«Шагреневая кожа» kitabından alıntılar, sayfa 64

- Светские люди весьма вольно обращаются с наукой, - начал Планшет, - все они в беседе с нами напоминают некоего франта, который сказал астроному Лалан-ду, приведя к нему после затмения нескольких дам: "Будьте добры, начните сначала".

Деспотизм, действуя беззаконно, совершает великие деяния, но свобода, соблюдая законность, не даёт себе труда совершить хотя бы самые малые деяния.

Человек может пойти играть, но лишь тогда, когда между собой и смертью он видит только своё последнее экю.

Я любил ее, любил как мужчина, как возлюбленный, как художник, — меж тем, чтобы овладеть ею, нужно было не любить ее.

Я был жертвою чрезмерного честолюбия, я полагал, что рожден для великих дел, — и прозябал в ничтожестве. Я ощущал потребность в людях — и не имел друзей. Я должен был пробить себе дорогу в свете — и томился в одиночестве, скорее из чувства стыда, нежели страха.

Изучите правила вежливости, и вы будите вполне приличным человеком.

Но я был честолюбив, сердце к сердцу хотел я жить с вами, а сердца-то у вас и нет!

Ни праведница, ни грешница, она жила вдали от человечества, в своей сфере, то ли в аду, то ли в раю.

Меня радовала мысль, что я, точно фиваидский отшельник, буду питаться хлебом и молоком, средь шумного Парижа погружусь в уединенный мир книг и идей, в сферу труда и молчания, где, как куколка бабочки, я построю себе гробницу, чтобы возродиться в блеске и славе. Чтобы жить, я готов был рискнуть самой жизнью.

У власть имущих так сильна потребность верить заслугам, бьющим в глаза, таланту наглому, что со стороны истинного ученого было бы ребячеством надеяться на человеческую благодарность.