Kitabı oku: «Мистерии янтарного края», sayfa 14

Истина и правда, совесть

В современном бездуховном языке слова истина и правда – почти синонимы. Можно сказать, что использование слова истина сегодня свидетельствует о большей эмоциональности высказывания, а у части представителей того языка, в котором это слово присутствует, это слово может означать «окончательную правду», «правду возвышенно-поэтическую» и даже «правду Вселенскую». Образованные люди, – люди философского склада, которые знают языки, – делают различие между субъективным знанием и знанием объективным. В этом случае в их представлении субъективное знание отражается словом «правда», а объективное – «истина». Но в любом случае для подавляющей части простого народа, который далек от философских рассуждений, существует только слово «правда». Исчезновение духовного мира из жизни современного человека привело к такому положению вещей, что те народы, в языках которых этого слова нет (например, англоязычные или поляки), не замечают этой беды и относятся к отсутствию слова истина так же равнодушно, как и к постепенному угасанию слова совесть в своем лексиконе.

Нивелирование этих двух маркеров состояния духовного уровня человека – слов истина и совесть – активно происходит и в современной России. Но, например, в дореволюционной России, в романах Достоевского слово совесть присутствует как само собой разумеющееся, и без знания этого явления, как «Отче наш», читающий будет воспринимать произведения Достоевского как занимательные детективы с любовными интригами. То же самое можно сказать и о великой русской поэзии. Например, поэт Серебряного века Иннокентий Анненский по праву назывался «поэтом совести». Вот заключительное четверостишие, взятое из его стихотворения «В дороге»:

Дед идет с сумой и бос,

Нищета заводит повесть:

О, мучительный вопрос!

Наша совесть… наша совесть…

Вопрос совести особо актуален в сегодняшней России. Или еще одно стихотворение, но уже Алексея Константиновича Толстого, которое датируется 1858 годом:

В совести искал я долго обвиненья,

Горестное сердце вопрошал довольно —

Чисты мои мысли, чисты побужденья,

А на свете жить мне тяжело и больно.

Читатель видит, что А.К.Толстой говорит действительно о совести и правильно понимает это слово, потому что вопрошает свое сердце. Вопрошает так, как будто спрашивает это у другого человека. И большинство читающих эти стихи, прекрасно понимало, о чем он говорит. Чтение подобных стихотворений и художественных произведений поневоле заставляло человека обращаться к взгляду внутрь себя – уже к своей собственной совести. И ведь ни Достоевский, ни Анненский вовсе не имели намерение кого-то назидать. Они писали о своем, о своей совести, которую ранило чье-то поведение или какая-то картина, увиденная ими на улице, или собственное тяжелое состояние. Здесь следует сказать, что настоящая русская поэзия – это обязательно что-то такое, что затрагивает вопросы совести. И то, что у сегодняшнего читателя пропал интерес к классической русской поэзии, это маркер исчезновения совести в нашем новом русском государстве. Маркер исчезновения духовности.

В романе «Евгений Онегин» главный герой, ловелас и праздный прожигатель жизни, отвечая Татьяне на ее чувство, назидательно заявляет:

Поверьте (совесть в том порукой),

Супружество нам будет мукой.

То есть он (а значит, и сам А.С.Пушкин) знает, что такое совесть. Онегин напрямую апеллирует к совести, как к высшему судье. И именно по этой причине он не пользуется предоставленной возможностью соблазнить доверчивую и «по уши» влюбленную в него «дикарку».

А вот, например, поэма Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Семеро деревенских мужиков задались вопросом:

Кому жить любо-весело,

Вольготно на Руси?

И отправились бродить по городам и весям, задавая этот вопрос представителям разных сословий. Встретили на дороге тройку помещика и задали ему этот вопрос. И вот как он им начинает отвечать:

Я дал вам слово честное

Ответ держать по совести,

А не легко оно…

Следовательно, и этот помещик, и даже сами крестьяне имеют правильное представление о совести. И интересно было бы послать таких крестьян с их вопросом по сегодняшней Руси. Чтобы ответ тоже был «по совести».

Можно привести в этом ряду и раннее стихотворение М.Ю.Лермонтова («Первая любовь», 1830):

В ребячестве моем тоску любови знойной

Уж стал я понимать душою беспокойной;

На мягком ложе сна не раз во тьме ночной,

При свете трепетном лампады образной,

Воображением, предчувствием томимый,

Я предавал свой ум мечте непобедимой.

Я видел женский лик, он хладен был как лед,

И очи – этот взор в груди моей живет;

Как совесть душу он хранит от преступлений…

И последний пример – поэт К.К.Случевский. Это совершенно особый случай, если говорить о совести. Поэт, недооцененный у нас в России, – довольно яркая звезда на поэтическом небосклоне страны. Но если Сергея Есенина или Николая Гумилева, например, предпочитала аудитория молодежная, то К.Случевский привлекал публику повзрослее.

Мужчину поэтического склада души всегда притягивает колдовство женского очарования. Без этого поэтов не бывает. И насколько тонко чувствует К.Случевский женскую природу! Нет такой наблюдательности даже у гениального А.Пушкина. Я не знаю другого русского поэта, который мог бы так незаметно, но безошибочно подмечать в женщине исконно присущее ей любовное чувство.

Но в то же самое время понятие «совесть» у этого поэта не имеет такой ясности и определенности, как, например, у того же А.К.Толстого. Алексей Константинович пишет о совести и знает, что такое совесть, а Константин Случевский – скорее всего, нет. И подтверждением этому является его жизненная линия.

В человеке одновременно существует два сильных природных магнита. Второй – это женщина. Если побеждает второй магнит, мужчина никогда не получит опыт «расширения сердца». В мужчине Случевском победил магнит устремления к женщине. У него на протяжении его жизни было, по факту, три полноценных «жены», причем, от второй, официальной, он имел пятерых детей. Прожил с этой женщиной двадцать лет. Потом, как говорится, «бес в ребро», – оставил и жену, и детей и ушел жить к третьей, с которой жил гражданским браком, родив от нее дочь. И кроме этого, как вспоминает первая его взрослая дочь (от второй жены), у него было много «увлечений». Обычно эту неприглядную сторону интимной жизни К.Случевского биографы стараются обходить стороной, останавливаясь исключительно на этапах его поэтического творчества. Да и мы бы не стали копаться в его постельном белье, если бы отношение мужчины к женщине не имело прямой связи с духовным ростом человека.

По современным меркам К.Случевский представляет собой разновидность «добропорядочного прелюбодея», если выражаться евангельско-демократическим языком. Ни Пушкин, ни Есенин, ни Случевский опыта «расширения сердца» не имели и руководствовались в своем поведении тем понятием «совесть», которое было привито им воспитанием и обществом. При этом отношение мужчины к женскому полу – это один из тех базовых ориентиров, по которому можно судить о получении этим мужчиной опыта «расширения сердца».

К.Случевский прекрасно исследует сексуальную сторону женского характера, но не видит женскую душу в целом. И в этом он является противоположностью Ф.Тютчеву и А.К.Толстому, которые воспринимают женщину как единое целое, – как отдельную вселенную, в которой одновременно присутствует и любовь, и эрос, и женская душа, имеющая принципиальное отличие от мужской.

Вот пример понимания совести у К.Случевского («Из дневника одностороннего человека»):

Ни одно лицо не скажет,

Что под ним таится;

Никогда простых и ясных

Слов не говорится;

Ни одна на свете совесть

Не чиста от пятен,

Ни один на свете смертный

Чувством не опрятен!

Правда есть в твоих лишь глазках

Женщина кудесник!..

Ей приемник мой поверит,

Верил мой предместник…

Конечно, в этом случае можно сослаться на то, что К.Случевскому всегда было присуще обостренное чувство иронии. Но это не имеет никакого отношения к его словам о совести. Что такое мандейская нишимта («частица света») или атман Упанишад Индии? В человеке это проявляет себя как «голос совести». Камертоном совести ранних христиан являлось поведение и жизнь монахов. Евангелия, подтвержденные благообразной монашеской жизнью, давали европейскому человечеству ориентир (направление) совести. И простые христиане, и богословы не воспринимали это направление в качестве подтверждения личного знания совести, а понимали это как отвлеченные христианские «моральные принципы». «Поступать не по совести» – это нарушать общепринятые моральные принципы.

«Нечистой совести», как это заявляет в своем стихотворении К.Случевский, не бывает по самой ее сути, – так же, как не бывает «испачканного золота». Атман нечистым не бывает, как не бывает нечистой «частица света» назареев. Выражение «нечистая совесть» могло появиться только потому, что понятие совесть было привито христианскому человечеству внешне, через воспитание, а не через получение конкретным человеком опыта «расширения сердца». По мере исчезновения в человечестве истинного, сердечного христианства естественным образом облупилась и его «внешняя покраска» – правильное понимание совести, знание которой уже некому было «подкрашивать», возобновлять в каждом новом поколении. Поэтому слово «совесть» в человечестве исчезает. В мире завершилась живая монашеская жизнь, с которой впрямую контактировали лучшие представители общества, – исчезло в таком новом обществе и представление о совести. Поэтому в сегодняшней «смене эпох» ведущая духовная роль в христианстве переходит к семейной паре.

Еще один пример из К.Случевского со словом «совесть», и тоже неправильный (из цикла «Лирические»):

О, Господи! В этот предутренний час

Ты в сердце горящем огни погаси,

Виновную совесть Ты Сам допроси,

Ты Сам оправдание ей усмотри…

К.Случевский не понимает даже такого простого положения вещей, что истинная совесть, осознаваемая человеком в своем сердце, всегда выше того Господа, к которому этот поэт с пафосом взывает, используя множество заглавных букв. Не бывает «виновной совести», – бывает виновный человек, поступающий не по совести. Совесть – это вселенский эталон, на который равняется духовно зрелый человек. Животное не знает понятия «совесть», и по этой причине его держат в узде. Даже в том случае, если такое животное внешне повторяет облик человека. «Человек» – это не то, что внешне, а то, что внутри. И разъяснение этим вопросам исчерпывающе дано в Евангелии от Фомы.

Как у музыканта существует камертон, по которому он настраивает звучание струн своей скрипки, так и у человека существует совесть, которая является камертоном его жизни. И если фальшивит скрипач, это вовсе не означает, что у него был «камертон с пятнами» или что в этом «виновен камертон». Следует констатировать очевидный факт, что в своих отношениях с женщинами К.Случевский этот «камертон» не слышал.

Даже после безбожной революции 1917 года страна не забыла это слово, и одним из главных лозунгов коммунистической партии был: «Партия – это ум, честь и совесть нашей эпохи». Почему революционная партия большевиков вдруг вспомнила о совести в своем главном посыле народу? Ведь вовсе не по той причине, что эта совесть беспрестанно терзала грудь руководящего большевика. Конечно, нет. Они, эти новые начальники страны, держали «нос по ветру», и говорили о том, что было актуально в стране в то время. Ведь были и такие прекрасные люди, как, например, замечательный Павел Корчагин. Народ России в то время был христианским, хоть и непочтительно относился к «попам» православной Церкви.

Сначала у человека, который пробуждается от духовной спячки, начинает проясняться понимание того, что есть истина; но сразу следом за истиной рождается другое духовное знание – совесть. И уже как результат реакции внутри человека на эти свершившиеся явления – появляется понятие о чести. Сегодняшняя Россия не знает, что такое истина. В этой новой России уже нет ни совести, ни чести. Причем, я не имею в виду представителей простого народа, а так называемую «элиту» России, которая выросла на беззастенчивом воровстве, приватизационных аукционах и бандитских разборках 90-х. Впервые за тысячелетнее существование богоизбранной Руси «перестройка» вытолкнула наверх российского общества самые бессовестные слои населения.

Подобное отношение верхов к повседневным вещам поневоле развращает уже и сам народ и предлагает ему следовать подобным установкам в своей хозяйственной, а затем и личной жизни. Печалиться особенно не о чем: мы «трясёмся» в одном потребительском вагоне со всем европейским человечеством, и всех нас ожидает одинаковая участь. И все мы уже давно стали «Константинами Случевскими» в своем совершенно безответственном отношении к супружеской жизни. На первое место в этом вопросе у всех нас выходит всеми уважаемый английский sex.

За прошедшие тридцать пять лет мы, русские, страшно изменились и стали совершенно другим народом, – народом без стыда и совести. Перестройка, с ее эгоистическими идеалами, с ее катастрофическим, молниеносным разделением всего населения страны – «вдруг!» – на нищих и сверхбогатых («из грязи – да в князи»), с ее пресмыкательством перед всем заграничным и тотальным обесцениванием роли настоящего мужика, как основы традиционной крепкой русской семьи, перепрограммировала умы всего нашего народа, – как мужчин, так и женщин. Женщины – когда-то серенькие «бухгалтерши» и заштатные «торговки» – поднялись на верхние «пьедесталы почета» в денежном выражении, а заводские мужчины-профессионалы пошли в охранники, таксисты и дворники. Превратились в бандитов или жалких пьянчужек, потому что третьего пути дано не было.

Выросло совершенно новое поколение, другие люди. Лакмусовой бумажкой состояния нравственности в современной России является отношение к старикам общества, к пенсионерам из простого народа. Второй маркер – это «новая» медицина, которая является беззастенчивым «ковшом экскаватора» для отбирания денег у обедневших слоев населения. И ведь никому из врачей не стыдно. И иногда задаешь себе вопрос: неужели это – тот же самый русский народ, который раньше именовал себя народом-богоносцем? Который когда-то знал, что такое совесть?.. Нет, «это только тягостная мреть». Нам всем это только снится…

В этой книге мы уделили ничтожно малое внимание религии зороастрийцев. Потому что не имели права увеличивать до недопустимых размеров объем книги. А жаль! Зороастрийцы – это южные соседи предков русских, те кочевые племена ариев-иранцев, с которыми славяне на протяжении длительного исторического времени очень тесно соприкасались.

Чем отличалась вера зороастрийцев от веры других народов? Мы уже говорили о том, что, например, копты раньше всех других и более искренне восприняли христианство только по той причине, что увидели в Христе «нового Осириса». И давайте выкинем из своей головы окаменевший в веках постулат Церкви о том, что вера египтян в Осириса – это «мерзкое язычество», «вера в идолов», «бесовство» и прочие трафареты религиозной пропаганды. Осирис для древних египтян был подлинным Христом новозаветного времени. И истина в данном случае – именно на стороне этих египтян, а не на стороне Церкви. Потому что «всему свое время».

С русскими произошло нечто подобное. Русский народ воспринял пришедшее к нему христианство, как свое, родное, только потому, что все предыдущее время нес в своих сердцах «утопические» идеи о справедливости, совести, вере и боге, которые почерпнул в свое время у своих южных соседей. Ведь все эти слова и понятия – «бог», «вера», «добро», «зло», «справедливость», «совесть», «истина» – наши предки заимствовали или впрямую из языка зороастрийцев, или из общения с ними. Славянские топонимы главных южных рек – Дон, Днепр, Донец, Дунай – происходят от авестийского дану, «вода», «река». Замечательный переводчик Гат Заратуштры И.М.Стеблин-Каменский пишет следующее (Гаты Заратуштры/Перевод с авестийского, вступительные статьи, комментарии и примечания И.М.Стеблин-Каменского. – СПб.: Петербургское Востоковедение, 2009, с 31):

Надо сказать, что переводить Гаты на русский язык, наверное, легче, чем на европейские. Авестийский с русским грамматически и синтаксически более сходен, чем с большинством западноевропейских (в которых утрачены грамматические категории падежей и родов, отсутствуют бессвязочные конструкции и т.д.).

Конечно, следует признать, что у скифских племен, «туров», восточных славян были свои противоречия, разногласия, войны и вражда с зороастрийцами. И, наверное, именно по этой причине авестийское слово друг (древнеперсидское драуга, среднеперсидское друдж), которое означает «ложь» и противопоставляется понятию Истина «в космологическом, социальном и личностном плане», в языке русском стало обозначать совершенно противоположное. Но не это было главным в отношениях двух соседних народов.

Русский человек воспринял христианство не так, как европейцы. В проповеди Христа славяне нашли близкие понятия давно знакомым им терминам «добро», «справедливость», «совесть». И только поэтому все население Древней Руси – а это были сельские жители – стало именовать себя крестьянами, правильнее, если произносить это слово как раньше, – хрестьянами, то есть тем словом, которое происходит от «хрестианин». И заметь, читатель, это не от евангельского слова Христос, а от слова Хрестос, то есть первоначального имени этого проповедника.

Кто такие были зороастрийцы и чем отличалась их вера в Духа Добра от всех прочих религий? Они, как и восточные славяне, жили на больших просторах земли, и перед ними не стояла вечная проблема европейцев или евреев: они не боролись за сохранение или отвоевание своего кусочка земли. Еврейская или европейская внутренняя психология в этом отношении принципиально отличается от психологии древних персов и восточных славян. В чем заключалась вечная историческая проблема еврейского народа? Патриарх евреев, Авраам, вышел со своей семьей и слугами из Ура халдейского, и с этого времени главный вопрос увеличивающегося еврейского населения состоял в том, где им жить. У них не было своей исторической земли, и по этой причине евреям приходилось все время скитаться, останавливаясь сначала в чужеродном для них Египте, затем отвоевывая для себя у других народов Палестину, и далее принудительно переселяться в Вавилон. И, наконец, после разгрома римлянами Иерусалима – бежать в Европу, в Испанию.

И бесспорно, все это не могло не наложить определенный отпечаток на менталитет народа, на его генетический код, – выработать такие особенности, которые отличают его от менталитета иного народа. Такого, который, сколько он себя помнит, живет на своей земле и которому в своей истории никогда не приходилось решать подобные вопросы. И именно отсюда – большая агрессия, большая жестокость по отношению к инородцам и большая замкнутость внутри своей диаспоры. Все это – подсознательное стремление к выживанию рода, а не какая-то «злая характеристика» этого народа. Но фактически, и все европейцы решали ту же самую задачу. Они, и евреи вместе с ними, исторически оказались в тех средиземноморских и близких к ним землях, климат которых был наиболее благоприятен для обитания человека. Отсюда – большая плотность населения и отсюда же – частые войны за лучший удел земли. Этот менталитет европейца открыто показал себя во время колонизации Америки. Ранее этот континент был заселен индейцами, но после колонизации – индейцев фактически истребили.

Древний русский народ никогда не оказывался в подобной патовой ситуации. Случались враждебные набеги кочевников или орды Батыя, – славяне уходили в леса, на север. И после того, как эти орды откатывались назад, славяне возвращались на свои исторические места. В ДНК восточных славян следов монголоидной расы нет. Но там, где появлялись европейцы, славяне просто исчезали, что произошло, например, со всеми Балтийскими славянами или пруссами, которых истребили германцы. У нас с европейцами – разный менталитет. И менталитет русского человека изначально родственен менталитету зороастрийцев. Генетический код русского человека вобрал в себя древние зороастрийские представления о совести и справедливости. И если этот код будет разрушен, – а именно это и происходит все последние десятилетия, – Россия с карты земли исчезнет и русские растворятся в среде тех оккупантов, которые поселятся на наших землях. Отмечу к слову, что Калининград и все окружающие земли родственных славянам пруссов исторически никогда не принадлежали немцам. Сюда с «огнем и мечем» пришли крестоносцы. Так что возвращение Восточной Пруссии славянам (включая поляков) после Второй мировой войны – это, если следовать исторической правде, торжество справедливости.

Ожидать от европейских народов чего-то иного – это не понимать исторические процессы и мерить европейца на свой лад. Мы должны отдавать себе отчет в том, что убаюкивающие лозунги о «справедливости», «всеобщем братстве», «милосердии» и т.д., которые «восторжествовали» в мире в последние десятилетия, нисколько не повлияли на генетический код того или иного народа, что прекрасно видно по сегодняшним конфликтам. Также можно вспомнить, например, 1812 год или совсем недавний 1941, когда Европа в своем порыве на Восток была едина.

Русскому патриоту не следует иметь претензии к англичанам или их младшим братьям, американцам, за то, что они такие «нехорошие», и сеют по всему миру смерть и страдания. Это – такой народ, и это – их «генетический код», который позволил им властвовать на земле в последние столетия. Но время их уходит, потому что «меняется климат» и английскому «льву» уже становится негде жить. Мы, русские, (и это в нашей природе) – добрые «медведи», которые питаются медом, ягодой и лесными корешками. Но не дай Бог, чтобы «лев» разбудил медведя в берлоге или как-то нечаянно этого медведя обидел: разорвет в клочья! И такое уже не раз происходило в истории. Но происходило это и будет повторяться только в том случае, если русские не изменят своему генетическому коду: будут как и раньше знать, что такое совесть и что такое справедливость.

Россия – это совершенно особая от Европы и Азии цивилизация. Цивилизация своя, не похожая на европейскую. Мы только внешне одеты в такие же пиджаки, как и европейцы. Наша цивилизация – «спрятана», и она скрыта от европейского глаза. Россия, если говорить образно, – это большой айсберг, и европеец видит только его надводную часть. Он думает, что эта глыба льда вся у него на виду. Но Россия – это, скорее, необъятная подводная часть такого айсберга, – где лед прозрачнее и чище. Вверху, на поверхности, – Достоевский и Толстой, которых европеец, скорее всего, даже не понимает так, как понимаем их мы, русские. Но в самой сокровенной сердцевине этого айсберга, в его нетленной чистоте – Серафим Саровский, духовное сердце русского народа. И эта чистота русской души не известна европейцу абсолютно. И сможет ли он когда-нибудь понять все эти слова? Город Китеж, ушедший под воду… Беломорье… И это тоже наш генетический код. Код России.

Из всех религий мира (включая даже гораздо более сложное и противоречивое в своей подлинной основе христианство) первоначальный зороастризм – это светлая, чистая, справедливая и «простая» религия человечества. Именно в этой религии впервые на Востоке возникло важнейшее для зороастрийца понятие «совесть». Это даэна. Уже в Гатах («Гимны») Заратуштры, составленных им собственноручно и ставших духовным центром Писания зороастрийцев (Авеста), речь идет о том, что в эпоху «разделения» Добра и Зла (ныне идет эпоха «смешения») на землю придет Спаситель (Сайошьянт) всех народов и установит мир и справедливость на земле. Произойдет Воскресение мертвых и Небесный Суд над всеми душами. Зороастризм появился раньше иудаизма. Идею о приходе Спасителя, о Всеобщем Воскресении и Суде иудеи почерпнули у зороастрийцев.

Гениальный еврейский писатель Матфей в своем произведении под названием Евангелие от Матфея соединил в одно целое проповедь назарея Иешуа хреста о Царстве Небесном с преданием зороастрийцев о Спасителе мира, Всеобщем Воскресении мертвых и Небесном Суде. Противоречие заключается только в том, что достижение человеком Царства Небесного Иешуа никак не сочетается с идеей о Всеобщем Воскресении и Суде над всеми. «Мистерия Царства Небесного» – это от назарея, а Воскресение и Суд – от Заратуштры. Как судить тех умерших, кто в своей земной жизни уже достиг Царства Небесного? И кто будет судить такого человека, если Иесусо-Отец уже одарил его своей Агапой в этой мистерии? Этого противоречия Церковь не увидела, потому что среди ее богословов и иерархов не было таких, кто получил завершающие мистерии Христа.

Зороастрийскую идею о «воскрешении» («восстании») мертвых заимствовало в свое богословие христианство. В традиционном христианстве, как и в зороастризме, не существует тех подлинных мистерий, о которых говорит Иисус апостолам. По этой причине Царство Небесное было приравнено к раю: богословы всегда полагали, что Христос так называет свой особый рай, который отличается от рая язычников. А далее – полная калька воззрений зороастризма. Все умершие люди – а это души тех, кто пребывает в раю и в адских безднах, воскреснут во время Последнего Суда («Второе Пришествие») и обретут свои земные тела. У зороастрийцев основой земного тела является костный скелет, поэтому земная жизнь в буквальном переводе с авестийского означает «жизнь костная», то есть люди воскреснут на основе своих сохранившихся в земле костей. И после суда над душой и испытания тела «расплавленным железом» все праведные – те, которые пройдут эти испытания, – будут помещены в окончательный «бесконечный» рай, а все Зло будет уничтожено. Как уже понимает читатель, подобные зороастрийско-христианские верования не имеют ничего общего с проповедью реального проповедника Иешуа хреста.

Слово даэна, как об этом писал индийский ученый Джал Дастур Керседжи Парви в 1929 году, означает «совесть» или, что является тем же самым, «личную религию». И это единственно правильное понимание зороастрийского слова даэна.

На этом мы завершим краткий экскурс в религию Заратуштры. Он был сделан с единственной целью: показать читателю, что Россия вовсе не является «родиной слонов», в которой берет начало знание человечеством понятия «совесть». Это знание перешло к нам «по наследству» от тех древних персов, которые уже давно поменяли свой генетический код и стали другим народом – мусульманами. А Россия своего древнего генетического кода никогда не меняла. У персов это слово могло появиться в их лексиконе только и исключительно по причине того, что в этом народе был хорошо известен опыт «расширения сердца». Об этом же свидетельствует и вся нравственная терминология зороастризма.

К сожалению, от религии Зороастра осталось мало первоначальных текстов, а те, которые имеются, на 30% не понятны исследователям. А обо всем остальном – много споров и догадок. И еще одно предположение можно сделать в этой связи. Китайская династия Шан-Инь заимствовала опыт «просветления сердца» у своих западных соседей, – у зороастрийцев, впрочем, точно так же, как и владение колесницами. Китайскому менталитету подобные «внутренние изыскания» были чужды, что было исторически проиллюстрировано жизнью и проповедью знаменитого Конфуция.

Итак, вернемся к началу нашей статьи. Слово истина и слово правда пришли к нам, «европейцам», из времен античности. Поскольку нас интересует преимущественно евангельская проповедь Христа – ведь именно она наглядно показывает духовное становление человека, – мы будем вести разговор о том греческом языке, на котором эта проповедь состоялась.

По-гречески слово «правда» – это дикайосюне, а «истина» – алетʰейя. Начнем с «правды». Это – всецело земное слово. Оно ведет свое начало от слова дикадзо – «вершить суд», «судить», «выносить приговор». Однокоренное с ним слово дикайос – «чтущий законы», «честный», «справедливый», «истинный». Читатель обратил внимание, что в современном словаре здесь появился перевод в виде слова «истинный», которое, по мнению составителей словаря, является синонимом слова «правдивый». Дикайо-прагео – это «поступать справедливо», «быть честным». «Справедливость» – это понятие общественное, понятие социальное.

Слово алетʰейя присутствовало в греческом языке и до проповеди Иисуса. Его использовал, в том числе философ Платон, который писал о своих «идеях». Словарное значение этого слова по «Греческо-русскому словарю», составленному А.Д.Вейсманом (Издание пятое. С.-Петербург, 1899, с. 51, репринт), это «истина», «правда», «справедливость», «правдивость», «действительность». Естественно то, что в современных словарях – и это несмотря на то, что они издаются уже после эры Христа – в число значений этого слова всегда входит и слово «правда». То есть в современном понимании алетʰейя – это и «истина», и «правда» одновременно.

Этимология слова алетʰейя приведена в «Древнегреческо-русском учебном словаре» (русская версия А.К.Гаврилова), который является адаптацией немецкого словаря, составленного Томасом Майером и Германом Штайнталем (С-Пб., Издательство “Нотабене”, 1997, с. 65). Согласно этому словарю, слово алетʰейя – это одна из форм слова лантʰано – «быть скрытым», «оставаться незамеченным», «оставаться в тайне», med. «обходить молчанием». А уже отсюда, с учетом частицы а-, которая означает отрицание, по этому словарю, «хэ алетʰейя – [‘несокрытое (на суде)‘], правда, истина». Читатель, наверное, уже догадался, что наша цель – показать, что слова «истина» и «правда» это не синонимы, а принципиально разные понятия.

Путаница между этими словами возникла в давние времена, то есть в тот исторический период, который ознаменовался закатом духовности Древнего Египта и продолжился вплоть до евангельской проповеди Христа. Именно в эти столетия в европейском мире было утрачено значение древнего слова «истина». Это очень наглядно отразилось в греческом переводе псалма 82 из еврейского Писания. Мы упоминаем этот псалом только по той причине, что он стал одним из своеобразных критериев понимания этих слов в европейском человечестве. Вот интересующая нас строка в переводе с текста Септуагинты:

Истина (алетʰейя) возникает из земли,

И правда (дикайосюне) приникает с небес.

Или в церковнославянской версии:

Истина от земли воссия,

И правда с Небес е прин и че.

Читатель, наверное, обратил внимание на то, что церковнославянский перевод невольно стремится как-то облагородить евангельское слово «истина», снабдив его прекрасным глаголом воссия. Перевод еврейского текста на греческий язык создавали сами иудеи, следовательно, такое понимание, что «истина» – это нечто земное, а «правда» – небесное, это их собственная трактовка изначального текста на библейском иврите. Попробуем разобраться в этом вопросе.