Kitabı oku: «Мистерии янтарного края», sayfa 8
Но ученикам, как и Оригену, это не понятно. Но я уже сказал, что они бестолковы. Если Иисус повторно женится, он нарушит свою же заповедь, причем, главную для семейного человека: «не прелюбодействуй». И поскольку он не просто верит в собственную Благую весть о Царстве, но знает, – поэтому он и заявляет своим ученикам, что они «не вмещают слово женитьба».
Он сейчас не женатый, а ученикам, которые имеют своих жен, стать просто так неженатыми, отпустив своих молодых жен, нельзя. Даже если ученик отпустит свою жену, став «евнухом ради Царства», – это не гарантирует ему дальнейший духовный рост. Во-первых, процесс «прилепления» занимает время, и это не может произойти тотчас, после одной встречи. А вот одной такой встречей с чужой женщиной сразу же разрушается все то, что было «наработано» вместе с женой за годы. После этого можно раскаяться и попросить «прощения» у жены, но о Царстве следует забыть навсегда. И ей, и ему. Более того, если его жена, молодая и здоровая женщина, найдет себе после развода другого мужчину – и не обязательно официального мужа, – в таком случае ученик-«евнух» тоже автоматически теряет возможность получить Царство. Его духовное единение с женой разрушается ее встречей с другим мужчиной.
Если между мужчиной и женщиной, причем, когда оба находятся в девственном состоянии, произошла встреча, завершившаяся единением, они автоматически становятся потенциальной «единицей», по каким бы городам и весям не разъехались. Расстояние для духовного мира не имеет никакого значения. Но при этом мужу всегда следует иметь в виду, что подавляющему большинству наших жен это его Царство «до лампочки». Для них главное – семейный уют и достаток. И это нормально, потому что жена – это руха. Любая женщина может по-настоящему любить своего мужа, уют своего дома, своих детей, и каждый мужчина обязан все это ей предоставить, причем, искренне ее любя и доставляя ей и себе радость в супружеской спальне. Наша земная жизнь и жизнь Духа идут по земле «рука об руку», причем так, что при правильной постановке вопроса одно всегда способствует другому, даже если мы этого не видим и не понимаем.
И еще пару слов об одном принципиальном заблуждении всего человечества. Оно имеет непосредственное отношение к затронутому выше вопросу. Все люди уверены в том, что зачатие ребенка происходит у человека так же, как у всех приматов. Действительно, это именно так. Более того, и физические органы в этом процессе участвуют те же самые. Но при этом рассуждающий так человек совершает ошибку и «выплескивает ребенка вместе с водой». Первая фаза нашего супружеского единения, которая является самой прекрасной, не имеет никакого отношения к появлению будущего потомства. Это и есть тот самый процесс постепенного слепления пары муж-жена в единого человека. Зачатие – это только отдельное «втрое действие», физиологическая «кульминация». И ряд восточных духовных практик совершенно справедливо обходится без этой завершающей фазы.
У мандеев, из среды которых вышел Иисус, процесс окончательного соединения нишимты мужчины и женской рухи зависел исключительно от правильности проведения мандейского богослужения над покойным. Иисус, на основании собственного опыта единения с женой (поэтому его возраст 50 лет по Евангелию от Иоанна более предпочтителен) знает, что в этом единении главное не особое ощущение отдельных органов человека, а неповторимое чувство единого целого с женой, абсолютного «склеивания» (это более правильный перевод, чем «прилепится») воедино двух духовных человеческих существ, – так, что уже не знаешь, где ты, а где она, потому что всё едино. И именно отсюда – переход к начальным словам Книги Бытие о едином Адаме, в котором одновременно существовало «мужское и женское».
Именно по этой причине многократно звучит «устрашающая» для обычного человека фраза Иисуса: «Не прелюбы сотвори». Если бы мужчина мог по просьбе какой-то хорошей знакомой женщины, желающей иметь ребеночка именно от него, просто «впрыснуть» ей моментально свой «материал» безо всякой «прелюдии», это бы прелюбодеянием не было. Как не является прелюбодеянием сдача донорского семени.
Но если даже какой-то «мелкий» атом нашего мира не может принять на свою орбиту всего лишь один лишний электрон, потому что потерпит крах вся его система, то что в таком случае говорить о таком сложном создании как «мужское» и «женское»? Это не нравственная заповедь, – это Дух. А Дух не терпит соперниц.
Увы, мой читатель! Но не прошло и полгода после получения мной мистерии Царства Небесного, как меня посетило еще одно, но уже непонятное в своей мерзости «видение». Я долго не мог понять, что же это было. Какое-то нечеловеческое, по нашим меркам, испытание? Или какое-то важное духовное указание? Мои более или менее трезвые выводы появились только по прошествии многих лет. Попытаюсь изложить все, как оно было, ничего не приукрашивая и не придумывая.
Виноват! Но вдогонку к только что рассмотренной теме хочу привести интересные свидетельства древних, относящиеся к вопросу «женитьбы». Думаю, что это уместно сделать именно сейчас. Обращаю внимание читателя на тот факт, что древние люди рассматривали данный вопрос не как мы, сегодняшние, с точки зрения простой физиологии, как у животных, а с точки зрения духовной.
Известный русский ученый, поляк по происхождению, Фаддей Францевич Зелинский является одним из самых авторитетных и блестящих исследователей и популяризаторов античного мира. Вот его цитата из книги «Эллинская религия» (Ф.Ф.Зелинский, – Мн.: Экономпресс, 2003, с. 100):
Приведу для примера ответ пророчицы Финтии – причем, предупреждаю читателя, что греческое слово «муж» (анэр), как в высоком слоге у нас, означает также «мужчина». Итак, когда ей задали важный для религиозности женщин вопрос, через сколько времени «после мужа» женщина становится чистой – пророчица ответила: «После своего тотчас, после чужого – никогда».
Сегодняшнее же поколение руководствуется совершенно другим принципом: «женщина не мыло, – никогда не смылится». То есть принцип, похоже, общий с древними эллинами, и заключается он в таинственном слове из лексикона Эдгара По – nevermore.
А теперь пример из жизни другого народа, – тех самых мандеев, из среды которых некогда вышел Иисус. Следует добавить, что сегодняшние мандеи являются простыми обладателями тех древних рукописей, которые в прикровенной форме содержат некоторые элементы назируты – того тайного учения, которым обладали назареи, но в которое простой народ посвящен не был и не имел об этом никакого представления. В 19 веке у мандеев, которые проживали компактно в болотистой местности междуречья Тигра и Евфрата, разразилась какая-то болезнь, скорее всего, чума. Они пытались вылечиться своим традиционным способом – «крещением» (то есть «окунанием» или «погружением» в воду, если правильно переводить исходное греческое слово на русский язык). Этот обряд проводили священники-назареи и все они – до единого – заболели и тоже умерли.
В тайнах древней назируты в гораздо большей степени, чем все нынешние так называемые «назареи», предки которых решили рукоположить себя в священнический сан из простого народа или из выживших «учеников», разобралась замечательная исследовательница жизни мандеев и их религии, англичанка Э.С.Дровер. На русском языке издана единственная книга о мандеях, – сборник текстов, который заслуживает серьезного внимания. Это «Мандеи: история, литература, религия», вышедшая в 2002 году, подлинной жемчужиной которой является входящая в него книга леди Дровер «Сокрытый Адам», строки из которой мы еще будем цитировать.
В другой своей книге, «Мандеи Ирака и Ирана», изданной на английском языке, леди Дровер описывает торжественное проведение свадебной церемонии мандеев. Ее проводит не рядовой священник, а епископ, если соотносить это с иерархией, установленной в православной церкви. Для мандея свадьба – это священное религиозное действо, причем, жених именуется «Царем», то есть «ангелом». Но перед самой важной частью этого обряда невесту в обязательном порядке проверяют на девственность. Да, да, мой читатель, ты не ошибся. Для этого существует специальная комната, – здесь же, рядом с собравшимися на свадьбу людьми, – и две уважаемые матроны, как правило, жена и мать этого епископа, проводят осмотр невесты. Если эти женщины выносят отрицательный вердикт, свадьба отменяется, и невеста с позором выходит из комнаты. Ее при этом не «побивают камнями», как это было принято у мусульман.
«Ужас! Пещерная дикость!» – всплеснет руками сегодняшняя продвинутая молодежь, которая, как заявляют сексологи, начинает заниматься сексом уже с 14 лет. Однако, как мне кажется, для настоящего искателя Царства Небесного это была бы совсем не лишняя процедура перед бракосочетанием. А иначе молодому человеку самому придется как-то устанавливать наличие девственности у любимой девушки. Причем, как-то так, чтобы ненароком не переспать с «бывалой». Не важно, когда будет свадьба: до или после первого единения, главное – это единение с девой, а не свадебная церемония. Тут одно из двух: или слепая «кошачья любовь», ни о чем не думающая, или открытый путь к Царству, но в таком случае уже с чистой девушкой. И мне кажется, что всегда можно найти и полюбить действительно порядочную девчонку. Такие в России еще не перевелись. Тертиум нон датур.
А вот что еще пишет леди Дровер в упомянутой выше книге (с. 263, выделение текста наше):
Секс для благочестивого мандея – самое священное таинство жизни, и ему предписывается рассматривать его как таковое и пред соитием произносить самое священное имя – «Великая Жизнь». Воздержание похвально, но безбрачие (целибат) считается неестественным и нечестивым состоянием и осуждается.
То есть, если Иисус действительно был выходцем из мандеев, в таком случае он должен был быть женат, причем, что тоже естественно, на девице. А мы все, подлинные хрестиане, перед единением со своими женами должны были произносить самые святые для нас слова, например, «Иисус Хрестос» или «Отче наш». Или я что-то здесь не так сказал? Или все христиане что-то не так понимают? Думаю, что второе вернее.
Ну и для того, чтобы читатель мог полнее представить себе отношение мандеев к тем вопросам, которые современное цивилизованное общество причисляет к разряду «физиологии», позволю себе привести еще один отрывок из этой же книги (с. 279, при приведении цитат из мандейского Писания и «тайных» текстов, ссылки на них, приведенные у леди Дровер, опускаю):
Мистический Адам – гермафродит, и мужской орган представляет отцовский принцип: он распределяет «потоки воды живой» и об этом говорится так:
«И мужской орган – мощный в своей силе и царственном величии, и Тело, которое есть и земля, и небо, и миры света и тьмы, – вооружено им соответственно. Это сильное орудие, сходное с малькута (= царственностью)… Ибо в нем заключено семь царей, стоящих в семи одеяниях и написанных семью буквами ГАБАРУТА (= Мужественность)».
Мужской половой орган закреплен за «Абатуром весов» – небесной сущностью, которая взвешивает умерших на своих весах, причем «гирькой» является душа Сета (= Сифа). Сперма же приписывается Хибиль-Зиве (Носитель Света, душа-нишимта. – Г.Б.) – «Ибо ты, Хибиль-Зива, есть Живое Семя: Ты правишь нами и всеми мирами».
Ты, читатель, что-нибудь из этого понял? Вот и я тоже – ничего. За исключением того, что, судя по всему, «мужской орган» предназначен у мандеев не только для зачатия и удовольствия, но и для чего-то совсем другого. И мы в этом случае вовсе не имеем в виду его предназначение для осуществления «малой нужды». Но и о детях в этом абзаце совсем не упоминается. Но нам, по крайней мере, ясно, что отношение мандеев, а следовательно и самого Иисуса, выведенного в евангельском тексте в виде «главного героя», ко всем этим вопросам совсем не такое, как у нас с вами. И в этом нет ничего удивительного. В письменности тех древних египтян, у которых с мандеями существуют общие духовные корни, присутствует иероглиф, живописно изображающий «мужской орган» (в горизонтальном положении) с мошонкой. В блок иероглифов, обозначающих слово «муж», этот «половой член» входит в качестве «главного персонажа». Читать иероглифический текст могли и мужчины, и женщины, и никто из них не был травмирован или опечален таким рисунком. Как говорится, «В здоровом теле – здоровый Дух».
Но, может быть, развитая европейская цивилизация нашла какой-то новый способ «спасения» и, отказавшись от секса, определила подлинное предназначение человеческого существования на земле? Никакого. Единственное глубокомысленное заявление, которое она сделала, это то, что все мы – животные. Но в таком случае всем здравомыслящим на земле следует бежать обратно в Элевсинские мистерии и умолять «двух богинь» посвятить их в спасительные древние таинства. А иначе Платон – дурак. «Да? А кто такой Платон? Основатель фейсбука?».
А теперь поневоле придется обратиться к заявленной ранее теме. Что же произошло? И причем, по прошествии небольшого времени после получения мной мистерии Царства Небесного. Как помнит читатель, все то время, о котором идет речь, я регулярно причащался Св. Христовых Тайн в нашем Крестовоздвиженском соборе, что на острове. Это происходило в нижней церкви, всегда на ранней литургии.
И на этот раз я, как всегда, встал пораньше, чтобы не будить ближних, зажег на кухне ночничок, вычитал полагающееся на этот случай «Правило ко святому Причащению», и отправился на остров, – еще не рассветало. Все, как всегда, ничего особенного. В это время я уже не ощущал присутствие Христа рядом с собой. Зашел в неярко освещенную полупустую церковь, постоял перед иконами (Серафима Саровского до сих пор чту своим главным земным Учителем и всегда ношу его иконку у своего сердца), поставил свечи и, встав в очередь, исповедался. На литургии вместе со всеми провозглашал «Отче наш» и пел Символ веры. Все, как обычно. Потом встал в очередь причащаться.
И когда батюшка положил со лжицы мне в рот частицу причастия, я сразу осознал, что произошло что-то ужасное. Я сделал шаг в сторону к иконе Пресвятой Богородицы и остолбенел в прямом смысле этого слова, даже забыв перекреститься и сделать полагающийся в таких случаях поклон. У меня на языке лежал мерзко вонючий кусок «тухлого мяса». Что это? Священник что-то перепутал и в чашу попала какая-то невообразимая гадость? Да как можно так относиться к своим обязанностям! Да что же это такое творится!?
Все это промелькнуло в моих мыслях мгновенно. «Да так можно отравиться» – подумал я. Я стоял посреди церкви, рядом со священником, открыв рот и почти высунув язык, на котором лежал этот мерзко вонючий кусок. Я удивляюсь, как он не выпал с моего языка на пол. Первая мысль была – выплюнуть. Я, наверное, уже мешал другим причастникам и, отчаявшись, и внутренне махнув на всё, сделал усилие и этот кусок проглотил. «Будь, что будет». И отошел в сторону. Во рту сразу воцарился прежний аромат, – никаких признаков того, что я съел что-то тухлое. Тогда у меня почему-то утвердилась мысль, которая прочно засела мне в голову: «Как будто тухлого верблюда проглотил». Подошел к столику и запил «теплотой».
Никаких отрицательных последствий для моего пищеварения не последовало. Более того, все причастники – и до, и после меня – вели себя совершенно обычным образом. Значит, ничего подобного не испытали, и это коснулось только меня одного. А значит, и священника нельзя винить в какой-то «погрешности». Боже мой! Это событие так подействовало на мою бедную голову, что я стал самого священника подозревать в чем-то нечестивом! Это же подлинное сумасшествие с моей стороны.
Должен сказать, что раньше я никогда не испытывал во время причащения чего-то необычного или какого-то видения. Более того, не было даже той особой благодати, которая посещала меня при чтении Псалмов или Евангелия. Возможно, потому что вокруг были люди и не давали внутренне сосредоточиться. Я причащался, потому что так написано в Евангелии и потому что это обязательный спасительный обряд, как утвердилось в Церкви.
Я очень скоро осознал, что это – мистерия. И все это время после ужасного причастия я корил себя и искал, пытаясь вспомнить, в чем же я провинился перед Христом, и за что получил такое наказание. Или испытание? Выплюну, или нет, это причастие? Но при этом я прекрасно понимал, что подобные рассуждения – это чушь, недостойная Высшего мира. Моя душа и моя совесть были чисты перед Богом, и я не мог в то время понять, что же со мной произошло и зачем.
Сейчас я могу предположить следующее. Бесспорно, это не наказание, а такое же указание мне, семейному человеку, как и то, когда четко было сказано, что я не должен прекращать общение с женой. Если мы обратимся к Евангелиям, то заметим, что информация о причастии содержится только у синоптиков: ни в Евангелии от Иоанна, ни в Евангелии от Фомы этого эпизода нет. Чем отличаются эти две группы текстов друг от друга? Синоптики утверждают религиозный обряд в качестве средства спасения человека. А Иоанн и Фома напротив, – спасение человека не через обряд, а через внутреннее развитие человека, которое четко фиксируется очередной мистерией, то есть, спасение непосредственно с помощью Высшего мира.
И здесь – полная аналогия с миром мандеев и с поведением назарея Иешуа, который отверг идею или способ спасения с помощью священнослужителей и утвердил спасение через внутреннее «слепление» супружеской пары и мистерий мужа. Для того чтобы это понять, приведу обширный отрывок из книги «Сокрытый Адам» (с. 326, 327, подчеркивание наше):
И вот душа освободилась от своей темницы – земли – и возродилась в духовном теле. Очищенная «руха» объединяется со своей «сестрой» – Душой (нишимтой мужчины, – Г.Б.). Получив крещение, знак Иордана и последнее причастие, обе они, «как одно целое», воспаряют к небу…
В продолжение всей процедуры «масикта» (которая, как полагают, имитирует крещение души, ее миропомазание и соборование, подготавливающее душу к путешествию в Миры Света. – там же, с. 323, – Г.Б.) священник выступает в роли души (умершего, – Г.Б.), для которой разыгрывается священнодействие. Это передается на мандейском любопытным выражением: он «облекается», то есть замещает собой душу усопшего. Прежде чем фактически приступить к началу обряда «масикта», священнослужители крестят друг друга и принимают обычное причастие крещения – хлеб (соленый) и воду…
Pihta (священный хлеб), который служит для причастия священника, выступающего от лица умершего, представляет собой часть «фатирие», куда входят, в частности, кусочки ритуальной пищи и частица мяса голубя.
Голубь, как помнит читатель, это евангельское перистера. Но не будем продолжать дальше. Фактически, священник своими действиями, во многом напоминающими христианские, имитирует соединение души (нишимты) умершего человека с женской рухой (частицей жертвенного голубя?), обеспечивая тем самым душе покойного пребывание в Мирах Света. Это точно такой же церковный обряд, как наше причастие, которое призвано соединить душу человека с Воскресшим Христом. Против такого церковного обряда мандеев и выступил назарей Иешуа. Он был убежден в том, что мандейский обряд не гарантирует душе умершего спасение вместе с «искусственной» рухой и душой, воссозданной священнослужителем в обряде.
И в нашем случае, в жизни христианской общины, Иисус призывает своих последователей соединяться с Ним в «мистерии Царства Небесного», а не с помощью искусственно воссозданного обряда причастия. Потому что мистерия Царства – это мистерия преобразования «земного» Адама в Адама «духовного». Мандей Иисус призвал человека предварительно соединять свою нишимту-душу с «живой» рухой своей жены во время земной жизни. Рухой, очищенной мужем от всей ее низменной земной части. Это и есть Святая Руха – Дух Святой. И только поэтому в Евангелии от Марка Иоанн Предтеча заявляет: «Аз убо крестих вы водою: той же крестит вы Духом Святым» (Мк. 1:8).
Мандеи считают Иоанна Крестителя (Яхью по их Писанию) своим пророком, поэтому Иоанн должен был знать, что означает руха для мандеев. И тем не менее он говорит эти кощунственные для любого мандея слова.
Какой же вывод можно сделать из всего этого – из моего страшного причастия и из мандейского Писания – с учетом отношения официального мандеизма к «извратившему учение» назареев Иешуа? Точнее, не вывод, а прямое указание. Оно следующее: супруги спасаются не причастием. Глядя на сегодняшний день, Церковь со временем утратит свои позиции в обществе и в государстве. И не потому, что против нее будет государство, как в советские времена, а по той причине, что постепенно опустеют церковные храмы. Не станет церквей – исчезнут и священники. А следовательно, прекратиться обряд причастия. Но человеку, который идет духовным путем, указанным Иисусом, не следует унывать и считать, что спасение без этого невозможно. Самые первые монахи, удалившиеся в египетские пустыни в зрелом возрасте, тоже не причащались.
В церковной истории существует один нерешенный вопрос: что предшествовало появлению Христа? Какое Учение, какие тексты? В самом иудаизме не существует ничего похожего или предваряющего евангельскую проповедь Христа. Иудаизм – это исключительно земная религия, а у Христа – высокие духовные истины. Сейчас мы уже знаем, что предшественник у Христа был, и это – назирута, тайное учение назареев. Появившаяся христианская Церковь взяла пример с религиозных богослужений мандейской общины, то есть на первое место поставила обряд и иерархию. Сегодня для супругов это постепенно уходит в пошлое и на первое место, как и в древнем мире, выходит подлинная мистерия. И можно быть уверенным в том – вся логика рассуждений и имеющийся объем информации ведут к этому, – что назарей Иешуа обряд причастия не устанавливал. Но как в этом случае понять наши синоптические Евангелия, в которых этот обряд устанавливается самим Христом? Неужели это выдумки писателей-евангелистов?
Решение здесь более сложное. Скорее всего, это правило – не причащаться – правомочно только по отношению к человеку (и его жене), который получил мистерию Царства. По этой причине мы не видим описания обряда причастия у евангелиста Иоанна. Объясняется это тем, что сам Иоанн уже получил мистерию Царства Небесного, – то есть встречу с живым Христом и его Агапу, – а это делает обряд причастия для такого человека излишним.
Отвлекаясь, следует сказать следующее, возможно, и не совсем к месту. Каким бы суеверным и примитивным не казался автор читателю, – но ношение нательного крестика, использование крещенской (Богоявленской) воды и наложение крестного знамения – на себя, на другого человека или на что-либо еще – это реальная защита от того невидимого мира, который существует рядом с нами. И подобный вывод – это не «адвокатские речи» в пользу существующей церкви, а результат многолетнего жизненного опыта автора. Мне самому это очень помогало в разных жизненных ситуациях. И в первую очередь, все это должен использовать муж для защиты своей жены. Просто надо хорошо понять, что это возможно человеку, но не Шарикову. И для того, чтобы получить результат, это не так просто выполнить. Необходима абсолютная вера-знание, искреннее желание получить результат и сердечное волевое усилие с полным внутренним отвлечением от всех посторонних предметов.
А как же быть со всеми теми, кто причащается? Ведь и сам автор делал это на протяжении целого ряда лет. Правильное понимание этого вопроса, наверное, такое: кто причащается, тот должен продолжать это делать, и вот почему. Иисус – это мандей (назарей). Он извратил учение назареев и пришел с этой своей проповедью к евреям, которые были очень далеки от высших духовных достижений мандейского народа. Иудеи, и то далеко не все, имели только духовную стадию «расширения сердца». Но ведь и сами мандеи, простой народ, тоже понятия не имели о том, что именно содержит это тайное учение назареев. Вся духовная жизнь простого представителя этого народа завершалась сложным и длительным похоронным обрядом, – того богослужения (по-христиански «отпевания»), который со всей скрупулезной тщательностью – невероятной и противоестественной для любого здравого ума! – проводился над умершим. Кроме того любой мандей многократно в своей жизни проходил обряд погружения в «Иордан» (любая текущая вода для мандея, вода «живая» – это вода «крещения») и принимал участие в других богослужениях своей общины.
Представить себе, что назареи обманывали свой народ и проводили богослужебные обряды только для того, чтобы «задурить этому народу голову», – это быть окончательным духовным идиотом. А следовательно, остается единственный вариант, и этот вариант зеркальным образом отразился в духовном устройстве христианской Церкви.
В мандейском народе, как это сейчас становится ясным, существовало два возможных способа спасения, то есть перехода души человека в Миры Света. Простой народ, который внутренне не поднимался на высшие ступени духовной лестницы, спасался с помощью богослужебных обрядов. И высшие иерархи этого народа считали такой вид спасения для человека тоже истинным. Хотя абсолютно ясно то, что подобное спасение принципиально разнилось от подлинного спасения назарея. Спасение же назарея заключалось в прохождении всех этапов духовного роста и завершалось состоянием ниргуна-Брахмана (термин адвайта-веданты Шанкары). В этом случае никакие искусственные обряды для человека нужны уже не были.
Иисус-назарей первоначально воспринимал это различие в способах спасения, как несправедливость. В его народе все назареи были потомственными священнослужителями, и только они, по праву своего рождения, имели возможность получить абсолютное спасение. Все другие члены мандейского народа этой возможности были лишены. «Извращение» Иисусом назарейского учения заключалось также в том, что он хотел предоставить такую возможность высшего спасения любому человеку. И раскрыл притчевым образом, в чем именно это назарейское спасение заключается. Причем, приблизил это спасение к реальной жизни человека, то есть его несколько откорректировал.
Появилась христианская церковь. Образцом своего духовного устройства она взяла мандейскую общину. В этой общине уже существовали прототипы крещения, «священной воды» и причастия хлебом-pihta, которых тоже готовился во время богослужебной церемонии. Все это Церковь скопировала, но при этом она не смогла понять всего того нового, что привнес в это традиционное спасение гений Иисуса. Потому что в Церкви начального периода не было истинных назареев, то есть таких христианских иерархов, которые прошли бы полную цепочку мистерий и получили абсолютное спасение. Иисус так и остался для Церкви каким-то «нечеловеческим Богом», вещающим о благих вещах, причем, многое из его бесед Церковь никогда не понимала и не понимает до сих пор.
По этой причине все синоптические Евангелия фактически копируют, в части богослужебной практики, мандейские богослужения для простого народа. Но это означает, что и эти богослужения тоже, включая обряд причастия, обладают истинным спасением. Каким? Хотя бы тем, что внутренне подготавливают душу человека к абсолютному спасению в очередной жизни. К сожалению, мы многого пока еще не знаем из той науки, которой в совершенстве владели назареи.
Возможно, и сам Иисус, уже после того, как его проповедь у иудеев состоялась, осознал, что говорить об абсолютном назарейском спасении большинству народа бессмысленно: никто, за редким исключением, ничего не понимает. Даже мудрый Никодим ничего не понял. Простой народ требует «чуда» и «исцелений». И нет сомнения в том, что часть исцелений, совершенных Иисусом в канонических Евангелиях, придуманы самими писателями-иудеями именно по этой причине. В коптском Евангелии от Фомы этих исцелений нет, но в то же самое время гораздо больше рассуждений о подлинно духовных вещах, которые для большинства слушателей интереса не представляют.
И именно отсюда – трагическое одиночество Иисуса среди людей и те его слова, которые до настоящего времени никому не понятны, и которые, по этой причине, относят то ли к обряду причастия, то ли к общей проповеди Христа. Но ни одно, ни другое неверно. Вот эти слова:
Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас (Мф. 7:6).
Он называет святыней то супружеское единение, в результате которого появляется единый Адам. Его слова о «свиньях» истинны и бессмертны: у современного европейского человечества вместо святого супружеского единения «выросло», в одном непотребном месте, уважаемое слово Sex с заглавной буквы. Его ввели в наш лексикон англосаксы, которые не знают, что такое Истина. И возможно, именно по этой причине – по причине духовного убожества большинства окружающих его людей – Иисус сам учредил в богослужениях своей «народной сходки» обряд причастия: в качестве особого «напоминания» о своей проповеди. Это и зафиксировали синоптические Евангелия. Причастие – это не конец спасения, это только его начало.
Через какое-то время после ухода из жизни реального Хреста в истории церкви появился евангелист Иоанн. Скорее всего, это был потомственный назарей. Он понимал проповедь евангельского Христа о спасении абсолютно правильно, – он это спасение получил, и описал свой духовный путь в своем Евангелии. И в этом случае никакого богослужебного обряда причастия здесь быть не может. Он просто лишний. При абсолютном спасении человек спасается встречей с Христом в мистерии Царства Небесного. Иоанн не мог написать о том, что в этой мистериальной встрече Иисус «умыл ноги» именно ему: в то время написать подобное было уже невозможно. И он перенес этот мистериальный обряд на апостолов Христа, которые к этому времени обрели в Церкви статус святости. Но главное то, что он это показал в своем Евангелии. В назидание для тех, кто придет на землю после него. Чтобы эти вновь пришедшие не испугались того, что им положено по духовному рангу.
Два вида спасения – два совершенно разных типа евангельского текста, и оба они на равных правах присутствуют в христианском Писании.
