Kitabı oku: «Видок. Чужая месть», sayfa 2
Возникают они из простейших природных духов, у которых мозгов меньше, чем у улитки. Но вот однажды безмозглый дух взбудоражил листву и напугал какого-то грибника с нездоровым воображением. Наслушавшись рассказов о леших и прочей нечисти, бедолага выплеснул свой страх на духа, тем самым накачав его энергией. Год за годом сначала на одних инстинктах, а затем целенаправленно проказник пугал людей, подпитываясь их страхом, пока не начал осознавать себя как личность. За пару сотен лет вырастали такие хитромудрые ребята, что с ними нужно держать ухо востро.
Что же, попробуем договориться, ведь с домовым я как-то сладил.
– Здрав будь, хозяин леса. Прости за нежданный визит и прими подношение от чистого сердца.
По правилам нужно было бы обратиться более велеречиво, но я знал, что на форму обращения энергентам плевать, как и на пирожок, который я положил под куст. А вот на творческую энергию души, которую вложила в снедь кормившая нас баба Марфа, он должен позариться. Страх куда слаще, но и такая подпитка энергенту будет в радость.
Увы, я просчитался. Ветер опять взбудоражил листву.
Или это она сама зашевелилась?
Прозвучал все тот же подлый смешок. На голову мне посыпались сосновые иголки и какой-то мусор.
Даже так?
– О, так вот же тропа! – радостно заявил Коготь, опять указывая куда-то в кусты.
– Стой на месте! – резко приказал я.
Евсея тоже зацепило, но он тряхнул головой и глухо зарычал. Злость оборотня вызвала еще один смешок лешего. Физически повредить он нам не сможет, разве что шишкой стукнет, а вот заморочить голову моим спутникам – вполне. Конечно, благодаря артефакту я могу повести их как альпинистов на поводке, но не факт, что тропа приведет меня к нужному месту.
– Коготь, тропа идет к самому схрону?
– Не, Кочевряж не дурак. Тропка только до старого дуба, там бивуак для пришлых, а затем нужно еще с полверсты кругалями по знакам ходить.
Да уж, если даже Коготь объяснит мне, какие знаки искать, леший наверняка закроет их листьями, и оберег от морока уже не поможет.
– Леший, давай договариваться по-хорошему, – решил я сменить тон.
В любом случае к машине мы выйдем без проблем. В кронах зашумело. Стволы деревьев заскрипели. Понимание того, что я влип в нехорошую историю, прошло по спине неприятным холодком, но отступать в таких случаях и стыдно, и вредно.
– Слушай меня, гнилой ты пенек. Если я уйду отсюда несолоно хлебавши, то очень скоро вернусь. А со мной придут ведьмаки. Слыхал о таких, шишка трухлявая?!
Я отчаянно блефовал, всеми силами стараясь придать уверенность не только своему голосу, но и усиленно транслируемым чувствам – пытался поверить в собственный блеф. И, кажется, получалось.
Ветер в кронах утих. Похоже, моя фантазия о возможностях ведьмаков оказалась очень близка к истине, и леший об этом знал побольше моего.
– Мы сейчас дойдем до схрона шатуна и заберем его с собой, а ты будешь вести себя как паинька.
На мои слова леший не отреагировал. Что же, будем считать молчание знаком согласия.
– Пошли, – обратился я к притихшим подчиненным.
Судя по их лицам, я, как говорят геймеры, заработал несколько очков репутации. Причем совершенно незаслуженно. Мне просто повезло. Будь леший хоть немного тупее или же чуточку умнее, в Топинск мы могли бы и не вернуться.
Коготь быстро сориентировался и вывел нас на тропу. Еще минут через десять мы дошли до упомянутого им дуба. Прямо под раскидистым деревом было обустроено место для бивуака. Все выглядело довольно привычно, кроме вбитых в ствол дерева костылей с привязанными к ним веревками.
– Коготь, дай угадаю. Твой кореш приводил сюда каких-то дурачков и привязывал на ночь. Только никак не пойму, зачем они на это соглашались.
– Так на спор шли. Напивались в кабаке до петушиного гонора, а Кочевряж предлагал побиться об заклад. Ежели кто простоит ночь и не обгадится, тому он даст рубль серебром.
– Экий затейник, – хмыкнул я.
Похоже, он так и денежку зарабатывал, и лешего раскормил чужим страхом до неприличной наглости.
– Да уж, Кочевряж пошутковать любит, – еще раз подтвердил мои догадки Коготь. – То к дереву кого-то привяжет, то в воду забросит, а мог и еще чего удумать.
– А ловушек твой шуткарь нам не приготовил? – напрягся я.
– Как же без этого, но меня в ловушку не поймаешь. С пятнадцати годков в Топь хожу. Так что пройдем. Повозимся токмо долго, – горделиво сказал шатун, но тут же с сомнением добавил: – Ежели лешак не подгадит.
– Да уж, – недовольно сморщился я и тут же поднял брови от неожиданно возникшей в голове мысли. – Кикимору мне в тещи! Коготь, а другая тропа от схрона есть?
– Есть, токмо кружная. Да и выходит она… – Глаза шатуна расширились от понимания. – Думаете, лешак упредит Кочевряжа?
– Даже не сомневаюсь. Сможем перехватить?
– Попробуем, – сосредоточенно кивнул Коготь и сорвался с места.
Ну и мы припустили следом. Теперь никакой тропы не было, но и леший не колобродил, что тоже неплохо. Минут через десять мы добрались до склона островной возвышенности, с которого хорошо видна прилегающая к этой стороне холма часть болота, и тут сразу произошло несколько событий. Сначала мы заметили человека, резво бегущего по относительно сухому пространству, которое узким языком пересекало болотное озеро. Не успели мы ощутить охотничий азарт, как нас стало не трое, а четверо: с нижних ветвей высокого дуба рухнула вниз рыжая туша неприятно крупной рыси.
Да ну?! Есть в этом проклятом болоте хоть кто-то, кто не помогает хитрому и очень шустрому наркобарыге? Евсей успел перехватить прыгнувшую на меня рысь и сразу начал меняться.
– Я справлюсь, – прохрипел оборотень.
Ну, справится, значит, справится. Махнув Когтю, я побежал между деревьями вниз, к кромке болота.
Но к берегу добежал почему-то в одиночку. Двигавшийся позади меня шатун неожиданно вскрикнул. Мне показалось или в его голосе прозвучала не боль, а радость?
Погасив инерцию, я оглянулся, но шатуна за мешавшими обзору кустами не увидел.
Чем дальше, тем веселее!
Отмахнувшись от зудящего под черепом здравого смысла, я рванул за беглецом. Похоже, эта полоска суши являлась еще одним мостиком между островом и более сухими пространствами Стылой Топи. Конечно, не беговой трек, но терпимо. Особенно для шатуна.
Вон как чешет, зараза! Похоже, не догоню. Не знаю как, но беглец несся по болотному мху как по асфальту, а вот мои сапоги норовили утонуть в мягкой поверхности.
Ну, значит, будем поступать не по-спортивному.
Резко остановившись, я глубоко вздохнул, одновременно доставая массивный револьвер из левой набедренной кобуры. Перебросив оружие в правую ладонь, я прицелился и сделал три выстрела. Попал как минимум раз – шатун дернулся и покатился кубарем. Он попытался встать и ухватился за поясницу. Сделав еще с десяток шагов, Кочевряж резонно решил, что после попадания резиновой пули в спину особо не побегаешь. Вывод он сделал вполне логичный, а вот дальнейшие его действия оказались для меня загадкой. Шатун чуть ли не ползком добрался до края сухопутной полосы и склонился над водой. Казалось, он решил о чем-то поговорить с рыбами.
У меня появились нехорошие предчувствия. На ходу возвращая револьвер в кобуру, я побежал к стоявшему на четвереньках шатуну. Не успел – он увидел мое приближение и нырнул.
Не знаю, сработала интуиция или охотничий азарт, но я рыбкой сиганул за беглецом. На удивление вода оказалась достаточно прозрачной, особенно учитывая, что мы находимся на болотах. Мир вокруг сразу утратил изрядную долю реалистичности, а еще через секунду он вообще превратился в сказку.
Миновав пытающегося уплыть шатуна, в ореоле воздушной пыли и плавно покачивающихся водорослей на меня ринулась русалка. Это был бестелесный энергент, частично проявивший свою суть. То, что было совсем прозрачным, дорисовывала завихрявшаяся вокруг энергетического поля вода. Картинка получалась чуть размытой, но от этого не менее жуткой – эдакий злобный призрак в воде. Полупрозрачная девица в призрачной рубахе изящным щучьим движением скользнула ко мне. Оскал у нее был очень несимпатичным и до предела недобрым.
Хвататься в таких случаях за двуствольный коротыш у меня стало уже рефлексом. Кургузый пистолет вынырнул из кармашка на поясе. Едва ствольные зрачки уставились на подплывшую почти вплотную русалку, оружие глухо ухнуло и выдуло изрядный газовый пузырь.
Пальнул я с перепугу, так и не вспомнив, может ли разорвать в таких условиях ствол. Не разорвало. Результат, если честно, был не ахти – из воздушного пузыря вылетела стайка дробин, но двигались они как-то беспомощно. У меня бы получилось солиднее плюнуть вишневой косточкой. И все же выстрел оказался не таким уж бесполезным. Русалка налетела на уже начавшую клониться ко дну стайку дробин и вдруг забилась как попавшаяся на крючок рыба.
Испуг отпустил меня, позволив начать мыслить рационально. Все правильно: серебро – сильнейший энергетический резонатор. Усложнившуюся энергетическую структуру он расслаивает до состояния сырой энергии. Для разрушения энергента такого уровня необходимо долгое воздействие, но даже короткий контакт не принесет духу никакой радости. Русалка рванула назад быстрее, чем атаковала меня, но своего подельника в беде не оставила. Прямо на ходу она цапнула уже всплывавшего шатуна за пояс и потащила за собой. Сначала очень медленно, но с явной тенденцией к ускорению.
Конечно, бросаться за ними в погоню я не собирался – была идея получше. На нее меня натолкнул звон в собственной голове. Его причиной было кислородное голодание и гидроакустический удар от выстрела пистолета.
Быстро всплыв, я выбрался на торфяной язык и сорвал с пояса гранату.
Надеюсь, внутренняя обмотка не успела размокнуть.
– Если не клюет, будем глушить, – процитировал я своего друга-браконьера и метнул гранату, стараясь опередить двигающийся в воде бурун.
Живодерских наклонностей своего друга я не разделял, но в данный момент его советы пришлись к месту.
Вышло не так уж идеально, но оно и к лучшему. Подводный взрыв вздыбил воду, когда бурун с явно уже захлебывающимся шатуном проскочил метров на пять.
Мужику повезло дважды – он оказался достаточно далеко от взрыва, к тому же всеми силами пытался удержать в легких остатки воздуха. Поэтому всплыл как оглушенная рыба, а не ушел камнем на дно.
Серебряная пыль в гранате вряд ли достала русалку, но наверняка злобности и решительности у нее поубавилось.
Ну вот спрашивается, почему не сделать так с самого начала, вместо того чтобы изображать из себя Жака Кусто?
Напряжение отпустило меня, практически лишив сил. Так что подбежавшие коллеги оказались весьма кстати.
– Достань его, пока не утоп, – устало приказал я и присел на ближайшую кочку.
Евсей выразительно посмотрел на Когтя, и тот начал быстро раздеваться. Меня удивило, с какой осторожностью бывший шатун положил на мох тряпичный сверток.
И вообще, где его черти носили?
Задать гневный вопрос я не успел, потому что оставшийся в одних портках Коготь прыгнул в воду и быстро поплыл к бывшему товарищу. Бывшему – потому что его сегодняшние приключения наверняка сильно подпортят их взаимоотношения.
Глава 2
Кочевряжа мы выловили относительно вовремя. Почему относительно? Потому что захлебнуться он успел и пришлось делать ему искусственное дыхание. Этот шатун нужен был мне живой и в своем уме. Когда утопленник закашлял, у меня была идея сразу идти к паромобилю и возвращаться домой, но все же решил обследовать захоронку наркобарона уездного разлива. Евсей взвалил шатуна на плечо, а Коготь выступил в роли проводника. При этом он продолжал бережно прижимать к груди таинственный сверток.
Чтобы не отвлекать подчиненного от поиска ловушек, я решил отложить расспросы до прибытия на место. К тому же по пути было на что посмотреть – например, на изодранную когтями тушу огромной рыси. Судя по всему, оборотень свернул ей шею.
Жаль, красивый был зверь, но лучше уж так – при ином исходе было бы жалко казака, и намного больше.
После получасовой прогулки по лесу мы оказались у холмика, который при более внимательном осмотре оказался сводом просторной землянки. Но прежде всего в глаза бросался луг, окружавший эту искусственную возвышенность.
Интересный пейзаж. Прямо из жизни хоббитов – окрест аккуратной землянки раскинулось поле красных цветов. Сначала я принял их за простые маки, но затем рассмотрел, что и листья помясистее, и посредине вместо зародыша головки находится пестик, густо облепленный наслоениями пыльцы. Похоже, это и есть дурман-цветок. Если честно, я ожидал чего-то более экзотического.
– Мелковат цветок, – подтвердил мои сомнения Коготь, – ближе к центру Топи растут размером с большой подсолнух.
Ну, раз бывший шатун сам о себе напомнил, начнем с него:
– Скажи-ка, голубь мой сизокрылый, какого рожна ты потерялся, когда мы гнались вон за тем затейником? – для наглядности ткнул я пальцем в Кочевряжа, которого Евсей сгрузил у входа в землянку как мешок с картошкой. – Неужели захотел как-то подсобить старому дружку?
– Не серчайте, барин, – потупился Коготь, сняв с головы картуз. При этом он по-прежнему прижимал к себе таинственный сверток, – но такая удача бывает токмо раз в жизни.
– Какая, к лешему, удача? – раздраженно спросил я и, как показало будущее, очень верно сформулировал свой вопрос.
– Так увидал я «счастливые глазки».
Глубоко вздохнув, я постарался говорить спокойно:
– Слушай внимательно, Коготь. Если мне придется задавать еще один вопрос, ты сильно об этом пожалеешь. Говори просто и понятно.
Бывший шатун все понял и заговорил четко и информативно:
– Когда бежал за вами, командир, я увидел «счастливые глазки» в траве. От радости споткнулся и покатился кубарем. Пока нашел, пока откопал, а вы уже и сами словили беглеца. Да и не дружок он мне, коль я сам же вам на него и донес. – Верно прочитав мой колючий взгляд, шатун быстро добавил: – «Счастливые глазки» – очень редкий цветок, и найти его – к большой удаче. За них можно рубликов семьдесят взять.
Коготь закончил свою речь торжественным шепотом, разворачивая бережно хранимую тряпку. Там я увидел ком грунта, из которого торчали два желтых цветочка на коротких стеблях. Они были похожи на ромашку, но, приглядевшись, можно было увидеть, что от наклона лепестки меняют цвет по всей радужной палитре.
Симпатичный сорняк, но не настолько же, чтобы так подставлять своего командира.
– Коготь, ты реально не понимаешь, как накосячил?
– Не косил я ничего, – удивленно нахмурился шатун.
– В смысле провинился.
– Дык богатство-то какое! Иной раз за всю зиму в Топи столько не соберешь.
– Тебе денег не хватает? – продолжал я сверлить взглядом Когтя.
– Хотел женке с детками чуток переслать.
Правильно мыслит мужик. Наворотил дел с семьей – принимай ответственность по полной. От обязанностей родителя его никто не освобождал.
– Похвальное намерение, но лучше бы обратился прямо ко мне. Теперь ты мой человек, и твои проблемы становятся моими. Вернемся – получишь две сотни рублей. Хватит?
Коготь задохнулся от удивления:
– Так я… так это…
Ну вот что ты будешь с ним делать? Вроде шатуны должны быть ребятами независимыми и дерзкими, но привычка к покорности слишком долго вбивалась в наш народ кнутами и сапогами. Коготь попытался брякнуться на колени, но, увидев мой свирепый взгляд, явно вспомнил, что я из Новгорода, и по-военному вытянулся в струнку.
– Так, с этим решили, – недовольно проворчал я, поворачиваясь к лежащему на траве Кочевряжу, который уже пришел в себя, но особо не шевелился под тяжелой ногой Евсея. – Теперь ты, рыба моя быстрая. Скажи-ка, мил человек, откуда ты такой шустрый взялся? Кто тебя с духами подружил?
– Мамка обучила, – присел наркобарон местечкового розлива, когда Евсей убрал ногу с его груди. – Ведуньей она была, вот и подсказала слово верное.
Шатун быстро пришел в себя и даже сумел пригладить ладонями мокрые волосы. Наверняка прическа была его гордостью – моложавый мужик явно имел популярность у провинциальных мещанок. Эдакий Николай Басков, только чуть покарябанный парочкой шрамов, которые только добавляли ему брутального шарма. Работа у шатунов вредная и целостности шкурки не способствует.
– Хорошая у тебя мамка, и делу толковому обучила. А дурь ядовитую детям подсовывать тоже она наказала?
– При чем тут дети? – искренне удивился Кочевряж.
– А то ты не знаешь, что только за прошлый год в Империи от пыльцы загнулось больше сотни подростков.
– Врешь! – пораженно выдохнул красавчик.
– А в харю сапогом? – тут же отреагировал Евсей на хамство шатуна.
– Простите, ваше благородие, я же не знал, что ее деткам дают.
Ну не совсем деткам – травится в основном золотая молодежь, да и приведенную статистику я из пальца высосал, но рассказывать об этом горе-плантатору не собирался. Да и не верил я в его покаянное удивление.
– Сами нюхают, но недорослям разве ума вставишь, вон твой товарищ – на что здоровая орясина, и тот не удержался.
– Не товарищ мне эта крыса, – прорычал Кочевряж, ощерившись в сторону Когтя.
– Не любишь его? – с притворным участием спросил я и тут же зло добавил: – А я вот тебя не люблю, от слова совсем. И с удовольствием утопил бы в том болоте. Но ты будешь жить, потому что мне нужнее те, кому ты сдаешь товар в Омске.
– То серьезные люди, и тебе до них не добраться, офицеришка.
Смотри ты, узнал, несмотря на мой гражданский наряд.
– Тебя же нашел, вот и до них доберусь, – криво ухмыльнулся я на его ярость.
– Не доберешься, потому что я не крыса и не дурак.
– Загремишь на каторгу, – попытался надавить я на шатуна, но безуспешно.
– И там люди живут, – фыркнул Кочевряж. – Да и не за что меня на каторгу конопатить. Нету такого закона. Так что хоть режьте, а ничего я не скажу.
– Режьте, говоришь? – оживился Евсей и потащил из ножен любимый кинжал.
Кажется, он даже провел частичную трансформацию лица, но это я отметил лишь краем сознания, потому что думал совсем о другом.
Кто же это такой умный проконсультировал шатуна насчет ущербности местных законов? Генерал-губернатор обещал похлопотать у императора насчет введения запрета на дурманящие средства, но это дело очень нескорое.
Наглое выражение на морде шатуна и злость на несовершенство законов вывели меня из душевного равновесия.
– Подожди, – бросил я оборотню и быстрым шагом направился ко входу в землянку.
Так, что тут у нас? Мешочки и туески. Я начал с туесков. В первом были какие-то ягоды, во втором неизвестные мне листья, а вот в третьем обнаружился тонкий серебристый порошок. Его я узнал сразу, как и идущий от туеска запах. На поверку еще в четырех аналогичных емкостях находилась пыльца, и денег все это стоит немало. Но мне много не нужно. Подхватив один туесок, я вышел наружу и недобро улыбнулся шатуну:
– Ну, раз закона за пичканье людей пыльцой нету, то и хорошо. Евсей, подержи-ка этого хитрована.
Казак быстро все понял и резко схватил дернувшегося шатуна за волосы. Я сначала хотел сыпануть пыльцы ему в морду, но побоялся, что она попадет на руку казака. Так что щедро насыпал этой дряни на траву и кивком призвал Евсея к действиям.
Казак понятливо кивнул и ткнул шатуна лицом в кучку пыльцы. В последней попытке избежать приема своего же товара Кочевряж дунул на пыльцу, которая тут же поднялась облачком и поплыла по воздуху. От этого стало только хуже, потому что на обратном вдохе шатун втянул в себя изрядную порцию наркоты. К тому же казак еще несколько раз ткнул его мордой в остатки дури.
– Хватит, – остановил я оборотня.
Кочевряж завыл, катаясь по траве и пытаясь стереть ладонями с лица остатки пыльцы, но это ему уже не поможет. От такого зрелища во мне что-то шевельнулось, но я тут же вспомнил Витьку Стахова, словившего передоз еще в мои студенческие годы, а также едва не убитую семью Когтя, да и тех, кто скрывался за безликими цифрами хоть и выдуманной мною, но не такой уж далекой от истины статистики. Поэтому нечто шевельнувшееся в душе быстро затихло.
По заверениям изучавших данный вопрос докторов, в себя Кочевряж придет часа через два, так что пока можно заняться базой. Но сначала чуток испортим ему кайф. Шатун развалился на траве и глупо улыбался.
Я присел рядом с горе-плантатором и тихо сказал:
– Вот ты дурачок, Кочевряж, неужели мамка не говорила тебе, что все духи берут за свои услуги больше, чем им было обещано. За сделанное они стребуют с тебя душу. Я бы на твоем месте больше никогда не подходил ни к пруду, ни к луже. А еще, вон слышишь, кажется, через кусты к нам лезет леший. Уверен, явился по твою душу.
Находись Кочевряж в здравом уме – он лишь улыбнулся бы моим инсинуациям, но сейчас огонь его паранойи раздувался мехами наркотического угара.
Шатун задергался и попытался на четвереньках рвануть через поле дурман-цветов, но Евсей вновь прижал его к земле и начал сноровисто связывать.
Оглянувшись, я увидел осуждающий взгляд своего нового подчиненного.
– Ты, Коготь, на меня волком не зыркай, а лучше семью свою чудом спасшуюся вспомни. Мы тут не в бирюльки играем.
Коготь ничего не сказал, лишь угрюмо кивнул.
Через полчаса содержимое землянки горело ярким пламенем, которое вырывалось из двери и узкой отдушины. Стало жарковато, у меня даже возникла мысль подсушить мокрую после купания одежду, но вслед за пламенем потянулся и какой-то совсем уж ядовитого цвета дым. Не хватало нам еще надышаться этой дряни.
– Уходим, – приказал я подчиненным.
Коготь двинулся первым по уже пройденной нами тропе. Евсей взвалил на плечи тихо подвывающего Кочевряжа и направился следом.
Обратный путь мы прошли без проблем, и даже леший не стал нам мешать. Загрузившись в паромобиль, я облегченно вздохнул – все же хорошая у меня машинка. Вокруг болото и тина, а внутри сухо и комфортно. Ощущение портила лишь мокрая одежда.
Евсей привязал пребывающего в прострации Кочевряжа к сиденью и уселся напротив него. Коготь остался в пассажирском отделении, явно переваривая наш с ним разговор. К тому же он явно боялся, что я прикажу ему выбросить узелок с цветочком, который он все еще хранил за пазухой.
Да и пусть – обратную дорогу найду и без посторонней помощи.
Нашел, причем ни разу не сбившись, так что через час мы подкатили к нашей каланче, где я вымылся в душе и благодаря заботам Чижа оделся в чистое.
Красота!
К этому времени Кочевряж немного пришел в себя и уже был готов к дальнейшему разговору.
– Ну что, наркобарон, едрить тебя через коромысло. Понравилось нюхать эту дрянь?
Все еще не отошедший от пережитых кошмаров шатун резко замотал головой.
– Тогда говори, пока я не подсадил тебя на эту отраву. Еще пару раз – и будешь сам ее нюхать, пока не сдохнешь.
Конечно, я не собирался марать себя таким поступком, да и пыльцы у меня уже не было ни грамма, но Кочевряж об этом не знал. Опиумная пыльца давала привыкание уже со второго приема, но поначалу шансы вывернуться еще были. Вон Коготь как-то соскочил, правда, через жуткий запой, который и смягчил ломку.
Кочевряж об этих свойствах пыльцы либо знал точно, либо догадывался, поэтому раскололся по самую… сидушку табурета.
Не факт, что он сдал всех, но десяток имен назвал. Почти все фигуранты обитали в Омске, за исключением одного, чье имя меня откровенно напрягло. Как оказалось, наркотрафик в Топинске «крышевал» один из местных полицейских. Он же и проинформировал барыгу насчет законов.
Я, конечно, знал этого субчика, но, к счастью, не был знаком близко – так, виделись в управе несколько раз.
Да уж, неприятный разговор будет у меня с Дмитрием Ивановичем. К полицмейстеру я точно не пойду, потому что Аполлон Трофимович – дядька импульсивный и страх какой здоровый. Если что, может на пике злости мне и в морду сунуть за якобы поклеп на сослуживца. Он не очень-то меня жаловал после того, как я начал работать сразу на два ведомства. Разобравшись, наш Аполлон, конечно, повинится – мужик он справедливый, – но мне-то легче не станет. Так что я лучше пойду к старшему следователю. А с остальными именами из списка уже к генерал-губернатору Западной Сибири князю Шуйскому, у коего я и числился чиновником по особым поручениям. Уж там-то мне опасаться нечего – Петр Александрович держит всех в городе в ежовых рукавицах и раздает перцовые пряники направо и налево, можно сказать, с удовольствием. Так что подбросим ему повод для веселья. Заодно почистим ряды вкрай распоясавшихся бюрократов.
Если честно, меня совсем не удивило, что среди омских фигурантов дела лишь один относился к купеческому сословию, – все остальные носили чиновничьи мундиры.
Закончив разговор с Кочевряжем, я взялся писать отчеты и продумывать план своей встречи с генерал-губернатором, на которую, если повезет, попаду денька через два. В тот момент я еще не догадывался, что увижу начальство значительно раньше.
Оторвав меня от писанины и размышлений, на моем рабочем столе задребезжал телефон. Линию пришлось тянуть до каланчи за свой счет. Благо по улице нашлось еще три купца, которые только начали богатеть. Их-то и удалось раскрутить на бесполезную, но очень статусную вещь.
– Силаев у аппарата, – привычно сказал я в трубку.
– Игнат, привет, – послышался голос Лехи. – Где тебя носит?! Аполлон Трофимович рвет и мечет. Ты почему к телефону не подходишь?
Губернский секретарь Алексей Карлович Вельц был моим первым другом в этом мире. Теперь он являлся неким неформальным мостиком между городской управой полиции и топинским отделом генерал-губернаторской канцелярии по борьбе с распространением дурманящих средств.
– Что за пожар у вас там приключился? – настороженно спросил я, коря себя за оплошность.
Давно нужно было привлечь Чижа отвечать на телефонные звонки и записывать сообщения. Пока что паренек шарахался от новинок, которыми я напичкал дом, как черт от ладана. Хорошо хоть научился пользоваться унитазом.
– А ты не видел? – таинственно изрек Леха.
– Чего я не видел?
– Вот ты чудак! – послышался изумленный возглас моего друга. – Весь город, разинув рот, смотрит в небо, а ты небось только ворон там и считаешь.
– Ты можешь толком объяснить?
– Не, так неинтересно. Приезжай. Только быстро и при полном параде.
Я хотел возмутиться, но опоздал – абонент отключился.
Впрочем, Леха обычно такими вещами не шутит. Так что я очень оперативно обрядился в полицейский мундир. От службы в полиции меня никто не отстранял, так что форму я сохранил, лишь поменял погоны, которые отличались от старых исчезнувшими тремя звездочками. Странно смотреть на погоны вообще без звезд, но тут такие правила. У моего бывшего начальника были такие же, что меня немного напрягало: ведь наши заслуги перед империей несравнимы – он уважаемый следователь, а я выскочка, которому удалось выслужиться лишь в одном громком деле. Надеюсь, Дмитрий Иванович скоро получит коллежского асессора, и вид его погон перестанет меня смущать.
Пройдя в гараж, я увидел, как Василич отмывает изгвазданный в болоте паромобиль. Хорошо, что я додумался поднять уровень комфорта в нашем доме до небывалых в этом мире высот. В пристройке находился отопительный комплекс с малой паровой машиной, который не только разводил горячую воду по батареям, но и поддерживал давление в водопроводе. Так что одноногий оружейник не елозил по корпусу смоченной в ведре тряпкой, а смывал грязь с помощью шланга. За ним ходил Чиж и щеткой на длинной ручке отчищал заковыристые места. Вода стекала в слив, который выводился в выгребную яму за домом. Туда же вели трубы от двух унитазов в туалетах на обоих этажах. Такой вот у меня получился бытовой двадцать первый век в антураже века девятнадцатого.
Я посмотрел на мокрый аппарат и подумал, что придется искать извозчика. Корней Васильевич в свою очередь глянул на нарядный вид начальства и, похоже, прочитал мои мысли:
– Игнат Дормидонтович, сей минут закончим.
– Хорошо, – кивнул я, понимая, что искать извозчика дольше, чем они потратят на завершение работы.
Хотелось помочь в отмывке паромобиля, но опять же, пока буду переодеваться, справятся и без меня. Так что я просто присел на лавку у стены – вот такой вот барин, не устающий наблюдать за тем, как подчиненные работают.
– Все! – Василич, скрипнув протезом, отошел чуть назад и критически осмотрел паромобиль. – В середке я уже прибрался. Так что можете ехать.
– Спасибо, Корней Васильевич, – искренне поблагодарил я, забираясь на водительское место через боковую дверь пилотского отсека.
– А можно с вами? – умоляюще посмотрел на меня Чиж.
– Можно, – улыбнулся я, захлопывая дверцу.
Словно мелкий птах, парень пролетел мимо передка мобиля и запорхнул на пассажирское сиденье.
Он уже не раз ездил со мной и даже был допущен до управления под бдительным присмотром и в безлюдной местности. Но все равно паромобиль приводил парня в неувядающий восторг. И именно этот восторг убивал тот страх, который он испытывал к телефону и душевой кабинке.
Пару раз дернув за рычаг насоса, я накачал в котел смесь воды и реагента. Под ногами заклокотало. Через десяток секунд контрольный клапан пыхнул, сообщив, что давление в котле дошло до допустимого максимума. Об этом же говорил манометр на приборной панели.
Паромобиль мягко качнулся и во второй раз за этот день выехал на улицу.
Ближе к центру города размокшая грунтовка закончилась, и мы выехали на брусчатку. Я старался не особо ездить по камням, чтобы не стирать гусеничные ленты из энергетического каучука, но тут уж либо застревать в грязи на колесах, либо стирать ленты на брусчатке. Денег у меня хватало, так что второй вариант предпочтительнее.
Когда мы свернули на главную улицу города, я наконец-то понял, о чем говорил Леха.
– Ух ты, дерижбабль! – озвучил мои мысли Чиж, хотя и неточно, так что я автоматически поправил его:
– Дирижабль.
Действительно – чудо чудное. В принципе, летающие аппараты легче воздуха в империи не такая уж редкость, но пока частный бизнес до них еще не добрался. Так что, кроме императорского воздушного флота, дирижабли были только у некоторых членов царской семьи и в зарождающейся Императорской Торгово-транспортной компании.
Причальной мачты в городе конечно же не было, и дирижабль пришвартовали длинными тросами прямо к фонарным столбам и на скорую руку вбитым в газоны аварийным якорям.
Леха однозначно прав: когда эта дура летела над городом, равнодушных в Топинске не оставалось. Скорее всего, это случилось, когда мы были на острове и не могли насладиться редкостным зрелищем.
Жаль, в полете этот красавец наверняка смотрелся сногсшибательно. Было сразу видно, что это, так сказать, модель представительского класса. Я не являюсь специалистом в дирижаблях, но кое-какие особенности отметил сразу, к тому же в голове всплыли мельком прочитанные строки из «Имперской энциклопедии». Судя по соотношению размеров гигантского баллона и гондолы, в этой штуке использовали не водород, а гелий. Вроде его научились выделять из природного газа с помощью какого-то артефакта. Значит, летать на таких штуках безопасно. А вот на этом еще и комфортно.
