Kitabı oku: «Дневник Бриджит Джонс», sayfa 3
Воскресенье, 5 февраля
От Дэниела по-прежнему ни слуху ни духу. Не могу смириться с мыслью, что впереди целый выходной день и все в мире, кроме меня, сейчас в постели, хихикают и занимаются сексом. И что самое худшее, до неизбежного унижения под названием День святого Валентина остается немногим больше недели. Никто мне открыток не пришлет, сто процентов. Подумываю, не стоит ли активно пофлиртовать с кем-нибудь потенциально способным прислать мне «валентинку», но потом решаю, что это недостойно, и отказываюсь от этой мысли. Придется встретить день позора с открытым забралом.
Так. Придумала. Съезжу-ка я снова к родителям, что-то беспокоюсь из-за папы. Появится повод почувствовать себя добрым ангелом.
14.00. Последнюю опору вышибли у меня из-под ног. Великодушное предложение любящей дочери приехать к дорогим родителям с незапланированным визитом было встречено без энтузиазма. Голос папы в трубке звучал странно.
– Э-э… Не знаю, доченька. Подожди секунду.
Перед глазами у меня все поплыло. Одно из заблуждений молодых людей (ну да, я говорю «молодых») состоит в том, что, как только ты сообщишь родителям, что хочешь к ним приехать, они бросят все свои дела и с распростертыми объятиями кинутся тебя встречать. Папа снова взял трубку.
– Послушай, Бриджит, у нас с мамой небольшие трудности. Мы тебе на днях позвоним, хорошо?
Трудности? Какие еще трудности? Попытки добиться от папы объяснений ни к чему не привели. Что происходит? Неужели весь мир страдает от проблем в личной жизни? Бедный папочка. А я, вдобавок ко всему, стану теперь еще и несчастной жертвой распада семьи?
Понедельник, 6 февраля
56 кг (жир совершенно испарился – загадка), алкоголь: 1 порц. (оч. хор.), сигареты: 9 (оч. хор.), калории: 1800 (хор.).
Сегодня Дэниел возвращается на работу. Я должна быть исполнена гордости и достоинства, не забывать, что я самодостаточная женщина и для ощущения своей полноценности мужчины мне не нужны, в особенности он. Сообщений ему посылать не буду и вообще перестану его замечать.
9.30. Хм. Похоже, Дэниел еще не пришел.
9.35. Ни малейшего намека на Дэниела.
9.36. Боже, боже. Неужели в Нью-Йорке он в кого-нибудь влюбился и решил там остаться?
9.47. Или уехал в Лас-Вегас и женился.
9.50. Пойду проверю макияж – вдруг Дэниел скоро появится.
10.05. Сердце ухнуло: вернувшись из туалета, обнаружила, что Дэниел с Саймоном-маркетингом стоит у ксерокса. В последний раз я видела Дэниела в положении лежа, когда разорялась на тему паразитизма, и вид у него был совершенно ошарашенный. Теперь же он имел классический облик человека, вернувшегося из приятной поездки: сама свежесть и здоровье. Когда я проходила мимо, он многозначительно посмотрел на мою юбку и оскалился во весь рот.
10.30. На экране вспыхнуло «Новое сообщение». Нажала «Читать».
Сообщение для Джонс
Мымра фригидная.
Клив
Я рассмеялась. Не смогла удержаться. Взглянула через стекло в его кабинет и увидела, что он радостно и с облегчением мне улыбается. Все равно, отвечать не буду.
10.35. Наверно, не отвечать все же невежливо.
10.45. Господи, совершенно нечем заняться.
10.47. Отправлю ему малюсенькое сообщение, без всякого кокетства, просто для восстановления добрых отношений.
11.00. Хи-хи. Вошла в систему под именем Перпетуи. Испугаю-ка его.
Сообщение для Клива
Выполнение поставленных Вами задач представляется весьма затруднительным в свете того, что Вы отвлекаете моих сотрудников не имеющей значения перепиской.
Перпетуя
P. S. Юбка Бриджит чувствует себя очень плохо, я отпустила ее домой.
22.00. Ах… Весь день обменивались с Дэниелом сообщениями. Но спать с ним ни за что не буду.
Вечером опять звонила родителям, никто не ответил. Оч. странно.
Четверг, 9 февраля
58 кг (вероятно, накапливаю подкожное сало – зима как-никак), алкоголь: 4 порц., сигареты: 12 (оч. хор.), калории: 2845 (оч. холодно).
21.00. Вовсю наслаждаюсь зимушкой-зимой, которая напоминает нам о том, что все мы пребываем во власти стихий: нет смысла ничего из себя изображать и утруждаться работой, лучше сидеть дома в тепле и смотреть телик.
Сегодня я в третий раз за неделю звонила маме с папой и опять никто не ответил. Может быть, из-за снегопада прервалась телефонная связь? В отчаянии я поднимаю трубку и звоню своему брату Джейми в Манчестер. В результате натыкаюсь на одну из его умопомрачительных записей на автоответчике: звук струящийся воды, Джейми говорит голосом Билла Клинтона, потом слышится клокотанье унитаза и на фоне этого хихиканье противной Джеймиевой девушки.
21.15. Только что три раза подряд набирала номер родителей. Каждый раз ждала по двадцать гудков. В конце концов трубку взяла мама и не своим голосом сообщила, что сейчас говорить не может, а позвонит мне в выходные.
Суббота, 11 февраля
56,6 кг, алкоголь: 4 порц., сигареты: 18, калории: 1467 (но много сожгла, бегая по магазинам).
Вернулась домой с покупками. На автоответчике сообщение от папы. Он спрашивает, не могу ли я пообедать с ним в воскресенье. Меня прошибает холодный пот. Папа не ездит по воскресеньям в Лондон, чтобы со мной обедать. Мама кормит его дома ростбифом или лососем с картошкой.
«Пожалуйста, не перезванивай, – просил папа, – увидимся завтра».
Да что же такое творится? Вся трясясь, я сбегала в лавку за сигаретами. Вернувшись, обнаружила сообщение от мамы. Она завтра тоже собирается со мной пообедать. Привезет с собой лосося. Будет в час.
Снова набрала номер брата и двадцать секунд слушала пение Брюса Спрингстина, после чего послышался хриплый баритон Джейми: «Бейби, я живу, чтоб бежать… бежать, бежать и бежать… и не слушать, что ты хочешь сказать…»
Воскресенье, 12 февраля
56,6 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 23 (ничего удивительного), калории: 1647.
11.00. Боже. Нельзя допустить, чтобы они приехали ко мне одновременно. Что за комедия положений! А вдруг мои родители специально придумали всю эту ерунду с обедом – просто решили меня разыграть? Насмотрелись дурацких сериалов по телевизору… Вдруг мама притащится с живым трепыхающимся лососем и объявит, что бросает папу ради него? А папа в цирковом трико обнаружится висящим за окном вниз головой. Он пробьет стекло, ворвется в комнату и станет дубасить маму по голове воздушным шариком. Или неожиданно вывалится из кладовки с пластиковым ножом в спине. От безумия меня сейчас спасет только «Кровавая Мэри». День уже, можно сказать, к вечеру клонится.
12.05. Позвонила мама. «Ладно, пусть приезжает он, – сказала она. – Пусть опять будет как он хочет, черт его за ногу». (Моя мама никогда не ругается. Она способна воскликнуть лишь «силы небесные» или, максимум, «фу-ты ну-ты».) «Ну и хрен с ним, прекрасно время проведу и так. Вылижу весь дом, будто эта, как ее, Золушка, мать ее». (Господи, может ли быть такое: неужели она пьяна? Мама позволяет себе только рюмочку шерри в воскресенье вечером. Тяжелое опьянение она пережила лишь раз в жизни: в 1952 году на совершеннолетие Мейвис Эндерби она выпила пинту сидра и у нее закружилась голова. С тех пор она не забывает об этом ужасном случае и другим не устает напоминать. «Нет ничего хуже пьяной женщины, доченька».)
– Мама, послушай. Давайте встретимся за обедом все втроем и поговорим. – Когда я произнесла эту фразу, мне представилось, будто я героиня семейного сериала, в финальных кадрах которого мы с мамой и папой дружно держимся за руки, за спиной у меня яркий рюкзачок и я весело подмигиваю в камеру.
– Погоди, – прервала мама мои фантазии, – ты еще узнаешь, какие они, мужчины.
– Да я уже… – начала было я.
– Я ухожу, – продолжала она. – Ухожу. И пусть мной овладеет первый встречный.
В два часа у моих дверей стоял папа с аккуратно сложенным номером «Санди телеграф» в руках. Он сел на диван, и тут же лицо его исказилось и по щекам потекли слезы.
– Она стала такой после поездки в Албуфейру с Юной Олконбери и Одри Коулз, – рыдал он, кулаком утирая слезы. – Начала говорить, что за работу по дому ей полагается зарплата, что всю жизнь промаялась, на нас батрачила. (На нас? Так я и думала. Это я во всем виновата. Если бы я была хорошей дочерью, мама никогда не разлюбила бы папу.)
– Она хочет, чтобы я какое-то время пожил отдельно, и еще она… она… – он затрясся в безмолвных рыданиях.
– Что она? Что, папочка?
– Говорит, будто я считаю, что клитор – это вид бабочки из коллекции Найджела Коулза.
Понедельник, 13 февраля
57,5 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 0 (мощный прорыв; когда становишься духовнее и просветленнее, необходимость курить отпадает сама собой), калории: 2845.
Разлад между родителями разбивает мне сердце, но, нужно признать, к чувству горечи примешивается и постыдное ощущение радости оттого, что я выступаю теперь в роли утешителя и (если без ложной скромности) мудрого советчика. Ощущение это совершенно для меня новое и пьянящее: как давно я никому не делала ничего хорошего! Вот, оказывается, чего мне в жизни не хватало! Начинаю воображать, что становлюсь учителем в воскресной школе, известной благотворительницей, представляю, как готовлю для бездомных суп (или, по предложению Тома, симпатичные эклерчики), и даже подумываю, не переучиться ли на врача. Нет, наверно, лучше закрутить роман с врачом – полезнее и в сексуальном, и в духовном отношении. Не разместить ли объявление в брачной колонке журнала «Клиническая медицина»? Если бы у меня был парень-врач, я отвечала бы на его телефонные звонки, отшивала пациентов, просящих прийти к ним с вечерним визитом, готовила для него суфле из козьего сыра, а к шестидесяти мне бы так же все обрыдло, как маме.
Боже. Завтра День святого Валентина. Кому нужен этот дурацкий праздник? Весь мир будто ополчается против тех, у кого личная жизнь не складывается. И, спрашивается, зачем, если прекрасно известно, что ничего хорошего из этой личной жизни никогда не выходит? Взять хотя бы королевскую семью. Или маму с папой.
Профанация этот День святого Валентина. Придуман из чисто коммерческих соображений. Мне он в высшей степени безразличен.
Вторник, 14 февраля
57 кг, алкоголь: 2 порц. (в честь праздничка 2 бутылки пива – на брудершафт сама с собой), сигареты: 12, калории: 1545.
8.00. Уси-пусеньки, какая прелесть. Валентинов день. Тьфу.
Интересно, почта уже пришла? Может, будет «валентинка» от Дэниела? Или от какого-нибудь тайного обожателя? А может, меня ждут цветы или шоколадные сердечки. Вся в предвкушении.
Бурная, но недолгая радость. Внизу, в холле, обнаружила большой букет роз. От Дэниела! Ринулась и схватила его, вне себя от счастья. Тут открылась дверь соседней квартиры и выглянула Ванесса.
– Ой, красотища какая, – с завистью сказала она. – От кого?
– Даже и не знаю, – застенчиво потупилась я и сейчас только взглянула на открытку. – Ох… это тебе…
– Не переживай. Зато вот это – тебе, – ободряющим тоном произнесла Ванесса. Это оказалось письмо из налоговой.
Для поднятия духа решила по дороге на работу заскочить в кафе и выпить капучино с парой шоколадных круассанов. Фиг с ней, с фигурой. Что ее беречь, если меня никто ни любит и никому я не нужна?
В метро сразу было видно, кто сегодня получил «валентинки», а кто нет. Все поглядывали друг на друга, и кто-то довольно улыбался, а кто-то, набычившись, отводил глаза.
Пришла на работу и на столе у Перпетуи увидела вазу размером с ведро, полную цветов.
– Ну что, Бриджит, – проорала Перпетуя так, чтобы все кругом слышали. – Сколько открыток получила?
Я плюхнулась в кресло и сквозь зубы прошипела «замолч-чи», будто подросток, которого задирает хулиган-одноклассник.
– Ну, давай, скажи! Сколько?
Сейчас подойдет и станет выкручивать мне ухо, подумалось мне.
– Весь этот праздник – бред собачий. Пустая профанация.
– Так и знала, что ты ничего не получила! – прокаркала она. И только тут я заметила, что из другого конца комнаты на нас смотрит Дэниел и смеется.
Среда, 15 февраля
Вот так сюрприз. Уходя на работу, заметила на столе в холле розовый конверт – явно припозднившаяся «валентинка». Надпись: «Сумрачной красавице». В первую секунду я испытала восторг, решив, что открытка для меня, и вообразив себя загадочным объектом страсти всех мужчин на улице. Потом вспомнила проклятую Ванессу и ее темные локоны. Хм.
21.00. Вернулась домой. Конверт все там же.
22.00. Там же.
23.00. Невероятно. Конверт никуда не делся. Может, Ванессы еще дома нет?
Четверг, 16 февраля
56 кг (пробежки в холл и обратно делают свое дело), алкоголь: 0 (отлично), сигареты: 5 (отлично), калории: 2452 (не оч. хор.), рейды вниз, в холл, чтобы посмотреть, лежит ли еще там розовый конверт: 18 (с психологической точки зрения плохо, но оч. хор. в качестве физической нагрузки).
Открытка на месте! Это как с последней конфетой в вазочке или с последним куском торта на блюде: мы обе из вежливости не решаемся взять конверт.
Пятница, 17 февраля
56 кг, алкоголь: 1 порц. (оч. хор.), сигареты: 2 (оч. хор.), калории: 3241 (плохо, но пробежки по лестнице много сожгли), конверт: 12 рейдов (это уже мания).
9.00. Открытка на месте.
21.00. На месте.
21.30. На месте. Все, больше не могу. Ванесса явно дома: из квартиры доносится запах еды.
– Наверно, это тебе, – я протянула ей конверт, когда она открыла дверь.
– Ой, а я думала, тебе, – сказала она.
– Может, откроем? – предложила я.
– Ладно.
Я вручила ей конверт, но она, хихикнув, вернула его мне. Я снова протянула его ей. Нет, женщины – это что-то!
– Смелее, – подбодрила я Ванессу, и она кухонным ножом, который держала в руке, вскрыла конверт. Открытка была с претензией, вероятно, куплена в какой-нибудь художественной галерее.
Ванесса скорчила гримасу.
– Ни о чем мне не говорит, – произнесла она и протянула открытку обратно.
Текст был такой: «Немножко бреда и профанации моей милой фригидной мымрочке».
Из горла моего вырвался сдавленный писк.
22.00. Я только что позвонила Шерон и все ей рассказала. Она ответила, что не надо позволять задурманивать себе голову идиотскими открытками и вообще на Дэниела нужно плюнуть, потому что человек он недостойный и ничего хорошего у нас не выйдет.
Чтобы выслушать альтернативную точку зрения, поговорила с Томом. Особенно меня интересовало, стоит ли в эти выходные позвонить Дэниелу. «Не-е-е-ее-ет!» – заверещал Том. После чего задал мне ряд контрольных вопросов: в частности, как вел себя Дэниел в последние дни, когда от меня не было никакой реакции на открытку. Я ответила, что он проявлял ко мне больше интереса, чем обычно. Том предписал мне дождаться следующей недели и с Дэниелом держаться надменно и отчужденно.
Суббота, 18 февраля
57 кг, алкоголь: 4 порц., сигареты: 6, калории: 2746, выигрышные номера в лотерею: 2 (оч. хор.).
Наконец все прояснилось с родителями. Я уже начала воображать сюжет из дневного телешоу: на отдыхе в Португалии пожилая дама встречает свою любовь. Мама, выкрашенная блондинкой и в кричащей блузке «а-ля леопард», сидит в студии с каким-нибудь Гонзалесом в потертых джинсах и рассказывает, что, если по-настоящему любишь человека, разница в сорок шесть лет ровным счетом ничего не значит.
Сегодня она пригласила меня пообедать в кафетерии универмага «Диккинс энд Джонс», и я с порога спросила, есть ли у нее кто-то.
– Никого у меня нет, – ответила она, глядя в пространство с грустью и мужеством одновременно – поклясться могу, этот взгляд она переняла у принцессы Дианы.
– Тогда зачем ты изводишь папу? – задала я вопрос.
– Доченька, я просто поняла, что… Когда папа вышел на пенсию, я осознала, что тридцать пять лет без продыху работала на него по хозяйству и растила его детей…
– Мы с Джейми, между прочим, и твои дети тоже, – обиженно вставила я.
– …и у него-то работа закончилась, а у меня как шла, так и идет. То же самое я чувствовала, когда вы были маленькими и начинались выходные. Живешь лишь один раз. Я решила все поменять и в оставшиеся мне годы для разнообразия позаботиться о себе, а не о нем.
Я пошла к кассе расплатиться, снова и снова обдумывая ее слова и пытаясь, как феминистка, принять ее позицию. И тут мой взгляд привлек высокий представительный мужчина: волосы с проседью, кожаная куртка, в руке небольшая элегантная сумка. Он заглянул в кафе, постучал по часам и выразительно поднял брови. Я обернулась и увидела, что мама беззвучно произносит: «Секунду», – и с извиняющимся видом кивает в мою сторону.
Я не стала ей ничего говорить, просто попрощалась, но потом потихоньку вернулась и проследила за ней, чтобы убедиться в обоснованности своих догадок. Вскоре я обнаружила ее в парфюмерном отделе, в компании давешнего джентльмена. Она хватала с полок все духи подряд, прыскала ими на запястье и подносила руку к его носу, после чего заливалась кокетливым смехом.
Дома на автоответчике меня ждало сообщение от Джейми. Я сразу ему перезвонила и обо всем поведала.
– Ну ты даешь, Бридж, – он захлебывался от хохота. – Ты так одержима сексом, что, если бы увидела, как мама принимает облатку в церкви, решила бы, что она берет в рот член викария. Кстати, как насчет «валентинок»? Получила на этот раз что-нибудь?
– Да, представь себе, – злобно буркнула я. И тут он снова расхохотался, а потом сообщил, что ему пора, так как они с Беккой идут в парк заниматься тайцзи.
Воскресенье, 19 февраля
56,6 кг (оч. хор., но исключительно из-за нервов), алкоголь: 2 порц. (ну в воскресенье-то – святое дело), сигареты: 7, калории: 2100.
Позвонила маме. Рассказала, как застукала ее вчера после обеда под ручку с престарелым хлыщом.
– А, это ты о Джулиане, судя по всему, – прощебетала она.
Этими словами она выдала себя мгновенно. Упоминая о своих друзьях, мои родители никогда не называют их просто по имени. Они говорят «Юна Олконбери», «Одри Коулз», «Брайан Эндерби». «Доченька, помнишь Дэвида Рикеттса? Муж Антеи Рикеттс, она еще состоит в обществе «Спасательная шлюпка». С их стороны это своеобразное признание того факта, что, хотя мне сорок минут предстоит слушать про Брайана и Мейвис Эндерби, точно роднее их у меня с детства никого нет, я понятия не имею, кто они такие.
Мне сразу стало ясно, что Джулиан имеет мало отношения к «Спасательной шлюпке», да и жена, состоящая в каких-нибудь «шлюпках», у него тоже вряд ли обнаружится. Также мне стало ясно, что познакомилась мама с ним в Португалии, еще до разлада с папой, и что, скорее всего, никакой он не Джулиан, а Жулиу. И, чего уж там, этот самый Жулиу и есть причина этого самого разлада.
Я не стала скрывать своих подозрений. Мама начала все отрицать. Она даже выдала экспромтом довольно гладкую басню: дескать, «Джулиан» случайно толкнул ее в «Маркс энд Спенсер», когда она только что купила французское керамическое блюдо, оно разбилось, и он пригласил ее на чашечку кофе, с чего и началась их крепкая, но чисто платоническая дружба, в которой они заверяют друг друга исключительно в кафетериях универмагов.
Не могу понять, почему, когда кто-то кого-то бросает ради нового романа, ему кажется правильным делать вид, что никакого романа нет? Неужели тому, кого бросили и кто каждый вечер рыдает при виде стакана для зубных щеток, будет легче от осознания, что он просто надоел своей второй половине, а Омар Шариф в кожаном пиджаке появился на горизонте две недели спустя по чистой случайности? Точно так же в оправдание какого-нибудь поступка многие предпочитают наврать с три короба, даже если правда куда безболезненнее лжи.
Как-то раз мой друг Саймон вынужден был отменить свидание с девушкой – а девушка эта ему страшно нравилась, – потому что на носу у него вскочил огромный прыщ и, кроме того, он был одет в древний пиджак фасона семидесятых (он сдал все вещи в прачечную и надеялся забрать их в обед, но они оказались не готовы).
И вот ему взбрело в голову наплести девушке, что к нему неожиданно приехала сестра и он должен провести вечер с ней, а потом, уж совсем непонятно зачем, добавил, что к завтрашнему дню ему необходимо просмотреть несколько видеозаписей по работе. Девушка возразила ему, что, по его собственным словам, ни братьев, ни сестер у него не имеется, и предложила провести вечер у нее: он посмотрит записи, пока она приготовит ужин. Но подходящих пленок у Саймона под рукой не нашлось, поэтому ему пришлось наворотить еще невесть какой ерунды. Печальным итогом стало то, что девушка дала ему отставку, полностью уверенная, что в день их второго свидания он умудрился завести роман с другой, а Саймон с прыщом на носу и в древнем пиджаке весь вечер долбился башкой об стену.
Я попыталась сказать маме, что не верю ни единому ее слову, но, похоже, страсть так затуманила ей мозг, что она совершенно утратила чувство реальности.
– Доченька, ты стала такой недоверчивой, такой подозрительной! Жулиу (ага! попалась!) просто мой добрый приятель. Мне ведь нужно личное пространство.
Вдруг выяснилось, что ради предоставления маме этого самого пространства папа переезжает в бывший домик олконбериевской бабушки, в дальнем конце их сада.
