Kitabı oku: «Напролёт», sayfa 4

Здесь закованная дрёма

Ледяного водоёма

Поджидала у разъёма,

Сторожила начеку.

В чистом небе ни следочка.

Голубая оболочка

Разукрашена огнём

Раскалённого цветочка

Без единого листочка

Или пятнышка на нём.

Ненадолго остановка.

Позади лежит «циновка».

Одевается штормовка

Добровольного ярма.

Впереди, как мышеловка,

Ледяная кутерьма.

Ожидая, что лёд груб,

Кошки на ноги надели.

Друг на друга поглядели,

От эмоций погалдели,

Взяли в руки ледоруб.

Спать уже мы не хотели.

Стенка льда пред нами прямо

Поперёк пути прошлась.

Дальше трещины упрямо.

Развернулась диорама.

Выполняется программа,

Тренировка началась.

Ялта

Крым лежит, как медальон

На груди у Черноморья.

Как наваристый бульон

Запахи его подворья.

Снизу золотой дугой,

К морю спинкою прижата,

Как накрашенной губой,

Прилегла, целуясь, Ялта,

Юбкой в складочку укрыв

Лесом и цветами землю,

А горами в небо взмыв,

Грудью дав защиту стеблю.

Отдыхают здесь от бурь

Корабли и капитаны.

Неба синего лазурь

Чаще, чем стоят туманы.

Занесло

Плещет море белой пеной,

Брызги в стороны летят.

Ветер хитрою сиреной

Прямо в уши лезет, гад.

Крутит ветром непогода

Вихрь воронкою-юлой,

Словно тучи с небосвода

Дудкой пьют коктейль морской.

Полотенцем чёрно-серым,

Растянувшимся с небес,

Полоская ветром зрелым,

Дружно льёт дождей завес.

Море пляшет и смеётся,

Ветер с морем заодно.

Может – просто им неймётся,

Может – в пьянке занесло.

Навсегда

Супруге

Надев кольцо на безымянный палец,

О дева, чудная моя звезда,

Нашёл приют себе земной скиталец,

Навек отпущенный мне, навсегда.

Когда-то был я просто самозванец,

Которого влекло тепло гнезда.

Но позже, как сказал бы мудрый старец,

Надета добровольная узда.

Испытываю чувство наслажденья,

Волненьем вызвана густая кровь,

Ты снова даришь лаской утешенья.

В кругу движенья закипает вновь –

Особенно теперь, в твой день рожденья –

Обнявшая нас пламенно любовь.

Радость

Пробиты насквозь

Ушки нашей девчонки.

Желанье сбылось,

Плачут всё же глазёнки.

Здесь рядом радость и боль.

Элиста

На ладонях калмыцкой степи,

На которых вся жизнь непроста,

Где сплелись ноги старой арбы,

Разлеглась здесь кустом Элиста.

Милой розой цветёт она здесь,

На солёных и горьких песках.

Горизонт окружил эту смесь,

Золотое руно тут в ногах.

Облака по пескам, как киты,

Теневыми мазками плывут.

В окруженьи степной красоты

Здесь все люди и звери живут.

Колоритно украшена жизнь,

И уверено дышит батыр

Всеобъемлющей верой в буддизм,

Обнимающей весь этот мир.

Пианино

Внучке Арине

Молчаливо стоит пианино,

Ожидая умелые руки.

Почивает незримо станина,

С нею струны, поющие звуки.

И откинута крышка от клавиш.

Караул чёрно-белый на страже

Ожидает – придёшь и возглавишь,

Поведёшь за собой в патронаже.

Белоснежные клавиши ровно

Белозубой улыбкой открыты,

Подставляют свой лоб поголовно

И внушают: давайте, творите!

Степь

Чудесна степь своим раздольем,

Куда ни глянь – открыта даль.

И перспектива здесь привольем

Наполнена до края – всклянь.

Такие запахи порою,

Что кругом едет голова.

Они сродни тому настою,

Который в сумке у волхва.

Ручьями здесь идут сайгаки,

Озёрами цветёт ковыль.

О вечности тут шепчут маки,

А ветром всюду носит пыль.

Распахнулось

Кучевыми облаками

Затянуло горизонт.

Кучерявыми боками

Ослепляет голый фронт.

Белоснежные барханы

Оттеняет синевой.

Прилетевшие Багамы

Потянулись чередой.

Хороводом они вскоре

Пролетят над головой.

То ли небо, то ли море

Распахнулось пред тобой.

Обнявшись

Обнявшись с Нею, сижу на кресле.

Она сказала: «Мы будем вместе».

Глаза зажмурив, лежит блаженство.

Её желанье, моё главенство.

Лаская нежно, приходишь в чувство.

Ей всё подвластно, Она искусство.

Теперь прореха в закрытой дверце.

Любовь занозой вонзилась в сердце.

Процесс

Дождик падает с небес

На тебя и на меня.

Нас сближает сам процесс,

Сыростью своей дразня.

Ты ко мне под звуки месс

Прижимаешься, маня.

Я иду, обняв тебя,

Через лужи напрямик.

Улыбаюсь я, сопя,

От полученных интриг.

Вся душа поёт, любя,

Голос твой в неё проник.

Дирижёр

А. А. Аниханову

Расселись музыканты по местам,

Сыграли пару звуков небесам

(А может, дамам, вниз глядящим с ложи).

На сцену тихо вышел дирижёр,

И зал, уже предчувствуя фурор,

Захлопал в предвкушении в ладоши.

Поклон отвесив залу, дирижёр

Взошёл на подиум и бросил взор

На палочку, поправил партитуру.

От пульта отступив немного, стал

(И замер в тишине оркестр и зал),

Чуть-чуть помедлив, начал увертюру.

Неважно, что стоял он к нам спиной,

И так он поражал своей игрой,

Из рук его к нам музыка летела.

Отцом он был, героем и царём,

Был королём на сцене и вождём,

Ему подвластны и душа, и тело.

И вот преобразилось всё вокруг:

Оркестр и зал, сам дирижёр, досуг…

Глаза у зрителей на мокром месте.

И музыка невидимо вошла,

Души коснулась магией посла,

Очистила и вознесла нас вместе.

Текут

Текут прозрачными ручьями

Неповторимыми путями

Из тайных, неподвластных мест,

Где формируется наш крест,

Всей жизни нашей чудной нити,

С кого вы только ни начните.

Текут те нити новым ходом,

Как волны по своим частотам.

Но если, попадая в такт,

Они вступают с кем-то в акт,

То вместе дальше продолжают.

Пути их часто совпадают.

Текут, когда пути их рядом

И чащи расцветают садом,

То Дружба возникает здесь.

Когда же там идёт эксцесс

И хочется им быть нагими,

Тогда Любовь царит меж ними.

Метель

Опять кружи́тся мокрый хоровод.

Опять летят колючие слезинки.

Опять уткнулся носом пешеход

В свои потяжелевшие ботинки.

Промокшей кашей бьёт в лицо шрапнель.

Всё облепляют хлёсткие снежинки.

Ботинки чавкают густой кисель,

Вокруг растёкшийся постелью серой.

Метель дарует всем любви модель.

Оркестр

Подняли руки тополя.

В морозном чистом синем небе

Они, синхронно шевеля,

Свой дирижируют молебен.

Оркестр вокруг, стараясь в такт,

Смычками веток помогает.

А разодетый кум сосняк

Своими лапами кивает.

Вступил и дятел в свой черёд,

Стуча, как барабанщик, дробью.

И лишь ворона вдруг соврёт,

Раскинув крылышки гармонью.

Равновесие

Человеку важно́ равновесие,

Равновесие – значит, гармония,

Безразличная к разной компрессии,

Постоянная, как церемония.

Человеку нужно́ равновесие,

Чтобы в жизни найти благовония,

Каковы бы ни строились сессии,

Всё равно возникала симфония.

Эсмеральда

Смотрю классический балет,

Любуюсь балериной.

И я, как истинный эстет,

Заворожён картиной.

Танцуют «Эсмеральду» здесь,

И танец с музыкой едины –

Огонь! Но вот и па-де-де,

Жду вариаций балерины.

Она, поднявши ножку вверх,

Ударила по бубну…

Плечом, ещё раз ножкой, эх!

Как это всё же чудно!

Классический балет, как джаз,

Повторы представляет часто.