«Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе» kitabından alıntılar, sayfa 6
Пусть погибнут те, кто раньше нас высказал наши мысли.
(Элий Донат, комментарий к Теренцию, IV в. н. э)
Следовательно, здравый смысл подсказывает, что гендерные маркеры явились к жизни как родовые существительные, такие как «женщина», «мужчина», «вещь» или «растение». А если так, то кажется правдоподобным, что они исходно применялись только к женщинам, мужчинам, вещам и растениям соответственно. Но со временем родовые показатели могли распространиться на существительные за пределами их исходной нормы, и через серию таких выплесков система родов быстро вышла из строя. В курр-кони, например, овощной род стал включать в себя существительное «аэроплан» совершенно естественным образом: исходный «овощной» родовой показатель сначала должен был расшириться в общем до растений, а потом до всех деревянных предметов. Поскольку каноэ делают из дерева, следующим естественным шагом было тоже включить их в овощной род. Поскольку каноэ оказались для носителей курр-кони главным транспортом, овощной род расширился до включения в себя транспортных средств вообще. И вот так, когда заимствованное слово «эрриплен» вошло в язык, оно довольно естественно было отнесено к растительному, то есть овощному, роду. Каждый шаг в этой цепочке был естественным и в своем локальном контексте имел смысл. Но конечный результат кажется совершенно случайным.
Когда мы слышим о подвигах невероятной храбрости в сражении, обычно это знак, что битва пошла не очень хорошо. Ибо когда войны разворачиваются по плану, то побеждающей стороне не требуются акты исключительного личного героизма. Отвага бывает нужна тем, кто находится в отчаянном положении.
Нет такого языка – даже у самых «примитивных» племен, – который по своей природе непригоден для выражения самых сложных идей.
<...> у Гомера в описании цветов была какая-то очень серьезная неправильность. Вероятно, самый подозрительный пример – то, как Гомер говорит о цвете моря.
