Kitabı oku: «Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Книга 2»
© Геннадий Коваленко, 2018
ISBN 978-5-4490-6228-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Гражданская война в станице Митякинской
Начало гражданской войны
При работе над главой использовались материалы: из книги В. Трута «Дорогой славы и утрат». М. А. Алпатова «Откуда течет «Тихий Дон»». (М., Правда, библиотека «Огонек», №40, 1978, с. 34), Шолохова «Тихий Дон», воспоминания большевика Френкеля, Сайта Белая Калитва» Казачество» Неизвестный «Тихий Дон», луганского краеведа В. Федичева.
Декабрь 1917 год. Атаман Каледин не признал советскую власть и стал сосредотачивать на севере ОВД, прибывшие с фронта казачьи части. Так в районе станицы Каменской, станции Миллерово и Чертково, были сосредоточены подразделения 5 и 8 ДКД (27 и 44 ДКП которых формировались в том числе казаками станицы Митякинской). Когда в Петрограде большевики узнали о мятеже атамана Каледина, для его подавления были направлены части красной гвардии. Им на встречу был выдвинут располагавшийся в Чертково 39 ДКП. Однако казаки этого полка отказались выполнять приказ. Уже для усмирения 39 ДКП из Миллерово в Чертково был выдвинут 35 ДКП, но и он отказался стрелять по наступавшим частям большевиков и стал брататься с 17 пехотным полком красных. Попытка командира 8 ДКД полковника Дьякова обманом посадить 44 ДКП в вагоны и отправить их в Чертково, вызвало среди казаков возмущение. Возмущённые этим казаки сорвали погоны с командира дивизии и начальника штаба.
Январь 1918 год. К тому времени в районе станиц Каменской, Гундоровской, Луганской и Митякинской и других по хуторам располагались прибывающие с фронта казачьи части. Некоторые дивизии почти в полном составе приходили со своей артиллерией и вставали на постой по указаниям штаба войска. Части 5-й Донской казачьей дивизии: 27, 28, 29, 33 полки и 6-й Донской казачий конно-артиллерийский дивизион стали в районе станции Чеботовка в станице Митякинской и по ее хуторам.
Командир дивизии генерал-майор Киприан Яковлевич Усачев в конце ноября 1917 г. увел дивизию с развалившегося фронта, но по пути на Дон потерял и второго сына, тоже офицера и Георгиевского кавалера. Его расстреляли матросы, захватив в Полтаве отставший эшелон 33-го Донского казачьего полка. По прибытии на хутора Митякинской станицы, когда полки начали самопроизвольную демобилизацию, генерал Усачев явился в Каменский штаб Походного атамана ген. Назарова с предложением своих услуг. Он был назначен начальником партизанской борьбы в Донецком районе. На этом посту он предпринял попытку спасти полковника Чернецова и его партизан, попавших в плен к красным. Но ультимативное требование освободить пленников, посланное Голубову, успеха не имело.
В отличие от командира 5 ДКД и многих других казачьих офицеров, командир 27 ДКП полковник Василий Иванович Седов, являясь потомственным донским дворянином, революцию принял и остался на своём посту в это смутное и тревожное время. Почему он принял такое решение, сказать трудно, вот что писал по этому поводу наш земляк М. А. Алпатов «Откуда течет „Тихий Дон“». (М., Правда, библиотека «Огонек», №40, 1978, с. 34):
Генерал-майор Киприян Яковлевич Усачев
«Во время нашей встречи Решетов о себе говорил очень скромно, с восхищением вспоминал о полковнике В. И. Седове, который тогда рядом командовал первой сотней…
Не шел с ума и полковник Седов, о котором говорил Решетов… Боевой офицер, пожилой полковник, всегда сам ходивший в атаки со своим полком, был любимцем казаков. Они никогда не оставляли в беде своего командира: когда Василий Иванович в Карпатах был тяжело ранен, казаки из винтовок соорудили носилки и 15 верст несли его по непролазной грязи. В гражданскую войну полк перешел на сторону революции, офицеры стали бежать к Каледину, а Седов остался с полком и повел его против врагов революции. Можно без труда представить, как нечеловечески трудно было полковнику Седову в этом сражении вести казаков против боевых офицеров, которых он сам недавно водил в атаку. Впоследствии Седов попал в руки белых. Атаман Краснов приказал судить его военно-полевым судом. Его судьям оставалось поражаться его мужеству и непреклонности.
– Как же вы, полковник царской армии, потомственный дворянин, оказались вместе с быдлом? Как вы могли покрыть себя таким бесчестием?
– Да, я и полковник и дворянин. Но мой путь всегда был с теми, кто не раз спасал меня от смерти на поле боя, – с моим народом! Что может быть выше этой чести?
Седова приговорили к расстрелу. Но не обошлось без лицемерия – по преклонности возраста осужденному расстрел заменили двадцатью годами каторги. В декабре 1919 года конница Думенко освободила Василия Иванович Седова из Новочеркасской тюрьмы. Он уехал в свою станицу Усть-Белокалитвенскую, но там вскоре умер».
На хуторе Чеоатовском встали на постой 12-я и 13-я батареи 6-го Донского конно-артиллерийского дивизиона. 5 Донская казачья дивизия прибыла из Киева, где в составе войск, верных временному правительству, 29 и 30 октября 1917 года принимала участие в боях против восставших большевиков. Но с тех пор большевистская пропаганда очень сильно распропагандировала казаков дивизии и они так же перешли на сторону большевиков. Делегаты от 5 ДКД, прибыв 7 января в Воронеж, где должен был состояться съезд советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов, потребовали провести его в окружной станице Каменской, так как на съезд прибыло всего 9 делегатов от казачьих полков. Съезд фронтового казачества был необходим, для решения насущного вопроса – что казакам фронтовикам делать в сложившейся обстановке и кого поддержать.
10 января 1918 года в станице Каменской, по инициативе дивизионного комитета 5 Донской казачьей дивизии во главе с казаком Ермиловым, был созван Съезд фронтового казачества. На съезд съехалось около 700 делегатов от 21 казачьего полка, пяти батарей и двух запасных полков. Из 15 членов ВРК только трое являлись большевиками. Именно они были решительно настроены и подталкивали съезд к боевым действиям. Однако большинство казаков-фронтовиков уже навоевались и были настроены мирно. Воевать с большевиками они не хотели, но ещё имели меньшее желание воевать против своих – казаков. Постепенно Съезд склонялся к мирному урегулированию всех вопросов, как с большевиками, так и с атаманом Калединым. Но тут была перехвачена телеграмма войскового атамана об аресте всех участников съезда и отправки их в Новочеркасск. Это вызвало бурю возмущения, так как казаки не желали вмешательства в свои дела генерала Корнилова и офицеров добровольцев.
Съезд объявил о взятии власти на Дону в свои руки, низложил Донское войсковое правительство и образовал Военно-революционный комитет из 15 человек. Его возглавил подхорунжий 6 гвардейской батареи подхорунжий Фёдор Подтёлков, казак хутора Крутовского, ст. Усть-Хопёрской, пользовавшийся у казаков большой популярностью. Секретарём РВК избрали прапорщика 28 ДКП Кривошлыкова, уроженца хутора Ушакова, Еланской станицы. Об этих событиях вспоминал Темников Иван Дмитриевич, делегат съезда от станицы Митякинской: «Мы поддержали Подтелкова потому, что думали Советы нам дадут всё… и прежде всего мирную жизнь».
Подхорунжий Фёдор Подтёлков
В резолюции Каменского съезда говорилось: «Съезд фронтовых казаков, учитывая сложившееся положение, обсудив его, решил взять на себя революционный почин освобождения трудового казачества от гнета контрреволюционеров из войскового правительства, генералов, помещиков и капиталистов, мародеров и спекулянтов».
Одновременно казачий ВРК от имени Атаманского, Донского Казачьего, 8-го, 10-го, 23-го, 27-го, 28-го, 29-го, 43-го и 44-го Донских полков, 14-й Донской отдельной сотни, 5-й гвардейской, 13-й, 28-й и 32-й Донских батарей, 2-го пешего Донского батальона и Каменской местной казачьей команды предъявил ультиматум войсковому правительству с требованием передачи власти в руки казачьего ВРК и роспуска всех действовавших против советских войск отрядов выслать за пределы Дона всех прибывших офицеров. Одновременно по указанию ВРК казаки 8-го и 43-го полков заняли станции Лихая и Зверево на севере области.
Здесь сделаем отступление и рассмотрим личность одного из вождей революционного казачества и его понимания революции. Так как практически во всех работах посвящённых этим дням на Дону, тот же Подтёлков изображается как то трафаретно. Между тем интересно взглянуть на него глазами современников и свидетелей этих событий. Не смотря на свою революционность. Подтёлков был привержен казачьим традициям и непросто от них отказывался. Так после захвата власти в ст. Каменской Советом казачьих и солдатских депутатов, по словам участника этих событий Мандельштама, у него и у других революционных казаков, « … начались колебания такого рода, как они мне заявили, – «что скажут старики». Сам Подтёлков убеждал Мандельштама, что он « … ни когда без согласия стариков ни чего не делал».
Мандельштам убеждал его, что если они не испугались Каледина, то не ужели с «отцами и матерями» не сможем договориться? Приведу конкретное описании митинга в станице Каменской, со слов того же Мандельштама, созванного Подтёлковым. «Около школы, где заседал съезд, был невиданный первый митинг в станице Каменской. Подтёлков просил меня не говорить, боясь, что моя еврейская физиономия не понравится донским казакам. Начался для меня совершенно непонятный митинг. Среди моря мужских, женских и детских голов, на телеге встал Подтёлков и давай крестится на все четыре стороны. Он начал свою речь с того, что «отцы-станичники, мы сегодня ночью, не спросясь вашего благословения, совершили революцию».
По словам самого Подтёлкова, он как до революции 17 года, так и после неё, не вступил ни в одну партию. При чём Гражданскую войну он воспринимал весьма своеобразно. «Гражданскую войну, – писал он, – я понимаютолько как войну одной части трудового народа с оружием в руках, против другой под влиянием злостной агитации… То же что происходит сейчас, это не Гражданская война, а борьба трудящегося народа с теми, кто не желает добровольно расстаться с властью и капиталом, похищенным у трудового народа». По словам одного из участников этих событий – А. Френкеля, Подтёлков и Кривошлыков себя большевиками не считали, а относили скорее к левым эссерам.
Как уже писалось выше, Съезд фронтового казачества вызвал беспокойство у атамана Каледина, который в числе прочих частей, для наведения порядка и ареста зачинщиков, отправил 10 ДКП. Вот как это описывается у Шолохова:
«На другой день после съезда в Каменской в станицу прибыл, по приказу Каледина, 10-й Донской казачий полк, – арестовать всех участников съезда и обезоружить наиболее революционные казачьи части… Полк, выгрузившись, примкнул к митингу. Отборно рослые, вылощенные гундоровцы, наполовину составлявшие кадры полка, смешались с казаками других полков. В настроении их сейчас же произошел резкий перелом. На приказ командира полка о выполнении распоряжения Каледина казаки ответили отказом. Среди них началось брожение, как следствие усиленной агитации, которую развернули сторонники большевиков…».
11 января 1918 год. По прибытию эшелона с казаками 10 Донского полка, казаки этого полка отказались подчиняться своим командирам и перемешались с митинговавшими. Призывы командира и офицеров 10 пока выполнить приказ Войскового атамана не нашли у казаков понимания, так как попали под влияние ставшего большевиком войскового старшины Голубова, пользовавшегося огромной популярностью у фронтовиков. Который предложил казакам присоединиться к нему и занять Новочеркасск раньше красногвардейцев и матросов. Голубов сумел убедить в этом не только рядовых казаков, но и офицеров 10, 27 и других ДКП. Так как те прекрасно понимали, что Донское правительство обречено и падёт рано или поздно. Если войсковую столицу займут первыми красногвардейцы и матросы, то могут залить город кровью.
Атаман Каледин
Тут же на митинге полковой комитет заявил о подчинении 10 полка Донревкому. Однако дальше произошло непредвиденное. Так как Донревком имел тесные связи с большевиками и выступал в их русле, казаки 10 и 27 полков, как впрочем, и представители других частей, потребовали удаления Сырцова, Щаденко и некоторых других не казаков станицы Каменской. «И товарищи были вынуждены, пишет Антонов-Овсеенко, – перейти почти на нелегальное положение. Ревком, дороживший их советами, тщательно прятал от казачьих масс свои сношения с большевиками».
Войсковой атаман Каледин и официальная войсковая пресса с горечью вынуждена была констатировать, что «в событиях, разыгравшихся на станции (Каменской), важно другое, перед чем военно-стратегическое значение захвата ее большевиками отодвигается уже на задний план. Здесь произошел первый открытый бунт войсковых казачьих частей, причем бунт под флагом самого откровенного большевизма». Заявление довольно смелое, если учесть, вышесказанное: Из 15 членов ВРК, только 3 были большевиками.
После создания в станице Каменской Военно-революционного комитета, Съезд объявил его правительством Донской области. За участие в боях против большевиков командир артиллерийского дивизиона войсковой старшина Измайлов Капитон Александрович, есаул Козин Алексей Гаврилович и ряд офицеров были арестованы казаками на хуторе Чеботовке. Их должны были передать для суда в руки местного совета солдатских, рабочих и казачьих депутатов станицы Каменской. Три донских полка, вернувшихся с фронта, под начальством бывшего войскового старшины Голубова выступили на стороне большевиков «за трудовой народ» против «калединцев». Председатель большевистского комитета, донской урядник Подтелков – «будущий президент Донской республики» – выехал в Новочеркасск, чтобы предъявить Донскому правительству требование передать ему власть.
Правительство колебалось, но атаман Каледин послал в ответ карательный отряд Чернецова, «усмирителя» Донбасса и ещё несколько отрядов добровольцев. Сам Чернецов, которого впоследствии попытались представить рыцарем без страха и упрёка, как и его «партизан», на Донбассе отличился особой жестокостью при свержении советской власти в шахтёрских посёлках. Пленных, чернецовцы, как впрочем, и прочие «партизаны» не брали, поголовно расстреливая всех, кто оказывал им сопротивление. Руководить операцией должен был генерал-майор Усачёв.
Одновременно с этими событиями, в самой станице Митякинской и её хуторах, казаки фронтовики так же устанавливали советскую власть. В числе них был и казак-фронтовик хутора Прогнойского Пётр Петрович Сутормин. Кем был Пётр Сутормин? Бывший артиллерист 2 Донской артиллерийской батареи, георгиевский кавалер 4 и 3 степени.
Войсковой старшина Голубов.
Казак Сутормин сделал свой выбор, и не нам его судить. И вот грянул Октябрь. Вернулся Пётр Сутормин в свой родной хутор, осмотрелся, потолковал с такими же, как он фронтовиками, да и открыто в бой. На первом же хуторском сходе отец и сыновья голосовали против атамана, за ревком. Как и в других местах, по решению Донского окружного комитета большевиков и окрисполкома станицы Каменской, был создан штаб обороны во главе с Е. А. Щаденко. В состав штаба вошли большевики Романовский, Пареев, Блицын, Тетеревятников и Сутормин. К этому времени в Донецком округе уже было хорошо имя Петра Сутормина.
А несколько погодя, Пётр разослал уже гонцов по хуторам Митякинского юрта, на общий сбор. Собрались казаки фронтовики на хуторе Чеботовском. Здесь они и постановили создать дружину в три тысячи шашек для охраны Советской власти. Командиром дружины избрали А. А. Тананакина. Петра Сутормина – председателем совета дружины. По архивным данным, не позднее 17 февраля 1918 года и не ранее 29 января, граждане ст. Митякинской обратились к председателю Донского Военно-революционного комитета Ф. Подтёлкову за разъяснениями функций ВРК, судьбой Войскового Круга и о созыве Съезда рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. Вот что ответили Митякинским казакам Подтёлков и Кривошлыков.
«Областной казачий Военно-революционный комитет образовался на съезде фронтовых казаков и задался целью свергнуть на Дону генеральскую власть Каледина… Конечная цель комитета – установить на Дону власть трудового казачества и всего трудового населения области, изгнать из пределов Дона всех прибежавших под покровительство ныне застрелившегося атамана Каледина. (Он застрелился 29 января 1918 года).
Большой войсковой Круг 4 февраля не будет созван, потому, что население Дона преступной политикой Каледина и Богаевского рассылавших повсюду клеветнические черносотенные листы, введено в заблуждение. Созван будет съезд от всего населения, только тогда казаки поймут, кто враги, а кто защитники трудового казачества.
Вскоре в Ростове узнали о деятельном большевике из Митякинского юрта и вызвали в Ростовский ревком. Его оставили при Чрезвычайном штабе Совета Народных Комиссаров для организации защиты молодой Донской республики. Он был назначен адъютантом командующего революционными войсками Донской республики, организовывал оборону города от наступавших кайзеровских войск.
Ещё одним известным большевиком станицы Митякинской был казак Кудинов. Родился Кудинов Семен Иванович 9 мая 1887 года в хуторе Мосты ст. Митякинский. Казак ст. Каменской; участник Первой мировой и Гражданской войн; большевик, сподвижник Ф. Подтелкова и М. Кривошлыкова в борьбе за Советскую власть на Дону; член Донского казачьего ВРК, делегат съезда фронтового казачества в ст. Каменской в январе 1918 г., участник переговоров с Калединым и его правительством о передаче власти на Дону Военно-революционному комитету, возглавлял донскую делегацию на переговорах с Москвой об оказании материальной помощи революционному казачеству. После освобождения станицы Каменской от белогвардейцев стал председателем ревкома. В 1920—1921 годах бал председателем уездного исполкома станицы Каменской. Впоследствии секретарь Красносулинского райкома ВКП (б), директор совхоза овцеводства и птицеводства, председатель правления Каменской артели стеклоделов, председатель артели «Пищевкус». Уже будучи в пенсионном возрасте работал в горкомхозе, садовником в тресте зеленого хозяйства. Награжден орденом Ленина, медалями. Одна из улиц города (стадионная) переименована в 1977 году в улицу Кудинова. Автор книги воспоминаний «Этого не забудешь».
Сын небогатого казака. Обучившись пopтновскому делу, вошел в товарищество портных станицы Каменской, которое возглавлял Е. А. Щаденко (под вывеской товарищества действовал социал-демократический кружок). С 1909 года служил в армии. Весной 1917 года стал большевиком. Был делегатом 2-го Всероссийского съезда Советов. По возвращении из Петрограда осенью 1917 года был арестован. Семен Иванович вспоминал: «В Новочеркасске на гауптвахте я просидел до 16 ноября. По требованию каменской местной команды и ряда других казачьих частей нас, 16 казаков, сидевших в обшей камере по обвинению в большевистской агитации, освободили. Когда я вернулся в станицу Каменскую, тут уже шла подготовка к созыву съезда фронтовых казаков». На съезде С. И. Кудинов был избран членом Донского областного казачьего военно-революционного комитета, а спустя три месяца, когда была образована Донская советская республика, – членом ЦИК республики.
После освобождения станицы Каменской от белогвардейцев стал председателем ревкома. В 1920—1921 годах был председателем уездного исполкома станицы Каменской. Впоследствии – секретарь.
В очерке «Семен Иванович Кудинов (по страницам романа «Тихий Дон»)» Б. Челышев приводит рассказ одного из героев романа – участника съезда казаков-фронтовиков в станице Каменской в 1918 году. Семен Кудинов – реальное историческое лицо, изображенное в «Тихом Доне». Его избрали на съезде в состав Донского ревкома, председателем которого стал Подтелков. Спустя много лет Кудинов рассказал журналисту:
« – Есть у нас под Каменской небольшой хутор Чеботовка Так вот приехал туда в семнадцатом году на побывку казак, георгиевский кавалер Никанор Миронов… Отец его – вылитый Пантелей Прокофьевич из шолоховского «Тихого Дона» – по этому случаю собрал всю родню. Сидят за столом, беседуют, слушают рассказы фронтовика. Самогон рекою льется. Как водится, разговор зашел о большевиках. И тут выясняется, что Никанор – большевик. В комнате – гнетущая тишина. Вдруг отец затрясся, заорал:
– Проваливай отселева, большевистское отродье. Заре-е-жу!
Старик выскочил из хаты и тут же вбежал обратно с огромным колом. Через минуту сын лежал мертвым с проломленным черепом. А спустя несколько дней хуторяне читали приказ войскового атамана Каледина «За проявление патриотизма, мужества и решимости в борьбе с изменником Дону сыном Никанором Мироновым Тихона Миронова, урядника, произвести в старшие урядники и представить к награждению Георгиевским крестом…».
Умер С. И. Кудинов 18 ноября 1976 года в городе Каменске-Шахтинском.
Здесь стоит упомянуть и о других казаках станицы Митякинской, бывших на Съезде фронтового казачества. По воспоминаниям Ф. Н. Косоротова, в их числе были Темников И. Д., Криушин Ф. А., А. Сажнев и Н. Дюбин. Став большевиками, они в числе немногих казаков митякинцев, влившись в красногвардейские отряды, с оружием в руках стали её отстаивать. После съезда Темников И. Д., Криушин Ф. А., Н. Дюбин ушли воевать за «красный лагерь» и вернулись они в станицу не скоро, а кто и совсем не вернулся.
О Петре Криушине мы мало что знаем. Разве то, что по словам его дочери Зинаиды Петровны, последний раз видевшей своего отца, когда ей было пять лет, он был из бедной казачьей семьи. С юных лет он работал сапожником по найму в Луганске, Алчевске и других городах Донбасса. Потом срочная служба в казачьем полку, первая Мировая война. Известно, что летом 1917 года Криушин проходил службу в 18 Донской запасной сотне, расквартированной в станице Каменской. Из запасной сотни он вместе с другими 300 казаками, в сентябре, был отправлен для пополнения Лейб-Гвардии Казачьего полка. В книге И. Н. Оприца «Лейб-Гвардии Казачий Её Величества полк в годы революции и Гражданской войны 1917 – 1920 г.», мы так же находим упоминание о митякинском казаке Криушине:
Красные казаки
«Когда жк в сентябре прибыла команда пополнения в составе 300 казаков, то обнаружилось, что казаки пополнения разболтаны и разложены пропагандой в большей степени, нежели наши старые казаки в полку на фронте. Среди прибывших были почти явные большевики, как, например, казак станицы Митякинской – Кривушев, чего до сего времни в полку не было. Хуже всего было то, что казаки типа Криушева пользовались большим влиянием в среде прибывших».
В январе 1918 года он был выбран делегатом на Съезд фронтового казачества от Лейб-гвардии казачьего полка. На съезде он был избран членом Донского областного казачьего Военно-революционного комитета. Несомненно одно, это был человек пользующийся большим авторитетом среди однополчан.
Ревком просуществовал всего два месяца, однако он сыграл решающую роль в подавлении контрреволюционного мятежа атамана Каледина. Создав отряд красных казаков, он лично участвовал в многочисленных боях с противниками советской власти. В марте 1918 года, он со своим отрядом, ненадолго появился в станице Митякинской, где по сведениям журналиста В. Шумова, создал местный военно-революционный комитет. После чего отряд Криушова ушёл к Луганску, где германцы продолжали своё наступление. Позже Пётр Криушов служил инспектором кавалерии в РККА, продолжая сражаться в первых рядах. Об этом говорит ранение пулемётной очередью в обе ноги. После госпиталя новые бои и сражения, погиб митякинский казак Криушов в 1919 году в бою за украинский город Енакиево 26 лет от роду. Вот и всё, что мы о нём знаем.
Казак Андрей Сажнев был уроженцем хутора Роговского ст. Митякинской. Закончил начальное Роговское училище. В 1908 году его призвали на действительную срочную службу в 10 ДКП, расквартированный в польском городе Замостье. На службе казак Сажнев проявил себя с лучшей стороны и был представлен к урядничему чину. Через два года после возвращения со службы, в 1914 году, началась 1 Мировая война, и урядник Сажнев был мобилизован в 27 ДКП второй очереди. Снова отличился и был представлен к чину вахмистра. Правда, повоевать пришлось недолго лихому рубаке. После тяжёлого ранения и болезни, оказался он непригодным для строевой службы и был отчислен во 2 донской запасной полк, расквартированный в ст. Каменской.
Там 30 летний вахмистр Сажнев занимался обучением молодых казаков. Ещё на фронте он сошёлся с большевиками и всё больше склонялся к тому, что, правда, на их стороне. В ст. Каменской продолжилось общение с местными большевиками. Вскоре после февральской революции 1917 года, вахмистр Сажнев был избран командиром 2 запасного полка и почти одновременно Каменского окружного исполкома.
8 ноября 1917 года атаман Каледин объявил Донскую область на военном положении, заявив, что для Дона и казачества Советская власть не приемлема. В своём приказе генерал Каледин писал, что Донское Войсковое правительство принимает на себя всю полноту государственной власти на Дону. Таким образом, атаман Каледин объявил войну Советской республике. Это решение вызвало неприятие у большинства казаков фронтовиков, часть из которых вступила во вновь создаваемые отряды красной гвардии. В их числе был и митякинский казак Андрей Сажнев, участвовавший в январе-феврале 1918 года в разгроме отряда есаула Чернецова и других белоказачьих частей.
После занятия красными казаками войскового старшины Голубова Новочеркасска и установления там советской власти, Сажнев вернулся в станицу Митякинскую. Однако очень скоро генерал Краснов, при поддержке германских войск, продолжил борьбу с советской властью и казак Андрей Сажнев вновь вступил в один из отрядов красной гвардии, сражавшихся с белоказаками и оккупантами. Дальнейшая его судьба осталась не выясненной. По рассказам некоторых очевидцев он был взят в плен германцами и впоследствии расстрелян.
Тем временем, посланный атаманом Калединым отряд есаула Чернецова сформировав в Новочеркасске три сотни партизан-добровольцев, двинулся по ЖД на освобождение Каменской. Без особых трудностей ими были взяты станции Лихая и Зверево, так как казаки 8 и 43 полков не оказали им сопротивления и по большей части разошлись по домам. В результате боестолкновения с красными под Северо-Донцом, последним полустанком перед Каменской, расположенным в 12 верстах от нее, в котором красные были разбиты, чернецовцы без боя вошли в станицу. Столь лёгкая победа чернецовцев объяснялась тем, что казаки 10 ДКП, поддержавшие 11 января большевиков, перед этим разошлись по своим станицам и хуторам, а отряды красногвардейцев были не обстреляны и мало боеспособны.
Всю ночь под 19 января эшелоны с красными один за другим уходили на Глубокую. Там располагалось несколько сотен 44 ДКП, который формировался, в том числе и из казаков станицы Митякинской 3 очереди. Войсковой старшина Голубов, ставший на сторону Донского ревкома, узнав об этом, ускакал в станицу Митякинскую, где стоял 27-й Донской казачий полк, в котором Голубов служил на австро-германском фронте. Голубов поднял полк по тревоге и объявил ему, что офицеры напали на казаков. Еще днем в Глубокой всплыло имя Корнилова. Действительно, в налете на Глубокую вместе с Чернецовым участвовали офицеры-корниловцы – 4-я рота Офицерского батальона. Видимо, появление «добровольцев» -корниловцев на землях казачьих станиц Донецкого округа взбудоражило казаков и вызвало из неприязнь. 27-й полк, развернув полковое знамя, вместе с командиром полка пошел за Голубовым отражать Чернецова и его офицеров. Другие источники говорят, что подошли лишь две сотни 27-го полка. Кроме них Голубову удалось увлечь казаков 44-го полка (3-я очередь 10-го полкового звена), атаманцев и 6-ю гвардейскую батарею.
Подъесаул Чернецов
Тем временем, оборону Глубокой возглавил Романовский. Опытные пропагандисты из штаба Романовского, студенты из Сельско-Хозяйственного Института, 20 января в станционном здании Глубокая открыли большой общий митинг рабочих, прибывшей красной гвардии, казаков 44-го полка и гвардейской батареи. На этом митинге в числе многих других ораторов, выступил и войсковой старшина Голубов. Было решено оборонять станцию Глубокую.
Чернецов, имея мало сил, решил совершить обходный манёвр станции и ударить там, где их не ждут. Однако это решение стало роковым, так как движение отряда было обнаружено и карательный отряд встретили цепи красноармейцев, открывших огонь. Понеся потери в людях и вышедшем из строя орудии, карательный отряд залёг и вступил в бой, который длился до темноты. Часть офицеров добровольцев ночью, очевидно видя всю опасность своего положения, ушли в Каменск. Тогда как Чернецов отвёл своих людей в хутор Пиховкин на ночёвку. Здесь партизаны заночевали в церковном домике для сторожей и в сараях. Чернецов остановился в доме священника. Миончинский и командир орудия поручик Казанли всю ночь чинили орудийный затвор (в нем был сбит боек) и к утру починили. Орудие стояло в церковной ограде.
Утром чернецовцы по пахоте попытались так же уйти в Каменск. Однако бездорожье крайне замедляло движение. После полудня отряд Чернецова был обнаружен казаками 27 и 44 ДКП и донской гвардейской батареи, открывшим ружейный и артиллерийский огонь. Многие партизаны, в том числе и Чернецов, были ранены. Завязался бой, в ходе которого чернецовцы расстреляв снаряды, оказались в тяжёлом положении и ожидали атаки конницы. Однако Подтёлков, командовавший красными казаками, предложил Чернецову сдаться. Приведём отрывок из воспоминаний очевидца, казачьего офицера Н. Я. Жданова, бывшего в отряде Чернецова:
«Подъехавший к цепи всадник оказался Подтелковым. Подскакали еще два конных, один из них был Голубов в прекрасном офицерском полушубке, но без погон, на отличном коне. Вот его подлинные слова: «Так вот этот непобедимый Чернецов!…» Затем быстро от лавы к партизанам стало отъезжать все больше и больше конных, окруживших партизан со всех сторон. Голубов предложил Чернецову сложить оружие. Чернецов ответил: «Я отдам приказание сдать оружие, но лишь при одном условии – под ваше честное слово, что меня и моих партизан будут судить казаки, но не красная чернь на ст. Глубокой. Я совершенно не думал, что мне придется воевать с казаками, будучи сам казаком. Я уже имел схватки, но не с казаками, а с пришлыми на Дон людьми, и желающими здесь расположиться. Сегодня мои партизаны открыли огонь по казакам после того, как казаки первые начали стрелять по ним. Партизаны находились в состоянии самозащиты…».
