Kitabı oku: «Кинжал из Лунного Света»

Глава 1. Случайная встреча

***

Коль в плодородной почве оказалось семя –

То прорастет и без заботливой руки.

А меж камнями и червями зрея

Способны выжить только сорняки.

***

Я выучила этот путь как свои пять пальцев. Выскочив за ворота, отправилась прямиком в густую рощу. Третий поворот направо. Наклонившись, проскользнула под кривым буковым деревом, что росло прямо над тропой и напоминало причудливую арку. Затем вниз, скатилась по глиняному склону. Вцепилась в одинокую почти лысую ель, чтобы не свалиться в болото. Обогнула топи, пробежала по осенней листве через перелесок и оказалась на вершине скалистого утёса.

Слезы жгли щёки. От быстрого бега дыхание сперло. Из-за маски на лице дышать было еще сложнее, а пар под ней сделал лицо липким. Я потянула за края маски и сняла ее, отложив на землю. Лисья морда с пустыми глазницами будто смотрела в самое нутро, сдирая одежду, а затем и кожу, доставая до самой сути. Лишь здесь, в своем тайном убежище, я могла снять маску. Только тут, на краю созданного мной мира, меня никто не видел. Здесь я была королевой. Одинокой королевой без трона и подданных.

Уселась на выступающий камень и дала волю слезам. Поспешно вдыхая воздух, рыдала так громко как позволяли легкие. Бояться нечего. Здесь никто не услышит и не найдет. Люди боятся топей. Каждый год тут пропадают люди. В основном девушки. Обычно – летом, когда наступает пора ягод, и они отправляются в лес. По легендам в болотах живут водницы и русалки, способные утянуть на дно даже взрослого мужчину – воина. Кое-кто убеждает, что собственными глазами видел чешуйчатый хвост или мелькнувшую синюю кожу среди кувшинок и тины, другие поговаривают о пении и плаче, доносящихся с болот. Мне нравится подкреплять их убеждения. И все же чаще я прихожу сюда плакать, нежели петь.

Взглянула вниз на неглубокую реку, текущую вдоль ущелья. Из нее торчали острые клыки камней. Они будто ждали, что какой – то нерадивый путник свалится вниз, и тогда ущелье сомкнется, перемалывая его кости в труху. В сезон дождей скалы становятся скользкими, а река наполняется, и тогда камни лишь немного выглядывают из воды. Пару раз, поскользнувшись на мху, я чуть было не упала в бурный поток.

Но я не могу позволить себе так глупо умереть, потому что поклялась перед Семью Богами отыскать убийцу матери. Я не помню ее смерти, лишь жалкие отрывки той зловещей ночи приходят ко мне во снах. Факелы, полнолуние и тонкий бальзамический аромат. Зато в память навсегда врезалось тепло ее рук, когда она поправляла мне одеяло, волшебный голос, который я унаследовала от нее и то, какая беззаботная атмосфера царила в нашем доме, когда она была жива.

– Мама, мамочка… – прошептала я в пустоту. Ветер унес мои слова в даль, добавляя к ним свое пение.

Продолжала всхлипывать, утирая щеки, до тех пор, пока сердце не закололо. Какой-то червячок закрался ко мне в душу и стал грызть изнутри. По телу пробежал холодок. Интуиция никогда меня не подводила. Всем нутром почувствовав неладное, я резко обернулась. Молодой парень прислонился к стволу березы. Он скрестил руки на груди и с ехидной улыбкой смотрел на меня. Я тут же схватила маску и натянула ее на лицо, а затем вынула из-за пояса охотничий нож.

– Думаешь, маска защитит тебя быстрее ножа, лисичка? – спросил незнакомец. Его голос был низкий и бархатистый.

В голове мигом пронеслись тревожные мысли. Ноги одеревенели. Я всем телом ощущала опасность, исходившую от незваного гостя. Он напоминал хищника: тонкая бледная кожа, острые черты лица, длинные волосы цвета вороного крыла. Сам он – высокий и статный, не мускулистый, скорее, стройный. Черная кожаная броня с шипастыми наплечниками и наколенниками придавали ему еще более зловещий вид.

– Что… что ты здесь делаешь? – наконец выдавила из себя я. Губы пересохли. Облизав их, я продолжила. – Топи… опасны для людей.

Незнакомец хмыкнул и улыбнулся, обнажая чересчур белые зубы.

– Так ты не человек, маленькая лиса? – спросил он, затем обернулся ко мне, отбросив с лица длинную черную прядь.

Внутри меня все похолодело от ужаса. Руки ослабли и задрожали. Сердце, казалось, упало вниз живота. На лбу гостя была красная метка – семиконечная звезда с руной Эар внутри, символ, которым помечают некромантов. Передо мной стоял один из слуг смерти, про которых говорят: «Никогда не поворачивайся к ним спиной». Некромант может проклясть человека только когда тот не смотрит ему в глаза. Хотя если бы он захотел убить меня, справился бы и без магии. Этот вывод я сделала заметив массивный клинок, притаившийся в ножнах на поясе незнакомца. Само лезвие было скрыто, а рукоять была глубокого черного цвета с выгравированными узорами.

Уставилась в темно-фиолетовые глаза Некроманта. В голове тут же созрел план – если он замыслил недоброе, прыгну с обрыва. Лучше уж смерть на своих условиях, чем стать его игрушкой – ни живой, ни мертвой. Не разрывая зрительный контакт, я сделала осторожный шаг назад, чтобы быть ближе к пропасти.

Некромант молча оглядел меня с головы до ног, а затем неожиданно рассмеялся. Его смех был веселый, не насмешливый или глумливый. Будто старый друг рассказал ему смешную шутку.

– Храбрая маленькая лисичка, – успокоив дыхание сказал он. – Если бы я хотел наложить на тебя проклятие, не стал бы полчаса слушать твои рыдания. Так что будь послушной, отойди от края, а то сорвешься ненароком.

Чувство страха сменилось чувством стыда. Значит он был тут все это время, пока я всхлипывала и размазывала сопли? И как я не услышала его шагов? Столько раз ходила с отцом на охоту, считала свои инстинкты безупречными. Обычно я слышала хищника издалека, чуяла его нутром.

– Что тебе нужно? – спросила я, все же на пару шагов отдалившись от пропасти.

– Твой отец – мой старый друг, отведи меня к нему.

– Друг? – на этот раз засмеялась я. – Отец скоро пятый десяток сменит, а тебе сколько? Двадцать два?

Незнакомец сделал пару шагов навстречу, отчего мое тело напряглось и я посильнее сжала нож.

– Скажем так, мы знакомы с самого рождения, он видел, как я появился на свет.

Он протянул тонкие пальцы с длинными заостренными ногтями. На пальцах Некроманта были массивные кольца, каждое из которых имело определенное значение. Кольцо в виде змеи означало его принадлежность к древнему роду Таллинов, гордо носящих на своем гербе гюрзу, что держит в зубах свой собственный хвост, складываясь в кольцо. Таллины – одна из самых богатых, влиятельных и жестоких семей на всей Старой Земле. Они владеют неприступным замком, что находится прямо внутри Венценосной Горы. Чтобы напасть на него, врагам требуется пройти сквозь узкое ущелье, на котором всегда дежурит караул. Враги Таллинов погибают, не успев дойти до главных ворот, расстрелянные осиновыми стрелами.

Перстень с печатью орла означает, что он прошел обучение воина Багровой Армии. Эта армия создана для борьбы с нечистью, такой как вампиры, оборотни, вурдалаки и прочие существа, большинство из которых не дожили до наших дней. Например, русалок и водянок, которыми пугают детей в нашей деревне, не видели уже пару сотен лет. Однако, армия существует по сей день, ведь вампиры все еще совершают нападения на людей, и, кажется, истребить их полностью не получится никогда. Одного укуса этой твари хватает, чтобы сделать человека подобным себе. Отец говорит, именно вампиры убили маму.

Кольцо в виде двух крыльев дает право Некроманту использовать свою магию: поднимать мертвых и управлять живыми. Такое разрешение может дать лишь верховная жрица Главного Храма, что находится в Голдхольте – бывшей столице Старых Земель.

Когда этот молодой мальчишка успел обучиться столь многому? Один лишь курс воина Багровой Армии занимает не менее десяти лет…

– Ну что, маленькая лиса, пойдем? – его ладонь все еще была протянута ко мне, предлагая вложить в нее свою. Я медленно, будто в тумане, убрала нож обратно за пояс и взяла незнакомца за руку. Его кожа обжигала холодом. По телу прошла волна мурашек.

– Что ты делаешь? – спросила я едва дыша.

– Показываю маленькой лисичке, что ее пристального взгляда недостаточно, чтобы защититься от Некроманта.

Он подавил мою волю. Я шла за ним, переплетя свои теплы пальцы с его ледяными. Некромант поставил меня перед собой, приподнял маску и убрал мне за ухо рыжую прядь, что прилипла к вспотевшему лбу. Его длинные ногти легонько оцарапали мою щеку. Я всеми силами старалась закричать или убежать, но крик раздавался лишь в моих мыслях, рот же был нем. Лишь губы едва приоткрылись. Некромант смотрел на меня немигающим взглядом, приподняв уголок губ. Ветер трепал его безупречно гладкие волосы. Внезапно вдалеке раздался волчий вой. Но вой был не обычный, звук был глухой, иногда каркающий, сбивающийся. Сердце зашлось. Так воют волки Мибу. Волки, принадлежащие Багровой армии. Раз они здесь, значит где-то рядом и опасная нечисть.

– Уходим, быстро, – сказал Некромант. Вновь ощутив возможность повелевать своим телом, я тут же натянула маску на лицо. Ноги кололо так, будто я несколько часов просидела в одном положении. Сделала пару неловких шагов и чуть было не упала. Тогда Некромант подхватил меня под руку.

– Веди к отцу, – приказным тоном сказал он. На его лице больше не было и тени улыбки. Оно стало ровным, словно мраморным.

– Урод, – сквозь зубы бросила я, попытавшись ударить его в грудь, но мышцы все еще были слабы, так что у меня вышел лишь легкий тычок.

– Веди, – повторил он, в его голосе отчетливо звучала злость. Волки завыли еще ближе. Надвигалось что-то страшное. Багровая Армия давно не была в наших краях. С того самого дня, как убили маму. Тогда Армия не успела прийти вовремя, убийцы скрылись. А плотные непроходимые сугробы помогли нечисти уйти безнаказанными. Вампиры не только обладают феноменальной скоростью, они еще и не проваливаются под снег.

Я решила не спорить, кивнула и что есть мочи помчалась к дому по давно выученной дороге. Некромант не отставал. Не позволяла себе оглянуться, несмотря на все предостережения людей не поворачиваться к ним спиной. Слышала его ровное дыхание и легкие шаги позади меня. Кроме того, я его чувствовала, будто между нами все еще лежала связующая нить, с помощью которой он подавил мою волю. Я решилась остановиться только когда вынырнула из придорожной рощи, завидев невдалеке знакомый каменный дом.

– Твой дом, маленькая лисичка? – спросил Некромант.

Я кивнула.

– У меня есть имя, – сказала я и направилась к кованым воротам, вновь повернувшись к нему спиной.

– Знаю, Мегарис.

Я с ужасом обернулась. У рощи никого не было. Некромант исчез.

Глава 2. Поступь ужаса

***

По-хорошему – не мое. Я люблю, когда кровь кипит…

Когда боль заставляет сжиматься челюсть.

Когда демон так вкрадчиво говорит:

«Буду рядом, только храни мне верность…»

***

Я впервые видела отца таким рассерженным. Хромая, он мерил шагами комнату и кричал на меня за то, что я снова сбежала из дома после ссоры. Видимо, он тоже слышал вой и беспокоился за меня. В очередной раз мы поругались из-за того, что отец убил и освежевал более двадцати лисиц. Мне кажется, их убивать нельзя. В древние времена, когда люди поклонялись Семи Богам, лисиц считали священными животными. Их убийство было большим грехом и каралось смертной казнью. Люди поклонялись лисам, ведь это животное было проводником из человеческого мира к миру божественному. Мама рассказывала мне об этом и писала в своих дневниках об обрядах и обычаях, связанных с верой в Семерых. В наши дни праздники в честь Богов утратили свое сакральное значение. Некоторые продвигают веру в Единого или не верят совсем. Я не вступаю в споры из-за различия взглядов, но лисы… есть в них что-то особенное. Я надеялась, что отец проникнется к ним теми же чувствами что и я, если будет видеть лису в своей дочери. Конечно, изначально идея моей маски была в другом. Я хотела скрыть уродливые шрамы от ожога, оставшиеся после несчастного случая. Это произошло после смерти мамы. Все хозяйство легло на плечи отца – и скотина, и стирка, и готовка… В один из особенно загруженных дней он отвлекся, и я перевернула на себя котел с кипящей водой. Меня спас местный лекарь, но на половине моего лица и тела теперь навсегда останутся шрамы.

Я рассказала отцу про встречу с Некромантом. Он схватился за сердце и сел на еловую скамейку. Воздух между нами будто загустел. Отец смотрел на меня так, будто видит в последний раз. Он оглядел меня с головы до ног, будто пытаясь найти какие – то последствия встречи с незваным гостем.

– Как он выглядел? – сглотнув, спросил отец.

Я описала Некроманта. Внезапно отец как ошпаренный вскочил со скамейки и стал выгребать из шкафов вещи, попутно раздавая мне указания.

– Мы уезжаем. Берем только самое необходимое. Еда, вода, теплая одежда, лук, ножи, – тон отца был прерывистым, его дыхание сбивалось, как после погони. – Ну же, что стоишь как вкопанная? И сними наконец эту дурацкую маску!

Отец схватил буханку утреннего хлеба и обернул ее полотенцем, а затем сложил в мешок.

– Собирай вещи. Лошадей в телегу запрягать не будем, поедем верхом, – продолжил он.

Внутри меня закипала злость. Мне нужны были ответы.

– Что, Семеро меня побери, происходит? – закричала я и до боли сжала кулаки.

Отец неожиданно замер и с горечью покачал головой. Затем он подошел ко мне, взял за плечи и взглянул мне в глаза.

– Он пришел за тобой.

– За мной? – удивилась я, издав нервный смешок. – На кой черт я ему сдалась? Отец, у Вас горячка? – на «Вы» я называла его только во время ссор. Отца это ужасно бесило.

– Просто делай как я говорю, Мег. Помнишь, ты хотела увидеть большой город. Мы поедем туда. Поедем в Голдхольт.

Гнев сменился милостью. Голдхольт я мечтала увидеть с детства. Это город, в котором все сделано из золота. Дома, мосты, часовни, даже дороги сияют золотым светом. Когда кто-то из бродячих артистов или купцов рассказывал про этот город, их истории казались мне красивыми сказками. Я поверила в его существование, только когда прочла о нем в одном из маминых дневников. Она писала, что была рождена в Голдхольте. Мама должна была выйти замуж за сына наместника, но затем она встретила отца, который приехал продавать звериные шкуры. Мама быстро влюбилась в молодого и веселого купца и сбежала с ним на край Старой Земли в деревушку под названием Сигрия, где я родилась и живу уже семнадцать лет. Семнадцать ненавистных лет.

– Правда? – спросила я отца, и улыбка расползлась по моему лицу. Конечно ее скрывала маска, но отец наверняка разглядел озорную искорку в моем взгляде.

– Правда, – подтвердил он и мягко улыбнулся.

Я бросилась собирать вещи. В Сигрии меня ничего не держало. Здешние люди не любили меня. С детства я была объектом насмешек и издевательств. Дети жестоки, я успела узнать это на своем примере. Они звали меня «Рыжая жаба Мег», иногда просто «Жаба». Они боялись прикасаться ко мне, думали, что мои шрамы заразны. У них была веселая игра – ткнуть в меня палкой. Как бы прикоснуться к опасной заразе. Все девочки, с которыми я училась искусствам (что кстати получалось у меня просто ужасно) давно были сосватаны. Но кто согласится сватать своего сына с жабой? Никто, несмотря на весомое денежное состояние моего отца. Пусть замужество казалось мне кошмаром, но было нестерпимо больно сознавать тот факт, что на меня боятся даже смотреть.

Я помню лица мальчишек, в чьи семьи водил меня отец. Будучи купцом, он расхваливал меня как самый лучший товар, говорил о моей доброте, прекрасном голосе, о моей силе и остроте ума. Вот только все эти достоинства не могут покрыть главный недостаток «товара» – алые выступающие рубцы на половине лица и тела. Так вот парни смотрели на меня так, будто увидели что-то неприятное. Все они морщили носы и кривили рты, умоляли родителей выбрать им другую невесту. Так отец смирился и перестал наконец водить меня в семьи потенциальных женихов. А я начала носить маску постоянно, снимая ее лишь на вершине скалы, во время сна и когда умывалась.

Я выгребла из массивного сундука мамины дневники. Три небольшие книги, сделанные из бересты. Бережно завернула их в телячью кожу и убрала в мешок. Туда же отправился мой ярко-оранжевый плащ, который достался мне в наследство от матери. Она привезла его из Голдхольта. В нем я была как яркое пятно в этой серой деревне. Но как говорит отец – хочешь что-то спрятать – положи на видное место. Потому спрятать саму себя я пыталась в самом ярком одеянии. И даже в оранжевом плаще и маске лисы люди пялились на меня меньше, чем до этого глазели на мои шрамы.

Собрав немного одежды и запасную пару обуви, я надела черные брюки и рубашку, накинув поверх теплый меховой плащ из шкуры медведя. Он был тяжелый, но главным его преимуществом было то, что он способен согреть даже в суровые северные зимы. Осень выдалась холодная, морозы могут застать нас в пути. Я закинула на спину тисовый лук и колчан со стрелами.

– Мегарис, ты собралась? – позвал отец. – Я уже навьючил лошадей. Келия повезет вещи, ты поедешь на Киро, я возьму Эллина.

Киро – конь, на котором я училась верховой езде. Он со мной с самого детства.

– Как же остальные звери?

– Крисфина присмотрит. Дам ей знать, как доберемся. Она продаст хозяйство.

Крисфина – помощница по дому. Отец нанял ее после несчастного случая, что произошел со мной. Понял, что не справляется сам. Мы с ней очень близки. Она если и не заменила мне мать, то по крайней мере помогла пережить тоску по ней.

Только сейчас я начала осознавать реальность происходящего. Если отец в один миг решил продать хозяйство, которое наживал годами, значит нам действительно грозит опасность. Холодное спокойствие, коим я обычно не отличалась, окутало меня с ног до головы. Я не испытывала ни страха, ни сожалений. Что бы ни произошло – я наконец покину это место, эту деревню. Мне ни капельки не жаль расставаться с мерзкими людишками, что влачат тут свое существование. Сигрия – гадюшник, и вместо слюны у здешних людей яд.

Отец взял у меня мешок и мы вышли во двор. Он привязал мой мешок на спину Келии. Я похлопала Киро по пятнистому боку. Он радостно фыркнул и боднул меня головой, прося почесать гриву. Я запустила пятерню в коричневые пряди и Киро вновь радостно заржал.

– Едем, – сказал отец.

Я забралась в седло и взяла поводья. Мы с отцом обменялись взглядами и погнали лошадей рысью прямо к распахнутым воротам.

– Я не попрощалась с Крисфиной, – вспомнила я.

– Я оставил ей записку. Она найдет ее утром, когда придет, – ответил отец.

Цоканье копыт разносилось эхом по пустым улицам. Ветер дул в лицо, будто не пуская нас в это путешествие. В лесу раздавалось уханье совы. Луна была скрыта за тучами, из-за чего тьма была густой. Воздух был свежим и прохладным. Внутри меня родилось и разрасталось ожидание новой жизни.

Едва мы выехали за ворота, небо как по волшебству прояснилось и полная Луна осветила дорогу. Сердце зашлось так, будто кто-то погнал его галопом. Невдалеке на дороге стояла тень. Я узнала его по очертаниям. Высокий рост, длинные волосы, шипастые наплечники. Некромант. Он вернулся. Ладони стали влажными, я сглотнула.

– Что нам делать? – едва слышно спросила я.

– Скачи что есть мочи через Пустошь прямо к тракту Висельников. Не смей оглядываться.

– Но там…

– Молчи! Встретимся у башни. Той, что видно из любой точки здешних мест. Если не приду к утру – беги в Голдхольт и разыщи мясника по имени Берикс, он поможет.

Я задрожала. Услышала скрежещущий звук, взглянула на отца и разглядела в его руках меч. Но какой глупец пойдет с мечом на Некроманта? Тело окаменело, глаза наполнились слезами. Папочка, что же с тобой будет? Сейчас мой отец не казался стариком, которого я видела в нем утром. Он напрягся и выпрямился, словно струна. Я ощущала в нем решимость. Он стал больше напоминать воина, нежели купца.

– Скачи, – процедил он.

Я развернула коня и стукнула пятками по бокам, молясь Семерым, чтобы мой отец пришел к той башне. Бросилась в пустошь – огромное мертвое поле. В земле здесь сокрыты тысячи братских могил. Людей на пустоши хоронили вместе с нечистью. Говорят, что за это Боги разгневались и прокляли здешнюю почву, потому она перестала быть плодородной. По слухам, тут все еще можно встретить упырей. Это почти тоже самое что вампиры, но, в отличии от них, упыри не обладают разумом. Единственные инстинкты упырей – это еда и размножение. А питаются они человеческой кровью. Деревенские не ходят ни на Пустошь, ни на тракт Висельников. Сюда когда-то наведывалась лишь Багровая Армия, устраивая перевалочный пункт у той самой башни.

– Киро, Кирочка, прошу тебя, – повторяла я. Слезы застилали обзор. Позади раздавались звуки стали, что билась о сталь.

Я осмелилась оглянуться только когда проехала пустошь и пересекала границу тракта Висельников. За мной никто не гнался, но и отца не было видно. Даже если ему удалось победить, вероятнее всего он проследует другой дорогой. Я не поехала по самому тракту, на котором была бы видна как на ладони, а свернула в редкий хвойный лес, обрамляющий его. Не решалась замедлить темп и гнала Киро как в последний раз, пригнувшись как можно ниже, чтоб не удариться об ветви. На мою удачу Луна больше не скрывалась за тучами, освещая мне путь.

Внезапно мой охотничий слух уловил движение. Я напряглась всем телом и посмотрела в сторону шороха. Среди молодых елей различался едва видимый силуэт, который явно направлялся ко мне. Волк? Медведь? Кто бы это ни был – не время для охоты. Хотя охота была в самом разгаре, и по неведомым мне причинам дичью была я.

В очередной раз оглянувшись на преследователя, я не заметила огромной ветки. Она выбила меня из седла, ударив по лицу. Встретившись с землей, я стукнулась копчиком и едва слышно вскрикнула. Боль отдалась по всей спине, в глазах потемнело. Киро остановился и испуганно заржал, обнаружив потерю седока. Силуэт приближался со страшным горловым рычанием. Теперь я смогла его разглядеть. Он был похож на человека, но точно не человек. Упырь.

Моя кровь стала горячей, я вскочила на ноги и схватила упавший лук. Подбежала к Киро и буквально влетела в седло, погнав коня галопом. Лицо обдало холодным ветром. Только сейчас я заметила, что на мне нет маски. С неба посыпались белые хлопья. Первый снег в этом году.

Рычание и хрипы раздавались, казалось, из-за самой спины. Я лишь раз позволила себе оглянуться, отметив, что упырь догоняет. Он бежал на всех четырех конечностях, руки его были непривычно длинными. Он цеплялся за стволы деревьев, будто подтягивая себя вперед. Еще немного, и он меня догонит. Один его укус, и я стану такой же – уродливой тварью, жаждущей убивать.

Удерживая поводья одной рукой, я сняла с плеча лук. Придется выехать на дорогу, иначе меня ждет еще одно позорное падение. Только в следующий раз оно может стоить мне жизни. Я оглянулась. Упырь был примерно в двухстах шагах от меня. Остановив и развернув Киро, я натянула тетиву и прицелилась. Стрела рассекла холодный воздух и попала точно в цель – вонзилась Упырю между глаз. Противник взвыл и остановился. Я развернулась и вновь погнала коня. Этого мало. Чтобы убить упыря нужно либо его сжечь, либо отрубить голову. Но из оружия помимо лука у меня с собой только охотничий нож.

Я вновь свернула в пролесок. Упыря не было слышно. Лишь теперь я посмела расплакаться. Я еще никогда не была так близка к смерти. Раньше я думала, что не боюсь ее. Но когда смерть шла за мной по пятам, я была готова рвать противника зубами и ногтями, лишь бы выжить.

Наконец я добралась до гранитной смотровой башни. В лунном свете она казалась еще величественнее, чем мне виделось раньше. Тени от покачивающихся деревьев плясали на ее стенах. Дорога заканчивалась прямо у арочных ворот.

Когда пустошь была плодородной землей, вокруг башни всегда дежурил отряд Багровой Армии, оберегая земледельцев. Они разбивали здесь лагерь, ели, пили, тут же рождались дети, если солдаты находили себе жен среди крестьянок. Думая о подвигах славных воинов, что защищают людей от нечисти, я трепетала перед их силой и храбростью.

Я спешилась и привязала Киро, немного углубившись в лес. Упырей животные не интересовали, а вот Некромант мог его заметить. Затем я подошла к башне и чуть толкнула ворота. Они поддались и с жутким скрипом отворились. Я зашла внутрь и решила подняться – вдруг смогу разглядеть отца. Оказавшись наверху, вышла на смотровую площадку. Оглядела и тракт, и Пустошь, ни одной живой души.

Внезапно внизу раздался скрежет. Громкий звук пронесся эхом по всей башне. Кто-то зашел внутрь. Вглядываясь вдаль, я не разглядела, что кто – то приблизился к самой башне. На цыпочках я прокралась к винтовой лестнице и осторожно выглянула вниз, встретившись взглядом с упырем. Он был в самом начале лестницы, но, заметив меня, с бешеной скоростью ринулся наверх. Его хрипение и сопение отдавалось в ушах и мне хотелось зажать их ладонями. Я в ловушке!

Дрожащими руками я достала нож, который против упыря был все равно что ложка в руках младенца, и вышла на смотровую площадку, ожидая противника. Его тень скользила по стенам, заставляя мое сердце то замирать, то вновь бешено биться. Я не сдамся без боя. А если он меня укусит, я пронжу ножом свое сердце прежде, чем завершится превращение.

Из лестничного пролета показалась морда упыря. Он улыбался. Из-под его верхней губы рос ряд длинных заостренных зубов, точно, как те камни в речном ущелье. По его подбородку текла слюна. Синяя кожа упыря в лунном свете казалась серой. Он издал хрюкающий звук, втянув в себя слюну. Упырь стал приближаться ко мне, цепляясь когтями за каменные ступени башни.

Я выставила вперед нож, сжав рукоять двумя руками. Ноги напряглись, я будто вросла в то место, где стояла. Я следила за противником, готовясь уловить его малейшие движение. Упырь не торопился. Он будто смаковал сладкий миг охоты. Интересно, когда он последний раз пил кровь? И тут упырь бросился на меня. Приблизившись, он замахнулся когтистой лапой. Я отбила жестокий удар, но он сбил меня с ног. Я привалилась к хлипкому ограждению смотровой площадки. Упырь присел, вновь втянул слюну и прыгнул. Мой сапог с радостью встретил его живот, упырь упал на спину.

Пнув упыря, я еще сильнее надавила спиной на ограждение. Железные прутья заскрипели и стали прогибаться назад. Я схватилась за решетку, но она продолжила падение вместе со мной. Я завопила что есть мочи. Выронила нож, схватившись двумя руками за прутья. Решётка изогнулась и я полетела вниз, умоляя руки выдержать. Ударившись о стену, я все же удержалась за прутья, но теперь болталась на огромной высоте. Со смотровой площадки на меня смотрела удивленная морда упыря.

Я перехватилась поудобнее и сползла ниже по решетке. Железо было ледяным как пальцы Некроманта и обжигало кожу. Плащ из шкуры медведя тянул вниз, но я не решалась отпустить хотя бы одну руку, чтобы открепить брошь и сбросить его вниз.

Упырь не боится умереть, он давно мертв, так что он ни на мгновение не засомневавшись пополз вниз за мной. Я должна решиться и отпустить руки, не дать ему добраться до моей плоти. Но я так отчаянно желаю жить! Пусть надо мной издеваются, пусть мне не светят брак и любовь, но я все еще хочу чувствовать себя живой. Петь, мчаться на лошади, ходить с отцом на охоту, купаться в прозрачном холодном озере, собирать лесную землянику и горстями закидывать ее в рот.

– Отец! Папа! Папочка… – всхлипывая, закричала я.

Внезапно голова упыря пролетела вниз мимо меня, а его тело рухнуло на пол. Сквозь туманную дымку слез я различила протянутую руку, ту самую с тремя кольцами и длинными заостренными ногтями. И я схватилась за нее, будто она была последней ниточкой, связывающей меня с жизнью.

Некромант с завидной легкостью поднял меня наверх и поставил перед собой. Я все еще продолжала плакать. Он оглядел меня с головы до ног, придержав за плечи.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Ты! Как ты смеешь спрашивать в порядке ли я? – мой нож канул в пустоту, так что мне нечем было защищаться. Разозлившись, я стала бить Некроманта в грудь кулаками, рыдая и крича. – Где мой отец? Что ты с ним сделал, чудовище?

Силы покинули меня, руки не по моей воле опустились вдоль туловища.

– Успокойся, маленькая лисичка, ты не справилась с упырем, думаешь, сможешь одолеть Некроманта? – спросил он и вытер мои слезы большими пальцами. – Твой отец жив и здоров. Он кое что мне задолжал, но не хотел отдавать, поэтому мне пришлось вас остановить.

– Ненавижу тебя! – вырвалось у меня. К удивлению, он не подавил мою способность говорить. – Ненавижу! Из-за тебя я чуть не умерла!

Некромант улыбнулся и взял меня за руку. В этот раз холод его руки показался привычным. Он повел меня вниз, я осыпала его ругательствами и кричала. Почему в этот раз он не заткнул мне рот? Если бы тело меня слушалось, я бы брыкалась и дралась до последнего.

– Где твоя лошадь? – спросил Некромант, когда мы вышли на улицу.

Я замолчала впервые с тех пор, как он повел меня вниз.

– Что же, понесу тебя на руках.

– Она в лесу позади башни.

– Хорошая лисичка, так бы сразу.

Киро мы нашли быстро. Узнав мои шаги, он выдал себя радостным ржанием. Некромант снял седло и посадил меня на коня, сам сел позади. Он потянул пальцами за завязки моего плаща и отстегнул брошь.

– Что ты делаешь? – возмутилась я.

– Мех загораживает мне обзор. Если не хочешь, чтобы вместо твоего дома мы приехали куда-нибудь в Новые Земли, надо его снять.

Он стянул с меня плащ и накинул себе на спину. Прижался поближе ко мне, взял поводья и укутал меня полами плаща. Его тело было таким же холодным, как руки, но плащ мог согреть и двоих людей. Сердце забилось быстрее, а лицо заполыхало. Я впервые была так близко к мужчине. Я все еще не управляла своим телом. Некромант приказал мне держаться за гриву, и пальцы против воли вцепились в лохматые пряди. Он погнал лошадь вперед. И вдруг я подумала, когда Некромант глядел в мое лицо, его выражение не было похоже на гримасы тех парней, к которым меня приводили свататься. Он смотрел на меня как на простую девушку, чья внешность не обезображена.

– Не противно? – спросила я.

– Что?

– Ехать со мной вот так.

Воцарилась пауза. От неловкости свело скулы. Если бы он не ответил в следующее мгновение, я бы точно провалилась сквозь землю.

– Почему мне должно быть противно?

– А ты что, слепой?

– Вижу также ясно, как ты.

Мне захотелось его ударить, но руки мне не повиновались, они сжимали гриву Киро.

– Тогда ты должен был увидеть безобразный шрам на моем лице.

– Я видел его. Так почему мне должно быть противно?