Kitabı oku: «Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий», sayfa 2

– Да, ваше величество.

– Хочешь стать героем?

Карл наблюдал со стороны. На его мордочке начала появляться улыбка. Ему, похоже, ясно, к чему клонит отец.

– Простите, ваше величество? – Арон удивился такому издевательскому, как ему показалось, вопросу.

– Ты хочешь прославиться в военном ремесле, чтобы о тебе слагали баллады? – Гавейн тоже начал догадываться, к чему ведут расспросы.

Все замерли в ожидании ответа. И Арон искренне произнес:

– Вряд ли о стражниках поют песни, ваше величество. Я хочу с честью служить правому делу.

– С честью? – удивился Адам. – Что даст тебе честь?

– Воин без чести ничего не стоит, милорд. А тот, кто обладает ей, получит не признание, не богатство…

– А что? – Адам прищурился.

– Понимание, что он принес на родину не сокровища, а доброту, уважение, безопасность… и гордость родных, – прибавил Арон, посмотрев на отца с матерью, застывших в поклоне.

Конвоиры начали перешептываться. Генрих Седогрив глядел на Арона отчужденно, словно никого кроме этого бурого жеребенка не существовало в Агийвии.

– Раз так, – заявил король, – значит, ты подходишь, Арон Бурогрив!

– Подхожу? – Арон посмотрел на Карла.

Тот искренне улыбался, его белая шерсть была взъерошена, грязь отвалилась, обнажив царственный облик. Младший Бурогрив впечатлился: такой жемчужно-белый цвет, будто Карл сделан из фарфора. Хотя куда больше Арона удивило выражение мордочки принца. Он покусывал губы от радости, виляя белым хвостом.

– Да, подходишь для дела чести, которое еще никогда не давали коню твоего рода и сословия. Отныне ты под опекой герцогов Гавейна и Адама! – на морде сухопарого рыцаря появился гнев. – Они будут тренировать тебя и обучать премудростям дворянского искусства и рыцарского мастерства! – Гавейн засиял в предвкушении. – Ты будешь принят на обучение и по его окончании станешь полноправным членом Ордена Великой Жанны! – Арон затаил дыхание. – Принимаешь ли ты оказанную честь?

Арон преклонил колени перед королем и торжественно заявил:

– Ваша милость мне дороже всего, повелитель!

Карл еле сдерживался, чтобы не загарцевать прямо тут. Арон же вспомнил слова бродячего музыканта: «Да наставит Ланса Бурогрива Великий Созидатель!»

Кто же знал, что доброе пожелание преподнесет такой подарок?..

Глава 2

Заклинатель Мечей

– Арон, скорее! – торопила Гвен, пока причесывала свою белую гриву, собираясь проводить мужа и сына до дворца.

Сам Арон вместе с папой укладывал необходимые вещи. Яблоки, сидр и пергаменты, на которых младший Бурогрив будет учиться писать простые заговоры. Такая новость удивила жеребенка. Он не знал, что его будут обучать магическому искусству.

Ему казалось, что на волшебство способны только единороги, из-за чего они считались намного опаснее пегасов. Ведь тех можно сбить болтом из пращи, а с единорогом такое не сработает. Рогатый с магией на что угодно способен. По крайней мере, так слышал Арон.

И когда он поделился мыслями с отцом, тот ответил:

– Они искусно владеют магией, но и мы, агийвцы, обладаем мистическими силами, которые заложены в нас изначально.

– Это какими?

– Скоро сам узнаешь.

Они поскакали по зеленым холмам в Столицу, где проходило великое празднование в честь их прихода. Стены города были увешаны красно-желтыми лентами, а из-за ворот доносились веселые крики. Встречавшие их вороные стражники в традиционных доспехах из простеганной ткани радостно поприветствовали семью:

– Ланс! Поздравляем, ты не поверишь, как быстро расходятся слухи!

– Отчего же? Поверю, – улыбнулся Ланс. – Особенно когда эти слухи разносит моя жена.

– Ой, брось, Ланс! – Гвен шутливо толкнула мужа боком.

– Ладно, мы не будем вас задерживать, проходите, – рассмеялись стражники.

– Вы разве не будете нас проверять? – удивился Арон.

– У нас приказ не задерживать и…

– Мой сын прав, – вмешался Ланс. – Проверьте, вы ведь знаете устав.

Вороные переглянулись и согласно кивнули. Насыпали каждому лунной пыли на макушку, та засверкала, доказав, что все трое на самом деле лошади.

Когда семья Арона вошла через арку, то по улочкам разнеслось троекратное «ура». Граждане распевали песни и кидали под копыта виновникам торжества тюльпаны. Цветы приятно шуршали под подковами, а пыльца остро щекотала нос.

Юный Бурогрив застеснялся. Конечно, он знал, что агийвские лошади – народ впечатлительный, и повод для такого поклонения у них был. Ведь Арон Бурогрив – первый крестьянин, удостоенный обучения у благородных рыцарей! Стать рыцарем – удел дворян. И теперь жеребенку было непривычно наблюдать, как лошади, с которыми он когда-то мирно скакал по улицам города, вдруг стали относиться к нему словно к герою баллады. Теперь он понимал ощущения Карла.

Гарцуя по пыльным улицам, они подходили к королевской стене, отделяющей замок от городских кварталов.

Запахи сгнивших яблок и скисшего молока продолжали веселить Арона. Хоть это останется для него прежним.

Подобно дворцу, стена была построена из белого камня. Её зубцы сверкали в свете солнца. Голуби, сидевшие на них, с любопытством глядели на непонятную суету внизу. А единственные ворота, всегда закрытые железной решеткой с золотой огранкой, сегодня были отворены. Толпа почтенно расступалась перед гостями, приветствуя реверансами. Младший Бурогрив, подходя к воротам, расслышал перешептывания:

– Первый конь-крестьянин, что удостоился титула рыцаря!

– …еще не рыцарь…

– Пока нет…

– Я слышала, его отец много лет добивался копыта и сердца Гвен Белогривой…

– Я слышал, что Ланс с пяти лет тренировал сына, чтобы тот занял его место в стражниках.

О нем слухи ходят?! Его мир теперь иной, хорошо это или плохо? Он не знал.

Семья подошла к дворцовой стене. Гигантские ворота раскрыты, в проеме стояли сэр Гавейн и сэр Адам. Они выглядели дружелюбно, но Арон заметил, как гневно блестят глаза тощего дворянина. Жеребенок вспомнил кое-что о советниках. Лорда Адама называли «Рыцарем Народа» за его доброе отношение к простым лошадям. Но отец рассказывал, что Адам был влюбчивым ухажером и слишком зацикленным на чистоте. Поэтому стражники всегда старались поддерживать личную гигиену.

А вот о сэре Гавейне отец говорил так: «Нет рыцаря, что сравнится с ним в силе… или в аппетите». И после первой встречи возле родительского дома младший Бурогрив убедился, что Гавейн действительно мощен и, возможно, он… немного толще, чем должен быть.

У ворот отец и мать нежно простились с сыном.

– Учись хорошо, сынок, пиши почаще, – шепнул Ланс на ухо.

– И шерстку не забывай чистить, – Гвен была готова заплакать.

– Обещаю вам, что принесу честь нашей семье! – Арон благодарно поклонился родителям.

Он прошел за стену, и слуги со звонким ударом опустили чугунную решетку. Теперь на него смотрели две пары глаз. Одна добродушная, но при этом строгая, другая – надменно-лукавая. Бурогрив затрясся, привычная радость от торжества прошла, сменившись страхом неизвестности. Какое-то время рыцари стояли молча, пока Арон не решился.

– Милорды, – он сделал поклон глубокого уважения и почтения, очертив полукруг копытом и низко опустив голову.

Сэр Гавейн и сэр Адам изумились. Через мгновение Гавейн залился глумящимся смехом.

– Ну что, Адам, давай сюда шестнадцать мидасов!

Сэр Адам выглядел так, будто наступил в навозную кучу. Не отрывая взгляда от Арона, он достал зубами из-под доспехов мешочек из кожи камелопарда и положил его перед Гавейном. Тот довольно схватил кошель и спрятал под латы, а потом радостно посмотрел на курсанта.

Бурогрив, оробев, хотел снова поклониться, но Гавейн Солнцегрив остановил:

– Не надо, малыш, не стоит.

Сэр Адам презрительно фыркнул.

– Вы заключили пари, милорды?

Гавейн еще сильнее рассмеялся:

– О да, малыш! Адам поставил на то, что ты не знаешь Великого Поклона.

– Милорды… Могу посметь спросить, откуда вы узнали про поклон?

– Стражники с утра только и судачат об этом: «Ланс Бурогрив своего сына с рождения обучал общению с дворянством».

– Я бы не сказал, что с рождения, милорд…

– Успокойся, малыш. Давай лучше покажем тебе замок.

Рыцари загарцевали через просторный двор к дворцу. Вслед за ними скакал Арон, с любопытством осматривая яблони и цветущие тюльпаны, вдыхая ванильный запах пыльцы.

Каждое дерево и куст изображали вставшую на дыбы лошадь. Садовники стригли и сажали новые растения. Зелень располагалась вдоль дорожки, создавая ровную аллею.

Вскоре они подошли к дубовым воротам белого замка с синими куполами башен. С дверей на гостей устремлялись ветвистые железные рога.

Арону невольно показалось, что они направлены на него. Он оцепенел на мгновение, но голос Гавейна быстро разбудил:

– Захватывает дух, малыш?

Арон вздрогнул и постарался не подать виду:

– Да, милорд, очень захватывает.

– Вот и славно, – Гавейн похлопал жеребенка по спине. – Нам туда, все время прямо!

Двери отворились, и рыцари вместе с Бурогривом вошли в коридор из белого мрамора, украшенный блеклыми фресками. Они пахли сухой пылью. Каждая изображала сцену из жизни лошадей: как они удобряли почву, как обучали жеребят, как сражались и как героически умирали. Взгляд Арона привлекла одна фреска: черный силуэт меча в полосах огня, парящий над бурой кобылой, которая облачена в серебряные латы с развевающимся золотым плащом.

– Это и есть Великая Жанна? – не удержался Арон от вопроса.

Гавейн улыбнулся и произнес:

– Наша мать и отец с мечом наперевес нас на подвиги вдохновит и в бою защитит.

Жеребенок был несказанно удивлен. Ему с детства приходилось слышать сказки о доблестной Жанне, величайшей рыцарше, что когда-то скакала по полям Агийвии. Она была храбра и нежна, благородна и хитра. О ее навыках владения клинком слагали легенды, а о сражениях баллады. Но Арон не мог и представить, что Великая Жанна окажется, как и он, бурой масти. Это поразило сильнее ее легендарного меча!

Вскоре они дошли до развилки из коридоров. Гавейн и Адам повели Арона прямо.

Стены сделались кирпичными, проход освещался железными факелами, а в воздухе стоял запах плесени. Порой под копыта юного Бурогрива попадала паутина. И чем дальше он уходил с рыцарями, тем отчетливее гремели мечи, трещало дерево, раздавались крики и гулкие удары падений.

– Похоже, молодые стражники уже принялись за упражнения, – впервые заговорил сэр Адам.

Его голос звонкой мелодией отразился от стен.

– Не дожидаясь нас?.. Ха, молодежь, учителей совсем не уважает! – отозвался сэр Гавейн.

Его хриплый старческий баритон звучал подобно скрипучей двери.

От слов коренастого лорда Арону полегчало. А то в этом коридоре было слишком мрачно и холодно, тем более что окна вообще отсутствовали. Но вскоре они подошли к маленькой дубовой дверце.

– Здесь отдыхают кадеты, – холодным тоном произнес сэр Адам. – О начале первого урока объявит боевой рог.

– А как кадеты отнесутся к тому, что среди них простак? – Арон постарался, чтобы его голос не дрожал.

Но Адам язвительно отмахнулся:

– Сам узнаешь, – и тощий «Рыцарь Народа» удалился с высоко поднятой головой.

– Не волнуйся, малыш, их немного, – успокоил Гавейн.

От Арона не ускользнула печаль в голосе старого воина.

– Милорд, – обратился он к рыцарю, когда тот собрался уходить. – Что вы имели в виду, говоря про курсантов?

– Сам увидишь, заходи и обустраивайся.

Рыцарь ушел. Бурогрив долго не решался отворить дверь, но подумав о чести, вошел… и увидел четырех жеребят своего возраста. Двое играли в шахматы, остальные лежали на кроватях, бесцельно глядя в потолок.

Беспокойство сменилось удивлением. В просторной каменной казарме с десятью койками, пахнущей осиновым маслом, находилось всего несколько жеребят.

Как только Арон резко хлопнул дверью, четыре пары глаз уставились на него, но не столько с презрением, сколько с любопытством. Кадеты поднялись со своих мест и подошли к Бурогриву чуть ли не впритык. Они не выказывали раздражения от присутствия среди них простака. Хороший признак.

Арон собрал храбрость в маленький снежок и исполнил поклон глубокого уважения.

– Милорды, – обратился он к ним спокойным тоном, хотя сердце в груди плясало польку.

Дворяне улыбнулись и ответили ему тем же поклоном.

Младший Бурогрив выдохнул.

– С тебя три пирожка, Перси, – потребовал рыжий жеребенок от вороного.

– Сейчас, Галахад, только достану из сумки, – и вороной отправился к койке.

– А с вас две вафли, – распорядился Галахад буланым близнецам.

Те насмешливо заржали и пошли за обещанной платой.

Арон разинул рот. Видимо, слухи разошлись дальше, чем он думал.

Когда Бурогрив понял, что до сих пор стоит как пень, то поспешил к койке. Жеребята продолжали глазеть на него как на диковинную птицу. Арон старался сохранять самообладание, не хватало еще подраться с дворянами. Держа зубами сумку, он выложил из нее стопки пергаментов, пишущие перья, небольшой портрет семьи и немного сладких яблок. Затем сел на прыгучий матрас, набитый соломой, и к его удивлению рядом уселись дворяне. И опять пытались протереть на нем дыру. А хруст вафель и яблочных слоек над ухом раздражал еще сильнее. Чтобы заглушить надоедливый звук, Бурогрив взял копытами наливное сверкающее яблоко.

Сделав первый надкус, он ощутил кислый сок с нотками сладости. И вдруг ему под нос сунули яблочную слойку с вафлей. Арон удивленно повернулся к рыжему жеребенку.

– Я Галахад Рыжегрив, сын Романа Рыжегрива.

Изумившись, Арон принял подарки. Затем, вспомнив о вежливости, достал из своей сумки фляжку с яблочным сидром и подал милорду, представившись:

– Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива.

Галахад с интересом взял фляжку, открыл ее и уже собирался выпить.

– Только один глоток, – предупредил Арон.

Галахад последовал совету. Стоило глотнуть, как от сильной крепости его шерсть взъерошилась. Рыжегрив передал напиток другим жеребятам.

– Это Перси Черногрив, сын Уолтера Черногрива. А эти, – Галахад указал копытом на буланых близнецов, жадно присосавшихся к фляге. – Братья Кей и Кай Златогривы, сыновья Георга Златогрива.

Близнецы радушно заржали, икнув от пьянящего пойла.

– Они неразговорчивы, но шумливы, – пояснил Перси, с наслаждением кусая яблочную слойку.

Арон пристально посмотрел на братьев, но так и не смог найти отличий между ними.

– Я ожидал увидеть, хрум, больше курсантов, – признался Бурогрив, жуя вафлю. Мягкое тесто таяло во рту, будто мед.

– А наши семьи – единственные, кто согласился отдать нас в ученики.

– Почему? Для каждого дворянина честь, если его сын станет рыцарем.

Жеребята печально вздохнули, и Перси пояснил:

– Не каждый отец отправит своего сына на погибель.

– Вы говорите о церемонии круглого стола? – догадался Бурогрив.

– Уже десять рыцарей отправлялись по выбору круглого стола на поиски Разящего, ни один не вернулся, – подтвердил Галахад.

– Как же вы оказались здесь?

– Наши отцы все еще верят, что Разящий отыщется вместе с рыцарем, достойным этого артефакта, – с надеждой заявил Перси.

Братья Кей и Кай снова заржали. Похоже, их забавляла вера в пророчество о достойном воине, который отыщет Разящий. Но несмотря на задорное ржание, в их глазах блестели еле заметные слезы.

Арон не представлял, какое бедствие творится в замке. До него доходили слухи о рыцарях, отправляющихся на поиски. Отец говорил, что те возвращались с неудачей. И тут младший Бурогрив припомнил, что когда папа рассказывал об ушедших, то делал это печальным голосом. Арону стало непонятно, почему от народа скрывают правду.

Когда он спросил об этом Галахада, тот ответил:

– Если бы лошади Агийвии узнали правду, народ охватила бы паника.

– И это не говоря о том, что будет, если пегасы тоже узнают о кризисе! – вставил Перси.

– Пегасы? А как же единороги? – Арона заинтересовало, что Перси упомянул только крылатых.

Тут впервые голос подали близнецы:

– Как шообшили королю… – начал Кей, шепелявя.

– …единороги закрылись ото всех в Елисейском Лесу! Оттуда доносятся только стоны, уууу! – закончил басом Кай.

Арон, положив слойку, задумчиво спросил:

– Интересно, и что же они там такого делают?

– Пусть делают, что хотят, лишь бы к нам не совались! – вспылил Галахад.

– А откуда вам все известно? – Арон посмотрел на своих товарищей испытующим взглядом.

Перси ответил за всех:

– Наши отцы – доверенные короля Генриха. Им полагается знать такие вещи.

Разговор прервал трубный рев боевого рога. Пятеро курсантов сорвались с места, каждый взял зубами пергамент с белым пером. Скача по длинным извилистым коридорам, жеребята ориентировались на зов боевой трубы.

Они вбежали на усыпанную песком площадку, окруженную деревянной трибуной, как в амфитеатре. За стеной, отделяющей одну арену от другой, слышались шаги марширующих стражников. На безоблачном небе светило яркое солнце.

Арон посмотрел на деревянную балку, возвышающуюся на каменной стене. До заката солнца оставалась половина столба. Время течет быстро, когда есть с кем поболтать.

– Кадеты! – сотряс воздух старческий голос сэра Гавейна, стоявшего в центре арены. – Всем подтереть носы и строиться в ряд!

Жеребята спрыгнули с бортика на песок и встали в шеренгу. Сэр Гавейн грозно посмотрел на малышей и бросил к их копытам короткие мечи.

– Разбирайте!

Когда жеребята взяли рукояти мечей зубами, то заметили, что лезвия тупые и все в щербинках. Удары будут сильными, но не опасными.

– Вы по очереди будете фехтовать, показывая свои умения. Каждый проигравший садится на землю и отдыхает, – сухо объяснил рыцарь. – Первыми выйдут курсант Арон Бурогрив, его оппонент Рыжегрив. Я буду в смотровой башне, – милорд указал копытом на огромную каменную колокольню, возвышающуюся над ареной. – Если увижу, что кто-то использует уловки подобно рогатому, тот вылетит отсюда! Всем ясно?

Жеребята ответили, держа мечи так, чтобы можно было говорить со стиснутыми зубами:

– Да, милорд!

– Хорошо, – одобрил Гавейн. – Начинайте!

И он удалился с арены. Ученики присели, и только Арон с Галахадом стояли. Они вышли на середину круга, приготовившись к поединку.

Первым ударил Галахад. Бурогрив удачно отбил и попытался атаковать. Однако Рыжегрив круговым движением резко парировал, и Арон чудом не выронил меч. Клинки скрестились, потом соскользнули, и пошла серия выпадов. Тупые лезвия глухо стучали на тренировочной арене. Челюсти сражающихся затекли от тяжести деревянных рукояток, а шеи налились ноющим огнем. Ни один не уступал в мастерстве. Сталь мелькала бликами в лучах солнца.

Противники пытались специальными оборотами вырвать друг у друга оружие. Остальные жеребята с замиранием сердца наблюдали поединок.

Казалось, бой не закончится никогда, но вот Галахад Рыжегрив начал уставать, и Арон резким захватом гардой за лезвие оппонента вырвал клинок, и тот со свистом упал острием в песок. Жеребята обменялись поклонами. А сэр Гавейн прокричал с башни:

– Перси, твой противник Кей! Галахад, Арон, отдыхайте!

Те кивнули и отошли на край арены. Галахад сказал:

– Ловко сражаешься, – у него подкашивались ноги.

– Спасибо, ух, фууух, – у Арона дыхание сперло от напряжения.

Оба жеребенка присели.

– Тебя отец… научил?

– Да, хуф. Как… как и тебя, наверное.

Жеребята разговорились, наблюдая, как Перси пытается взять верх над Кеем. Но буланый оказался неплохим мастером меча. Меж тем Арон и Галахад рассказывали о своих знаниях, о жизни во дворце и деревенской лачуге, о легендах и песнях, услышанных в детстве. Бурогрив поведал о знакомстве с Карлом и желании встретиться с ним.

– Я бы не надеялся, уроки длятся от рассвета до заката, – заметил Галахад.

Никто из жеребят не подозревал, что за ними со Сторожевой Колокольни следили три лошади.

– Что скажешь, Гавейн? – спросил Генрих Седогрив.

– Малыш умеет сражаться, – ответил коренастый рыцарь. – Думаю, стоит повысить его отца в звании.

– Вы что, сговорились?! – оскалился Адам.

Он стоял в отдалении, тем не менее прекрасно видел сражение и его финал.

– Если тебе что-то не нравится, Адам, выскажи мне это в лицо, – Генрих повернулся к нему, будто желая своим взглядом усмирить непокорного дракона.

– Вы знаете правила, мой король, – Адам склонил голову. Он понимал: когда Генрих просит о прямолинейности, то лучше излагать вежливо. – И я не могу указывать вам, как поступать, но я хотел бы знать, по какой причине вы взяли этого крестьянина на обучение.

Генрих какое-то время молчал. Если его о чем-то спрашивали, то он хорошенько обдумывал ответ. Потому что если совершишь хотя бы одну ошибку, то недолго будешь править.

– Нам нужны такие как Арон Бурогрив, – наконец произнес Генрих. – Он умеет сражаться, а ты, Адам, прекрасно знаешь, что благородные лорды больше не хотят отдавать своих жеребят на обучение.

– Если дело только в этом, то я замолкаю.

– А в чем еще может быть дело?

– Мой король, мы прекрасно знаем, почему лорды отвечают отказом. Церемония круглого стола каждые три года выбирает нового глупца на поиски меча…

– Меча?! – проревел сэр Гавейн. – Разящий не просто меч, Адам! Это реликвия нашего народа! Могущественный артефакт, подаренный самим Белорогим Королем Великой Жанне!

– Как гласит легенда… – сэр Адам устало закатил глаза.

– Это легенда так же правдива, как и сведения Тана!

– Прекратить! – рявкнул король Генрих. – Разящий – это гарантия защиты от пегасов.

– Пегасы только быстрее нападут, мой король. Если узнают, сколько рыцарей осталось при дворе и что некому больше вести солдат в бой, а среди стражников полно разгильдяев!

– Поэтому я и взял этого юнца! – глаза Генриха вспыхнули ненавистью.

Адам, конечно, соратник, но порой его напыщенность выводила из себя.

– То есть вы хотите сказать, что взяли крестьянина, чтобы он повел наши армии в будущем?!

– Да, сэр Адам!

– Зачем именно его?

Генрих от смущения проглотил собственные слова. Он не мог заявить, что Арон спас его сына и потому благодарен ему. Он не мог рассказать о надежде на легенду о достойном рыцаре. И о мучавшем его страхе за Карла. Седогрив снова начал обдумывать и подбирать нужные аргументы.

– Для любого жеребенка честь быть принятым в Орден. А для жеребенка из народа это почет, уважение и знак того, что король Агийвии ценит своих подданных.

– Вы решили заполучить еще больше любви своего народа, – напыщенно проворчал сэр Адам.

– Сейчас любовь народа нам нужна как никогда.

– Особенно если жители Агийвии прознают, что все рыцари, отправившиеся в поход, так и не вернулись, – согласился сэр Гавейн.

Король Генрих благодарно посмотрел на крупного рыцаря. Лорд Солнцегрив всегда его поддерживал и защищал. Такой страж должен быть и у Карла. Даже если Арон не тот рыцарь из предсказания, он хотя бы останется с принцем, когда тот взойдет на трон. Тут Генрих заметил, как сэр Адам завистливо поглядывает на арену. Неужели Рыцарь Народа боится конкуренции от простака? Вполне разумно.

– Ладно, милорды, оставим юного Бурогрива и примемся за более важное, – Генрих сгладил растрепавшуюся прядь седой гривы и поправил золотой венок с рубином. – Что происходит на границе Елисейского Леса, сэр Адам?

– Разведчики докладывают, что в чаще снова слышали загадочные завывания. Единорогов по-прежнему не видно, мой король.

– Что еще?

– Они просят о переводе в другой отряд…

Генрих сочувственно промычал, а затем посмотрел на Гавейна.

– А что в Геликонских Горах? От Тана есть известия?

– Пять заходов солнца – и ни одного письма, мой король.

– Как он вообще так может?! – взвинченный Адам готовился рвать и метать, он сегодня явно встал не с той ноги. – Годами не объявляться, а потом: «Здрасьте, я здесь и с новыми посланиями о ваших врагах!»

– Тан – волшебник, – спокойно возразил Гавейн. – Может себе это позволить.

– А откуда нам знать, что он якшается с пегасами? – не унимался худой рыцарь.

– Тан верно служил еще моему отцу, а до этого моему деду, – влез в разговор Генрих. – Ни один маг среди лошадей не сравнится с ним во владении чарами, и я еще молчу о пегасах с единорогами.

– К тому же Тан не раз помогал нам в трудные времена, – добавил сэр Гавейн свои пять мидасов.

– Раз так, – Адам обиженно отвернулся, – то больше вопросов нет, мой король.

Генрих с Гавейном снова устремили взгляды на арену, где продолжался поединок Перси с Кеем.

Вороной жеребенок тяжело дышал, а Кей шутя отражал удары. И наконец обезоружил своего противника.

– Еще не перевелись у Златогривов мечники, – довольно сказал Генрих.

А Гавейн прокричал:

– Галахад! Поднимай свой круп, бери меч и фехтуй с Каем!

Жеребята послушно принялись за дело.

– Я думаю, милорды, вам пора спуститься к ученикам. Спасибо, что уделили мне время, – король благодарно кивнул советникам.

Они кивнули в ответ и спокойным шагом удалились. Пусть Гавейн с Адамом много сражались с разбойниками и наемными отрядами мятежных полководцев, жаждущих захватить власть, но лорды не стали друзьями. Они скорее партнеры по работе. А их работа – защищать королевскую семью и народ от посягательств врагов, и лишь в этом они солидарны. Что касается характеров и взглядов, то они совершенно разные. Гавейн действительно любил поесть, выпить сидра. Адам же любил поухаживать за симпатичными кобылками.

Генрих остался наблюдать за поединком и мимоходом посмотрел на небо; облака стали светлее и как будто мягче, чем перина в королевских покоях. Одно облако, гонимое ветром, улетело, и король увидел луну на голубом небе, хотя сейчас день.

Седогрив вспомнил о супруге. Красавица Анжела Белогривая была любовью его жизни. Но не за ясные голубые глаза и сверкающую серебряную гриву он полюбил ее, а за сердце, доброе и нежное.

Монарх снова взглянул на луну. Для жителей Зеленоземья она не просто небесное тело, а целый мир, в который попадают после кончины. Согласно сказаниям, если приглядеться, то можно увидеть, как душа близкого улетает на Селению – Лунную Землю, где все живут в единстве и гармонии.

На глаза Генриху попалась птица – белая цапля с длинным хохолком. Она парила над ареной, где сейчас тренировались жеребята. Галахад в этот раз выстоял в поединке, но и Кай показал себя недурно. Ничья.

– Арон! Кей! Мечи на изготовку! – прокричал Гавейн.

– Посмотрим, Бурогрив, справишься ли ты с ним, – ехидно пробубнил Адам.

Арон с Кеем скрестили клинки, и вскоре Бурогрив выронил меч.

– Я не удивлен, – улыбнулся Адам.

Рыцарь не знал, что на колокольне король Генрих тоже улыбается, однако не от забавы. Просто король понимал: у каждого свое мастерство, и у Арона владение мечом – не самый важный талант.

– Перед вами наши главные враги! – громко промурлыкал сэр Адам.

Жеребята заинтересованно глядели на каменные фигуры единорога и пегаса.

Единорог грациозно вытянул тонкую шею, на которой красовалась маленькая безгривая голова. Длинный рог, казалось, проткнет само небо. Белый скакун величественно выставил вперед правое копыто, как при поклоне; словно на ветру, развевался хвост с кисточкой. Хищный оскал не сходил с коварной морды.

Пегас напоминал обычного агийвского коня, однако разница была отнюдь не в том, что на копытах вместо шерсти пушком росли перья. Дело в глазах. Широкие зрачки и глаза размером с кожаный мяч.

Жеребята напряглись: никто из них никогда не видел врагов Агийвии вживую. У курсантов появилось необъяснимое чувство – если бы они встретили их, то именно так те бы и выглядели. На ум лезли совершенно неуместные вопросы. Как единороги не мерзнут без грив? Какое у пегасов зрение?

Голос Адама оторвал от раздумий:

– Слушайте внимательно, воины! Вы должны зарубить на носу несколько правил, если столкнетесь с этими существами. Не смотрите пегасам в глаза! Они подобны темному омуту, затягивающему в глубокий сон. Любыми способами не позволяйте единорогам говорить! Ибо каждое их слово – яд, туманящий рассудок.

Бурогрив призадумался: если единороги и пегасы способны на такое, то что же агийвские рыцари могут им противопоставить?

– Но у каждой силы есть обратная сторона! Пегас не способен выдержать собственного взгляда, потому постарайтесь заставить его смотреть на отражающую поверхность. Озеро, пруд, но лучше всего зеркало!

Арона данные предостережения насмешили. Получается, им придется брать с собой зеркала? Неужели таскать под доспехами?

– У единорогов слабость иная – их рог! Если лишить врага рога, то сам хозяин гибнет, ибо разум единорога неотрывно связан с ним.

Младший Бурогрив хотел понять, как можно сражаться с противниками, чья магия не даст приблизиться и на один шаг.

– Внимание на сэра Гавейна!

Жеребята повернулись к массивному рыцарю. Он встал перед статуями и зубами вытащил меч. Приготовившись к бою, кивнул:

– Начинай.

Адам прошептал заклинание, состоящее из непонятных звуков.

И вдруг зрачки статуй вспыхнули красным! У жеребят перехватило дух. Горящие глаза уставились на сэра Гавейна.

Но не успели враги сделать первые шаги к рыцарю, как тот взмахнул мечом, и оба противника потеряли головы.

Кадеты разинули рты. Гавейн стоял на расстоянии двадцати копыт, а разрезал камень так, словно находился всего в шаге от статуй.

Адам шутливо потопал, Гавейн ответил вычурным реверансом.

– Вы видели действие зачарованного меча! Нет лучше оружия, чтобы покончить с врагом. Когда ваше обучение закончится, каждому выдадут собственный клинок, выкованный придворным кузнецом Баком. Но сперва вы должны усвоить азы! – пояснил тощий рыцарь.

И начались изматывающие тренировки. Гавейн пинал камни в жеребят, они должны были за цок до броска ответить встречным ударом желудя, при этом увернувшись. Далее шли уроки фехтования и стрельба из лука. Получалось не ахти, только Галахад умело владел тетивой. Перси лучше давались уроки заговоров: жеребята писали на пергаментах заклинания, которые на мгновение вспыхивали белым огнем.

– Это значит, что ты написал молитву Великому Созидателю без ошибок, – одобрил сэр Адам.

– Спасибо, милорд.

Потом уроки по шпионажу. Задача жеребят была проста: незамеченными пробраться мимо сэра Гавейна и добыть золотое яблоко. Здесь Кай смог проявить себя.

На закате началась игра в выбивалы. Оба рыцаря взяли зубами набитые песком кожаные мячи. Курсантам надо было уворачиваться от бросков и к тому же отвечать самим. Но попробуй увернись, когда у тебя не осталось сил! Жеребята постоянно падали и валили других. А если уворачивались, то занося мячи для броска, задевали соседей.

Сэр Гавейн продыху не давал. В итоге четверо жеребят поссорились. Лордам оставалось наблюдать, как раздор наполнял молодые сердца.

– Ты Кай медношерстный, не можешь стоять на своей стороне?! – кричал Галахад.

– Не ошкорбляй моего брата, шорек! – грозно выпучил грудь Кей.

– Я могу сам за себя постоять! – обиженно заявил второй Златогрив с огромной шишкой на макушке.

– Угораздило на меня свалиться! – Перси потер ушиб на колене, глядя на Арона.

А тем временем сэр Гавейн и сэр Адам отсчитывали время до конца урока.