Kitabı oku: «Ещё одна жизнь. Том 1», sayfa 2
Мне повезло. Незнакомый мужчина вышел на улицу и придержал дверь, запуская меня в подъезд. Спустя минуту я поднималась на лифте на нужный этаж.
Я машинально поглаживала пальцем металлическую кнопку с цифрой и вздрогнула от неожиданности, когда лифт с грохотом замер. Двери открылись, и я судорожно вдохнула, вжимаясь плечом в стену кабины.
Что-то останавливало меня.
Впрочем, вполне понятно, что именно!
Во-первых, время визита. Раннее утро! А я приперлась к Дэнни!
Я представила его реакцию и густо покраснела.
«Идиотка, совсем с ума сошла!».
Двери лифта закрылись, и я нажала на кнопку, заставляя их разъехаться в стороны.
Во-вторых, Дэнни не брал трубку. А вдруг он не хочет меня видеть? Вдруг не просто так прячется! Наверняка не просто так и…
Я внезапно разозлилась на этого засранца. На взрослого мужчину, который играл с нами в прятки! И злость заставила меня выскочить из лифта.
Не хочет видеть – пусть скажет в лицо! И плевать на время!
Я подошла к нужной двери и уже занесла кулак, чтобы постучать, но застыла, уставившись на всунутый в щель между дверью и косяком лист бумаги. Воспоминания о крафтовом конверте обожгли нервы, и я невольно поежилась.
«Дыши, Хоуп. Это другое».
Я взяла лист, развернула и вскинула брови. Бланк голосования жильцов…
Сердце ударило по ребрам, когда я увидела дату на документе. Это же… тот самый день, когда Логан вышел из комы, когда мы с Дэнни виделись в последний раз.
Волоски на шее встали дыбом. Дыхание сбилось.
Я громко постучала в дверь.
«Давай, открывай, давай, ну же!».
Но ответа не было.
Постучала еще раз, практически не слыша ударов за гулом крови в ушах.
Снова ничего…
Не знаю, сколько я стояла перед дверью и стучала. Помню, как зачем-то вставила листок обратно в щель, спустилась на лифте на первый этаж, подошла к почтовым ящикам и заглянула в прорезь одного из них, с номером квартиры Дэнни. Помню, как с трудом подцепила ногтями и вытащила какой-то рекламный буклет. Помню тупое оцепенение, навалившееся на меня, стоило увидеть дату.
Вчерашнее число. Совсем свежий рекламный буклет в забитом почтовом ящике.
«Может, он просто не достает почту?».
«Может и не достает. Но чтобы в квартиру попасть, листок он убрать должен был…».
Вернувшись в машину, я вцепилась в руль так крепко, что побелели пальцы. Обида сдавила грудь. По щекам побежали слезы.
Все-таки сбежал. Не предупредил. Бросил нас. Бросил… меня.
Кажется, даже земля на несколько секунд перестала вращаться…
***
Я не переставала звонить Дэнни. Я делала это каждый день в надежде, что ему надоест видеть мой номер на экране смартфона, и он все же ответит. Или заблокирует.
Мне было обидно. Так, что плавились легкие.
Мне было горько. Так, что слезы наворачивались на глаза.
Мне было больно. Не так, как после очередной ночи в больнице, но все же.
Дэниел Стоун сбежал. И каждый раз, набирая его номер, я злилась и обвиняла друга в том, что мне паршиво. Что он не рядом. Что я не могу с ним связаться.
Я звонила ему и каждый раз слушала одно и то же сообщение:
– Я не могу сейчас ответить. Видимо, я очень занят. Но я увижу, что Вы звонили мне, и свяжусь с Вами, если этот звонок важен.
Едкий голосок в голове шептал: «Что ж… Видимо, твой звонок не важен». И я рычала и отбрасывала смартфон. И злилась на Дэнни до багровых кругов перед глазами за то, что он пропал. И на себя злилась, потому что чувствовала себя дурой.
Недаром Логан часто повторял: горячая голова – гарант поражения. Моя горячая голова, угнетаемая усталостью и нервным истощением, подбрасывала такие мысли, что становилось тошно от самой себя.
Я ведь действительно думала, что наши отношения наладились за то время, пока Логан был в коме. Я верила, что мы с Дэнни сблизились, стали друзьями! Ведь он так помог мне! Он был рядом, не задавая идиотских вопросов, не давая ненужных советов. Не спрашивая: «Эй, как ты себя чувствуешь?».
ХРЕНОВО, МАТЬ ТВОЮ! НЕУЖЕЛИ НЕПОНЯТНО?!
Дэнни просто был рядом. Несмотря на то, что был влюблен в меня, и я эгоистично этим пользовалась. Он держал меня за руку, и мне становилось лучше. Как тогда, в машине, когда он напомнил, почему я должна бороться. Почему не имею права сдаться!
Или как тогда, у него дома. Когда я впервые за несколько дней беспробудного кошмара почувствовала себя… хорошо. Потому что рядом был тот, кто понимал меня. Кто хотел помочь и помогал.
Может, он злится из-за той ночи, когда я попросила его остаться со мной в одной комнате?
Возможно, так оно и есть. И я корила себя за это каждый раз, когда он не брал трубку. Я хотела извиниться, но Дэнни не давал мне шанса.
Да, я использовала его. И от этой мысли становилось совсем паршиво. И я пыталась оправдаться, придумать хоть что-то, что могло бы обелить мое имя! И придумывала, задавалась вопросом:
«Может, ты все придумала? Что отношения наладились. Что вы стали друзьями. Что он был рядом, потому что хотел помочь. Может, не этого он добивался, а, Хоуп?».
Эти мысли поднимали волну ярости, и становилось легче.
Я обвиняла Дэнни в трусости и во всем, что приходило мне в голову.
Так было легче – злиться вместо того, чтобы скучать по нему.
Но я не могла заставить себя перестать звонить ему.
***
Камрады звонили каждый день. Элли – раз в несколько дней. Мия постоянно присылала идиотские картинки и пошлые шутки. Они предлагали приехать, составить компанию, но я была либо слишком уставшей, либо слишком злой, чтобы с кем-то видеться.
Я чувствовала себя ужасно одинокой, но мне хотелось быть одной. Потому что только так я могла позволить себе быть слабой. И друзья относились к моему желанию с уважением.
Почти всегда.
В один из вечеров ко мне без предупреждения приехал Коннор. Он вел себя странно. Избегал моего взгляда. Говорил тихо и неразборчиво и выглядел так, будто провинился и искал поддержки. И я сорвалась, наорала на него.
Потому что устала быть сильной! Потому что ХОТЯ БЫ ДОМА мне нужно было побыть слабой!
Я кричала на друга, выплескивая боль и отчаяние, а он слушал и молчал. Его осунувшееся лицо с темными кругами под запавшими глазами разозлило меня еще сильнее, и я попросила его уйти.
Перед уходом Коннор застыл в коридоре, нервно сжимая костыль. Я не могла заставить себя посмотреть на него, опиралась спиной об стену и гневно раздувала ноздри.
Он тихо попросил:
– Посмотри на меня.
Я раздраженно повела плечами и подняла взгляд. Друг грустно улыбнулся.
– Не делай этого.
Я прикрыла глаза и потерла лоб кончиками пальцев.
– О чем ты?
– Не отгораживайся от нас. Ты отгораживаешься от людей, которые хотят тебя поддержать.
– Спасибо, но…
– Разреши нам сделать это.
Я замолчала на полуслове. Усталость взяла верх. Ноги стали ватными. Я слепо зашарила рукой по стене, пытаясь ухватиться за что-нибудь, лишь бы не рухнуть на пол.
Мне нужна была поддержка. Помощь. Сильное плечо. И друг оказался рядом.
Костыль с грохотом упал на пол. Коннор обнял меня и прижал к себе.
– Я с тобой, слышишь?
Я горько всхлипнула и вцепилась в его куртку. Слезы потекли по щекам против воли. В голове на повторе крутилось: я устала, я больше не могу, не могу больше быть сильной, не хочу, я не справляюсь, я слишком устала…
Мужчина шептал:
– Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь, слышишь? Просто скажи – и я буду рядом.
А я рыдала, сгорая от стыда из-за недавней вспышки гнева. Ведь Коннор – мой лучший друг. Он хочет быть рядом! А я не подпускаю его, потому что… Да я могла назвать с десяток причин, почему оставалась одна! Но точно знала – снайперу на них плевать. И он будет рядом, даже если весь мир обернется против меня.
Я вспомнила Дэнни. Грудь пронзила боль. Тоска вгрызлась в сердце.
Коннор был рядом против моей воли, потому что знал, что мне необходим друг. А этот засранец сбежал.
Я начала задыхаться от злости на мужчину, который был нужен мне. Но гораздо сильнее я злилась на себя. Из-за того, что так сильно нуждалась в этом паршивце, так сильно скучала и отталкивала людей, которые любят меня и хотят помочь!
Коннор обнимал меня, гладил по волосам и шептал:
– Я всегда буду рядом. Только позови.
А я рыдала в плечо одного друга, отпуская другого.
Не важно, что испытывал ко мне Дэнни. Не важно, как сильно я скучала по нему. Я должна отпустить его…
Не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы успокоиться. Я осторожно оттолкнула снайпера, вытерла слезы и нервно рассмеялась.
– Точно? Не врешь?
Он нежно улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
– Я никогда не врал тебе. И никогда… не совру.
Коннор запнулся в конце фразы, но я не придала этому значения. Когда мы снова встретились взглядами, меня ожег сильный стыд. Он выглядел по-настоящему дерьмово. Ему было не легче. Ведь он винил себя в том, что навлек на нас опасность, пусть даже гипотетическую.
– Я тоже… рядом.
– Знаю, Хоуп. Ты всегда придешь на помощь. И не отпирайся! Ты сама говорила, что друзья нужны именно для этого, помнишь?
Я вопросительно уставилась на Коннора, и он засмеялся.
– Мы помогаем друг другу, как бы тяжело это ни было для нас самих…
Когда он ушел, я умылась и забралась в кровать. Я чувствовала себя раздавленной и опустошенной, но должна была кое-что сделать.
Я разблокировала экран смартфона, зашла в адресную книгу и забила в поиск знакомое до боли имя: Дэнни С.
Я смотрела на буквы, а перед взглядом стояли зеленые глаза, полные тревоги и заботы.
Чертов Стоун, почему ты сбежал?
Мне не хотелось думать про это, но каждому из нас, чтобы успокоиться, порой необходимо знать причину поступка другого человека. Словно это могло освободить нас, помочь простить боль, что нам причинили, забыть про муки, что мы испытали по чужой вине.
Я зажмурилась и помотала головой, пытаясь заткнуть внутренний голос, который ехидно прошептал: «Вероятно, потому что в нем наконец-то проснулась гордость. Ты использовала его чувства. А ведь он ПРОСИЛ НЕ ИГРАТЬ С НИМ, помнишь?».
Я не играла с ним в ту ночь. В ту ночь он был нужен мне.
Пластиковый чехол смартфона жалобно заскрипел в моих пальцах.
Какого черта?! Неужели я настолько сильно задела его?! Неужели так сильно обидела?!
Я нажала на вызов. В динамике раздались гудки. Все как обычно.
Я слушала их и часто дышала, скрипя зубами. И молилась, чтобы он взял трубку. По всем законам жанра драмы ИМЕННО СЕЙЧАС он должен ответить, чтобы я обматерила его так, что даже Джеймс покряхтел бы и отвел взгляд.
Щелчок был похож на выстрел. Контрольный, в голову. А потом в динамике раздался голос Дэнни:
– Я не могу сейчас ответить. Видимо, я очень занят. Но я увижу, что Вы звонили мне, и свяжусь с Вами, если этот звонок важен.
Я знала эти слова наизусть. Я прослушала их, кажется, сотни раз. И каждый раз проговаривала про себя в надежде, что послание изменится хоть на один звук.
Но… нет.
Финальный звуковой сигнал – и я прорычала в трубку, записывая первое и последнее голосовое сообщение:
– Пошел ты к черту, Дэнни Стоун. Видимо, ты никогда не наберешься храбрости объяснить, почему сбежал. Пошел ты к черту!
Я сбросила звонок, отшвырнула телефон и закричала, уткнувшись лицом в подушку. Вина, злость, отчаяние – все отступило перед лицом страшного зверя, который мучил меня по вечерам.
Я тосковала по засранцу, с которым мы только-только наладили отношения. С которым, как мне казалось, наконец-то подружились. И не только я! И Логан тоже!
Сукин сын Стоун бросил всех нас…
Проснувшись утром, я пожалела об оставленном голосовом сообщении.
А вдруг, прослушав его, он вообще никогда не появится?!
Горечь заполнила рот, но я встряхнулась.
Значит, так тому и быть. Я должна думать о себе. О моем мужчине. О нашем ребенке.
***
Чем лучше становилось Логану, тем яростнее он спорил. Сначала на тему того, что обезболивающие ему не нужны. Он твердил, что из-за них ему снятся кошмары. И каждый раз бросал на меня виноватые взгляды. Но я лишь улыбалась в ответ, холодея нутром.
Чем дольше его мучили кошмары, тем сильнее я убеждалась – дело не в лекарствах. Но, кажется, Логан был не готов принять этот факт. И когда врачи, скрипя зубами, согласились на его условия, я прикрыла глаза и взмолилась, чтобы мой мужчина оказался прав.
Но одной победы над медперсоналом ему было недостаточно. Едва встав на ноги, он заявил, что ему пора заниматься спортом. И на каждое возражение уставших от его напора докторов широко улыбался и повторял:
– Чем дольше буду откладывать, тем дольше буду восстанавливаться, разве нет?
Его не смущал тот факт, что он не мог толком ходить. Что физиотерапевт, мужчина в два раза меньше Логана, трусливо поглядывал на меня при каждом разговоре с пациентом. Видимо, надеялся, что я смогу вправить этому парню мозги.
Но я не была на это способна. Как и Джеймс, Коннор и даже Стив.
Логан слишком сильно хотел убраться из госпиталя и вернуться в строй.
А я хотела придушить его подушкой во сне.
Но потом вспоминала себя с загипсованной ногой. Ощущение беспомощности. Ненависть к себе. За то, что слаб. Болен.
И я устало вздыхала и улыбалась. И повторяла про себя:
«Дыши, Хоуп, просто дыши. Еще один день, и станет легче».
И с каждым днем действительно становилось легче. Логан поправлялся, становился сильнее, выносливее. Он много ходил, часто тренировался. Обнимал меня крепче. Целовал жарче. И все реже просыпался по ночам.
Доктора проверили все, про что писали в учебниках и справочниках по медицине. Сделали все анализы, которые могли. Фраза: «Нам нужно провести еще один тест» стала обыденной.
В тот день, когда док с улыбкой сообщил, что мой мужчина может отправиться домой, я едва не разрыдалась от облегчения.
Логан осторожно подхватил меня и покружил над полом.
– Домой, слышишь? Я возвращаюсь к тебе, домой…
Он поставил меня на пол и зажал в кулаке жетон, висевший у него на шее.
– Домой. К вам…
Когда спустя пару дней мы покидали палату, док протянул Логану руку.
– Мистер Грин, судьба подарила Вам еще одну жизнь. Берегите ее.
Логан ответил рукопожатием и прижался губами к моему виску.
– Вы даже не представляете, насколько правы, док.
Мое сердце мучительно сжалось от любви и нежности.
Еще одна жизнь.
Я заглянула в разноцветные глаза любимого и, наконец, почувствовала себя живой. После шести недель мучительных, полных переживаний дней, одиноких, полных слез и боли ночей мой мужчина ехал домой…
Глава 2
*Логан*
СЕЙЧАС
Я СНОВА ТОНУЛ!
Чернота затягивала меня в свои глубины, душила… убивала.
Мысли бились перепуганными птицами. Сердце пыталось разбить ребра в труху.
Я судорожно втянул воздух носом, сжал челюсти и взмолился самому себе:
«Ты должен успокоиться! Пока ты не успокоишься… Черт!».
Но тело не слушалось – оно работало против моей воли, пытаясь спастись. Каждое действие, которое я совершал, было продиктовано страхом перед тем, что ждало впереди. Яркими искрами в мозгу вспыхнули приказы:
«Выныривай! Живо! Давай! Сейчас!».
Подчиняясь им, я напряг мышцы и дернулся, но меня затянуло обратно. Я погрузился еще глубже, чем был до этого. Меня сковало по рукам и ногам. Я снова попытался выбраться, но движения в вязкой субстанции выходили смазанными, неловкими. Суета не помогала. Враг побеждал. Чернота ухватилась за плечи. Ее щупальца обхватили голову.
Только не снова! Нет!
Я забился в панике, вкладывая в каждое движение всю силу. Сухожилия натянулись и стонали. Мышцы ныли от напряжения. Кости трещали. Кровь кипела в венах.
Но все было бессмысленно!
Я снова тонул.
Чернота обтекала меня, плескалась, словно жидкость. Вязкая, но успокаивающе теплая.
Пока что.
Я знал – чем глубже погружусь, тем холоднее она будет. И тем сложнее будет выбраться. И в итоге она закует меня в ледяную ловушку, окончательно лишив возможности сопротивляться.
Я чувствовал себя насекомым в ловушке медленно застывающей смолы. Я не мог заставить себя перестать бороться, и черноте это нравилось. Казалось, она жаждет моего сопротивления, питаясь моим страхом…
Когда чернота залила уши, сердце едва не разорвалось от ужаса. Левый бок пронзила боль. Легкие начали гореть, но я не мог заставить себя вдохнуть – если сделаю это, чернота забьет бронхи. И я снова усну. Надолго. А я не могу себе это позволить! Не сейчас!
«Ты не имеешь права сдаваться! Ты должен вернуться! ДОЛЖЕН, МАТЬ ТВОЮ!».
Я стиснул челюсти, чтобы чернота не забила глотку, замотал головой, пытаясь прочистить уши. Но вязкая субстанция была к этому готова.
«НЕТ!».
Отчаянный рывок… судорожный глоток воздуха… и липкие щупальца коснулись лица, заскользили по коже. Нервная дрожь пробила тело, когда я с горечью осознал: не в этот раз, Логан Грин. В этот раз тебе самому не выбраться.
Мне оставалось лишь скрипеть зубами и молиться, чтобы моя девочка почувствовала, что я угодил в ловушку, и спасла меня.
«Хоуп, моя Хоуп! Она придет! Она скоро придет! Пусть она услышит меня! Я же тону! Я не могу утонуть! Нет! Я не смогу вернуться к ней! К ним! Нет!».
Я зажмурился, когда липкие щупальца коснулись моих век.
«Хоуп! Где ты?! Я тону!».
Жижа смыкалась над моим лицом.
В последний раз втянув ноздрями воздух, я утонул в тишине…
***
– Логан, боже, Логан!
«Да! Она пришла! Она здесь! Зовет меня!».
Голос Хоуп вытаскивал меня из кошмарного сна, который повторялся каждую ночь.
КАЖДУЮ ЧЕРТОВУ НОЧЬ!
Каждую ночь я слышал выстрел, падал на спину и начинал тонуть. Выстрел был последним звуком, а потом все поглощала чернота. И тишина. И я тонул. Снова и снова.
Иногда мне удавалось выбраться и проснуться без воплей. А иногда…
– Эй, посмотри на меня! Я рядом!
Я сел и подался на голос жены. И она, как и всегда, когда я не справлялся, оказалась рядом.
– Эй! Я здесь, я с тобой! Все хорошо!
Я обхватил ее руками, усадил к себе на колени и зарылся лицом в ее волосы. Меня била крупная дрожь. Мышцы ныли так, словно последние несколько часов я провел в спортзале на тренажерах, а не на диване в собственной гостиной.
Я вдыхал запах тела любимой женщины и пытался успокоиться.
Она рядом, она со мной. Шепчет что-то нежное, лишь бы тишина снова не поглотила меня, как это бывало уже десятки раз.
– Тише. Все хорошо, я здесь, рядом. Все хорошо, слышишь?
Хоуп попыталась отстраниться, но я сдавил ее так, что она охнула и засмеялась.
– Эй! Полегче! Ты же переломишь меня!
Сердце забилось сильнее, когда я немного ослабил хватку, а потом и вовсе разжал объятия. Хоуп мягко оттолкнула меня и взяла за руку. Я пристально следил за каждым ее действием и хрипло выдохнул, когда она положила мою ладонь на свой округлившийся живот.
Захотелось провалиться сквозь пол прямо здесь и сейчас.
Я СНОВА СДЕЛАЛ ЭТО!
Я снова разбудил глубоко беременную жену посреди ночи своими воплями!
«Да какого хрена, Логан?!».
Я нежно погладил круглый живот, в котором рос мой ребенок. Моя прекрасная и уже горячо любимая дочь. Наше будущее!
«Твою мать, Логан Грин! Ты будешь хреновым отцом, если не справишься!».
Мне было стыдно смотреть на Хоуп. Я не мог заставить себя поднять взгляд на любимую! И она это поняла. Тонкие пальцы скользнули по моей челюсти к подбородку.
– Посмотри на меня.
Ласковый шепот обнял, согрел душу. Я вздрогнул всем телом, словно человек, вошедший с мороза в теплое помещение. Именно так я и ощущал себя после каждого пробуждения.
«Давай, Грин, будь мужиком!».
Я встретил понимающий взгляд жены, и боль в груди стала еще сильнее.
Хоуп потянулась ко мне губами, положив свою ладонь на мою, все еще поглаживающую ее живот, и поцеловала так нежно, что у меня на мгновение перехватило дыхание, а потом обняла за шею и прошептала на ухо:
– Да чтоб я хоть раз в жизни съела хоть одну мандаринку. Быстро вернись в кровать!
Я засмеялся и обнял ее, пряча лицо в пахнущих жасмином волосах. Девушка запустила пальцы в мои волосы, почесала острыми ноготками затылок. По шее тут же побежали мурашки.
Я облегченно выдохнул, ощущая, как постепенно расслабляются окаменевшие мышцы и перестает нервно колотиться сердце.
Она снова это сделала, спасла меня. Ее голос вытащил меня из кошмара.
Моя жена. Моя любимая женщина, сидящая у меня на коленях глубокой ночью…
…потому что я не могу справиться с гребаными кошмарами самостоятельно!
«ТВОЮ МАТЬ, ГРИН!».
Я зажмурился, упиваясь теплом Хоуп, впитывая его каждой клеточкой тела, накапливая в груди. Она что-то шептала и гладила меня по волосам. Такая нежная, ласковая. Она будет потрясающей матерью.
«А я буду самым херовым отцом в мире, если не справлюсь с собой».
Потершись носом об плечо жены, я отстранился и проворчал:
– Ешь ты свои проклятые мандарины. Но не в таком количестве.
Хоуп театрально вздохнула и облизнулась, закатывая глаза. Я покачал головой.
Невероятная женщина. Такая стойкая! Сильная! Как же тяжело ей было все эти недели, пока я был прикован к больничной койке. Как она страдала, как выматывалась! Как же мне хотелось поскорее оказаться дома, чтобы быть с ней. ПРОСТО БЫТЬ РЯДОМ С НЕЙ! Как сильно я хотел выздороветь, лишь бы не видеть ее поникшие плечи.
Хоуп склонила голову набок. Улыбка тронула уголки ее губ.
– Я готова пожертвовать ими в обмен на тебя в нашей кровати. Рядом с нами.
Я поцеловал жену в щеку, скользя руками по ее телу и убеждая себя:
«Ты должен справиться с собой. Иначе потеряешь все. Жену. Дочь. Еще одну жизнь».
Хоуп выпуталась из моих объятий, неловко поднялась на ноги и протянула мне руку.
– Пойдем, я уложу тебя в кровать и почешу спинку.
Я счастливо улыбнулся и встал, хватаясь за ее ладошку. Девушка тут же нахмурилась и погрозила мне пальцем.
– Но только недолго! Знаю я тебя.
Я подхватил ее на руки, окончательно отпуская ночной кошмар…
Несколько часов спустя, лежа в нашей кровати, я наблюдал за спящей женой.
Грудь Хоуп мерно вздымалась. Ее губы приоткрылись. Ресницы едва заметно дрожали. Девушка крепко сжимала мою руку.
А я боялся заснуть.
Так было каждый раз после того, как я выбирался из черноты. Каждый чертов раз я боялся закрыть глаза. А если и засыпал, то постоянно плавал на границе между сном и явью.
Потому что чернота была где-то внутри меня. Она хорошо пряталась, и порой я забывал про нее. Но она не забывала про меня никогда. Уже так долго! С того самого дня, как я очнулся…
ПОЧТИ 3 МЕСЯЦА НАЗАД
Я просыпался.
Это ощущалось так, словно я падал с большой высоты, стремительно летел вниз, но совершенно не боялся разбиться. Потому что, падая, выныривал из черноты, что поглотила меня и затянула в ледяную пучину отчаяния. Я выбирался из ловушки и хотел кричать от восторга. Потому что проклятая тишина убиралась восвояси, и я начинал что-то слышать.
Это продолжалось неимоверно долго. В конце концов я совершенно перестал понимать, что чувствую, где нахожусь, что со мной происходит. Верх и низ перемешались. Осталось лишь ощущение движения, которому я был безумно рад. Но спустя какое-то время и это ощущение покинуло меня, и в этот самый момент я почувствовал спиной твердую поверхность.
Она давила так сильно, что мне пришлось вдохнуть. Воздух проник в грудную клетку, наполнил и расправил смятые бронхи. Ощущая себя окрыленным и абсолютно беспомощным одновременно, я попытался открыть глаза и понял, что… Я словно забыл, как это делается!
Нет! Я совершенно точно знал, как это сделать! Стоп! А что нужно сделать, чтобы открыть глаза? Что именно? Какие мышцы напрячь?!
«Давай! Давай же! Открой глаза! Ну же!».
Я уговаривал себя, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахом антисептика и лекарств, с ужасом осознавая – я в больнице.
А это значит, что Хоуп волнуется за меня!
Сколько я провел здесь? День? Неделю? Месяц?! ГОД?!
А вдруг год? И Хоуп уже родила!
Эти мысли подействовали как холодный душ.
– Док, все в порядке. Я просто хочу…
«ХОУП!».
Я едва не взвыл, услышав родной голос.
Моя девочка здесь! Совсем рядом! Я хочу ее увидеть!
Со всех сторон до меня доносились звуки. Какой-то писк. Шорохи. Тихий мужской голос. И вздох.
Перед взглядом тут же встала Хоуп. Так она вздыхает, когда закатывает глаза.
– Со мной все в порядке, Вам стоит переживать не обо мне.
Я застонал. Не знаю, услышали они меня или нет. Вряд ли.
А до этого? Слышали они мои крики и вопли, пока я боролся с чернотой? Тоже вряд ли.
Голоса стихли, и ужас сковал нутро льдом.
«Нет! Только не молчите! Нет!».
Я все еще слышал писк и тиканье, которые, должно быть, издавали приборы вокруг меня, и это слегка обнадеживало. Тишина мне не грозила.
Я снова выдохнул и почувствовал свои веки.
Так странно! Впервые в жизни я чувствовал веки! Тяжелые, совершенно неподъемные! Как мне удавалось раньше так легко моргать? Они весят тонну, не меньше!
Слабый стон. Я почувствовал его небом и языком. Почувствовал, как воздух стал звуком. И это было еще более странно! Я чувствовал голос! Чувствовал, как он звучит!
– Подождите, мисс Картер!
Торопливые шаги. Ее шаги! А следом тяжелые, но тоже быстрые. Мужские.
Я снова попытался открыть глаза и понял, что чувствую лицо. Твою мать! Каждый мускул! Это очень странно!
«Давай, ты это умеешь!».
Вместо того чтобы открыть глаза, я зажмурился и почувствовал легкое как перышко прикосновение к лицу. Знакомый аромат духов взбудоражил нервные окончания.
Это она! Совсем рядом!
Я счастливо улыбнулся, чувствуя, как напрягаются мышцы лица.
Вот оно! Улыбка удалась! Чистый рефлекс! Хоуп рядом, и я улыбаюсь! Значит и с глазами должно получиться!
– Логан, эй, ты слышишь меня?
Как же я хочу поцеловать ее!
Я приоткрыл губы и выдохнул. Мне хотелось кричать, но я не мог выдавить ни звука. Все усилия были направлены на другое.
«Давай, мозг, давай! Я хочу увидеть ее!».
Я снова напряг веки, с трудом разлепил ресницы и открыл глаза. Всего на мгновение, чтобы тут же зажмуриться. Свет ударил и оглушил вспышкой боли. Я ослеп и снова застонал.
Хоуп охнула и отстранилась от меня. Я услышал быстрые шаги и взмолился:
«Нет! Вернись!».
Спустя пару мгновений, растянувшихся в вечность, я снова почувствовал ее пальцы на своем лице. Теплые ладошки обхватили мои щеки.
– Здесь темно. Любимый, посмотри на меня!
Я сглотнул и, превозмогая тупую боль в черепе, открыл глаза.
Сначала я не понял, что не так с миром. Перед взглядом стояли размытые пятна, которые никак не хотели превращаться во что-то понятное и узнаваемое. Я несколько раз моргнул. Лучше не стало. На глазные яблоки словно налипла мутная пленка.
Твою мать!
– Эй, все в порядке! Все хорошо, я рядом!
Я перевел взгляд в ту сторону, откуда доносился родной голос.
Те же пятна.
Я снова поморгал, но это не помогло.
– Мистер Грин! Логан! Не пытайтесь сразу все воспринять! Все в порядке!
«Да какой, нахрен, порядок?! Я не вижу мою невесту!».
Мои губы были плотно сжаты, поэтому врач наверняка не слышал этого. ПОТОМУ ЧТО Я НЕ МОГ НИЧЕГО СКАЗАТЬ! ТВОЮ МАТЬ!
Но ведь я стонал! Все рефлекторные действия удавались. Мозг помнил, что и как нужно делать, но тело не слушалось! Не подчинялось мне!
Когда в глаза ударил яркий свет, я зажмурился и снова застонал от прострелившей затылок боли. Хоуп всхлипнула. Ее теплая ладошка легла на мою шею.
– Док, все в порядке?!
Ее голос был полон тревожной надежды.
«Моя девочка, моя Хоуп!».
Я снова осторожно открыл глаза, на этот раз не прилагая усилий. Мир вокруг практически не стал четче.
– Реакция отличная. Его зрение скоро восстановится. Все в порядке, мисс Картер.
Миссис Грин. Будущая миссис Грин.
Твою мать! Как только я встану с чертовой больничной кровати, СРАЗУ ПОТАЩУ ХОУП В МЭРИЮ!
Я медленно моргал, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то. Предметы постепенно обретали форму, и я начинал узнавать их. Или выдавал желаемое за действительное? Вот это похоже на стол… Или стул…
ЧЕРТ!
На меня навалилось отчаяние, и я не заметил, как из глаз побежали слезы. Я понял это лишь тогда, когда Хоуп всхлипнула и провела пальцами по моему влажному виску.
– Логан, я с тобой! Ты будешь в порядке! И я в порядке! Господь всемогущий, наконец-то проснулся! Ну ты и сурок, я тебе скажу!
Она хрипло смеялась и что-то шептала. Мне хотелось засмеяться вместе с ней, но я не мог. Ее голос дрожал от слез. Она плакала. И я нуждался в том, чтобы обнять ее, прижать к себе, сделать хоть что-то, чтобы успокоить любимую женщину!
Корпус пронзила острая боль. Словно в левый бок воткнули раскаленный прут! Я выгнулся и глухо зарычал.
Ладонь Хоуп легла на мою грудь.
– Тише, успокойся! Все хорошо! Тебе нельзя паниковать!
Я слушал ее голос и беззвучно умолял: говори, просто говори, пожалуйста! Не отдавай меня тишине.
УМОЛЯЮ! ПРОСТО ГОВОРИ СО МНОЙ!
– Мисс Картер, Вам стоит уйти. Ненадолго! Мне нужно провести осмотр.
Я едва не задохнулся от ужаса.
«Нет! Не смей прогонять ее! Она нужна мне рядом!».
Усилием воли я заставил себя повернуть голову. Это было так сложно, словно она была зажата в тисках. И когда размытое пятно, говорившее голосом Хоуп, приблизилось, я сглотнул и приоткрыл губы.
«Нет, не уходи. Я знаю, ты не слышишь! Но пойми меня! Ты должна!».
Хоуп приблизилась, и я ощутил ее теплые, мягкие губы на моем лбу. На щеках. И на губах. В этом поцелуе было все – тоска, любовь и ласка. Все в одном быстром касании!
Когда девушка отстранилась, я хотел потянуться за ней, но не смог. Тело не слушалось. Оно словно не принадлежало мне! А сил подчинить его не осталось.
Твою мать!
Мне захотелось взвыть, но ладонь Хоуп легла на мое плечо. Девушка уверенно обратилась к мужчине, стоявшему по другую сторону от кровати.
– Если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо, я уйду. Но я хочу остаться. Я… буду говорить с ним. Можно?
Я облегченно выдохнул, когда док ответил:
– Да, конечно. Он реагирует на вас. Оставайтесь, только не мешайте, хорошо?
Я ощутил, как напрягается язык и шевелятся губы без моей на то воли.
«Она рядом. Она со мной, все в порядке. С ней все хорошо. Со мной все… будет хорошо. С нами все будет хорошо».
– Док, что… Он пытается что-то сказать?
Мужчина тихо ответил:
– Он говорит: Спасибо.
***
Когда я открыл глаза в следующий раз, за окном был яркий день, а рядом со мной на больничной кровати лежала Хоуп. Прилагая неимоверные усилия, я смог немного повернуть голову и едва не заплакал от счастья.
Я снова мог видеть. Пусть не так четко, как раньше, но мог.
Девушка лежала, осторожно устроившись у меня под боком. Через ее лоб пролегла глубокая морщина. Брови то и дело ползли к переносице. Она явно раздумывала над чем-то неприятным. Такая красивая…
Хоуп провела ладонью по моей груди, и я почувствовал ее прикосновение.
Черт! Я наконец-то мог видеть и чувствовать ее! А что, если…
Я сглотнул, проталкивая сухой ком в горло, напряг губы и выдохнул воздух вместе со звуками:
– Хоуп…
Девушка вздрогнула, села и уставилась на меня, ошарашенно моргая, а потом радостно улыбнулась. Ее глаза засветились от восторга.
Мои губы сами расплылись в улыбке, когда она попросила:
– Скажи еще раз!
Я осторожно кашлянул, прочищая горло, и повторил чуть громче:
