Kitabı oku: «Ричард Длинные Руки – император», sayfa 2
Я выдержал паузу, хотел было остаться сидеть, как и положено говорить королю, но напомнил себе, что я сейчас полевой вождь, вскочил, быстрый и не по-королевски демонстративно подвижный, оглядел всех яростно и с подъемом.
– Итак, мои боевые друзья… вторжение произошло. Свершилось!.. Мы приняли все меры, которые были в нашем распоряжении, но, увы, отступать и прятаться – это не лучшее для гордого рыцарства.
Лорды заговорили с одобрением, что да, все верно, еще неизвестно, что за враги, а мы уже прячемся. Вон граф Улагорнис сразу заявил, что прятаться не будет, а немедленно вызовет на честный бой любого противника, кто бы ни вышел из Звезды Антихриста. И он такой не один, многие отказались позорно прятаться…
Я сказал сухо:
– Надеюсь, их гибель будет не напрасной. Слегка затормозят победную поступь обнаглевшего от безнаказанности противника.
Глава 3
Выпрямившись, словно упираются в невидимую спинку лавки, все приглашенные на совет смотрят с полными надежды лицами. Сюзерен должен знать, как спасти их всех, или же вот прямо сейчас найти для этого способ, и все снова будет хорошо и правильно.
– Ничего, – подчеркнул я, – не предпринимать!.. Что, странный приказ?.. Ничего подобного. За Маркусом установлено тщательнейшее наблюдение. Разведчики сэра Норберта, рассредоточившись, наблюдают за вражеской крепостью, опустившейся из глубин звездного неба. Там же хляби небесные, слыхали? А где хляби, там и глубины. У норбертовцев самые быстрые кони, они моментально сообщат нам все, что увидят и узнают. Не кони, а их седоки, если кто еще не сообразил.
Барон Келляве спросил с подозрением:
– А вы решите нападать или не нападать?
– Мы должны увидеть, – подчеркнул я, – что у нас за противник. Вы до этого случая видели только закованных в хорошие доспехи противников! А кто встречал бронированных тараканов размером с сарай? Кто из вас видел ящериц размером с этот шатер, но укрытых алмазной чешуей?.. Готовы выйти с мечом в руке против драконов, что будут летать на высоте в десять ярдов и жечь вас огнем с безопасного расстояния?..
Они молчали, озадаченные, как-то в голову не проходит, что драться можно не только с людьми.
Я сказал жестко:
– Увидев противника, тут же выберем! Имею в виду соответствующую тактику. Потому лагерь не покидать ни в коем случае! До соответствующего! Всем понятно?
Альбрехт сказал почтительно:
– Учитывая военное время, когда приказы не обсуждаются, понятно даже тем, кому непонятно. Ваше величество…
– Лорды, – произнес я.
Они поднялись, поклонились синхронно и покинули шатер. Такого короткого совещания у меня еще не было, да и сказать пока нечего, надо было только напомнить о дисциплинке. А также, что у нас, моего величества, всерьез подумывающего о последнем шажке насчет императорской короны, все под контролем.
Уже сквозь тонкую стенку шатра услышал негромкий голос барона Келляве:
– Судя по тону, наш король встречал и бронированных тараканов, и ящериц размером с гору, и всяких ужасных тварей, которых и представить страшно.
Сэр Кенговейн ответил зябким голосом:
– Мне с таким королем то страшно, то совсем наоборот.
– Совсем-совсем страшно?
– Да…
Дальше я не слушал, стиснул голову обеими ладонями, вроде это помогает сосредоточиться и придержать там быстро промелькивающие мысли, что успеваешь увидеть только дразнящие хвостики.
Назойливо лезет только простейшая мысль об Эркхарте, но это всего лишь транспортник для перевозки руды. Максимум, что может, это передвинуться на другую сторону планеты, но не в состоянии даже менять высоту, так что не получится посадить, загрузить Победоносную и Познавшую, а затем высадить десант прямо в воздухе на Маркус.
Да и просто пострелять по Маркусу ей нечем, транспортник есть транспортник. Так что в сторону Эркхарту. Армию троллей под командованием сэра Растера тоже стоит выбросить из головы – далеко, не успевает. Эльфы сильны только в лесах, а гномы не сумеют за короткое время выкопать такой котлован, чтобы Маркус провалился в бездну, слишком уж гора оказалась исполинской… Хотя идея, признаться, соблазнительная.
Едва вышел из шатра, навстречу поспешили встревоженные лорды и военачальники, терпеливо ожидавшие поблизости. Костры чадно горят в ямках и впадинах, это чтобы скрыть огонь, хотя вроде бы мы забрались в самую глубину леса, дым поднимается густой, но постепенно рассеивается, а также поглощается в густых кронах.
Несколько знатнейших рыцарей, завидя выходящего сюзерена, поднялись от костров и заспешили в нашу сторону. То ли чтобы послушать грядущие планы, то ли из почтения, король всегда должен быть окружен многочисленной свитой из знатных и родовитых людей.
Альбрехт сказал издали:
– Ваше величество, благородные люди выражают готовность выйти на бой и скрестить копья.
– А если там нет копий? – спросил я. – Я имею в виду неведомых противников. Если только дальнобойные и весьма скоростные арбалеты?..
Рыцари окружили плотным кольцом, на лицах злое нетерпение, что и понятно, аристократы нюхают смрадную вонь только в минуты, когда гонят по краю болота оленя или кабана.
Альбрехт ответил громко, я понял, что выражает общее мнение, что не обязательно должно совпадать с его личным:
– Есть предположение, ваше величество, что мы слишком осторожничаем. Это бремя власти не позволяет вам принимать быстрые и решительные… э-э… решения?
Я буркнул:
– А что, предлагаете лишить меня этой власти? Я бы сам с удовольствием снял со своих плеч! С превеликим и даже огромным удовольствием. Но тот, кто взвалит на себя, поведет вас отсюда в красивую и глупую атаку на это неизвестное и погубит всех, даже не поняв, что их сразило!
Один из знатных проговорил из задних рядов:
– Лучше сложить голову в яростном бою, чем сгнить в этом болоте.
Альбрехт сказал примирительно, делая вид, что не услышал голоса народа:
– Ваше величество, все или почти все понимают то, что вы изволили. А если кто-то и говорит глупости, то чтобы не показаться трусом. Мужчины страшатся этого больше смерти, мы же понимаем, хотя и не признаемся. Нужно великое мужество, чтобы не стараться постоянно и перед всеми выглядеть храбрецом… Все это особое мужество видим в вас и потому чтим особенно.
Судя по лицам лордов, все или почти понимают, но все равно лучше выглядеть безумно отважным, чем мудрым. Отвагу видно издали, а мудрость еще нужно рассмотреть, да и то не уверен, мудрость ли.
– Сейчас вокруг Маркуса носятся конные разъезды, – сказал я. – Выясняют. Мы же не знаем вообще, как выглядят эти демоны! И чем их можно взять. Может быть, удар рыцарского копья для них нипочем, а деревянным колом – верная смерть?
Исполненные отваги лица посерьезнели, даже Альбрехт чуть наклонил голову, выказывая одобрение старшего младшему.
– Однако пока никаких новостей? – спросил он громко, опять же ориентируясь на слушающих в напряжении лордов.
– Сами знаете, – ответил я. – Разведчики, что кружат вокруг Маркуса, по дороге в мой шатер рассказывают вам все… Тайн нет, уверяю вас. И никакого сговора с захватчиками! На это намекает сэр Рокгаллер?
Сэр Рокгаллер, крупный и дородный вельможа из Штайнфурта, где владеет тремя дворцами, вздрогнул, воскликнул с великим возмущением:
– Ваше величество, ну и шуточки у вас! Кто-то возьмет и поверит!
– В такое верят охотнее, – согласился я. – Потому будьте осторожны, намекая на трусость короля или хотя бы его нерешительность.
Тамплиер и Сигизмунд, что по своему невысокому рангу на совещаниях присутствовать не могут, посматривают издали, но Сигизмунд не выдержал и крикнул чистым звонким голосом подростка:
– Слава нашему королю! Он ведет от победы к победе!
Оглянулся на Тамплиера, тот подумал и прогудел мощно:
– Даже без отдыха.
В голосе паладина прозвучала вроде бы ирония, хотя для прямолинейного Тамплиера такие тонкости вообще-то несвойственны.
Сигизмунд сказал воспламененно:
– Вот это жизнь!.. Вот так и надо во славу!
Альбрехт посмотрел на него, потом на меня, но смолчал, хотя понимать тут особенно нечего, рыцари у нас самые настоящие, кость этого мира, скелет человечества.
– Во славу, – повторил я, но не стал уточнять в чью, пусть отец Дитрих поймет насчет славы церкви, Альбрехт – славы и величия короля, а сэр Рокгаллер подумает, как всегда, о бабах, то бишь прекрасных дамах. – На этот раз славы будет столько… что наш подвиг войдет… гм…
Отец Дитрих, что в сторонке беседует со священниками, услышал, бросил на меня предостерегающий взгляд.
– Войдет, – сказал он осторожно, – если решит конклав кардиналов. И определит, чем считать то… что вот стряслось.
Подвиг, пробормотал я про себя, войдет в анналы… даже, может быть, в Библию, как второй потоп… на этот раз огненный, в ожидании которого Адам записывал законы на стеллах из глины, чтобы те от огня стали только крепче.
Войдет в случае, если справимся. Шанс нам дан, иначе бы вместо Маркуса послали астероид. Не обязательно размером с Луну, достаточно и с Австралию.
Но сейчас шанс остается. Просто время с момента прибытия Маркуса начало стремительно работать против нас.
…Разведчик провел в дальнюю часть лагеря, что уже и не лагерь, а как бы его отросток, и народ там не военный, сразу ощутилась расхлябанность и вольность нравов. Из первой же хижины, сплетенной из веток, выскочила молодая женщина и, закрывая рубашку на груди, поспешила с моих глаз.
– Маркитантки, – пробормотал я, – что хорошо и почти плохо. Где главный?
Немолодой алхимик поспешно поклонился издали.
– Ваше величайшее величество, он во-о-о-он там, на краю болота! Там непонятную рыбу поймали… наполовину плавники, наполовину лапы.
– А для оборонной промышленности она сгодится? – спросил я сурово. – Для военно-промышленного… э-э… производства?
– Ваше величество?
– Сейчас все работает на оборону отечества, – сказал я сурово. – А ты что, из другого отдела?.. Надеюсь, здесь все засекречено? Вольно.
Он замер, а разведчик ухмыльнулся и молча указал взглядом в сторону разросшегося кустарника.
Я уловил возбужденные голоса, среди них и резкий тенорок Карла-Антона, что в возбуждении срывается на дискант.
Где край болота, не знает само болото, разведчик раздвинул кусты, дальше в десятке шагов от нас трое мужчин в профессионально длинных халатах, хотя их можно называть и плащами. Шляпы все одинакового размера и формы, только у одного с орлиным пером за тульей, явно знак отличия.
Все трое оглянулись, Карл-Антон радостно заулыбался было, но тут же опомнился, отвесил почтительнейший поклон и замер в ожидании.
– Карл, – сказал я, – сейчас было важное заседание совета. Вы прятались в уголке и даже не пискнули. Полагаю, на следующем вам тоже стоит быть обязательно! Да, весьма.
Он отшатнулся.
– Ваше величество!
– Вот-вот, – сказал я, – потому я и. В данный момент я, выказывая величайшее уважение будущей науке и ее прорывным достижениям в ряде непонятных тебе областей, явился сюда лично, дабы.
Он прошептал в муке:
– Ваше величество…
– Ибо понимаю, – ответил я значительно. – И ценю ростки. Бурьян, как известно, есть ценнейшее лекарство, свойства которого пока еще не открыты алхимиками и вряд ли будут открыты наукой. Ну, ты все понял. А теперь песни о главном. На совещании все бряцали оружием и обещали красиво умереть в сражении за. Или против, неважно. Но мне нужна победа, одна на всех. За ценой, понятно, не постоим, платим не мы, не жалко. Отступать некуда, все равно погибель, так что все и всегда твердо и прямо глядя. Присваивать победу даже не придется, все равно мне припишут!
Он слушал в напряжении, тщетно стараясь выловить в моей цветистой речи смысл, наконец просто догадался:
– Ваше величество желает… поручить нечто нам?
Я изумился:
– Разве еще не сказал? Эх, все ученые такие непонятливые… Вам поручаю не просто нечто, а самое главное. Найти мощное оружие против этих противников.
– Ваше величество…
Я вскинул ладонь, останавливая вопросы.
– Как только пришельцы покажутся из корабля, разведчики тут же сообщат. Мы постараемся определить, конечно, что и как, но я спинным мозгом чувствую, что наши мечи и копья будут не очень-то весомым аргументом.
Он спросил шепотом:
– Полагаете… прилетят маги?
– Можно сказать и так, – согласился я. – Высокая алхимия неотличима от магии. Умно я сказал? То-то. Хорошо изрекать вещи, которые в этом краю еще не слышали, таким умным начинаю казаться даже себе… То оружие, которое применит противник, я объявляю нелегитимным.
– Ваше величество?
– Недостойным, – пояснил я, – и запрещенным церковью. Пусть она еще и не знает о нем, но точно запретит, ибо церковь вообще-то за гуманизм, человеколюбие и уничтожение всех несогласных с нею. А раз противник недостоин и нелегитимен, то он вне правил. Это понятно?
Он пробормотал:
– Это понятно как ясный день.
– Значит, – сказал я, – против него можно применять любое оружие. Потому сразу переберите и достаньте из кладовок все самое смертоносное, самое гадкое и опасное. Никто не будет виноват за его применение, я всю ответственность беру на себя, запомните!.. А вас освобождаю от химеры.
За нами послышались мягкие конские шаги по толстому слою мха и густой травы. Норберт остановил коня в трех шагах, лицо бесстрастно, он хоть и признает полезность в этом мире лекарей, знахарей и колдунов, но не одобряет, когда король проводит с ними слишком много времени.
– Ваше величество, – произнес он сухо, – все еще ничего.
– От разведчиков?
Он кивнул.
– Наблюдают по-прежнему издали, еще один разъезд объехал дважды вокруг их крепости, но ворот не обнаружил, хотя пытался что-то там процарапать.
– У пришлых свои технологии, – ответил я. – Хотя это может быть маскировка. Высадка десанта должна быть неожиданной. В неожиданном месте.
Он сказал медленно:
– Но пока никто не вышел. С чем-то связано, как вы думаете?
Я поднял голову к небу, солнце немилосердно жжет в темя с зенита.
– Слишком долго готовят, – сказал я, – свои колесницы. Боевые колесницы.
– Ваше величество?
– Не пешком же выйдут? – сказал я высокомерно. – Для прилетевших со звезд это почти унизительно. Разведка наблюдает со всех сторон?
– Глаз не сводит, – заверил он. – Мы же не знаем, с какой стороны появятся!.. Но все стараются держаться на расстоянии. Хотя, конечно, эти ребята рискуют особо.
– Тогда едем, – велел я. – Карл-Антон, продолжайте в том ключе, который я изволил вам дать.
Карл-Антон смиренно поклонился.
– Со всем смирением, ваше величество!
– Сэр Норберт, – сказал я, – а мы посмотрим еще разок на эту штуку вблизи.
– Ваше величество!
– Не спорить, – велел я властно. – Подвергаетесь опасности вы, а не я. Мой конь быстрее, унесет.
Норберт покачал головой. Взгляд говорил, что никакой конь не унесет, если не увидит опасности или не получит приказа от седока, да я и сам понимаю, но шансов все-таки больше, что унесет, да и сейчас, когда на карту поставлено все… какие разговоры о риске?
Глава 4
Лес тревожно шумит, деревья раскачиваются под порывами сильного ветра, словно появление Маркуса принесло тайфуны. Разведчики Норберта осторожно наблюдают из-за деревьев за этим чудовищным образованием, которое я почему-то называю кораблем, но ведь и ковчег не был кораблем, хотя невежды с завидным упорством постоянно рисуют его в виде корабля.
Мы с Бобиком тоже всматриваемся изо всех сил. Голова начинает трещать, как спелый арбуз, но там пока тихо, даже не понять, где могут быть ворота, просто чудовищно огромный купол, накрывший чуть ли не всю долину, краем придавил часть холма так, что почти касается скардера.
Сэр Норберт, как и положено, не отходит от меня ни на шаг – я же в расположении его отряда, как бы несет ответственность за сюзерена, – то быстро зыркает на своих людей, то выжидающе смотрит на меня.
– Не выходят, – сказал он наконец то ли с досадой, то ли с облегчением. – Присматриваются?
– Или привыкают, – ответил я. – Все-таки пять тысяч лет их здесь не было. Могли и затерять старые рукописи.
– Старые карты?
– Да, их самых.
– А если это они и были? – спросил он.
Я поежился.
– Знаете ли… бессмертные ангелы или демоны меня не так пугают, как бессмертные люди. У людей дурная привычка совершенствоваться.
– В искусстве войны?
– А в чем же еще? – спросил я. – В этом все мы в первую очередь. Иначе какое там плодитесь и размножайтесь? Плодятся и размножаются лучше всего те, кто и убивает лучше всех.
Он посмотрел на меня искоса.
– Ваше величество, у вас такое лицо, как будто только сейчас поняли эту нехитрую истину. Любому же крестьянину все ясно!
– Да у меня всегда так, – ответил я. – Сложное хватаю на лету, а простое ставит в тупик. Вот до сих пор не пойму, почему вода мокрая, а снег холодный… Постойте, вон там у них слева… видите, скалу раскрошило, как горку песка?.. Там вроде бы цвет отличается. Пятно такое…
– Думаете, ворота?
– Должны же они откуда-то появиться?
Я подумал, сказал решительно:
– Все оставайтесь здесь, а я проскачу вокруг этой штуки. Тихо-тихо, никаких протестов! Вы же знаете, броня моя крепка, лошадка моя бы́стра…
Норберт посмотрел на меня как на мальчишку.
– Ваше величество! Вы… отдаете себе отчет?
– Частично, – признался я. – Но что-то подсказывает, что…
Он прервал, чего раньше не делал:
– Что вам, ваше величество, или кто подсказывает? Не тот ли, кто незримо следует за нами и стоит всегда за левым плечом? Лучше поплюйте на него!
– Интуиция, – ответил я. – Озарение, ощущение… в общем, мне иногда то, что Господь вложил во всех нас, подсказывает достаточно ясно, чего бояться, а чего нет.
– Ваше величество?
– Жаль, – пояснил я со вздохом, – советов не дает, только чувство… Но пока и это помогает просто здорово!.. Я ненадолго.
Арбогастр поглядывал на меня с недоумением, почему бы не помчаться так, чтобы ветер ревел и выл вокруг, везде пусто, никого не собьем, но я пустил его рысью, потом вовсе перевел на иноходь. Маркус вырастает, хотя и так загораживает собой половину неба и вообще половину мира, но еще страшнее от его мрачной и надменной неподвижности.
Бобик раньше арбогастра сообразил, чего я хочу, промчался сперва к подножию этой багровой горы, вблизи еще больше похожей на раскаленную болванку металла, из которой куются звезды и новые миры, затем побежал вприпрыжку вдоль стены.
Мы с арбогастром приблизились вплотную, я не решился протянуть руку и потрогать, чувство опасности не спит, вблизи Маркус выглядит как абсолютно ровная и прямая стена, при таких размерах кривизна просто незаметна вблизи.
– Что же ты за такое, – прошептал я в тоске. – Что отвечу своим измученным людям, когда вернусь, а они обступят с вопрошающими глазами…
Даже не металл, как мне казалось подспудно. Волосы встали дыбом, легонько тряхнуло, по нервам промчался огонь, захотелось плакать от чего-то странного, унижающего. И не только потому, что муравей перед опускающейся на меня скалой, а от непонимания, что это; только и осознаю, что нечто превосходящее на сотни порядков, не то темная материя, не то само спрессованное пространство-время.
Бобик весело гавкнул, я дернулся и ухватился за рукоять меча, но, оказывается, Адский Пес всего лишь обращает мое внимание на роющего прямо у красной стены нору толстого барсука.
– Нет, – сказал я, – с барсуком в пасти ты не воин.
Он посмотрел с укором, но тут же подпрыгнул весело, уже простив меня, помчался вдоль стены, похожий на черный смерч, скользящий вдоль стены отвердевшего жаркого пламени.
Я обогнул треть Маркуса и начал тревожиться, не обнаружив ничего похожего на люки, ворота или даже двери. И вообще вблизи он еще больше напоминает отполированную до блеска перевернутую вверх дном исполинскую чашу из металла.
Бобик исчез впереди, мы преодолели с арбогастром еще около мили вдоль этой стены, когда сзади услышали стремительно приближающееся жаркое сопение.
Адский Пес, поняв, чего я хочу, ускорился и, обежав Маркус вокруг на большой скорости, нагнал нас, когда не прошли еще и половины, запрыгал вокруг, донельзя довольный и счастливый, на арбогастра смотрел победно, тот фыркал и вскидывал голову, лорды не спешат и не суетятся, они шествуют, как подобает благородному племени.
После первого и достаточно широкого круга вдоль этого чудовищно огромного купола пошли по спирали, пока я не коснулся вытянутой в сторону рукой этой странной стены багрового цвета, холодной и абсолютно гладкой.
Гладкой настолько, что любая пыль и грязь соскользнет. Для нее нужны крохотные поры, чтобы зацепиться, а здесь в самом деле идеально ровная поверхность…
Если это тот же Маркус, что прилетал пять тысяч лет тому, то его обшивка должна быть вся изъедена микрометеоритами и космической пылью, что при огромных скоростях изгрызет все что угодно…
Хотя, конечно, даже при моем уровне знаний можно предположить самовосстанавливающуюся поверхность. Даже я знаю несколько вариантов, как это делается, а у создателей Маркуса возможностей явно побольше.
Или же вариант еще круче, обшивка в самом деле из нейтрида. Ядра стиснуты без промежутков, как в недрах нейтронной звезды. Такое ничто на свете просто не может поцарапать.
– Все, – сказал я решительно, – хорошего понемножку!.. В лес, все в лес!.. Бобик, не отставать!
Разведчики встретили меня с блестящими от восторга глазами, один воскликнул с придыханием:
– Мы видели, видели!
– Вы даже пощупали эту штуку! – сказал ликующе второй.
Норберт сказал по-прежнему строго:
– Ваше величество!
Я сказал громко, чтобы слышали его люди:
– Вы были правы, сэр Норберт. С моей стороны это было больше глупое лихачество. Ничего особо полезного не узнал.
Его лицо смягчилось, самую чуточку, почти незаметно, но для всегда строгого и сурового начальника внешней разведки и это много.
– Но ваша интуиция не подвела, – проговорил он тоже громко, чтобы не позволить мне уронить свой авторитет еще ниже. – Никто не выскочил, не пытался вас перехватить… Вы сказали, ничего особо полезного?
Я правильно понял подтекст, кивнул.
– Да, ничего особенного. Так, по мелочи. К примеру, их кузнецы неизмеримо лучше наших.
– Ваше величество?
– Обшивка, – пояснил я, – как зеркало! Ни единой царапины. Даже таких, что оставляет муха, ползая по стальному панцирю, у нее на лапах есть коготки, сам видел.
Он не удивился, судя по взгляду, есть такие люди, одни умеют зреть очень далеко, другие видят совсем уж мелкие вещи. Правда, эти люди обычно полные недотепы во всем остальном, а то и вовсе беспомощны.
– Значит, – сказал он задумчиво, – стрелы наших лучников могут не просадить их панцири. Если, конечно, сделаны из такой же стали.
– Боюсь, – ответил я, – арбалетчикам тоже не по зубам. Хотя пробовать надо.
– Даже вблизи?
– Даже в упор, – ответил я. – Надо искать другие способы.
– Ваше величество?
Я пожал плечами.
– Не знаю… К примеру, выставить колдунов и магов на переднюю линию.
Он выпрямился, произнес суховато:
– Нас обвинят в бесчестных методах ведения войны.
– Беру все на себя, – ответил я уверенно, но посмотрел в его холодные глаза и понял: не пройдет. Рыцари – не послушные оловянные солдатики, у них собственные представления о чести, гордости и достоинстве. За сюзереном идут потому, что сами добровольно принесли ему клятву верности, но если тот будет вести себя недостойно рыцарского кодекса, то могут бросить свои клятвы ему под ноги. – Сэр Норберт… а если прибыли вовсе не рыцари?.
Он подумал, ответил решительно:
– Даже с простолюдинами нужно вести себя честно.
– Там могут быть даже не простолюдины, – сказал я и, увидев его непонимающее выражение, пояснил: – Скажем, преступники. Изгои. Которых не стали казнить, а посадили в лодку и пустили в бурное море.
Он покачал головой.
– Ничего себе лодка.
– Мы судим по себе, – ответил я. – Но кто знает масштабы их звездной империи?
Он задумался, а я повернул арбогастра и пустил вскачь к лесу. Там на краю, однако, согласно моему строжайшему приказу, благоразумно оставаясь за деревьями, нас встретили Альбрехт, лорд Робер, Тамплиер с Сигизмундом, несколько знатных рыцарей, помню их лица, они охраняли скардер.
Рыцари окружили раньше, чем я покинул седло, примчался Норберт и сразу же сообщил кому-то довольно громко, чтоб слышали и другие, что король вел себя несколько рискованно, что для него свойственно, однако выяснил кое-что полезное для нашей обороны.
Спасибо, Норберт, подумал я с теплотой. Наедине критикует, но на людях всячески поддерживает мой авторитет. Спасибо, старый солдат.
Альбрехт идет рядом справа, некоторое время молчал, давая мне собраться с мыслями, но поглядывал искоса на мое лицо все чаще и все более испытующе.
– Ваше величество, – поинтересовался он почти нейтральным тоном, – вас, похоже, это не удивило?
– Что?
– Что прибывшие все еще не показываются наружу! Разве сверху не видели, что рядом с этой штукой, этим маяком, два больших города, где людей как муравьев? И богатые села по сто домов?
Я ответил осторожно:
– Граф, пока только предположения.
– Ваше величество?
– Догадки, – уточнил я. – Не предположения, а всего лишь догадки, пока ничем не подкрепленные.
– А можно мне…
– Можно, – ответил я.
– Тогда поделитесь, – попросил он.
– Не стану, – ответил я веско. – Государственный муж должен следить за тем, что брякает направо и налево. Даже в таких вот! Вот приду к какому-то мнению, тогда и скажу. Много у нас таких, кому лишь бы поговорить!.. Сам такой, знаю.
Он посмотрел исподлобья, вздохнул.
– Как скажете, ваше величество.
Перед шатром я повернулся к почтительно идущей сзади свите. У всех серьезные встревоженные лица, уже все знают о моей нахальной выходке, в глазах рыцарей полное одобрение, и чем их обладатель моложе, тем больше восторга в его взгляде и даже обожания за такую дерзость.
Только Альбрехт, Норберт, отец Дитрих, даже лорд Робер смотрят внимательно и без восторга.
– Пока могу сказать немного, – заявил я уверенно, – даже мало, но все же это лучше, чем ничего. Тактильный анализ поверхности Маркуса, что значит удалось пощупать, говорит о его необыкновенной прочности. Если в таких же доспехах выйдут пришельцы, то методы войны надо будет пересматривать… Второе умозаключение, выведенное из щупанья обшивки: там не демоны!
Никто не проронил ни слова, ищут и не находят, как это вытекает из щупанья обшивки.
Альбрехт поинтересовался:
– Ваше величество, я вижу, не один я поставлен в эту странную позу, которую вы элегантно называете тупиком.
– Понимаю, – ответил я, – это не первый раз, верно?
Он кивнул.
– Все так. Вы часто ставите так в такое интересное положение. Так все же почему не демоны? Это очень важная догадка. Не ложная?
– Уверен, – сказал я, – но не совсем. А как бы так. Как все мы в состоянии вспомнить, демоны не пользуются кораблями, телегами или чем-то еще. Они всегда или бегают на своих двоих, либо летают, либо плавают. И все обычно делают намного лучше нас, так что любые приспособления им без надобности.
– Как и животные? – спросил со своего места сэр Робер.
– Да, – ответил я, – только животным не хватает ума, а демонам… уж и не знаю, но демоны не в состоянии преодолеть даже реку, не говоря уже о пространствах пошире! А с людьми, как мы знаем, с одной стороны, драться намного легче, с другой…
– Труднее, – договорил Альбрехт и оглянулся на лордов. – Люди изобретательнее. Хотя не у всех наших противников есть такие полководцы, как наш король.
Ну спасибо, мелькнула мысль. Впервые он так при всем народе похвалил меня. Значит, дела наши не просто плохи, а катастрофические. Как будто я сам не знаю, так еще и напомнил, свинья.
– Спасибо, – ответил я жирным голосом, – спасибо за высокую оценку. Но мы в самом деле еще не проиграли битву. Мы просто увидели мощь противника, воплощенную в его корабле!.. На сем краткое совещание заканчиваем. Прошу все время помнить, что… да ладно, просто помните!
