Kitabı oku: «Пинок азарта. Книга третья», sayfa 2
– Я встала раньше всех! – неубедительно врет мне в лицо «птенец».
– Ты пырилась в своё аниме почти до утра, а потом, вспомнив про то, о чем мы с тобой договорились, решила спрятаться в чужой спальне, – фыркаю я, жуя бутерброд с ветчиной, – А потом бы снова стала ныть, что твоя жизнь проходит мимо? Что? Сидеть дома без регулярных поступлений звона некомфортно?
– Ну…, – сопят мне в ответ, – Мыш учится постоянно, на телефоне сидит, упражняется или спит. А я…
– …тоже могла бы учиться, упражняться и так далее, тому подобное. Но вместо этого – аниме всю ночь. Ох, отрежу я тебе интернет, будешь знать.
– Ворчишь как старик.
– Ешь быстрее, нас ждут великие дела!
– Насколько великие?
– На десятку. Но придется постараться, чтобы её заработать.
Те, кого представлял полуэльф, предложили сдельную оплату по пунктам. Чем больше я узнаю, тем больше заплатят, так что и десятка не предел. Но мы не увидим ни сигмы, если будет сидеть на задницах ровно.
– А какая моя доля? – наглела Тарасова, хлопая бесстыжими глазами.
– Ты сначала хоть какую-то пользу принеси, стажер! – удивлялся я.
Ну а почему бы и не воспользоваться чужой мудростью, благо она буквально стучится к тебе в двери? Да, Алиса, мягко говоря, ничего не умеет, но она, всё-таки, вампир! И у неё даже есть зачатки мозга, в отличие от Шпильки и Гарру. Так что будем её социализировать по мере сил.
– Оденься получше, – дал я последнюю команду, – Сегодня солнечно.
– Плохо быть вампиром, – тут же забурчала девушка, – Ни мини-юбку, ни блузку с короткими рукавами не наденешь. Замотайся и ходи.
– Алиса, – прочувствованно сказал я, – А хочешь, я тебя в армию запишу? Я могу.
Видимо, надо было с этого начинать. Дисциплина тут же скакнула до невиданных высот. Тарасова капризничает, но она прекрасно помнит, что я им с Мышью вчера сказал, объясняя, куда делись Скорчвуды и что там грозит нашим раздолбайским друзьям человека. И похвалил их решение, назвав это «последним шансом». Но для Алисы он ведь не будет последним, правда? Послужит три-четыре годика, поднимет денег, воспитает характер…
Смотрите-ка, маршировать уже умеет!
Тарасова удачно изображала из себя стойкого оловянного солдатика ровно до момента, когда уверилась в том, куда мы идём.
– Опять? – недовольно фыркнула она на подходе к примечательному строению небольшой протестантской церквушки, – Ты же говорил, что мы по делу идём, а не по бабам! Тем более к этой!
«Эта» – так она называла Виолику Радиган, к которой неровно дышала. Не совсем понимаю почему, так как монашка-очаровашка с легким торможением в развитии была любима… ну, всеми, кто был с ней знаком, особенно собственной паствой, собирающейся в церкви на концерты по вторникам и пятницам. Да даже мне эта особа нравилась своей легкостью, непосредственностью и усердием. Всё-таки для демонетки выжить в реальном мире, да еще и легализоваться, было немалым достижением. А уж стать рок-звездой для целого района города…
– Не ревнуй, – отмахнулся я, – Нам по дороге. Тем более мы должны быть в ответе за тех, кого приручили.
– Кто приручил кого?! А?! Кто кого?!! – запыхтела моя спутница.
Похоже, это была ревность.
У Виолики была репетиция. Она рьяно голосила в микрофон новую песню под рулады целой группы рокерского гоблофолка, не забывая при этом двигаться по импровизированной сцене и даже тыкать пальцем в отсутствующих зрителей. Точнее, тыкнув в начавшего присутствовать меня, она поперхнулась, выпучила глаза, закашлялась, а затем, взвыв что-то вроде «перерыв!», поскакала к нам, раскрывая на ходу объятья. Я ловко подсунул под набегающую звезду Тарасову, от чего та и оказалась в компрометирующем положении.
Некоторые из гоблинов группы зааплодировали, наблюдая жаркие объятия двух девушек.
– У тебя, смотрю, всё хорошо, – оценил происходящее я.
Церковь была чиста и цела, несмотря на регулярно проходящие тут угарные тусовки. Ни надписей, ни пошарканных полов, ни разломанных скамеек. Демонетка, решившая остаться жить монахиней, умудрялась работать на два фронта, одновременно и читая проповеди, и зажигая рок со стадом зеленокожих отморозков. Пожертвований и денег (совсем небольших) за концерты хватало и исполнителям, и самой девушке. Всё это она рассказывала, продолжая мять и щупать свою жертву.
– А еще мы передвижную кухню заведем, – поделилась она, продолжая удерживать за талию угнетенно бурчащую Алису, – Будем в Граильню ездить, рис вареный с мясом раздавать. Со специями.
– Это называется «плов». Только аккуратнее там будьте, Граильня небезопасна, – посоветовал я без задней мысли.
– Всё будет хорошо, Конрад! Смотри! – с этими словами, самым неожиданным образом, Виолика рывком отправила взвизгнувшую Алису под высоченный потолок храма, подбросив ту, как младенца. Ну и, в принципе, так же поймав, очень даже аккуратно.
– Я сильная! И со мной будут парни! – гордо надувшись выдала она, напоминая мне, что одержимые, так-то, гораздо сильнее простых смертных.
– А еще у нас будут стволы! Мы там концерт дадим! – гаркнул со сцены басист, – Виолика, ну! Нам репетировать надо!
Понимающе покивав, я забрал бормочущую плохие слова Тарасову из храма.
– Вот че она ко мне пристала? – ворчала по дороге вампиресса, – Ей же ты нравишься!
– И ты тоже, – хмыкнул я, шагая, – Мыш вот не особенно, а ты – да.
– Почему?!
– Ну, я когда-то назвал тебя своей дочерью. Этого хватило.
– Конрад, – несерьезное возмущение в голосе моей облапанной спутницы сменилось легким напряжением, – Но она же демон. Как Старри.
– О, это далеко не так.
Демон проходит несколько стадий эволюции перед тем, как создать себе биологическую основу, тело. Сначала выживает там у себя, пока не отрастит что-то вроде мозга, потом набирается опыта, прогрессирует, поглощает всё больше силы, в конце-концов становится разумным. Затем, как повезет, но обычно не везет, поэтому такие дикари попросту жрут друг друга бесконечно. Самых многообещающих отлавливают полноценные и делают своими рабами, предоставляя возможность набираться ума дальше. В редчайших случаях такое существо получает призыв в другой мир, а там находит себе тело и души, что помогает ему эволюционировать взрывными темпами. А настоящий полноценный демонюга получается только тогда, когда такой вот везунчик захапывает достаточно энергии, чтобы сформировать собственное тело. Соответственно, учитывая, что сто процентов демонов буквально воспитывают новых, получая взамен службу, у них у всех одинаково мерзкая культура и характер. Наша же Виолика либо вообще была дикой, либо работала чуть ли не посудомойкой у какого-нибудь младшего бухгалтера, поэтому еще недостаточно озверела. И уж тела у неё точно никогда не было.
– То есть что – она типа машка-ромашка? – недоуменно лупнула рыжими ресницами Алиса, – Прямо цветочек?
– Который может кому-нибудь откусить голову, – уточнил я, – Виолика очень молода, поэтому руководствуется поведенческими моделями бывшей хозяйки тела, а там мозгов было не очень много, как и жизненного опыта. Море наивности, доверчивости и… кое-что еще. Неважное.
– Что неважное?!
– Ну неважное! Идём!
Будь я настоящим детективом, прямо классическим, то у меня бы, конечно, были бы свои осведомители, связи с преступным миром, прочая такая фигня. Но увы, чего не было, того не было. Зато был здравый смысл и житейский опыт, который я собирался использовать.
Клуб «Все святые» ни грамма не изменился за то время, что я тут не был. Хых, как будто его много прошло. Но, как и всегда, я с удивлением отметил отсутствие сора и грязи вокруг здания бывшего оперного театра. Сама мысль о том, что обитатели этого места трудолюбиво и регулярно очищают окрестности (это в Портовом районе!) казалась абсурдной. А вот глядишь ты…
– Ну-ка постой, дай на тебя посмотреть! – внезапно остановила меня Тарасова, – Вот просто стой и всё.
Я послушно остановился, не мешая мелкой и рыжей начать вокруг меня вертеться.
– Знаешь, а очень неплохо…, – наконец, промычала она, – Очень и очень. Но всё равно! За такой выбор одежды тебя надо сжечь как предателя моды!
Она не имела виду то, что на мне надето. Светло-бежевый плащ, брюки и шляпа ему в тон, жилетка чуть потемнее, белая рубашка. Ничего особенного и выделяющегося. Черные перчатки, чтобы скрыть нежную кожу вампира от солнца. Единственной чересчур бросающейся в глаза деталью моего наряда были широкие солнцезащитные очки… с полупрозрачными стеклами сочнейшего оранжевого оттенка. Их мне подогнала Ульяна, собрав несколько ящиков чуть ли не с половины Управления – какая-то из корп решила раздать пробники нового товара.
Цимис женского возмущения, источаемого рыжеволосой вампирессой, был в другом – я, грамотно воспользовавшись всеми ужасами Дней Смрада, оставил открытый заказ в одной наглухо закупоренной портняжной мастерской, чьи умелицы наворотили мне аж тридцать таких нарядов. И по очень неплохой, буквально предельно низкой цене, учитывая, что каждая портниха хотела себе мой амулетик от плохих запахов.
Теперь просто представьте себе чувства женщины, наблюдающей, как кто-то делает себе тридцать «троек». Одинаковых. Если бы не Мыш, которой нужно было объяснить, почему Конрад Арвистер богохульник и моральный урод, Алиса бы до сих пор рыдала над моим гардеробом.
А вообще, я выгляжу на все двадцать из десяти!
– Ух…, – только и выдавила моя спутница после того, как мы вошли в здание клуба.
В целом, я был с ней совершенно согласен. За стойкой администратора вместо знакомого мне седоватого пузатенького орка восседала троллиха, занятая вязанием. Это была очень большая особ… а, с шириной плеч во вставшую на носочки Тарасову. На мой искушенный взгляд, это была почтенная матрона тролльего племени, весьма достойная и, судя по чертам лица, миролюбивая, но вот с точки зрения моей спутницы было очевидно, что жуткое чудище под три сотни килограмм весом, посмотревшее на неё исподлобья сквозь малюсенькие очки, явно размышляет над тем, что её домашним нужно немного постненького мясца. Которое вот, стоит. Само пришло.
– Здравствуйте, – прогудел мягкий обволакивающий бас, вылетевший из чрева большой дамы, – Вы к кому?
Кажется, Алиса слегка покачнулась от звука. А затем вцепилась мне в руку.
– Здравствуйте, – вежливо кивнул я сидящему за стойкой гиганту, – Мне нужны… гм. Как бы это сказать? Маленькие, веселые, любят пирсинг и музыку. Мы знакомы.
В этот момент я напоминал сам себе отца, приведшего свою лялечку-дочку записываться в тусовку неформалов, где её наконец-то научат пить, курить, ругаться и трахаться, от чего сначала начал улыбаться, а вот под конец этой долгой секунды задумался всерьез. А почему бы и нет? Тарасова теперь никаким группировкам нафиг не нужна, а тут компания…
– Меня Малинда зовут, – каким-то образом угадав, куда дуют ветры в моей голове, представилась администраторша, – или Зарьевна, по матчеству, я не против. Теперь здесь вместо Степпарда работаю. Вы же тот вампир, да? Они о вас рассказывали.
– Конрад Арвистер, а это Алиса…
– …Арвистер! – выдала рыжая мелочь, заставив меня поперхнуться.
– У вас очень красивая дочка, – обнажила Малинда внушительные клыки в улыбке, заставляя поперхнуться уже надумавшую что-то другое вампирессу, – Вам на второй этаж, зала номер двенадцать. Стучите только погромче, молодежь отсыпается.
– Спасибо вам большое, – оскалился и я, ни грамма не пугая монументальную троллиху, а затем, цапнув рыжую за затылок, пробормотал, – Идём, доченька…
– Какая я тебе доченька…, – угнетенно бухтела вредная мелочь, идя под воздействием моей ладони.
– Единственная.
С тех пор, как пропала Анника, Тарасова начала себя вести немного странно. Я был не против, что она периодически ночует у Мыши, лесбийством там не пахло, скорее дефицитом тактильного контакта у обеих девчонок, но вот первую же попытку шляться по дому в одной майке пресек крепким подзатыльником. Это воздействие как-то неправильно было воспринято и с тех пор Алиса временами подглючивала. Ну вот как сейчас.
Обогнув сидящих жопами прямо на лестнице молодых орка с орчанкой, самозабвенно целующихся взасос, я был вынужден слегка надавить на Алису, остро заинтересовавшуюся вопросом как у этих ребят не сцепляются клыки при таком контакте. Пришлось потом шепотом объяснить, что таки сцепляются, поэтому никогда не стоит дергать целующихся орков. Они очень чутко относятся к своим зубам.
Хотя что и говорить, сам едва удержался от аплодисментов. Встретить в Омниполисе парочку чистокровных, проявляющих друг к другу половой интерес? Большая редкость. Ну разве что среди троллей и рэтчедов…
Зала номер двенадцать была закрыта, а стучаться мне не захотелось. Эхо под сводами театра было замечательное, портить однорасовую любовь на лестнице счел натуральным злом, поэтому просто-напросто вскрыл шаткий и хлипкий замок своей кровью, а затем и вошёл в обитель неформалов, заводя за собой ребенка.
Внутри была полутьма и запах мощного кутежа. Логово пирсингованных любителей тусоваться представляло из себя лежбище убитых, но воскрешенных диванов, кроватей и просто толстых ковров с раскиданными повсюду элементами одежды, пустыми бутылками и разными подозрительными приспособлениями для приема легких наркотических веществ в виде дыма. Бурбуляторы или как-то так? Кроме того, в углу немалого помещения, в котором мной было обнаружено несколько спящих полуодетых тел, стояло натуральное кресло из кабинета гинеколога, на которое Тарасова сделала большие глаза. Я лишь, пренебрежительно фыркнув, потыкал ей пальцем в аккуратно сложенный на подоконнике набор татуировщика с машинкой, но девушка ничего не поняла.
Неформалы устроились очень даже роскошно, у них тут даже своя душевая с туалетом была, плюс закуток, на котором тарахтели два старых холодильника и стояли банки с кипятильниками. Эдакое полностью обжитое логово, где хочешь туси, а хочешь живи, в случае чего. Причем, подметил многоопытный глаз, если нивелировать следы прошедшего кутилова, то становится понятно – тут поддерживают порядок. Относительный, конечно, но более чем приемлемый.
Теперь осталось только нивелировать последствия моей осторожности помешать расцвести большой орочьей любви. Проще говоря – добиться контакта, не подняв панику среди мирно спящего населения.
Натуральный бешеный рёв люто заклокотавшего унитаза оказался чересчур внезапным событием, от которого Тарасова, письнув, кажется, в штаны, моментально оказалась у меня на руках, хватаясь за шею. Делать было нечего, пришлось подхватывать её под поясницу и коленки, чтобы она своими когтищами не распустила мой новый костюм на ленточки.
Из сортира в полутьму общего зала вышла знакомая юная гоблинша в длинной майке, отчаянно зевающая во весь свой немаленький рот, тихо бренчащая скопищем железных украшений на раскидистых ушах. Ну и, конечно же, увидела меня в плаще, молча стоящего посреди полутемного зала. С девичьей фигуркой на руках.
– Пацаныыы!!! – тут же завыла она, – У нас бабу воруют!!
Переполох поднялся, но очень вялый. За исключением орущей гоблинши большинство остальных находилось в состоянии «убейте меня нежно», так что пока павшие и пытающиеся подняться тупили, задавая наводящие вопросы, я, перехватив мартышкой сидящую у меня на шее девушку под компактную (и, слава яйцам, сухую) жопку, подошел ко входу, включив свет. Это событие «выключило» сирену в виде гоблинши, но та не нашла ничего умнее, как громогласно заявить:
– Спокойно, у нас вампир! Он с собой принес!
Вот от этого заявления большинство присутствующих проявило куда большую активность! Настолько, что я уже просто не смог сдержать свою вредную натуру, а, слегка тряхнув Тарасовой, победно заявил:
– А принес я еще одного вампира!
Глава 3. Серые линии
Казалось бы, какую информацию можно почерпнуть в компании молодых разумных, страдающих своей молодежной фигней? А именно убивающих время, бухающих, немного занимающихся перекрестным опылением, расслабляющимся под легкую дурь и вообще несерьезным до потери пульса?
Я вам отвечу так – любую. Хомо студентикус или в данном случае хомо неформалус, представляет из себя молодую особь с относительно пустой головой, которая испытывает невероятные потребности в трёпе. Такие полубродяги, чилящие на улицах нашего города и тусующиеся со всеми, кто подвернется под руку, обладают колоссальными, но неструктурированными познаниями. А еще есть волшебное «бухал»! Если такой тип чего-то не знает, то он определенно бухал с тем, кто знает.
Самое то для моего слегка размытого вопроса о том, что сейчас творится на дне города.
Кстати, слушая, мне приходилось постоянно совершать над собой очень серьезные волевые усилия, а всё потому, что у вихрастого крашеного полугнома, неформального лидера этой тусовки неформалов, было невероятно гордое гномье имя – Дарвин. Мне оно казалось чрезвычайно постироничным.
– Слышь, мужик, я не то чтобы глубоко в теме, но кое чё сказать могу, – разглагольствовал вольготно развалившийся на подушках блондин, с наслаждением хлебая холодное пиво, оплаченное неким вампиром, – Когда запахло везде вонюче, тут такая ситуёвина нарисовалась, что мы хошь не хошь оказались пристегнуты. Ну а чё, если…
Слушая его, я краем уха следил, как орда утащивших большую часть пива и Алису на сдачу неформалов дербанит моего «птенца». Та еще стеснялась, но уже, потихоньку глотая пиво, начинала отвечать. Хорошо. Пора девочке обзавестись знакомыми.
Блондин тоже не затыкался, а направлять именно в нужное мне русло я его и не думал. Лишь хуже будет.
Между тем то, что рисовал полугном по имени Дарвин, приобретало черты крайне забавной картины.
Вместе с Днями Смрада пришла и паника. Воняло невыносимо, жить практически никому в городе не хотелось, а уж бедным студентам вроде банды этого самого Дарвина, вообще было тяжко. Должно было быть, но лидер оказался мужиком хватким (это он сам о себе с гордостью ляпнул), поэтому выход нашёл в тот же день, когда всё и началось – они просто-напросто всей командой упоролись до зеленых свиней, после чего жить стало нормально.
Технически, на этом выехал весь клуб «Всё святые», потому как неформалы не жадные и методикой поделились тут же. Что, впрочем, принесло и дополнительные дивиденды, так как улицах рабочих рук сильно не хватало, поэтому косой и набуханный молодой человек, согласный что-нибудь доставить от двери до двери, ценился на вес талеров. Так и притерпелись, заодно и узнав, что творится на улицах.
Творилось же там странное.
Золотой приплод, в котором состояла большая часть гоблинов-заговорщиков, был слабо связан с остальной Гильдией, а та, в свою очередь, имела мало общего с бандами, кои в великом множестве были раскиданы по городу. Однако, как выразился Дарвин, «начали иметь всех», причем грубо, жестко, в коленно-локтевой позе и без предварительных ласк.
Я понимал, о чем говорит полугном. Комбинация из подготовленных боевиков в виде банды «Чернышей», бывших одним из вариантов прорыва для покойных агентов Канадиума, запрещенный военный сплав в пулях и холодном оружии, монеты души, которыми расплачивались за демонов-инструкторов – эта комбинация поставила всё Управление на уши. Оргар Волл-третий провёл жесточайшую чистку дна города, попутно ополовинив население Граильни, решившей поживиться на улицах шокированного и деморализованного города. Сорняки и всё похожее на сорняки выпалывалось без оглядки на закон и порядок.
Неудивительно. Так и происходит, когда ты выпускаешь на улицы города вампиров. Большинство из моих сородичей не любит размениваться на мелочи, поэтому предпочитают допросы с пристрастием, а после – утилизацию прекратившего быть полезным материала. Оставлять свидетелей мои собратья не видят смысла. В случае же, когда это негласно поощряется руководством, решившим под шумок «подмести» город… мы имеем то, что имеем.
А именно – пугающую пустоту там, где раньше тихо, но уверенно царствовало беззаконие.
– Так вот, че? – сам себя спросил полугном, – Ссутся все, короче. Граильня молчит, там вообще всех боевитых покосили, гоблины гильдейские тупо ни на что добро не дают. Слышал, что даже жмуроделы типа отпуск взяли. На улицах ни порошка ни найти, ни травки, только грибы от крысюков и есть!
Беды любящих упороться меня не трогали, но терпение было вознаграждено – Дарвин, сморщившись и подумав, признался, что есть кое-что еще.
– В общем, я уже от бати знаю, а не с улиц, но может, тебе и пригодится, – нерешительно буркнул он, пожимая плечами, – Батя у меня чистокровный в «Ультроне», его, когда вонища началась, домой отпустили. Вот он прямо как я, сидел и бухал, но еще и трепался. Сказывал, что Управа такое у корпов устроила, что улицы завидовать могут. Общую контрольную проверку учинили, причем с ангелами. Три начальника отделов с высоких этажей башкой вниз нырнули, пока до них комиссии шли…
Ага, вот почему Гильдия сидит ниже травы и тише воды. Верхний мир и монеты души, которые разносила Шпилька. Даже вампиры не так страшны, как суровые дяди сверху, которые суровы настолько, что сначала тебя убивают, а потом допрашивают. И только потом – судят. Строго.
– То есть, на улицах тишина? – уточняю я, слыша, как подпитую Тарасову растаращило начать рассказывать о компьютерах, а этого нежные мозги неформалов с бодуна могут не выдержать.
– Ну как тишина, – неопределенно морщится блондинистый, – Не хочу попусту трепаться. Шевеления всегда идут, но сейчас совсем мелкие. Никаких крупных движей, ничего серьезного. Ходит слушок, что Гильдия может взять вообще всё, да и хорошо бы если б взяла, но это на уровне бабкиных сплетен. Такие дела.
Это было хорошо, но мало и бестолково, как я, в принципе, и рассчитывал. Поэтому, сделав свою рожу как можно более заговорщицкой, я спустил свои моднявые оранжевые очки пониже, подмигнул Дарвину глазом, и с придыханием предложил профинансировать их сегодняшний движ, если мудрый лидер разгульных пирсингованных малолеток напихает мне в панамку имен ловких парней, держащих нос по ветру. Тех, кого я могу поспрашивать.
– Конрад…, – проникновенно начал полугном, – …мы тебя знаем. Ты клевый парень, несмотря на то что не провел нас к Виоличке на концерт. Она тебя очень любит, а это о многом говорит, по крайней мере нам. Но ты сам пойми, ты ж всё-таки от Управы. Кем я буду, если сдам своих?
– Я сейчас не от Управы, а в частном порядке, – пожал я плечами, – работаю на тех, кто на том же уровне, что и эти парни. Ну, почище и повыше, думаю, но хрен редьки не слаще. К тому же, я не собираюсь задавать им много вопросов, только те, что ты сейчас слышал. В городе неспокойно, тут большие перемены, народ хочет чуток держать нос по ветру, сечешь?
– Секу, – медленно кивнул блондин, брякнув парой сережек в ухе, – И чо-то, знаешь, верю. Лады, записывай. Надеюсь, ты меня не запалишь.
Молодежь. Их пивом не пои, дай почувствовать собственную значимость.
Список оказался неожиданно длинным, аж с десяток имен, парочка из которых, к моему удивлению (сильному) оказалась мне известными. Записав, я с удовольствием выполнил свою часть сделки, торжественно (шепотом) пообещав повеселевшему Дарвину, что буду с этими гавриками нежен и тактичен.
Ко времени, когда пиво было доставлено, Тарасова уже сидела в группе слушающих её неформалов и трепалась как родная, а её счастливый оскал ни грамма никого не пугал. Поняв, что искал медь, а нашёл золото, я понес эту важную мысль ко двери.
– Что, уже уходишь?! – тут же погрустнела зеленая пирсингованная гоблинша Лалатина, – А мы только познакомились!
– Что, понравилась? – кивнул я на нехотя встающую вампирессу.
– Да! – тут же оскалилась подруга полугнома, – Клевая девчонка! Говорит непонятно, но типа всё пучком! Посидите с нами, а?!
– Не, мне пора, – отнекался я, махнув рукой, – А её оставляйте себе.
– Как оставляйте? – не поняла Алиса, на которую уже с веселым визгом напала гоблинша, – Куда оставляйте?!
– Себе оставляйте. Потом…, – мне в голову пришла удачная мысль, – …если что – заносите её Виолике.
– О! – поднял указательный палец Дарвин, – Народ! У нас сегодня есть повод завалиться к Виоличке!
Народ возгоготал от восторга, а в глазках Алисы мелькнула чистая паника.
И правильно.
– У вас должен будет быть повод завалиться! – сделал толстый намек я, уходя с места будущего бухалища под крики обнимаемой Тарасовой.
Молодость – это время импульсивных решений, алкоголя, секса и последствий. Учитывая, что товарищ Тарасова вампир, – в подоле она мне не принесет, а вот друзья ей нужны позарез. А то их совместные ночевки с Мышью скоро могут перерасти в нечто другое. Кстати, надо будет и Мыш сюда присунуть. Терапия – она такая.
По пути в доки, я думал о нашей прижившейся крыске, причем, думал о ней без негатива и даже не о её не по годам развитой фигуре, а просто так. Некоторое время назад на меня в подворотне пытались наехать рэтчеды с требованиями отдать Мыш, но смешно раззявили пасти, когда узнали, что я её не держу. Договориться с королевой стаи тогда вышло на диво легко – технически, им Мыш была не только не нужна сейчас, но и просто вредна тем, что держать её тощим рэтчедам было банально негде, в их норы она не пролезала, а жить на улице с бродягами? Ну такое.
Так что мы нашли общий язык с Цирсцеей, даже более того – привыкшие за десятки лет сотрудничать с разумным рэтчеды снова нюхнули обычной жизни крысьего племени, и она им сильно не понравилась. Матерая крыса не была бы таковой, не попробуй она обнаглеть, но этот вопрос решился быстро. Узнав, что между их стаей и плахой стоит очень малое число разумных, которым нужны поводы продолжать стоять, стая Мыши резко превратилась в любимых хомячков Оргара Волла-третьего. Всё-таки, рэтчеды – это вам не человеки. Подавшаяся в бега стая, уступающая свои владения, может не успеть добежать… ну, никуда. Её просто сожрут, почуяв слабость.
Мыш, что интересно, тоже против ничего не имела. Пораскинув мозгами туда-сюда, я понял, что хвостатая и вовсе была бы не прочь как-нибудь сдриснуть от стаи и жить сильной независимой женщиной, но слегка поссыкивала, зная, что просто так жить у неё не получится. Полукровки рэтчедов, да еще и такие, хм, удачные – это желанный приз для самых разных коллекционеров, а вы не поверите, что могут коллекционировать те же самые эльфы или гномы. Ну, последние редко, потому как личное богатство для гнома – это нечто абсурдное, но мало ли.
Так, неспешно размышляя о большом и дружелюбном грызуне, скрашивающим наши будни и пожирающим нашу еду, я и приперся в доки.
На этот раз местное население мой внешний вид не привлекал. В прошлый было наоборот. За последние годы чувство вкуса разумных, населяющих Омниполис, было проклято какой-то мощной темной силой, поэтому каждый встречный, кто видел меня в моем прекрасном любимом костюме фиолетового цвета, сразу начинал считать меня то ли маньяком, то ли сутенером.
Идиоты.
Слабознакомая пожилая гоблинша, сидящая на скамеечке возле слегка завалившейся стены слегка завалившегося здания, вовсю штопала какой-то передник, близоруко щуря глаза. Дела у неё шли ни шатко, ни валко, но старая совершенно никуда не торопилась, знай тыкала гнутой иглой рогожу, да бурчала себе под нос.
– Привет, мать, – буркнул я, подходя поближе, – Как дела?
– Иди своей дорогой, мужик, не нервируй меня, – буркнула себе под нос старая клюшка, – а то унесут.
– Да ты б мне сказала, где Политу со Стенькой найти, да я бы и пошёл, – не стал я обострять ситуацию.
– А ключи от дома, где деньги лежат, тебе не дать? – поинтересовалась эта хабалка, не поднимая головы.
– Ничего се ты злая днем бываешь, – подивился я, – а ночью так обычно подобрее? Или там, я не знаю, тебе свинью помыть надо, чтобы полегчало?
– Че…? – наконец она подняла глаза на мою личину, закашлявшись от неожиданности и узнавания, – Ты, что ли?
– Да, я. В прошлых раз твоих зеленых недонасиловал, так что вернулся доделать, – хмыкнул я, – Где они?
– Я знаю, кто ты, – медленно проговорила зеленокожая старуха, позволяя рогоже упасть на мостовую, – Арбитр.
Тепла в её словах не было совершенно.
– Знаешь и хорошо, – пожал я плечами, – Где девчонки? У меня к ним дело.
– Я тебе не скажу. Уходи, – встала гоблинша со своего насеста, – Уходи или я закричу.
– Почему? – насупился я, – Если ты знаешь кто я, то знаешь, что и девчонок я совсем не обидел. Далеко не обидел.
– Ты? – некрасиво оскалилась моя собеседница, – Нет. А вот твои братья, пришедшие сюда с вонью из Граильни, кое-кого обидели. Крепко так. Нам даже похоронить было нечего. Уходи, Арбитр.
Ууу, дело табак. И сказать-то нечего.
– Мать, я уйду, – медленно кивнул я, – Вот скажешь – и уйду. Только подумай минутку – а хочешь ли ты, чтобы я ушёл?
Мозгов чистокровным гоблинам много не завезли, но вот житейской мудрости отвалили вагон. Если у тебя была долгая и нелегкая жизнь – ты умеешь делать выводы, умеешь понимать намеки. Всё-таки, резня в поисках агентов Канадиума штукой была беспрецендентной. Разрывать такую связь на пустом месте было бы слишком глупо для прожжённой мошенницы, талантливо изображающей из себя чуть ли не побирушку.
– Чтоб тебя демоны драли, упырь, – выдохнула гоблинша, – Через три часа они здесь будут. На рейсе сейчас, возвращаются. Приходи через четыре, девки хоть пожрут и жопы сполоснут.
– Хорошо, мать, спасибо. Пойду с миром, и вернусь с миром.
Старая гоблинская поговорка показалась уместной.
– Катись уже…
У меня как раз было одно дельце в доках. Нужно было отдать долги. Для этого, побродив по пирсам и заглянув в пару баров, я оказался обладателем трех бутылок удивительно паршивого пива по завышенной цене, а заодно приобрел большой бумажный пакет со свежими копчеными клепандрами. Теперь оставалось лишь найти живописное место, которое бы не очень воняло. С этим также не возникло проблем.
Усевшись на пристань для совсем уж мелких лодчонок для рыбалки, я откупорил пиво и произнес в воздух:
– Дальтер, Хохмунд. Выходите.
Зрение тут же слегка заволокло зеленоватой дымкой, а возле меня появились два призрака.
– Наконец-то, Конрад! – простонал один из них, не отрывая взгляд от моря, – Наконец-то!
– Сукин ты сын, – куда сочнее выразился другой, – Какого хрена так долго?!
– Заткнитесь, придурки, – добродушно отозвался я, – Наслаждайтесь своим зрелищем и не мешайте мне жрать.
Клепандры были дивно хороши.
Виг Дальтер, чистокровный гоблин, и Югрий Хохмунд, не менее чистокровный человек, они оба были моряками… когда были живы. Каким макаром они оказались записаны в мою книгу мертвых ни один ни второй не помнили совершенно, да и обоим уже было плевать. Так что возле сидящего меня, с подозрением посматривающего на начавших кружить над головой чаек, стояли два несвежих трупа в моряцких униформах разного пошива и фасона, вовсю впитывая вид моря, порта и кораблей. Морды обоих моряков вытянулись, став почти комичными, но ржать я даже не думал.
