Kitabı oku: «Стать настоящим»
Пролог
Проговорив про себя ответы на возможные вопросы одноклассников, Кичиро начал собираться в академию. Он надел поло темно-синего цвета, черные джинсы и синие тряпичные кеды. Отец подарил ему электромотоцикл красного цвета с черными вкраплениями, который мог даже слегка взмыть над землей, когда набирал большую скорость, жаль, в городе была запрещена столь быстрая езда.
– В юношестве я бы душу за такой продал! – радостно сказал отец, преподнося ему подарок.
Это был презент в честь начала эксперимента, и Кичиро переполняло чувство благодарности за столь щедрый дар, несколько месяцев назад он и вообразить не мог, каково это – самостоятельно передвигаться на транспорте, да что уж там, просто выходить в свет в качестве человека представлялось ему чем-то нереальным.
Посмотрев на маршрут в навигаторе, он надел шлем и накинул легкую мотоциклетную куртку черного цвета. Дорога заняла не больше двадцати минут, и он оказался на широкой парковке. Академия расположилась в старинном здании бывшей мэрии, облицованное серым камнем строение выглядело очень внушительно, в его стенах красовались овальные витражные окна, а крышу охраняли недвижимые горгульи. Весьма странно на этом фоне выглядела голограмма с фиолетово-белым гербом академии, возвышавшаяся над зданием. Сняв шлем, Кичиро огляделся: на парковке было множество машин новейших моделей дорогих марок. Но большее количество составляли автомобили бизнес-класса, предполагающие езду с водителем. Водители преимущественно были людьми, эту профессию роботы у них не отняли: считалось, что так намного безопаснее. Группы нарядных и красивых студентов одни за другими подтягивались ко входу, у Кичиро даже на секунду перехватило дыхание: «Как же мне влиться в их элитное общество?» Тут собрались дети привилегированного слоя населения, выходцем которого, к слову, являлся и его отец. «Но я так сильно от них отличаюсь, смогу ли я не завалить этот эксперимент в первый же день?»
Глава первая. Кичиро
Пытаясь освоить новые для себя эмоции, Кичиро серфил по интернет-страницам и изучал различные форумы – на сегодня он выбрал грусть. Сев у окна, он начал наблюдать за тем, как капли стекают со стекла. Если верить просмотренной им информации, то пасмурная погода вызывает именно это чувство, навевая тоску и меланхолию. Но испытать подобное настроение в то утро ему так и не удалось – он увлеченно рассматривал пейзаж за окном, листья деревьев были такие сочные, то и дело содрогались от падения грузных капель дождя. Гладкий металл припаркованных машин очищался от накопленной за прошлый день пыли, обнажая их истинный цвет. Кичиро внимательно наблюдал за всем, что происходит за окном: собака отряхивалась от дождя, спрятавшись под навес соседнего здания, молодая парочка, насквозь промокшая, там же нашла укрытие от непогоды, они дрожали от холода, особенно девушка – на ней был легкий синий сарафан, вода с ее волос стекала прямо на платье, парочка дрожала и обнималась, чтобы согреться, но они совсем не выглядели грустными. Каково это – дрожать от холода, чувствовать прикосновение дождевых капель, ощущать дуновение ветра и свежесть от прохождения по лужам? Приятно ли это, или же именно эти детали заставляют людей грустить в ненастную погоду?
Профессор Комацу, или, как называл его Кичиро, отец, сидел в мастерской и доделывал его лицо. Нашего героя не смущал и его первоначальный вид, но для эксперимента он должен был выглядеть совсем настоящим. Кичиро было любопытно посмотреть, как это все делается, но отец не любил, когда кто-то стоял над душой во время его работы. До начала социализации и небольшого эксперимента остался всего месяц. Роботы не новинка в жизни людей, искусственный интеллект плотно вписался в человеческие жизни. Обслуга, наемные рабочие, друзья-компаньоны, для кого-то даже любовники и спутники жизни. К примеру, рекламная кампания «С. А. Индастриз»: «Долой неопределенность! Выбирай гарантированно счастливый брак с андроидом». В высшем же обществе подобные союзы не жалуют, но для плотских утех роботы у них в постоянном обиходе. Профессор Комацу – изобретатель, некогда возглавлявший одну из самых больших компаний по производству роботов, живя на щедрые (а если точнее, баснословные) дивиденды от патентов на его изобретения, например, одно из таких – это чип со знаниями, можно вживить в мозг, и будешь знать все о выбранной тобой области. Человечество еще не решилось использовать данную инновацию, но в робототехнике она нашла себе место. Это одна из его нелепейших разработок, но и она, и множество других позволили ему вести безбедное существование и отдать полжизни на изучение искусственного интеллекта и создание андроида с человеческой структурой тела из плоти и крови, способного проявлять эмпатию. Это не удавалось никому до него, все, что человечество имеет сейчас, это машины невероятного сходства с людьми, разве что в их жилах течет краска, они запрограммированы на определенные действия без способности свободно мыслить. Профессор хотел проверить, сможет ли созданный им андроид жить среди людей, не выдавая себя, и как будет развиваться его личность со временем. На вопрос Кичиро о цели этого эксперимента профессор отвечал уклончиво, что это его прихоть и что он еще сам до конца не понимает, что даст этот эксперимент в случае успеха, возможно, он даже не поделится ни с кем его результатами, до того времени пока это действительно не будет необходимо обществу.
Оставалось мало времени, и Кичиро испытывал страх. Это чувство он освоил одним из первых: оно очень велико и свойственно всем, даже таким как он. Ранее он общался лишь с отцом, и поход в многолюдное место его смущал. Он боялся даже завязать диалог, так как боялся раскрыться. Боялся, что люди не примут его в свое общество. Но эти переживания он оставил при себе, ничем не выдав их профессору. Конечно, можно было попросить отца блокировать эти чувства, но тогда он уж точно никогда бы не смог почувствовать себя настоящим.
День близился к завершению, а профессор даже не вышел пообедать, возможно, у него в мастерской было чем перекусить, но такое питание явно вредит человеческому организму. И под этим предлогом Кичиро решил сам наведаться к нему.
– Отец, вы весь день не выходили, вы не устали?
– Кичиро, хорошо, что ты спустился. Как ты думаешь, какой цвет глаз тебе подойдет? – отец развернул экран монитора, чтобы показать свои наброски на компьютере.
Стоило только Кичиро на них взглянуть, как ответ поступил незамедлительно.
– Черные глаза мне больше нравятся.
– Правда? Я думал сделать тебя голубоглазым.
– Насколько я знаю, голубой цвет глаз не совсем типичен для азиатской внешности.
– В любом уважающем себя косметологическом салоне при помощи инъекции люди могут сменить свой цвет глаз, Кичиро, но нравится классика – оставим классику.
Кичиро хотел было сказать отцу об ужине, но тот его опередил, предложив подкрепиться. За ужином они ели суп: его легче всего было потом выводить. Профессор сделал что-то наподобие желудка и кишечника – на это понадобилось больше всего времени, ранее вся еда застревала и блокировала внутренние схемы. Отец обещал Кичиро, что после преобразования он сможет есть что угодно и всецело ощущать вкус еды.
– Ты не представляешь, как я волнуюсь, даже немного боюсь, ведь первый раз отпускаю свое чадо в школу, – сказал отец, опустив глаза и помешивая чай ложкой.
– Спустя столько лет… – добавил он, грустно выдохнув.
– Я полностью разделяю ваше волнение, надеюсь, у меня получится не ударить в грязь лицом, – мягко ответил Кичиро.
– Что? А, да, конечно, – ответил профессор, едва улыбнувшись. – Ладно, я пошел спать. Завтра сложный день, будем придавать тебе истинно человеческий облик! – И он спешно ушел в свою комнату.
Настроение отца и раньше часто менялось, а с приближением эксперимента и вовсе скакало то вверх, то вниз. Его жена погибла при родах, дав жизнь их единственному сыну. Но мальчик родился очень слабым. Последствия нескольких пандемий, многочисленных войн и ухудшение климата отразились на способности людей зачать и выносить здоровое потомство. За последнее десятилетие ситуация немного улучшилась, но лишь редкие пары могут зачать ребенка самостоятельно. Сын профессора дожил до четырех лет. Комацу так до конца и не справился с этим горем. И весь этот разговор про первый поход в школу навеял на него печальные воспоминания. Наверное, самое грустное в жизни человека – это думать, как было бы, если…
Кичиро собирался прочесть книгу на ночь, но задумался: поведение отца за столом оставило в нем какой-то странный осадок. До сегодняшнего дня он целиком и полностью считал себя его сыном, но сейчас, ощущая его тоску по биологическому чаду, он испытывал странные, ранее не знакомые ему чувства. Отогнав все мысли, он отправился на покой – специальное зарядное устройство в виде кровати (оно больше напоминало гроб, но ему предаваться суевериям было по крайней мере глупо). Подзарядки хватало надолго, и обычно это устройство просто отключало его на ночь и включало согласно установленному времени. Так как он не видел сны, ночь прошла очень быстро, словно несколько секунд. Как выяснилось позже, это ожидало его и после завтрака: на время преобразования отец отключил Кичиро. Далее последовал длительный процесс наращивания живой ткани – эта одна из самых выдающихся разработок профессора помогала людям восстанавливать ампутированные части тела, а большие корпорации использовали ее для создания андроидов, внешне не отличавшихся от людей. Но в этот раз его разработка пошла немыслимо дальше. Клетка за клеткой появлялась материя из-под лазерной ручки, как на ткацком станке: нервная ткань, костная, мышечная, соединительная, жировая и наконец кожная. Теперь даже искусный хирург не догадается, что этим организмом управляет чип искусственного разума.
Когда Кичиро очнулся, он увидел перед собой довольного отца.
– Кичиро, ты явное доказательство моей гениальности, всего за полторы недели я сотворил человека! Ты очень красив, тебя совсем не отличить от настоящих людей! Идем, посмотрись в зеркало.
В отражении Кичиро увидел совершенно нового себя – никакого металла, никаких торчащих проводов. Он был похож на людей, которых раньше видел на улице. У него была стройная фигура, будто это труд многочасовых занятий в спортзале, густые иссиня-черные волосы, слегка смуглая мягкая кожа. Он не мог удержаться от того, чтобы не потрогать ее – она была не такой гладкой, как металл, но все же она нравилась ему больше, ведь теперь он ее тактильно ощущал. Лицо было немного вытянутое, с мужественным (так говорил профессор) подбородком, на конце его была небольшая ямочка. Нос был правильной формы, розовые пухловатые губы, но больше всего Кичиро поразили его глаза. Они были миндалевидной формы, со зрачками черного цвета, и эта чернота казалась ему всепоглощающей, но внутри пустой.
– А хочешь, кое-что покажу? Протяни руку, – сказал отец.
Кичиро протянул руку, но не успел он это сделать, как резко отдернул ее назад, почувствовав резкую колющую боль в пальце.
Отец расхохотался и показал ему скарификатор.
– Посмотри теперь на свой палец.
Кичиро увидел на пальце каплю густой алой крови, машинально облизав ее, почувствовал солоноватый вкус.
– Ты теперь человек, – почти шепотом сказал профессор и обнял его.
Кичиро почувствовал не испытанное им до этих пор тепло и непроизвольно прижался к отцу. Ему казалось, что он бы мог часами так простоять, но объятия не продлились долго: профессор, сославшись на усталость, удалился к себе. Почти всю оставшуюся ночь Кичиро провел возле зеркала, рассматривал каждый сантиметр своего тела. Но на глаза потратил больше времени: во взгляде он пытался найти что-то, чего сам не понимал. «Люди говорят: глаза – это зеркало души, а что если, посмотрев в мои, они там ничего не найдут?» – эта мысль буквально потрясла его, он побежал наверх и воспользовался поисковиком. Включив первый попавшийся фильм, он внимательно наблюдал за каждым движением персонажей. Лица героев моментально менялись: злость или радость, восхищение или неприязнь, грусть или счастье, смущение или уверенность. Кичиро поразило, как все это без слов можно было прочесть по одному только взгляду, особенно ему понравилось, как в улыбке у людей будто загораются искорки в глазах. Он хотел, чтобы и при его улыбке, другие могли увидеть нечто подобное. Сидя у зеркала, он пытался воспроизвести различные эмоции, ранее Кичиро часто видел, как окружающие улыбаются в знак приветствия, одобрения, симпатии, вообще люди всегда улыбаются. И ему было необходимо этому научиться. Но мимика подводила, чувствовалось, что это жутко фальшиво. К утру он все же решил поэкспериментировать с отцом. Было уже девять, и профессор должен был вот-вот проснуться. Прорепетировав, Кичиро встал напротив двери спальни с широкой улыбкой. Через несколько минут дверь открылась, а профессор, увидев его, чуть не отскочил.
– Господи боже, ты чего тут стоишь? – откашлявшись от испуга, спросил профессор.
– Я так и знал, это не похоже на приветствие, – раздосадованно ответил Кичиро.
– Как тебе в голову пришло вообще так сделать? Ты похож на маньяка, люди разбегутся от тебя, и ты станешь изгоем с такими приветствиями.
– Я не знаю, просто люди всегда улыбаются друг другу, а у меня это выходит просто ужасно. Как я войду в общество без умения улыбаться?
– Странно, я вроде учел артикуляцию… Подожди, пойдем позавтракаем, а потом разберемся.
Он сварил им кофе и не спеша потягивал его, раздумывая.
– Ничего страшного я не вижу, – начал отец, откусывая булочку. – Ты просто привыкаешь к своему облику, и вскоре выражать свои эмоции будет для тебя в порядке вещей.
– Но ведь совсем скоро я пойду в академию, а я обладаю лишь теоретическими знаниями о людях! Да что говорить, я даже правильно улыбаться не могу.
– То, что сделал ты, улыбкой назвать сложно, – смеясь, сказал отец. – Разве ты не видишь, как я это делаю? Научись отвечать улыбкой на улыбку.
Тут уголки рта отца приподнялись, Кичиро попробовал проделать то же самое, но отец серьезно посмотрел на него.
– Нет, все же я что-то неправильно сделал, я сейчас все исправлю. Идем в мастерскую.
– А что именно не так в моей улыбке, почему она неправильная?
– Она какая-то кривая и пугающая, ты похож на Джокера из комиксов. Видимо, я не так что-то настроил, ложись.
Кичиро вновь отключили.
Очнувшись, он попробовал снова улыбнуться отцу, и на этот раз у него получилось более естественно.
– Просто я неправильно перетянул кожу, и уголки рта поднимались криво, – признался профессор. – Ну вот и все, Кичиро, иди наверх и переоденься, мы прогуляемся.
Они и раньше выходили с профессором в общество, но тогда всем было видно, что он механический робот, его задача сейчас заключалась в том, чтобы ничем не отличаться от людей. Кичиро жутко разволновался: впервые он куда-то шел в новом облике. Они направились в парк, который находился возле дома. На улице вновь была пасмурная погода, дул прохладный ветерок. Уже с порога Кичиро захватило какое-то приятное чувство, а выйдя за двор, он чуть не захлебнулся им. Вокруг все было таким красивым, таким интересным: большие здания, маленькие магазины, длинные улочки, деревья с сочной листвой, быстрые машины, суетливые люди… Многие смотрели на него с интересом, оборачивались вслед, улыбались. Это так захватывало! Он улыбался всем подряд, и ему было так приятно получать на это ответ.
Такие прогулки после преобразования стали довольно частыми. За месяц Кичиро даже обрел некоторую уверенность в себе, он уже мог бродить в одиночестве, исследуя окрестности. На земле уже не так много мест, где можно свободно дышать полной грудью, не опасаясь отравляющего смога, а тут, в маленьком изолированном городе у подножия гор, который имел символичное название Город чистых прудов, время будто остановилось. Городские власти были заинтересованы в сохранении природных богатств и ресурсов, еще за множество лет до того, как экология планеты пришла в столь плачевное состояние. Часть земель была выкуплена и защищена от застройки. На территории Чистых прудов находятся лесопарки, горы, озера, потухшие вулканы. На поддержание его экосистемы местные жители платят огромное количество налогов, не для всякого посильна эта ноша, именно поэтому этот город считается оазисом для элиты со всего мира. Район, где они жили, состоял преимущественно из особняков среднего размера, тут была запрещена стройка выше пятого этажа, и благодаря этому была замечательная циркуляция воздуха. Благополучный милый район с двумя парковыми зонами, множеством ресторанов, кофеен и маленьких магазинчиков. Кичиро казалось, что весь остальной мир выглядит так же, пока однажды они не выехали с отцом в самую нижнюю часть города. Профессор сказал, что тут живет рабочий класс, и картина резко отличалась от того, что он привык видеть: было очень мало деревьев и очень много высотных зданий, повсюду валялся мусор, местами были разбиты палаточные городки. В нижней части города воздухоочистительная система работала неплохо, но у всех людей в ноздри были вставлены магнитные респираторные маски, на первый взгляд они не были заметны, но особым полем защищали всю дыхательную систему от ядовитых газов. Профессор сказал, что у них в городе даже в нижней части есть чем дышать, и не каждый город мог этим похвастаться.
– Иной раз от смога и пыли можно было и соседнее здание не разглядеть, но это в моем детстве, – поделился профессор. – Сейчас воздух очищается благодаря новым технологиям, и теперь это не только роскошь для избранных, даже рабочий класс может вести вполне сносную жизнь на Земле.
Кичиро подумал, что если в одном и том же городе районы так сильно отличаются друг от друга, то было бы неплохо однажды увидеть и другие места на Земле, посмотреть, как живут люди за пределами их мегаполиса. Но пока и тут для него полно неизведанного. Сейчас он Кичиро – подросший внебрачный сын профессора, приехавший из Японии, которому предстоит обучение в частной общеобразовательной академии.
Глава вторая. Наоми
Жуткий хлопающий звук в ушах смешивается с чьими-то громкими голосами, и она стремительно падает в бездну, падает вот уже целую вечность. Страх парализовал, вокруг будто беснуются демоны, она их не видит, но отчетливо чувствует вокруг себя. Чего они хотят? В какой-то момент шум усиливается, виски сжимаются, становится невозможно терпеть эту боль, всем нутром хочется сложить ладони на висках, но нет сил шевельнуть даже пальцем, и только частое глубокое дыхание приводит Наоми в сознание. Мигом пропадают все звуки, она слышит лишь свое медленно успокаивающееся дыхание, капля холодного пота затекла в ухо. Она уже может пошевелить рукой, страх испарился вместе с ощущением присутствия чего-то потустороннего.
«Проклятый сонный паралич», – произнесла она.
Такое часто случается с Наоми, когда она пьет алкоголь, но сегодняшний эпизод был до жути пугающим, она думала, что умирает. Рядом лежала Эбби, объятая крепким сном. Наоми взяла телефон и открыла соцсети, восстанавливая в памяти события прошлой ночи. Сначала они с подругой пошли в «Гавану» для Эбби, там всегда зарезервирован лучший столик, как, впрочем, и во всех популярных местах города. Эбби, если можно так выразиться, представительница жирнейших сливок их общества, чем владеет ее семья, можно перечислять до посинения, но всем известно, что им принадлежит орбитальный курортный отель и что их семья уже много лет причастна к строительству космической колонии на Марсе. Семья Наоми не столь влиятельна, но богата. Ее отец акционер крупной компании по производству андроидов, машин, космических кораблей. У него есть еще какие-то предприятия, она не особо вовлечена в его бизнес. Когда-нибудь придет время, и ей, скорее всего, придется во все это вникнуть, ну а пока она проживает свою восемнадцатилетнюю юность.
Возвращаясь к событиям прошлой ночи, после «Гаваны» они пошли в клуб «Клетка», там их ждал Марк, возле их стола буквально стояли клетки с танцующими андроидами – тела у них были человеческие, а головы – звериные. Рядом с Наоми зазывала посетителей к танцам девушка-львица, это выглядит немного странно и в какой-то степени пугающе, но все же у клуба свой особый бесноватый шарм, который эти персонажи отлично дополняют. После танцев молодые люди пришли в квартиру к Марку, он живет недалеко от улицы Соццо, это улица баров и клубов. У него они выпили еще немного, Марк и Эбби приняли «огонек» – популярный сейчас синтетический наркотик, который наносит огромный урон человеческому организму, и многие об этом знали, но тешили себя заблуждениями, что это их не коснется. Марка сразу же посетило вдохновение, и он сел за картину – он всерьез подумывает стать художником. И переехал ближе к Соццо, говорит, этот район способствует развитию его творчества. Эбби прилегла на кровать, описывая свои ощущения: в этот раз она парила среди зефирных облаков, так и заснула. Наоми не любительница наркотических веществ, пару раз попробовав, она поняла, что это не ее вид релаксации, вместо эйфории и легких галлюцинаций она получала чувство тревоги и кошмарные сны. Оно, возможно, и к лучшему, на одну пагубную зависимость меньше в ее жизни. Наоми боролась с вертолетами, когда в комнату зашел Марк, он тихо лег рядом с ними. Эбби и Марк – самые близкие ей люди, они дружат лет с пяти, в детстве подруги часто спорили о том, чьим мужем станет Марк. Что они имеют сейчас? Марк абсолютно асексуален, его интересуют лишь его собственная персона (что совсем не мешает ему быть отличным другом) и его творчество. В этом году это картины, в прошлом была скульптура, он еще в поиске своего призвания. Наоми считает его работы безумно талантливыми, чем бы он ни занимался, у него это получается легко и непринужденно.
Встав с постели, Наоми первым делом отправилась сделать себе кофе. У Марка замечательный балкон на кухне, с которого открывается милый вид на улицу концептуальных магазинчиков и соседний дворик, она предвкушала этот уютнейший момент утренней прохлады: вкусный, сладкий кофе, терпкая горькая сигарета – и все это вкупе с красивым видом сулило ей добрейшее утро. Но экран ее телефона загорелся: «т.л20 сделал новую публикацию, свайпните вправо для просмотра». Томас обновил соцсети. Какое-то щемящее чувство ревности сразило ее на миг. Вдруг он выложил фотографию со своей новой девушкой? Она видела их вчера в «Гаване», Рози – полная ее противоположность: высокая, тонкая, звонкая блондинка с пепельным оттенком волос, глаза у нее ярко-голубые. Как бы ей хотелось верить, что они такие только благодаря инъекции. Наоми была девушкой среднего роста, не очень тонкой, но стройной комплекции, дурнушкой ее никак нельзя назвать, большие, как у олененка, карие глаза, вздернутый носик, пухлые губы, но и красавицей она себя не считала, причисляя себя к миловидным девушкам, которых она, к слову, никогда не видела рядом с Томасом. Новая его пассия в этот раз донельзя популярный модный инфлюэнсер среди молодежи, и пока Наоми не узнала, что она состоит с Томасом в отношениях, эта особа ей даже нравилась. В голове промелькнула мысль сказать Марку, чтобы забанил ее в соцсети, которую возглавляет его мать. Сейчас не найти человека, который не зарегистрирован в «Лайтс», и в этой соцсети Рози настоящая звезда.
«О боже, хватит быть такой ничтожной! Томас – я уверена в этом на девяносто процентов – знает о моих чувствах к нему и продолжает быть со мной милым временами, только потому что ему это льстит. Он не заинтересован во мне, просто держит на коротком поводке, надо это принять и отпустить», – отругала себя Наоми и шагнула на балкон.
Вдохнув утренний воздух, она совершила запланированный ритуал с кофе и сигаретой. Почувствовав приятное головокружение, она посмотрела вниз и увидела следующую картину: парень нес девушку без сознания, на ней была мужская куртка. Прищурившись, она увеличила зум на своих контактных линзах, которые так и не сняла прошлой ночью. В этом парне она узнала новенького из их академии, Кичиро Комацу. Куда он волок эту бедолагу? А ведь она подозревала, что этот малый не так прост, есть в нем что-то странное. Хотя внешне, конечно, он был до неприличия красив и атлетично сложен. Всего за пару недель пребывания в академии он переполошил всю округу, приковав всеобщее внимание. Всегда сдержанный, собранный и холодный, он умудрялся быть дружелюбным. Район Соццо не для таких парней, таких, как он, еще можно встретить в «Гаване», но точно не в «Клетке». Однако он тут и куда-то несет девушку без сознания.
– Эй, Кичиро! – голос Наоми как-то несвойственно хрипло прозвучал, видимо, из-за того что она еще ни с кем не говорила утром.
Парень стал озираться в поисках окликнувшего.
– Подними голову, – она помахала ему с балкона третьего этажа. Он помахал в ответ, слегка улыбнувшись.
«Ну точно маньяк», – подумала Наоми.
– Куда ты несешь эту девушку и что с ней? – Наоми пыталась говорить как можно громче, не срываясь на крик. Но на улице было настолько тихо в этот час, что они отлично друг друга слышали.
– Я нашел ее возле мусорного бака, ей плохо, я несу ее к себе домой.
«Да уж, исчерпывающая информация, зачем домой-то, можно просто вызвать скорую».
– Слушай, а поднимай ее к нам, может, вызовем ей врача, код квартиры – триста двадцать пять.
Кичиро поднялся с девушкой на руках. Вид у нее был такой, что Наоми сразу пожалела, что позвала их зайти внутрь. Она сказала положить ее на диван. Под курткой бедняга была почти обнажена, виднелись остатки разорванной одежды, на шее были глубокие следы от удушения. От нее веяло холодом.
– О боже, она хоть жива? – Наоми потянулась к ее запястью, чтобы нащупать пульс и…
– Хей, Кичиро! Это что, розыгрыш?
Он посмотрел на Наоми недоумевающим взглядом. Она потрясла запястьем с QR-кодом.
– Это андроид! Чтоб его! Я так напугалась, думала, ты труп приволок.
– Но ей плохо, – совершенно серьезно ответил Кичиро, и ситуация как-то не была похожа на розыгрыш.
– Роботам не бывает плохо, да, над бедняжкой поиздевались, но это андроид, да и район такой, тут много накачанных наркотой людей ходит, и они зачастую не в себе. Слу-у-у-шай, – протянула Наоми. – А не сам ли ты истязал этого бедного робота, может, ты из этих чокнутых фетишистов?
– Что? Нет, ни в коем случае. Я нес ее отцу, он ее починит и сотрет все болезненные воспоминания с ее карты памяти.
«Болезненные воспоминания? Хм, возможно, он последователь культа свободной воли, действительно чудак, но хоть не маньяк», – подумала Наоми.
– Где ты живешь? – спросила она Кичиро.
– На зеленой улице, восьмой дом.
– Это по дороге ко мне, идем, мой водитель нас отвезет, если ты, конечно, не хочешь и дальше нести через весь город голого андроида в отключке.
– Я буду тебе очень признателен!
– Хорошо, я только заберу сумку. А, еще кое-что: не знаю, какие там у тебя чувства к неодушевленным предметам, но это, – она показала пальцем на робота, – поедет в багажнике. Ее вид меня смущает.
