Апология Борхеса

Здесь, как полагает автор, необходимо обратиться непосредственно к тексту эссе ван ден Воорта.

Так, он указывает, что «название рассказа Борхеса – первая буква арабского письма. Она же означает и единицу. Вместе с тем, стоящий, как перст посредь листа бумаги, он, «Алеф», не произносим. Звук он даёт только в сочетании с другими знаками арабицы (огласовки и «хамза»). Он – мост, проложенный меж Небом и Землей. Он же включает в себя и Небо, и Землю. Он рвётся ввысь и ниспадает вниз. Ограниченный, он подразумевает бесконечное. Совершенно простой, точнее, совершенный в своей простоте, он означает Начало.

Итак, непроизносим (невыразим) и включает в себя идею всего сущего. Это как раз то, что витиевато выразил в своем рассказе Борхес».

Примерно таким же образом Воорт доказывает, что рассказ «Фунес, чудо памяти» имеет в своей основе совмещение идей китайского иероглифического письма и недесятичных систем счисления.

В книге «О чудовищном различии в мировосприятии и мышлении народов Ближнего и Дальнего Востока» писатель, на примере написания цифры один – «ا» у арабов и «―» в Японии и Китае, призывая на помощь сравнения культурологического, исторического и других планов, на пятистах с лишним страницах обосновывает, доказывает, полемизирует с невидимым собеседником, делая для того очевидным, что указанные в названии книги различия огромны и не в последнюю очередь обязаны своим появлением разницей в написании числа «1» – мысленного представления отдельного абстрактного объекта, являющегося одновременно наименьшим натуральным числом.

Аналогичным образом писатель обосновывает разительные различия и постоянные конфликты между семитами и окружающим их арабским миром частным случаем различия написания первой буквы алфавита – «алеф». Напомним, изображение алефа в иврите выглядит «א», а в арабице «ا». Различие написания, по мнению автора, и приводит к столь разительным противоречиям в мировосприятии и в изложении картины мира, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Далее, в обширном труде «Что немцу молоко, то арабу – соль» Воорт, в свойственной ему саркастической манере, зачастую переходящей в откровенно шовинистическую, сравнивает слова разных языков, созвучных при произношении, однако зачастую имеющих противоположный смысл.

В частности, в книге имеется заметка с парадоксальным наименованием «Почему в Китае так много Хуанов», которая может привести неосведомлённого читателя к ложному умозаключению, что в Поднебесной много испаноязычных граждан.

Полагая себя, по-видимому, утончённым лингвистом-остряком, писатель развёртывает нить своего объяснения феномена, приведённого им в названии заметки, с посылки о широком распространении суждения о том, что китайцы имеют желтоватый оттенок кожи. Это приводит к тому, что китайцев зачастую называют «жёлтыми». Слово, созвучное с испанским именем «Хуан» в китайском языке означает «жёлтый» (黃). Таким образом, в самом названии заметки кроется как парадокс (для неосведомлённого читателя), так и риторический вопрос (для читателя осведомлённого).

Это же в полной мере относится и к названию книги. «Milch», звучащее как «мильх», с немецкого переводится как «молоко», а «مِلْح», звучащее практически таким же образом, с арабского переводится как «соль». Таким образом, в названии книги кроется, опять же, как парадокс (для неосведомлённого читателя), так и банальнейшее утверждение (для читателя осведомлённого).

Следует признать, Воорт – писатель уникальный. Так, в 2000 году он опубликовал ненаписанное произведение. В литературном журнале «Вестник голландских высот» под названием рассказа «Толкование времени» и фамилией автора красовалось несколько пустых страниц.

Некоторые критики бросились комментировать очередное творение писателя, причём мнения критиков разделились. Ряд статей взахлёб расхваливало произведение: «Воортом опубликован весьма и весьма символический рассказ, красноречиво показывающий, что толкование времени – занятие неблагодарное и, по сути, невозможное», «сквозь чистые страницы журнала нам улыбается Будда».

Более скептически настроенные критики указывали, что «этот, с позволения сказать, писатель, окончательно исписался – он уже на пустом (в прямом и переносном смысле) месте изображает глубокомыслие и загадочность».

Между тем, как нам кажется, символизм рассказа заключался всё-таки в том, что Воорт, оплатив из своих скудных запасов публикацию задуманного им творения, не смог уложиться в срок, не успел написать его к моменту вёрстки журнала и редактор принял волевое решение действовать в рамках подписанного с писателем контракта.

Поскольку из контракта были почерпнуты сведения о названии рассказа и авторе, а также о предполагаемом объёме творения, оплаченном писателем, под заглавием и фамилией автора красовались десять страниц абсолютно белой бумаги.

Конечно же, такое волевое решение редактора привело, насколько известно составителю путеводителя, к тому, что Воорт в дальнейшем не присылал в редакцию «Вестника голландских высот» рассказы для публикации. Вполне вероятно, что это впоследствии привело и к полному отказу Воорта от публикации своих произведений, однако тут мы вторгаемся в область домыслов и предположений.

Известным исследователем творчества практически неизвестного автора, о котором здесь ведётся речь, господином С. Дроомом, найдено также несколько томов эпиграфов, которыми, как представляется, писатель хотел украсить свои творения, однако по тем или иным причинам не смог этого сделать. Это обусловлено, скорее всего, краткостью пребывания на земле человеческого существа, включая и существо К. ван ден Воорта, на реализацию всех проектов которого потребовалось бы не одно тысячелетие.