Kitabı oku: «Механический ослик. Любовь, смерть и сайберы», sayfa 5
– Сфоткай и меня, – попросила Клэр с мягкой улыбкой и вновь сунула руку в сумочку за сигаретами. Облитая алым сиянием уходящего дня, жена выглядела совершенно потрясающе. Фрэнк улыбнулся ей, легко вскочил на ноги, отошёл на пору шагов, обернулся и обомлел, – вместо сигарет Клэр достала и уверенно держала в руке маленький никелированный дамский пистолетик. Щелкнув предохранителем, быстро приставила дуло себе под подбородок к шее, – её палец уже лежал на спусковом крючке. Мужчина замер, – стоит жене лишь шевельнуть пальцем…
– Всегда думала, что хорошо бы умереть, глядя на такой закат… – голос женщины звучал спокойно, но в этом спокойствии была пугающая решимость. И Фрэнк сразу понял, что она не шутит. – Я знаю, что в твоей биосистеме существуют блокировки, и многоуровневые системы безопасности, препятствующие её отключению, но я нашла другой способ…
– Что ты делаешь, Клэр?.. Прошу тебя, – напряжённым голосом произнёс Фрэнк. Он расширенными глазами смотрел на пистолет в руке у жены, но пытался говорить спокойно. – Не делай этого… Не надо!..
– Ты не успеешь остановить меня, Фрэнки, не дёргайся… Да, я решила воспользоваться своим конституционным правом. – мягко прервала его женщина. Сейчас её взгляд был спокойным и даже, каким-то, мудрым, – взгляд долго пожившего и повидавшего всякого человека. Она как будто враз состарилась. – В моей сумочке ты найдёшь письмо, его я написала от руки, на настоящей бумаге. Я объяснила, отчего это делаю, чтобы копы не подозревали тебя в убийстве собственной жены, – у тебя будет железное алиби… Видишь Фрэнки, – я всё обдумала и хорошо подготовилась…
– К чёрту алиби, – это нарушит мои конституционные права! – тут же нашёлся мужчина. Во рту у него внезапно стало сухо, он нервно сглотнул. – Я, как свидетель твоего суицида, получу психическую травму… Его нейрочип в мозгу работал на предельной мощности, пытаясь впрыскивать всё новые и новые вещества, но сейчас это мало помогало. Биосердце в груди колотилось как бешенное, перегоняя кровь, чистые эластичные сосуды без атеросклеротических бляшек исправно расширялись и сужались, – весь отлаженный механизм биосистемы работал на пределе, пытаясь преодолеть внезапный сверхстресс. – Не делай этого!.. ты нужна мне, Клэр! – хрипло произнёс он. – Я… я люблю тебя!.. я буду страдать без тебя…
– Как давно я не слышала от тебя этих слов, Фрэнки. – тихо сказала жена, но её рука не дрогнула и палец оставался в том же положении. – Прости, милый, но если я остануть жить, то буду страдать уже я… Ты говоришь, что любишь меня, но во мне от твоих слов ничегошеньки не отзывается, как раньше… Это меня пугает… Если бы ты сказал это хотя бы лет 30 назад…
– Депрессия, Клэр… у тебя просто депрессия!.. Это пройдёт… не делай глупостей! – лихорадочно бормотал Фрэнк, его мысли скакали в поисках выхода, – “прыгнуть, выбить пистолет?.. не успею! выстрелит… чёрт! чёрт!”. Он попытался говорить с женой спокойно, как с больной. – Посмотри, там у тебя на экране в настройках есть меню “Настроение”, там ты можешь…
– Я отключила эту настройку ещё 2 года назад, – оборвала его жена. – Прости, но я не желаю, чтобы меня настраивали и подкармливали эндорфинами… искусственными биоэмоциями!.. Чёртовым сайбер-счастьем!.. Как мы до этого докатились, Фрэнки?..
– Но человек действительно несовершенен, Клэр, – невпопад бормотал мужчина, – он чересчур эмоционален и нелогичен, непоследователен, из-за этого он совершает ошибки… часто фатальные ошибки, которые могут дорого стоить ему самому и другим… Вот и сейчас, на эмоциях, ты готова совершить непоправимую ошибку!
– Ты думаешь, что превратив людей в сайберов, ты решишь все проблемы человечества? Какой же ты глупенький, великий Фрэнк Миллер… – произнесла Клэр. Её глаза лихорадочно горели и Фрэнк не смел шевельнуться, чтобы не спровоцировать выстрел. – И мои эмоции тут не причём… Я долго думала и поняла… Свобода воли, выбора – вот та единственная вещь, что делает нас людьми! Уникальная возможность чувствовать себя человеком! Ощущать жизнь такой, как она есть! Радоваться и горевать, делать ошибки и страдать… Да, Фрэнки, страдать!.. Делать свой, человеческий выбор, а не машинно-логический! Может твои био-железяки и выглядят как настоящие, но свободы воли у них нет… Зато она есть у меня! Поэтому, пожалуйста, пойми и не мешай мне… Позволь мне уйти и обрести покой. И не вини себя… – мягко и, даже, ласково добавила она. – Дело не в тебе, Фрэнк… дело во мне… Я слишком долго жила… и просто устала, ведь я не сайбер… И я сделала свой выбор…
Фрэнк попытался сказать что-то ещё… ему вдруг показалось, что он внезапно осознал нечто очень и очень важное, очень глубокое… и что если он сейчас сумеет сформулировать и выразить эту мысль, то всё сразу измениться… Но Клэр его уже не слушала! Одним быстрым движением она оторвала игрушечное дуло от шеи, сунула в рот и нажала на спусковой крючок. Всё произошло за долю секунды! Выстрел прозвучал совсем негромко, – как хлопок в ладони, – и Клэр стала медленно заваливаться на спину, глядя вверх глазами, в которых отразился последний закат её долгой жизни.
– Не-е-е-ет! – закричал Фрэнк. Подбежал, упав на колени, подхватил её тело, поднял лицо к небу и отчаянно завыл, прижав жену к груди… – Нет, Клэр!.. Нет!.. – ревел он, как безумный, тряся безжизненное тело… Сигнал на сетчатке уже сошёл с ума, предупреждая о превышении опасного уровня стресса, а нейрочип впрыскивал всё новые и новые порции успокаивающих коктейлей. Наконец, они подействовали и мужчина впал в какое-то состояние транса… или, даже, полубреда… Он то молча раскачивался, будто убаюкивая мёртвое тело жены, то принимался безудержно говорить, и в конце концов впал в какое-то странное оцепенение… Неизвестно, сколько он так просидел. Очнулся он уже во тьме. Вдоль дорожек едва горели фонари в энергосберегающем режиме. Солнце давно закатилось, – в небе уже ярко сиял серп луны и мерцали многочисленные звёзды.
Маломощная пулька не смогла пробить голову женщины насквозь, поэтому выходного отверстия не было, как не было и крови. Мужчина закрыл жене глаза. Как ни старался, он не мог вспомнить, какого цвета были её глаза в самом начале, когда они только познакомились. Отчего-то было важно вспомнить это самому, без подсказки нейрочипа… Она часто меняла цвет глаз и волос. В последние годы он заставал её иногда за тем, как она подолгу сидит перед зеркалом, вглядываясь в своё отражение. Что она пыталась там разглядеть?.. Может себя?..
Он осторожно уложил женщину на спину, сложив её изящные руки вдоль тела. Ему всегда нравились её руки, – такие красивые и женственные. Теперь казалось, что она просто закрыла глаза и спит… Он лёг рядом, взял её холодную руку в свою и посмотрел вверх. Звёздное небо раскинулось над ними во всём своём великолепии. Фрэнк никогда не интересовался астрономией, и из всех звёзд он знал лишь Полярную звезду, а из созвездий – лишь Большую и Малую медведицу, и Млечный Путь что не помешало ему в восхищении замереть созерцая бесконечные просторы. Невольно Фрэнку вспомнились слова Канта о его восхищении звёздным небом над его головой и нравственным законом внутри человека… Внутри человека, меня! У сайбера не может быть нравственности и морали, – только заданная программа… Давненько он не перечитывал Канта, занят был – делал деньги и упивался своим успехом!.. “Нет, Клэр, ты не ослик… Это я – ослик… механический…” Моргнув, он включил глазной зум, приблизил картину звёздного неба и стал его разглядывать. Невольно подумал, – если бы у бедняги Ван Гога в то время были такие возможности, то какое невероятное полотно он смог бы создать!
На звёздном фоне он различил передвигающиеся точки спутников и челноков, приблизил ещё и стал разглядывать, разговаривая при этом с женой, как будто она могла его слышать:
– Посмотри, дорогая… Вон висит космическая станция “Мир-5”, – прямо над нами… а там, чуть поодаль, наша “JFK”… А вон к ней приближается “Челленджер”, – наверное, везут им смену… И на станциях и во всех спейс-шаттлах есть мои… наши технологии. Они помогают людям, милая… Я всю свою жизнь трудился для человечества, – тихо сказал он. “Я знаю, знаю… Потому я и терпела твою работу, характер и постоянные измены…” – послышалось ему в ответ. И он говорил и говорил, вёл с ней безмолвный разговор, запоздавший на 50 лет… “Я делал это для тебя, и вместе с тобой, Клэр…”
Потом он долго лежал рядом с ней, гладя рукой её безмятежное, кукольно-гладкое красивое лицо, без морщин и старческих пигментных пятен. Для этого ему был не нужен свет, вполне хватало сияния звёзд и редких тусклых фонарей вдоль дорожки. Возможности его глазного экрана самой последней модели позволяли ему в модусе “Сова” видеть, как днём, даже в почти полной темноте… Невольно он подумал как бы они оба могли бы выглядеть сейчас, без всей этой биосайбер-хрени? Наверно её лицо было бы изрезано сотнями мелких морщин, – следами и памятью о прожитой жизни, и вся она была бы маленькая, сухонькая и сморщенная? А у него самого была бы одышка и лишний вес? Стал бы небось сгорбленным плешивым старичком… ходил бы с палочкой или сидел в инвалидном кресле… Да их и не было бы давно в живых… Всё-таки хорошо, что он придумал Сайбербионику… Сколько всего он уже успел сделать за эти дополнительные годы. “Нет, всё было не зря… – подумал он. – А кто может, пусть сделает лучше…” Он лёг рядом с Клэр, обхватил её тело руками, пробормотал – “Зелёными… твои глаза были зелёными, милая” и последним мысленным приказом выключил свою биосистему… На него самого его блокировки не распространялись…
