирены не слышно. Твоя смена закончилась.
Тут же на крыше неотложки замигали синие огоньки, включенные надменным водителем.
– Пропусти, я тебе говорю! – не унимался он. – Проблем хочешь, что ль?!
И водитель принялся сигналить, нервно нажимая на руль. Для седовласого работника «скорой помощи» он был излишне возбуждён. Впрочем, Кабал быстро вытащил его из машины, отчего угрозы пожилого шофёра сменились на испуг.
– Да в чём дело-то??? – вопрошал мужчина, не оказывая никакого сопротивления.
– Ты дежурил неделю назад? – спросил Молохов, заглянув в открытую кабину медицинского фургона.
– Ну, я, а что такое-то? – дрожащим голосом заговорил водитель. – Если у вас, ребят, кто умер, то я здесь ни при чём. Я езжу быстро и аккуратно. Но из-за пробок и всяких мудаков на дорогах не всегда успеваем довезти пациента до больницы…
– Как так получилось, что на выезд приехали не врачи? – продолжал молодой нуллюм, уже забравшись внутрь автомобиля, где бегло осмотрел разбросанные вещи.
– Да не было такого! – затрясся пожилой шофёр, ведь Кабал прижал его к холодному корпусу машины. – У нас фельдшер и санитар, все свои…
– Ты врёшь! – пробасил лысый брат Александра, ударив дрожащего мужчину спиной о бок неотложки.
– Мы сейчас закинем тебя в багажник, – спокойным голосом сообщил Молохов, выбравшись наружу, – отвезём за город и там будем пытать. Всё, как любят людишки твоего сорта: иглы под ногти, утюг на живот и на мошонку, прижжём паяльником губы, мочки ушей… Может, даже проколем оба глаза. Конечно, не убьём, но жизнь у тебя будет потом очень не интересная. Катался когда-нибудь сам на инвалидной коляске?..
– Р-ребят, ну, не надо, а! – забормотал шокированный водитель. – Я всё и так скажу, честно. Только не надо меня калечить, а…
– Кто управлял этой машиной в прошлый четверг?! – потребовал Кабал, на всякий случай вновь ударив мужчину о корпус фургона.
– А… ну… это самое… – принялся вспоминать седовласый трус. – Ты прав, не я. Так это, Машка на пару часов дала покататься одному…
– Кому? – заинтриговался Александр, хотя на их стычку уже обратили внимание люди из случайных автомобилей, которым неотложка перегородила проезд. – Зачем?
– Так я не знаю, ребят… Я не при делах же…
– Говори! – зарычал Кабал, сдавив крепкие пальцы на его плечах.
– Ай… ну, звезде какой-то, наверно… Мы иногда так чумарим. Всё равно же вызовов не всегда много. А кому-нибудь нужно там проехать по городу побыстрее или просто покататься на «скорой»… Чисто ради прикола…
Когда желтоглазый крепыш потащил его к своей машине, мужчина быстро вспомнил и другие подробности того вечера.
– Имени его не знаю, честно! – закричал он, из-за чего уже двое неравнодушных водителей выбрались из своих иномарок, чтобы выяснить, что здесь происходит. – Он говорил с акцентом. И у него были рога, во!..
– А эта твоя Машка знает, кто он? – уточнил Молохов, жестом успокаивая кричащих ему со стороны людей. – Может, и её с тобой надо забрать, чтобы развязать вам обоим языки?
– Не надо! – запыхтел шофёр. – Мы имён не спрашиваем. Клиент оставляет залог и сразу всю оплату за несколько часов. А потом возвращает машину.
– Какая дурацкая у вас чумара, – подметил Кабал, не отпуская трясущегося мужика, словно какого-то преступника. – А если не вернут фургон, что тогда?!
– Так это… Звоним ментам, говорим, что угнали…
Машин на дороге становилось всё больше. Спешащие куда-то в шесть утра смертные уже пытались пройти к месту стычки и узнать лично, что случилось.
– Управление по борьбе с организованной преступностью, – улыбчиво сообщил им Александр, продемонстрировав поддельное удостоверение, которое всё равно никто не прочтёт с такого расстояния, да ещё и на морозе. – Задерживаем обвиняемого в торговле человеческими органами. Пожалуйста, подождите несколько минут…
На удивление, такой бред впечатлил взволнованных водителей, и те поспешили вернуться в свои автомобили.
– … Ну, такие рога немаленькие… – между тем признавался Кабалу теневой «арендодатель» неотложки. – Разноцветные, с ювелиркой, что ль, какой-то…
Желтоглазые вдруг переглянулись, и их лица исказила гримаса удивления.
– Если ты врёшь, старикан, то мы за тобой вернёмся! – пригрозил Молохов, направляясь к угнанной ими машине.
– Честное слово, ребят, я ни при чём!.. – затараторил перепуганный мужчина, и Кабал наконец-то отпустил его.
Сам лысый крепыш поторопился к своему брату в автомобиль. Буквально через несколько секунд они уже мчались мимо просыпающихся дворов.
– Моринорс, – озадаченно произнёс Александр и поморщился. – Если, конечно, в Москве не гастролировали другие бесы с рогами из страз… Что-то я здесь недопонимаю…
– Что тут непонятного! – рявкнул Кабал, крутя руль. – Это наставник твоего заграничного копытца похитил экстрасенсов и грохнул их.
– Но его самого же убили через несколько дней, – напомнил парень, параллельно следя в боковом зеркале, нет ли за ними преследования.
– Не факт, что их всех убили одни и те же бесы, – подметил желтоглазый напарник.
– Ну, как вариант, – согласился молодой нуллюм, достав мобильник. – Надо попросить материалы по трупу этого Моринорса. Может, там есть какие-то новые зацепки…
В этот самый момент Дивеллонт переступил порог холодного помещения в сопровождении Лирента и Яфиана. Там их уже дожидался щупленький бес в очках и в белом халате. Зал оказался длинным за той лишь особенностью, что освещена была лишь его передняя часть возле двери. Впрочем, это не помешало швейцарцу разглядеть сразу несколько столов, накрытых тёмными покрывалами. Под ними явно лежали чьи-то тела.
– Менья звайт Дивеллонт Пенор, – представился иностранец служителю морга, но тот не торопился протягивать ладонь в знак приветствия.
Пенор списал это на резиновые перчатки, которые желтели на руках рогатого патологоанатома.
– Моринорс остался единственным, кого ещё официально не опознали, – сказал Лирент, то и дело с любопытством посматривая на сверкающие рога Дивеллонта. – Думаю, это пустая формальность…
Освещённый стол производил пугающее впечатление, хотя чёрная простыня скрывала лежащее на нём тело. Швейцарец нервно вздохнул, осознавая, что сейчас воочию увидит убитого наставника. Он уже не сомневался, что Моринорс погиб от рук таинственных убийц. Это было понятно ещё по фотографиям, которые ему продемонстрировал Молохов на экране своего мобильного телефона. Разве что там виднелись лишь рога с характерным узором из самоцветов, да и те перепачканы кровью проткнутого ими лыжника.
Патологоанатом дождался разрешения гридей и приоткрыл верхнюю часть трупа. Пенор сразу же скривил губы и наморщил лоб. Перед ним лежало почерневшее, словно от огня, тело с многочисленными шрамами, порезами и волдырями. На шее даже отсутствовала кожа. Единственными, что хорошо знакомо, оставались разноцветные рога. Те даже сейчас переливались на ярком свету.
– Но ето не Моринорс, – прошептал удивлённый Дивеллонт, обернувшись на своих конвоиров.
– Тело сильно пострадало от мороза… – попытался оправдаться рогатый патологоанатом.
– Ньет, у Моринорс рост высокен! – доказывал иностранец, возмущённо окинув труп руками. – И плечий узкен, а не так…
Гриди растерянно уставились на почерневшее тело. Они не были лично знакомы с наставником Пенора. Поэтому бесы до последнего думали, что впечатлительный швейцарец просто не хотел признавать очевидные вещи.
– Роган, – добавил тут же он, обойдя стол, и указал на голову погибшего.– Ви видейт ето?
– Только не надо трогать! – потребовал патологоанатом с недовольной гримасой.
– Ето не роган Моринорс, – настаивал Дивеллонт и перешёл на немецкий язык, обращаясь к лысому бесу. – Хотя узор выполнен почти как у моего наставника. Но это не из драгоценных камней. Неужели вы не видите?
Яфиан приблизился и тоже внимательнее осмотрел бесовские атрибуты покойника.
– И кто же это тогда? – недоверчиво переспросил он.
– Подделкен! – воскликнул иностранец и указал на озлобленного служителя морга. – Ти давайт мнье перчаткен, и я сам ошмортен етот фяльшивка!..
Глава 3. Бесы в крови
Коридоры монастыря с приходом нового дня наполнились движением и голосами. Церковный хор, который всю ночь звучал из колонок, сменился будничными разговорами. Вельма бродила по помещениям, проверяя, не бездельничают ли послушницы. Если она находила кого-то за праздным времяпрепровождением, тот тут же придумывала задание посерьёзней: почистить снег вокруг храма или на монастырском кладбище, перемыть и без того сверкающие полы, постирать или погладить чёрные платья, сходить в магазин за тканью и пошить чего-нибудь новое.
Старушка, прячущая свои маленькие рога под апостольником, не могла заставить что-либо сделать лишь одну «сестру». И это была Герда, которая переступила порог жилого корпуса в крайне скверном настроении. Вельма не упустила шанс поглумиться над своенравной «монахиней», поэтому поспешила ей наперерез.
– Вот добегалась, кикимора! – принялась ворчать женщина, размахивая руками. – Теперь-то тебя отсюда попрут!
– Не надо опережать события, – ухмыльнулась «инокиня», пытаясь обойти сварливую старуху.
– А я бы тебя в холодный гроб уложила! – не унималась монастырская экономка. – Да под тяжёлую плиту, чтобы сдвинуть изнутри не смогла. И на месяцок прямо под храмом бы!
– Это место уже занято братом Симарона, – напомнила золотолицая «сестра», продвигаясь всё дальше к заветной двери, за которой располагался зал с необычным алтарём.
Однако Вельма каждый раз обгоняла её, пытаясь помешать.
– От тебя очень скоро избавятся, вот увидишь! – пригрозила старушка и насмешливо пронаблюдала, как Герда безуспешно пробует открыть тяжёлую дверь с золотистыми узорами.
– Закрыто? – нахмурилась та и обернулась на свою недоброжелательницу.
– Думала, каждый раз будешь донимать Его Святейшество пустыми разговорами?! Ты не у себя в Голопузово! Здесь надо соблюдать правила!..
– Где Бейлон? – поморщившись от слов приставалы, потребовала рогатая «монахиня». – У меня срочное дело…
– У тебя только срочные провалы, а не дела, – парировала Вельма, причём вполне справедливо, и принялась загибать костлявые пальцы. – Управлять Бесоградом не смогла. Отбить Екатерининский монастырь не сумела. Наладить контакт с рогатыми из экзархата – тоже не в твоих силах. Так теперь ещё и этого чернокнижника упустила!..
Пока старушка перечисляла последние огрехи Герды, та принялась изучать побелённую стену, покрытую многолетними трещинами. Она бы с удовольствием занялась ремонтом или уборкой, как остальные послушницы, вместо того, чтобы бегать по Москве в поисках нуллюма. Однако «инокиню» от этих предательских мыслей отвлёк знакомый зеленоватый блеск. Он промелькнул в широкой щели стены.
– Кто это там? – прервала женщина свою назойливую собеседницу, и они обе настороженно уставились на самую большую трещину.
Изумруды Аделарда, пытавшегося тайком подслушать их разговор, промелькнули в дырочках старой штукатурки. Теперь стало слышно, как бес перемещается за стеной, желая куда-то скрыться. Герда поспешила за этим звуком, уводящим к бывшей печи, которую сейчас белили две монахини.
– Вылезай! – прикрикнула золотолицая «инокиня», открыв пыльную заслонку.
За нею возникло перепачканное сажей лицо Борисова. Но вместо того, чтобы сдаться на милость рогатой «послушницы», он полез куда-то дальше.
– И давно он шпионит за всеми? – уточнила Герда у подоспевшей Вельмы.
– Понятия не имею! – удивлённо воскликнула та, тоже заглядывая в старую печь. – Я и не знала, что там может кто-то поместиться…
– Достаньте этого акробата, – велела женщина, поправляя чёрный платок. – Я поговорю с ним позже. Сейчас мне надо увидеться с Бейлоном…
Кивернит оказался на втором этаже. Попасть туда изнутри не получилось. Вход почему-то находился с противоположной стороны здания. К нему вела пологая лестница, сплошь разрисованная цветными мелками, словно детской рукой. Впрочем, когда Герда поднялась к двери, она поняла причину этих странностей. Здесь располагалась церковно-приходская школа. На маленькой табличке было написано, что она для мальчиков. И не удивительно, ведь сам монастырь считался мужским. Хотя в этой части жили только женщины за тем лишь исключением, что все они имели рога.
Внутри разливалось хоровое пение. Голоса тонкие и на удивление приятные. Герда впервые оказалась в этой части здания, хотя и подозревала, что киверниты занимаются обучением подрастающего поколения. Скорее всего, они делали это для своих «кадровых» целей. Да и в сестринском корпусе жили отнюдь не правоверные девушки. Все они имели рога и копыта. Когда золотолицая «инокиня» впервые познакомилась с этим местом, она была поражена такому количеству бесов женского пола. Зачем их держали в монастыре, до сих пор оставалось загадкой. Однако всю основную работу по хозяйству выполняли именно они.
Какая-то заунывная православная песня длилась довольно долго. Бейлон лично дирижировал целым классом, состоящим из двадцати мальчиков. Все примерно одинакового возраста – 9-10 лет. На каждом специальная форма, состоящая из бордового жилета, белой рубашки и тёмных брюк. Со стороны это смотрелось даже мило, если не брать в расчёт, что их обучал кивернит в чёрной рясе и с жутковатым лицом.
Едва хор замолк, Герда легонько постучалась в покрашенную красную дверь. Бейлон повернул к ней продолговатую голову, с которой свисали длинные светлые локоны.
– Дети, десять минут вам на переменку, – предельно мягким голосом объявил кивернит, из-за чего мальчики радостно побежали к выходу.
Дождавшись, пока они покинут класс, женщина с тяжестью вздохнула и переступила порог.
– Скажи, Гертруда, что тебя не устраивает в твоей новой бесовской жизни? – начал он безэмоциональным голосом, схватив с серебристого пюпитра текст с нотами. – Возможно, ты получаешь плохое питание?
– Нет, – виновато ответила «инокиня», сдерживаясь от желания поскорее оправдаться за свой ночной промах.
– Тогда, быть может, тебе противна православная атмосфера, в которой приходится жить из-за твоего нежелания остаться в Бесограде? – продолжил Бейлон своё тихое возмущение, спрятав ноты в один из альбомов на книжном стеллаже. – Я по-прежнему пребываю в уверенности, что ты, как никто другой, подходишь на пост губернатора своего уральского городка. И тот инцидент – вовсе не причина для добровольной отставки.
– Как видишь, я не подхожу даже для поиска ясновидящего болвана, – призналась Герда и достала из кармана бутылёк с тёмной жидкостью. – Мы собрали кровь с носилок и с его одежды. Я понимаю, что этого недостаточно. Но она проливалась в тот момент, когда Канунин ещё не превратился в нуллюма…
– Почему ты в этом уверена? – Кивернит подошёл к золотолицей помощнице и с подозрением посмотрел на грязный флакон, наполненный кровью лишь наполовину.
– Мирон и Сако не заметили у него жёлтых глаз, когда забирали у гридей экзархата… Наверно, оракул переродился непосредственно перед тем, как я хотела вырезать у него сердце.
– То есть ты не уверена, – заключил Бейлон, но всё же забрал бутылёк с собранной кровью Степана.
– Очевидно, мне не хватает информации про тех, с кем я имею дело, – пояснила «монахиня». – Я даже не поняла, кто они такие, эти нуллюмы. В интернете про такое не прочитать же…
– Нуллюмы – это бесовское словечко, – принялся говорить рослый «священник» в учительской манере: медленно и с ударениями. – У нас их принято называть «периттами». В буквально смысле с греческого это означает «ненужный».
– Ненужный для кого? – насторожилась Герда, спрятав руки за спину.
– Для тех сущностей, которые вселяются в тело смертного. – Кивернит подошёл к двери и поплотнее закрыл её, чтобы никто не смог подслушать их разговор. – Вот, например, ты стала «нужной». Твоё тело подошло какой-то бесовской душонке. Твои друзья из Бесограда тоже не имели дефектов для вселения тёмной энергии. Поэтому у вас и выросли богопротивные части тела вроде рогов, копыт, хвоста…
– Насколько я успела понять, твоя внешность тоже сильно изменилась после смерти, – аккуратно напомнила женщина с видом любознательной ученицы. – Значит, в тебя тоже вселилась какая-то сущность из иного мира?
– Во мне частица Бога! – горделиво заявил Бейлон, хотя с этим утверждением можно было бы поспорить, учитывая его далеко не «божественное» лицо. – Я создание гораздо более возвышенное и прекрасное, чем бесы. И уж тем более меня нельзя сравнивать с такими ублюдками, как перитты.
– Хорошо, если я проткну этому перитту грудь, он умрёт? – полюбопытствовала «инокиня», усевшись за одну из парт. – Ну, или там прострелю ему какую-нибудь артерию…
– Да, вполне. Это же не бесы. У них вместо обычной крови что-то наподобие плазмы.
– Но сами по себе эти перитты смертны или могут жить дольше людей?
– Учитывая их тягу к приключениям, живут они даже меньше среднестатистического смертного, – усмехнулся кивернит, и вид у него сделался более грозным. Показался ряд мелких острых зубов и тёмный язык. – Как правило, они на кого-то работают, выполняют всякие грязные задания. Выбить долг, припугнуть, устроить пытки или даже убить – вот род их обычной деятельности.
– Как и моей, – вполголоса подметила Герда и поспешила задать новый вопрос: – Что теперь делать с этим оракулом? Из-за него в помещении появляется полтергейст. Его нельзя везти сюда. Может, всё-таки надо подвергнуть его «эвтаназии», чтобы не мучился?..
– Разве он испытывает какие-то муки?
– Он способен вызывать демоническую силу, это небезопасно.
– У тебя воистину сильный пробел в знаниях, – согласился «священник» с тезисом, который она обозначила ещё в начале их беседы. – Настоящих демонов ты ещё даже не встречала. И вряд ли встретишь.
– Тогда как ещё объяснить этот полтергейст? Голоса, руки и головы из стен…
– Это, сестра Гертруда, и есть те самые сущности, которые могли бы стать бесами в его грешном теле. Просто они ещё не поняли, что им не удастся этого сделать. И они злятся от невозможности воплотиться в реальности. Богу они противны. Дьявол ими не интересуется… Можно провести ритуал экзорцизма, но я не хочу.
Он обменялся с помощницей озорным взглядом и вернулся к красной двери.
– Дети, пора продолжить наше занятие! – крикнул он веселящимся в коридоре мальчишкам и жестом пригласил Герду на выход.
– Так что мне делать с этим Кануниным? – недоумённо переспросила она, поднявшись из-за парты.
– Отпусти его, —посоветовал Бейлон под гомон забегающих в класс учеников. – И дождись, пока с ним на связь выйдут другие перитты. Вот тогда отправишь их в ад сразу всей желтоглазой семейкой.
Кивернит маниакально улыбнулся и открыл дверь пошире, напоминая, что золотолицая «монахиня» излишне задержалась на аудиенции с ним. Она в растерянных чувствах вышла в коридор и посмотрела на детские рисунки, развешанные по стенам. Несмотря на яркие цвета карандашей и красок, картинки показались ей мрачными. На них высокие человеческие фигурки пытали чертей и прочих рогатых существ. Откуда-то послушники церковно-приходской школы знали, что вместо крови у бесов тёмная жидкость. Интересно, чему ещё их обучал Бейлон на своих уроках?..
Из-под красной двери вновь полился хор из детских голосов, напевая новую православную песенку. Вспомнив об очередном задании кивернита, Герда поправила платок на рогах и двинулась на улицу. Она надеялась, что слежка за освобождённым Степаном продлится подольше, а Молохов и вовсе не появится ей на глаза.
Но планы самого Александра менялись буквально каждый час. Если ранним утром он не мог собраться с мыслями из-за показаний водителя неотложки, то после восхода солнца его переполняли совершенно другие эмоции.
– Ох и ни фига ж себе! – воскликнул нуллюм, чуть не уронив капельницу, стоявшую рядом с его кушеткой.
Сверху по пластиковой трубочке шла мутная жёлто-серая жидкость, попадая прямо в вену на левой руке. Правой же рукой пациент листал страницы на экране своего телефона.
Кабал уже привык к таким переменам настроения друга, поэтому даже не обернулся. Он просматривал новости на чужом ноутбуке, уже пройдя утренние процедуры по переливанию плазмы. Тем более после такого «питания» мужчина всегда чувствовал прилив слабости. Зато Молохова каждая минута пребывания под капельницей приводила в нервное возбуждение.
– У экзархата нет тела Моринорса! – радостно сообщил он, помахивая своим мобильником. – Наш швейцарский дружок отказался признать труп своего наставника…
– Копытца допустили твоего дружка к телам?.. – удивился сонливый Кабал, почёсывая на лысине кривой шрам.
– Тем хуже для них, – констатировал Александр и посмотрел на вошедшего в палату парня в медицинском чепчике. – Что думаешь, Корп? Это всё швейцарцы мутят? Или московские бесы?
Его очередной желтоглазый товарищ молча проверил установку для переливания плазмы, посмотрел лежащему Молохову прямо в лицо и с врачебным видом оценил состояние его глаз.
– Кетс, ты плоховато выглядишь, – признался он, на всякий случай отобрав у него мобильник. – Тебе нужно отдохнуть…
– Да не надо мне отдыхать! – запротестовал молодой нуллюм и жестом потребовал вернуть телефон.
Корп мотнул головой и присоединился к своему лысому сородичу. Отсюда казалось, что они имели одинаковый рост. Да и одеты оба в медицинскую форму. Лишь так дозволялось находиться в этой больнице без лишних подозрений. Хотя в полумраке комнаты всё имело тёмный оттенок. Окна были зашторены из-за взошедшего солнца, а Кабалу не нравился шум ламп на потолке.
– И Кетсом меня называть тоже не нужно, – продолжал Молохов, нетерпеливо глянув на полиэтиленовую ёмкость с жёлтой плазмой. Там оставалась ещё треть содержимого, из-за чего он угрюмо вздохнул.
– Сашка – это несерьёзное имя, – завёл Корп свою излюбленную тему. – Никто же не называет меня Димкой…
– Нормальное имя, – пожал плечами Александр, сверля взглядом обоих соплеменников. – Почему вообще надо придумывать себе эти дебильные прозвища?
– Дебильный среди нас только ты, – не удержался нуллюм в медицинской одежде, чуть не кинув в неугомонного друга бутылку с физраствором. – Даже копытца меняют свои смертные имена на новые. Чем косноязычнее будет имя, тем сложнее одержать власть над демонами…
– Но ведь мы-то никакие не демоны, – возразил неугомонный сородич. – И копыт у нас тоже нет. Зачем нам скрывать свои настоящие имена?
– Даже боги не раскрывают своих имён, – вставил Кабал, строго глянув на Молохова.
– Ну, это тоже неправда. У греков вон и у римлян боги вполне себя хорошо чувствовали с красивыми именами.
– Да? И где они теперь? – ухмыльнулся Корп.
– В мировой культуре! – восторженно воскликнул Александр. – Поэтому не надо называть меня никаким Кетсом, а то с ним я ощущаю себя шоколадкой или кошачьим кормом.
– Это из тебя чуть не сделали кошачий корм, когда ты полез к копытцам в аэропорт. Тот швейцарский чёрт навешал тебе люлей, а ты взял и похитил вместе с ним смертного. Теперь из-за тебя мы все под угрозой схлопотать пулю в лоб!
– Слышь, мы так-то сюда не отдыхать приехали, – подметил обладатель странного имени «Кетс».
– Верно, надо ловить люциферита, – вновь вмешался Кабал, разминая плечи.
– Я тебе сразу сказал, что люциферита здесь нет, – напомнил Молохов, вновь недовольно посмотрев на свою капельницу. – Он бы не стал убивать каких-то грязных гвардейцев и экстрасенсов.
