Kitabı oku: «Илиада. Перевод А. А. Сальникова», sayfa 7

Если б злотворный такой от другого ты бога родился,

Был бы уже ты давно преисподнее всех Уранидов!»

Это сказав, врачевать повелел его богу Пеану.

900 Рану лекарством Пеан, утоляющим боли, осыпав,

Быстро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.

Словно смоковничный сок, с молоком перемешанный белым,

Жидкое вяжет, когда его быстро колеблет смешавший, —

С той же Пеан быстротой исцелил уязвлённого бога.

905 Геба омыла его, облачила красивой одеждой.

Он возле Зевса воссел, гордый честью и высшею славой.

Вновь возвратились тогда в дом великого Зевса Кронида

Гера Аргивская и вместе с Алалкоменой Афиной,

Как обуздали они душегуба, убийцу Ареса.

Песнь шестая. Свидание Гектора с Андромахой

Страшную битву троян и ахеян оставили боги.

Но продолжалась она, со свирепством носясь по долине.

С жаром то здесь, а то там люди копья метали друг в друга

Меж брегов бурных рек: Симоиса и дивного Ксанфа.

5 Тут Теламонид Аякс, – крепость меднодоспешных данаев, –

Первым фалангу прорвал у троян, ободрив всех просветом.

Он Акамаса сразил, ветвь Эвсора, храбрейшего мужа

В рати фракийской; тот был и по росту и силой – ужасен.

Первым ударил Аякс, поразив его в шлем коневласый;

10 Пика вошла тому в лоб, погрузив глубоко ему в череп

Медное жало своё. Тьма покрыла глаза Акамаса.

Там же Аксила поверг Диомед, грозный воин могучий,

Сына Тевфрасова. Тот жил в прекрасной и дивной Арисбе,

Благами жизни богат, был он добр и всем людям любезен;

15 Дружески всех принимал он в дому, что стоял у дороги.

Только никто из друзей тех его от беды не избавил,

Помощи не оказал. А за ним Диомед предводитель

Жизнь у Калезия взял, его лучшего друга, который

Правил конями. Они так и в землю сошли неразлучно.

20 Дреса убил Эвриал и Офелтия мощного сверг он,

И устремился затем на Эсе́па и Пе́даса; нимфой

Абарбаре́ей они рождены были Буколиону,

Мужу прекрасному, он старшим сыном был Лаомедона,

Только не ведал отец, что он тайно, без брака рождённый.

25 Стал пастухом он, и там, возле стад своих с нимфой сошёлся,

Нимфа ему родила двух сынов-близнецов этих храбрых.

Их и убил Эвриал, славный сын Мекистея, и с юных

Плеч сокрушённых бойцов он сорвал боевые доспехи.

Там же, войною дыша, поразил Полипет Астиала;

30 Царь Одиссей поразил перкозийца Пидита, низринув

Медною пикой; а Тевкр – в битвах храброго Аретаона.

Нестора сын, Антилох, устремив свой сияющий дротик,

Аблера сверг; а Атрид Агамемнон, владыка, – Элата:

В городе Пе́дасе жил он высоком, что вырос на бреге

35 Светлой реки Сатнион. А бегущего Филака свергнул

Ле́ит герой; Эврипил тут, сразив, обнажил Меланфея.

Пойман живьём был Адраст копьеносным царём Менелаем.

Кони Адраста как раз понесли, испугавшись сраженья,

И о мириковый куст колесницу с разбега ударив,

40 Дышло её на конце раздробили, а сами помчались

К Трое, куда и других кони в страхе неслись от сраженья.

И от удара Адраст, с колесницы стремглав кувыркнулся

В землю лицом, к колесу. Тут над ним появился мгновенно

Сильный Атрид Менелай, занеся длиннотенную пику.

45 Ноги его обхватил и воскликнул Адраст, умоляя:

«Жизнь мне даруй, о Атрид, и получишь ты выкуп достойный!

Много сокровищ хранит в отчем доме отец мой. Богат он

Золотом, медью, и есть много хитрых вещиц из железа.

С радостью даст он тебе за меня выкуп неисчислимый,

50 Если услышит, что я – у данаев в плену невредимый!»

Так говорил он, почти убедив Менелая Атрида;

Тот уж хотел поручить одному из своих подчинённых,

Чтобы отвёл к кораблям он Адраста, как вдруг Агамемнон,

То увидав, подбежал, закричал в гневе на Менелая:

55 «Слабый душой Менелай! Ты к троянам столь жалостлив нынче?!

В доме твоём не они ль дело славное сделали, помнишь?!

Чтобы никто из троян не ушёл от погибели черной!

Смерть им от нашей руки! И младенец, что мать ещё носит

Только в утробе своей, пусть погибнет! Пусть каждый живущий

60 В Трое погибнет! Они пусть исчезнут все без погребенья!»

Так Агамемнон сказав, изменил тем намеренье брата,

Правду напомнив ему. Менелай светлокудрый Адраста

Молча рукой оттолкнул, и в утробу ему Агамемнон

Пику вонзил. Тот упал навзничь замертво. Тут Агамемнон,

65 Ногу поставив на грудь, пику выдернул молча обратно.

Нестор меж тем аргивян возбуждал, им крича громогласно:

«Други, данаи! Бойцы! Вы, бесстрашные слуги Ареса!

Вы не бросайтесь теперь на добычу, не медлите, други,

Сзади рядов, чтоб унесть больше в стан корабельный трофеев.

70 Прежде врагов поразим! Ну а после уж вы их неспешно

Сможете всех обнажить, с трупов их сняв доспехи спокойно».

Так говоря, возбудил дух и мужество в каждом бойце он.

Дрогнув, трояне тогда от данаев, что бранью дышали,

Скрылись бы в город родной, побеждённые собственным страхом,

75 Если б Гелен Приамид, знаменитейший птицегадатель,

Мудрый совет свой не дал брату Гектору, с ним и Энею:

«Гектор, Эней! Ведь на вас, воеводы, лежит прежде прочих

Бремя трудов и забот о народе троянском! Отличны

В каждом намеренье вы: пусть сражаться нужда, или мыслить.

80 Встаньте же вы у ворот, и бегущих троян удержите,

Сами подайте пример ратоборства, чтоб женам в объятья

В бегстве не пали они, на потеху и радость ахейцам!

И лишь поднимете дух у троянских фаланг перед Троей,

Здесь, у ворот, станем мы с аргивянами насмерть сражаться,

85 И не отступим, сколь нас ни теснят! Так велит неизбежность.

Ты же тогда поспеши в город, брат, и совет мой поведай

Матери нашей: пускай созовёт благородных троянок

Всех в наш акрополь, где храм светлоокой Паллады Афины.

Храма священного дверь открывая, внесёт пусть с собою

90 Самый прелестный из всех, что ни есть в царском доме, и самый

Ею любимый покров, величайший и пышный убранством.

Пусть на колени его дивнокудрой Афине возложит

И даст обет заколоть в честь её однолетних двенадцать

Тёлок, не знавших ярма, если, просьбы услышав, богиня

95 Город помилует, жён, стариков и младенцев невинных;

Если она отразит Диомеда от Трои священной,

Воина бурного и повелителя мощного бегства,

Воина, думаю я, из ахейцев храбрейшего в стане!

Так и Пелид не страшил нас, великий мужей предводитель,

100 Хоть и рожден, говорят, он богиней! Тидид аргивянин

Пуще лютует: никто не сравнится с ним мужеством в битве!»

Так он сказал. И совет брата приял божественный Гектор.

Вмиг с колесницы своей он с оружием спрыгнул на землю;

Острые копья, кругом обходя ополченья, колеблет,

105 Дух распаляя бойцов; и воздвиг снова страшную сечу.

Тут же трояне в лицо аргивян развернулись и – в битву!

И аргивяне назад подались, прекратили убийство,

Думая, что это бог, к ним сошедший со звездного неба,

Встал на защиту троян: так внезапен и смел был их натиск.

110 Гектор троянам ещё громогласно кричал, возбуждая:

«Храбрые Трои сыны! И союзники славные наши!

Будьте мужами, друзья, о неистовой вспомните силе!

Я ненадолго от вас отлучусь, чтобы в Трое священной

Старцам советным сказать, также – нашим супругам любезным,

115 Чтобы молились богам, обещая стотельчные жертвы».

Так говоря им, летел ярким шлемом сверкающий Гектор;

Сзади его по ногам и по шее трепалась концами

Черная кожа, что щит окаймляла огромный и прочный.

Главк Гипполохид меж тем, также – сын знаменитый Тидея

120 На колесницах неслись в центр, меж войск, чтобы в битве сразиться.

Чуть лишь герои сошлись друг на друга, для битвы жестокой,

Первым сопернику так говорит Диомед многомощный:

«Кто ты, бестрепетный муж от земных обитателей смертных?

Прежде не видел тебя я в боях, прославляющих мужа;

125 Нынче же, вижу, что ты своей смелостью всех превосходишь,

Если ты, выйдя сюда, ждёшь мою длиннотенную пику.

Дети несчастных отцов лишь встречаются с силой моею!

Если ж ты бог, что сошёл от высокого неба на землю, –

Я никогда не дерзал с божествами Олимпа сражаться.

130 Нет, и могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса,

Долго не жил, на богов небожителей руки поднявший.

Некогда, дерзкий, напал на кормилиц весёлого Вакха,

В Ниссе божественной он их преследовал: нимфы вакханки

Тирсы зелёные в пыль побросали, спеша от Ликурга.

135 Дротиком острым разил их убийца свирепо. И в страхе

Вакх в море бросился, где был он с ласкою принят Фетидой,

Трепетный, в ужас придя от неистовства буйного мужа.

В гнев на Ликурга пришли все спокойно живущие боги.

Зевс же тогда ослепил Дриасида Ликурга; и после

140 Жизнью не долгой уж он наслаждался, богам ненавистный.

Нет, ни за что не хочу я с богами бессмертными биться!

Если же смертный ты муж и земными плодами ты вскормлен,

Ближе ко мне подойди, и скорее ты смерти достигнешь».

Тотчас ему отвечал Гипполоха воинственный отпрыск:

145 «О благородный Тидид, для чего хочешь знать ты о роде?

Листьям в дубравах лесных мы подобны, сыны человеков:

Осенью ветер листву по земле рассыпает; весною

Снова дубрава листву порождает, сама расцветая.

Так же и люди: одни погибают, родятся другие.

150 Если ж ты хочешь узнать, я скажу, – чтобы знал моих предков.

Также и род мой узнай, так как он очень многим известен.

В Аргосе – славе коней, – знаменитый есть город Эфира;

В городе этом Сизиф обитал, премудрейший из смертных.

Этот Сизиф Эолид был родителем славного Главка.

155 Главк же на свет произвёл непорочного Беллерофонта.

Боги ему дали в дар красоту и любезную доблесть.

Только царь Прет погубить неповинного злобно задумал,

И из народа изгнал. Прет был сильным ахейским владыкой,

Ведь под его царский жезл покорил сам Кронион ахеян.

160 С юношей Прета жена, молодая Антия, хотела

Тайно любовь завязать; но, исполненный чувств благородных,

К ней непреклонен он был, честный Беллерофонт непорочный.

В гневе Антия тогда клеветала властителю Прету:

– Смерть тебе, Прет, если сам не погубишь ты Беллерофонта!

165 Он ведь любовью хотел насладиться со мной, не желавшей. –

Гневом великим вскипел повелитель, услышав такое.

Но не решился убить: он в душе ужасался убийства.

В Ликию выслав его, он вручил ему тайные знаки,

Что на дощечке складной начертал на погибель посланцу;

170 Тестю велел показать ту дощечку: от тестя пусть гибнет.

Беллерофонт в дальний путь под защитой бессмертных пустился.

Мирно ликийской земли он достиг и пучинного Ксанфа.

Принял радушно его повелитель Ликии обширной;

С ним девять дней пировал, каждый день по быку зарезая.

175 Но лишь богиня Заря в день десятый опять воссияла,

Гостя расспрашивать стал царь, потребовал знаки увидеть,

Те, что принёс он ему от любезного зятя, от Прета.

Их получил и, прочтя злосоветные знаки от зятя,

Беллерофонту тотчас повелел уничтожить Химеру

180 Лютую, что от богов по породе была, не от смертных:

Лев головою, коза серединой, дракон своим задом,

Страшный всеядный огонь выдыхала Химера из пасти.

Но под защитой богов поразил он чудовище в схватке.

После ходил он войной на солимов, народ знаменитый.

185 Битва ужасней, чем та, говорил он, была не с мужами:

А в третьем подвиге, где амазонок разбил мужевидных.

Но, возвращался когда, царь опять ему гибель подстроил:

Выбрав храбрейших мужей по Ликии пространной в засаду,

Скрыл на пути; но никто не вернулся домой из засады:

190 Беллерофонт поразил всех храбрейших мужей непорочный.

Только тогда царь признал знаменитую отрасль бессмертных;

В дом свой его пригласил и отдал ему дочь свою в жёны,

Также ему передал половину из почестей царских;

Также ликийцы ему отделили удел превосходный,

195 Лучшее поле, где сад разовьёт он и пашни, владея.

Трое родилось детей от премудрого Беллерофонта:

Сын Гипполох, сын Исандр с Лаодамией нежной, прекрасной.

Зевс громовержец возлёг с Лаодамией нежной. От Зевса

Вскоре она родила Сарпедона, подобного богу.

200 Беллерофонт всем богам напоследок вдруг стал ненавистен,

Он одиноко блуждал, по долине Алейской скитаясь,

Сердце тоскою губя и тропинок людских избегая.

Сына Исандра его Эниалий, ненасытный убийством,

Свергнул, когда воевал тот с солимами, славным народом.

205 Ну а прекрасную дочь, – златоуздая Феба убила.

Но Гипполох ещё жив, мой отец. Я горжусь нашим родом.

В Трою меня он послал, и, прощаясь, наказ дал мне строгий:

В битвах чтоб всех превзошёл, отличился, стараясь повсюду,

Род не бесчестил отцов, тех, что славой своей боевою

210 Стали известны везде: и в Эфире, и в царстве ликийском.

Вот благородная кровь той породы, которой горжусь я».

Так он сказал. Диомед тут наполнился радостью светлой,

Медную пику свою он воткнул в даровитую землю,

И речь приветную сам устремил к предводителю Главку:

215 «Сын Гипполохов! Ты гость мне отеческий, гость стародавний!

Некогда дед мой Иней знаменитого Беллерофонта

В собственном доме своём двадцать дней угощал дружелюбно.

Оба друг другу они превосходные дали подарки:

Дед мой Иней подарил ему блещущий пурпуром пояс;

220 Беллерофонт преподнёс золотой ему кубок двудонный.

Кубок тот в доме своём я оставил, в поход отправляясь.

Только Тидея, отца, я не помню: младенцем оставил

Он меня в дни, как погиб вместе с войском в походе на Фивы.

Слушай, храбрец! Я тебе другом в Аргосе буду отныне,

225 Ты же – в Ликии мне будь, если я вдруг прибуду к ликийцам.

Мы же по толпам теперь разойдёмся с оружием нашим.

Много здесь есть для меня и троян и союзников Трои;

Буду разить, кого бог приведёт, и кого я настигну.

Много здесь и для тебя аргивян, поражай, кого сможешь.

230 Главк! И оружьем давай обменяемся нашим; пусть знают

Все, что мы дружбой с тобой со времен праотцовских гордимся!»

Так говорили они, а затем с колесниц соскочили,

За руки крепко взялись и друг другу клялись в верной дружбе.

И в это время затмил Зевс Кронион рассудок у Главка:

235 Он Диомеду отдал золотой свой доспех, что ценился

В сотню тельцов, обменяв на ценимый лишь в девять, на медный.

Гектор меж тем подошёл уже к Скейским воротам, где дуб рос.

Плотно его окружив, жёны, дочери гордых троянцев

Вести хотели узнать о мужьях, сыновьях и о братьях,

240 О женихах и друзьях. Только Гектор велел им молиться

Всем небожителям: пусть отведут они грозные беды!

Вот подошёл он уже и к прекрасному дому Приама

С рядом высоких колонн, что отделаны гладко, изящно.

Вдоль галереи стоят, из камней гладкотёсных, по кругу,

245 Близко одна от другой пятьдесят пышных спален, в которых

Спали Приама сыны с их цветущими жёнами вместе.

А на другой стороне, во дворе, – дочерей были спальни,

Близко одна от другой и под крышей одной, их двенадцать

Из гладкотёсных камней размещалось уютных, в которых

250 Спали Приама зятья с их стыдливыми жёнами вместе.

Гектора встретила там сострадательная мать Гекуба,

Шла она к дочери в дом, к самой дивной из них, к Лаодике.

За руку сына взяла мать, волнуясь, и так говорила:

«Что ты, о, сын мой, пришёл, и оставил свирепую битву?

255 Верно, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы?

Битва уже у стены, и тебя сердце к нам устремило?

Хочешь ты руки воздеть из акрополя к Зевсу владыке?

Но подожди, я вина чашу вынесу, Гектор мой милый,

Чтоб возлияние ты сделал Зевсу и прочим бессмертным.

260 После, коль хочешь, и сам тоже выпей, чтоб дух укрепился;

Сил прибавляет вино, если труд истомил человека.

Ты ж истомился, мой сын, защищая сограждан. Я вижу».

Матери так отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«О, досточтимая мать! Сладких вин не носи мне, не надо.

265 Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость.

Зевсу ж вино возливать не дерзну неомытой рукою.

Знаешь сама, что нельзя осквернённому кровью и пылью

Чествовать или молить собирателя туч, громовержца.

Ты же немедля, о мать, в храм Афины добычелюбивой,

270 Жён благородных собрав, с благовонным курением шествуй.

Также с собою возьми самый лучший, что есть в царском доме,

Самый любимый покров, величайший и пышный убранством.

И на колени его возложи дивнокудрой Афине,

Дай ей обет заколоть в честь её однолетних двенадцать

275 Тёлок, не знавших ярма, если, просьбы услышав, богиня

Город помилует, жён, стариков и младенцев невинных;

Если она отразит Диомеда от Трои священной,

Воина бурного и повелителя мощного бегства.

Ну же, не медли, о, мать! Собирай к храму жён благородных!

280 Я же к Парису иду, чтоб к войскам его вызвать из дому,

Если захочет меня он услышать. О! лучше б под землю

Он провалился! Его воспитал Олимпиец на гибель

Трое, Приаму отцу, да и всем нам, Приамовым детям!

Если б увидел его я сходящего в бездны Аида,

285 Кажется, сердце моё позабыло бы горькие беды!»

Тотчас служанок к себе позвала всех, что в доме, Гекуба;

Их послала по домам созывать благородных троянок.

Ну а сама между тем в благовонную комнату входит;

Много там было добра: дивных платьев, покровов работы

290 Женщин сидонских; то ей из Сидона Парис боговидный

Как-то однажды привёз, когда шёл он путями морскими,

Вместе с похищенной им знаменитой Еленой прекрасной.

Выбрав из тканей одну для могучей богини Афины, –

Лучшую в доме своём, наибольшую, с пышным узором,

295 С ярким сиянием звёзд, что лежала на дне, под другими, –

С ней она к храму пошла, и за ней благородные жёны.

Вскоре троянки пришли в храм Афины, в акрополе Трои.

Двери раскрыла, впустив их, прелестная видом Феано.

То дочь Киссея, жена Антенора, смирителя коней,

300 Трои мужами она была избрана в жрицы Афины.

Жёны там, руки воздев, все молились Афине Палладе.

Ткань у Гекубы взяла принесённую жрица Феано

И, на колени её возложив дивнокудрой богине,

Молит, давая обет Зевса дочери сильной, Палладе:

305 «Мощная в битвах, ты – щит милой Трои, Паллада Афина!

Молим, копьё сокруши Диомеда, богиня, сегодня ж!

Пусть он, погибельный, сам ниц падёт перед башнею Скейской!

Нынче ж двенадцать коров однолетних, ярма не познавших,

В жертву тебе принесём, если, наши молитвы услышав,

310 Город помилуешь, жён, стариков и младенцев невинных!»

Так возглашала, молясь. Но Афина молитву отвергла.

Той же порой, как они умоляли рождённую Зевсом,

Гектор великий достиг и Парисова пышного дома.

Сам он построил тот дом, помогали мужи, что в то время

315 Лучшими зодчими всей многохолмной Троады прослыли.

В стенах акрополя, близ дома Гектора с домом Приама,

Зодчие в доме его возвели двор, столовую, спальню.

Гектор божественный в дверь тут вошёл; он в руке правой держит

Пику огромную, чуть ни в двенадцать локтей, и на древке

320 Медное жало блестит и кольцо вкруг него золотое.

Брата он в спальне нашёл, тот трудился над пышным оружьем:

Гнутые луки, и щит он, и латы испытывал, праздный.

Там же, в домашних кругу, – и Елена Аргивская тоже;

Жёнам работы она, рукодельницам всем, назначала.

325 Гектор, на брата взглянув, укорял оскорбительной речью:

«Как ты не вовремя, брат, напыщаешься гневом, несчастный!

Гибнет троянский народ под высокими стенами Трои!

Бьётся с сильнейшим врагом! За тебя же война и сраженья

Под Илионом горят! Ты ведь сам отругал бы любого,

330 Если б увидишь кого оставляющим грозную битву.

Так поспеши же, пока враг огнём Илион не разрушил!»

Тут же ответил ему Приамид Александр боговидный:

«Гектор, ты прав, и бранишь ты меня справедливо и верно.

Душу открою тебе; ты присядь, подожди и послушай:

335 Я не от гнева совсем, не от злобы на граждан троянских

В спальне сидел до сих пор: я хотел лишь печали предаться.

Нынче ж супруга меня словом мудрым своим убедила

Выйти на битву опять. И теперь уже чувствую сам я:

Лучше сражаться идти. Переменчива к людям победа.

340 Ты подожди, я сейчас, боевые доспехи надену…

Или иди: поспешу за тобой; нагоню, я надеюсь».

Только ни слова в ответ не сказал ему Гектор великий.

К Гектору с лаской тогда обратилась Елена смиренно:

«Деверь бесстыдной жены, нечестивой виновницы бедствий!

345 Если б в тот день, как меня мать на свет породила, свирепый

Вихрь бы поднял и умчал на пустынную гору, или же

В море ревущее он гневно бросил, в кипящие волны, —

Те поглотили б меня и несчастия к вам не пришли бы!

Но, раз несчастия те боги нам предназначили сами,

350 Пусть хоть послали бы мне благороднее сердцем супруга,

Мужа, что чувствует стыд и приемлет укоры людские!

Этот, как был до сих пор легкомыслен, так вечно и будет;

И, я надеюсь, за то он пожнёт те плоды, что посеял!

Ты же, мой деверь, войди, в кресло сядь, успокоиться душою.

355 Вижу я, душу твою угнетают труды и заботы

Из-за Париса вины, также из-за меня, недостойной.

Злую нам участь Кронид предназначил, что даже по смерти

Мы оставаться должны на бесславные песни потомкам!»

Тут же в ответ ей сказал шлемоблещущий Гектор великий:

360 «Сесть не проси; как со мной ни мила ты, Елена, не сяду.

Рвется душа моя в бой, я спешу на защиту сограждан,

Тех, что на ратных полях моего возвращения жаждут.

Лучше Париса заставь выйти к бою, да пусть поспешает;

Пусть уж потрудится он ещё в стенах догнать меня Трои.

365 Я лишь свой дом посещу и на малое время останусь

Видеть домашних, жену дорогую, да сына-младенца,

Так как не знаю ещё, возвращусь ли к своим я из боя,

Или погубят меня в гневе боги руками данаев».

Это сказал и ушёл шлемоблещущий Гектор великий.

370 Скоро достиг он, герой, своего благозданного дома.

Но в доме он не застал белоплечей жены Андромахи.

С сыном она и с одной лишь кормилицей пышно одетой

Вышла на башню, и там предавалась печали и плачу.

Гектор, когда не нашёл непорочной и милой супруги,

375 Встал на пороге и так говорил он прислужницам в доме:

«Жены-прислужницы, вы мне скорее поведайте правду:

Где Андромаха, куда удалилась из дому супруга?

Вышла к золовкам своим, или к пышно одетым невесткам?

Или же к храму пошла, где и все благородные жёны

380 Грозную Зевсову дочь о спасении молят, Афину?»

Так отвечала ему трудовитая ключница дома:

«Гектор, коль требуешь ты, то тебе я поведаю правду.

Нет, не к золовкам своим, не к невесткам пошла Андромаха.

Также не к храму пошла, где и все благородные жёны

385 Грозную Зевсову дочь о спасении молят, Афину.

К башне троянской большой поспешила: встревожилась вестью,

Будто троянцев теснит многомощная сила ахеян.

Бросилась даже бегом, торопилась к стене илионской,

Словно свихнулась умом. Были с ней и кормилица с сыном».

390 Так отвечала ему. Он стремительно вышел из дома.

Прежней дорогой назад поспешил он по Трое обширной:

Светлым её площадям и по улицам дивным. К воротам

Скейским уже подходил, что вели на равнину из Трои.

Мужа увидев, к нему Андромаха в слезах подбежала,

395 Рода богатого, дочь Этиона, прекрасная видом.

Царь Этион обитал при подошвах лесистого Плака,

В Фивах Плакийских, мужей киликиян властитель верховный.

Дочь свою он сочетал браком с Гектором меднодоспешным.

Встретила мужа она; а за ней подошла и служанка,

400 Сына держа у груди, сосунка ещё вовсе, младенца, –

Плод их единственный; он был подобен звезде лучезарной.

Гектор Скамандрием звал сына; граждане Трои – прозвали

Астианаксом за то, что защитой для Трои был Гектор.

Сына увидев, отец улыбнулся лишь молча и нежно.

405 Рядом стояла жена Андромаха и плакала тихо.

Гектору руку пожав, так ему Андромаха сказала:

«Я удивляюсь тебе, твоя храбрость тебя же и губит!

Ты не жалеешь меня, не жалеешь и сына-младенца,

Скоро я стану вдовой! О, несчастье! Тебя аргивяне,

410 Вместе напав, поразят и убьют! Без тебя же, мой Гектор,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады.

Если оставишь меня ты, настигнутый роком: удел мой —

Горести! Нет у меня ни отца и ни матери нежной!

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

415 В день, как, напав, разорил киликийских народов цветущий

Город высоких ворот – Фивы дивные. Сам Этиона

Он умертвил, но раздеть не посмел: испугался несчастий.

Старца сожженью предал он с оружием вместе, в доспехах.

Холм погребальный возвёл, и вокруг этот холм обсадили

420 Вязами нимфы холмов, бога грозного дочери, Зевса.

Братья родные мои, – семь их в доме отца оставалось, —

Переселились все семь в день один прямо в царство Аида:

Всех их, несчастных, убил Ахиллес, быстроногий воитель,

В стаде тяжелых быков и овец белорунных застигнув.

425 Мать же родную мою, что царила под Плаком дубравным,

Пленницей в стан свой увлёк он с другою военной добычей.

Вскоре свободу ей дал Ахиллес за бесчисленный выкуп.

В доме ж отцовском пустом умертвила её Артемида!

Гектор, ты – всё мне теперь: и отец ты, и милая мать мне!

430 Ты – мой единственный брат, и любимый супруг мой прекрасный!

Сжалься же ты надо мной и останься ты с нами на башне,

Чтоб сиротою не стал твой сынок, а супруга – вдовою!

Воинство наше поставь у смоковницы, там аргивянам

Легче на приступ идти: там удобней на стену взобраться.

435 Трижды в том месте они покушались прорваться к нам в город:

Вёл их там Идоменей, и могучие оба Аякса,

Оба Атрея сыны и Тидид, дерзновеннейший воин.

Видно, о том им сказал прорицатель какой-нибудь мудрый,

Или героев туда устремляло их вещее сердце».

440 Ей в тот же миг отвечал ярким шлемом сверкающий Гектор:

«О, Андромаха! Меня то тревожит не меньше. Однако

Перед троянцами мне страшный стыд, перед каждой троянкой, –

Если останусь я здесь, словно трус, уклоняясь от боя.

Так поступать не велит сердце мне. Я давно научился

445 Страх побеждать и всегда храбро биться с врагом среди первых,

Добрую славу отцу и себе добывая оружьем!

Твердо я знаю и сам, убеждаясь в том мыслью и сердцем:

Некогда день тот придёт, как погибнет священная Троя,

С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

450 Но не настолько меня сокрушает грядущее горе

Трои, Приама отца, моей матери старой Гекубы,

Братьев любимых моих, или юношей многих и храбрых,

Тех, что полягут в пыли от оружий врагов разъярённых,

Сколько, супруга, твоё! Ведь тебя меднолатный ахеец,

455 Льющую слёзы, возьмёт в горький плен и отнимет свободу!

Будешь невольницей ты, будешь в Аргосе ткать чужеземке,

Воду носить от ключей Мессеиса или́ Гиперея,

С ропотом горьким в душе; но заставит нужда и жестоко!

Льющую слёзы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

460 Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах

Всех конеборцев троян, что сражались вокруг Илиона!

Скажет, – и в сердце твоём тут возбудит он новую горечь:

Вспомнишь ты мужа тогда, что тебя защитил бы от рабства!

Нет, пусть погибну в бою, и земля меня прахом засыплет

465 Прежде, чем горький твой вопль я услышу, и плен твой увижу!»

Так он сказал, и обнять устремился он милого сына.

Только младенец вскричал и к кормилице пышно одетой

С жалобным плачем припал, испугавшись отцовского вида:

Мальчика шлем испугал с яркой медью: косматоволосый

470 Страшно качнулся он вдруг, шевельнув своей конскою гривой.

Нежно и добрый отец, и любезная мать улыбнулись.

Гектор немедленно снял с головы яркоблещущий шлем свой,

Бросил на землю его. Взял на руки он милого сына,

Нежно его целовал и качал, и, подняв его выше,

475 Так умоляя взывал к громовержцу и прочим бессмертным:

«Зевс громовержец! И вы о, бессмертные боги! Услышьте!

Пусть сын мой будет, как я, знаменит и велик среди граждан;

Так же и смел, и силён, и пусть мощно он царствует в Трое.

Чтоб говорили о нём, видя, как он из боя выходит:

480 Этот отца превзошёл! И пускай он с кровавым трофеем,

Сильных врагов сокрушив, сердце матери тешит, вернувшись!»

Так он сказал, и дитя передал в руки матери милой.

Сына прижала она к благовонной груди и, сквозь слёзы,

Нежно младенца держа, улыбалась. Супруг умилился,

485 Обнял её он, ласкал, гладя локоны и говоря ей:

«Добрая! Сердце себе не круши неумеренной скорбью.

Против судьбы смертный муж не пошлёт меня в царство Аида;

Но и судьбы избежать ни один земнородный не сможет,

Пусть он хоть робок, хоть смел, – если смертным на свет уродился.

490 Милая, в дом наш вернись и займись ты своими делами:

Тки, если хочешь, пряди, дай работу домашним служанкам.

Ну а война – для мужчин. Это дело мужей пусть озаботит;

Более всех же – меня; и других в Илионе рождённых».

Речи окончив, поднял шлем с земли бронеблещущий Гектор,

495 Гриву на шлеме встряхнул. Андромаха отправилась к дому,

Часто, но молча, назад озираясь и слёзы не пряча.

Скоро достигла она дома мужа – убийцы аргивцев,

Славного дома своим устроением; много служанок,

Собранных вместе, нашла она в доме; всех к плачу подвигла:

500 Заживо в доме своём ими Гектор был горько оплакан.

Не было в сердце у них и надежды на то, что из битвы

Гектор вернётся домой, избежав рук свирепых данаев.

Не задержался Парис боговидный в высоких палатах.

В пышный одевшись доспех, испещрённый узором по меди,

505 Он через город спешил, лишь на быстрые ноги надеясь.

Как застоявшийся конь, возле яслей раскормленный в стойле,

Привязь порвав, полетел, поражая копытами поле;

Пламенный, плавать привык он в потоке широкотекущем,

Пышет он, гордо подняв кверху голову; с плеч его мощных

510 Грива играет; красой благородной своей он гордится;

Быстрые ноги несут его к пастбищам и кобылицам.

Так дивнокудрый Парис от высот Илионского дома,

Пышным оружьем вокруг, словно ясное солнце, сияя,

Радостный, гордый спешил; так несли его быстрые ноги.

515 Гектора скоро настиг он, когда тот едва лишь оставил

Место, где с кроткой женой он встречался и с маленьким сыном.

Гектору первым сказал Приамид Александр боговидный:

«Верно, почтеннейший брат, и твою задержал торопливость

Я промедленьем своим? К сроку я не успел, как велел ты?»

520 Брату на то отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«Друг! Ни один из мужей, если он справедлив, не захочет

Ратных деяний твоих опорочить: ведь воин ты храбрый.

Только медлителен ты зачастую, к трудам неохотен.

Я же терзаюсь, когда слышу, как твоё имя бесчестят

525 Трои мужи, за тебя ратный труд подымая тяжёлый.

Но поспешим, а потом разберёмся, когда нам Кронион

Даст в благодарность богам, бесконечно живущим на небе,

Чашей свободы воздать им в обителях наших свободных,

После изгнания прочь войск ахейских от Трои священной».