Kitabı oku: «Губернию именовать Новороссийской. Очерки истории Северного Причерноморья», sayfa 5

«Вторая созидательница Новой России». Екатерина Великая и начало русско-украинской колонизации Причерноморья

«34 года правления Екатерины – суть 34 лета Истории Новороссийской». Так характеризовал государственную деятельность Екатерины II один из первых исследователей истории Новороссийского края, одессит Аполлон Скальковский. В этих трудах императрица добилась потрясающих успехов. Но было бы большой ошибкой воспринимать их как работу «с чистого листа».

Вместе с императорской короной Екатерина II унаследовала клубок нерешённых проблем в развитии недавно присоединённого региона к югу от Малороссии и на стыке границ с Османской империей и Польшей. Без их решения не могло быть и речи о том, чтобы эта стратегически важная провинция (получившая впоследствии статус Новороссийской губернии) стала бы локомотивом развития Российской империи.

По состоянию на начало 1760-х годов земли будущей Новороссийской губернии были разделены между пятью административными субъектами: военно-поселенными провинциями Новая Сербия и Славяно-Сербия, Новослободским и Бахмутским казачьими полками, а также Украинской укреплённой линией. В предшествующие десятилетия здесь внедрялись разнообразные и порой противоречивые модели переселенческой политики.

В заселении Новой Сербии и Славяно-Сербии основной акцент был сделан на привлечение иностранных колонистов. Для несения пограничной службы сюда приглашались православные выходцы из Сербии, Македонии, Дунайских княжеств. В качестве денщиков разрешалось принимать малороссов из польских владений. Прямое переселение казаков и крестьян из Малороссии и внутренних губерний России в эти провинции было запрещено. Для привлечения иностранцев правительство применяло существенные преференции: безвозмездную раздачу крупных земельных владений, выплату «подъёмных» денег и жалования, право беспошлинной торговли и промыслов.

Создание Новосербской провинции сопровождалось в своё время массовым выселением отсюда выходцев из Малороссии, обживавших эти места до прихода балкарцев. В 1753 году здесь насчитывалось 3828 казачьих и крестьянских дворов (около 11,5 тыс. душ мужского пола). По указам Елизаветы Петровны прежние жители этой части Заднепровья должны были селиться рядом с Новой Сербией, «на 20 верст в глубь запорожских земель». Таким образом был создан Новослободский казачий полк.

На протяжении 50-х годов в Новой Сербии, по сути, происходило замещение населения. Балканцы занимали место выселяемых отсюда казаков и малороссийских крестьян. Однако вследствие того, что иностранная колонизация протекала недостаточно интенсивно, численность населения этой провинции сокращалась. К 1761 году она составляла 6305 душ мужского пола (почти в 2 раза меньше, чем в 1753 году). Не менее сомнительной была и экономическая сторона данной реформы: за 12 лет существования Новой Сербии (1752–1763 годы) на обустройство иностранных колонистов было выделено около 700 тысяч рублей. Гораздо более крупную сумму указывает в своих работах ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН Инна Лещиловская. Она приводит оценку общих расходов российской казны «на освоение и подъём Новой Сербии» в 7 млн рублей. Для понимания масштаба этих расходов надо учитывать, что объём государственного бюджета Российской империи в 1763 году составлял 17,2 млн рублей.

Тем временем население Новослободских поселений росло гораздо быстрее, чем в Новой Сербии, причём без существенных ассигнований. На 1 января 1763 года здесь было зафиксировано 19625 душ мужского пола. Это было следствием более демократичной переселенческой политики: проживать здесь могли не только свободные переселенцы-малороссы из Правобережной Украины, но и запорожские казаки, русские старообрядцы из польских и османских владений. Распространённым методом миграции крестьян и казаков из Гетманщины в Новослободские селения был переход через польские владения.

Замкнутые этнические сообщества, образовавшиеся в Новой Сербии стали благоприятной средой для коррупции и произвола. В 1760 году в Новомиргороде (административном центре Новой Сербии) разразилось вооружённое восстание рядовых против главы провинции, генерал-лейтенанта Ивана Хорвата и высокопоставленных офицеров. Как позже было установлено следствием, Хорват присвоил 65 тыс. рублей, предназначенных на выплату жалования. Пятеро руководителей этого восстания были казнены, однако Хорват лишился своей должности, имения и был выслан в Вологду.

Напряжённо складывались и межэтнические отношения в регионе. Для высвобождения земель для балканских переселенцев власти применяли воинские команды. Запорожские казаки были не довольны образованием Новой Сербии на бывших землях своего войска, из-за чего происходили вооружённые стычки. Слободские поселяне жаловались на то, что сербские офицеры насильственно заставляли их работать в личных хозяйствах, допускали рукоприкладство. Большинство таких жалоб местные власти оставляли без ответа.

При этом недоукомплектованные полки иностранных переселенцев являлись весьма слабым прикрытием границы с Османской империей и Крымским ханством.

Екатерину II ситуация на южной границе волновала настолько, что уже в 1763 году, спустя год после воцарения, она направила специальную комиссию в Новую Сербию и соседние провинции во главе с генерал-поручиком Алексеем Мельгуновым. Последний, кстати, был единственным сподвижником Петра III, помещённым под арест во время переворота 1762 года. Однако новая правительница умела ценить деловые качества даже своих политических оппонентов, и поэтому бывший вельможа недолго сидел без дела.

В своё время в Петербурге циркулировал анекдот о том, что Мельгунов был причастен к злоупотреблениям новосербской администрации. Когда над Хорватом за многочисленные проступки ещё только начинали сгущаться тучи, он якобы попытался подкупить влиятельных царедворцев. Среди них был и Мельгунов. Последний честно рассказал императору Пётру III о полученном подношении. Государь расхвалил своего любимца, забрал себе половину суммы и повелел Сенату решить дело в пользу наместника.

И вот по воле императрицы Мельгунову вновь предстояло заняться расследованием злоупотреблений в Новой Сербии. Но на этот раз исходя из государственных интересов.

Комиссией Мельгунова был составлен проект преобразований пограничных провинций на юге, который был утверждён императрицей в начале 1764 г. Ведомственная разобщённость и бесконтрольность местных чиновников ликвидировалась. Учреждалась Новороссийская губерния, первым губернатором которой стал всё тот же Мельгунов. Национально-территориальные образования в Новороссии упразднялись. Вместо них вводились 3 провинции: Елисаветинская, Екатерининская и Бахмутская.

Вся земля бывшей Новой Сербии (1421 тыс. десятин) была разделена на участки в 26 десятин (на земле с лесом) и 30 десятин (на безлесной земле). Получить землю в наследственное владение могли «всякого звания люди» при условии поступления их на военную службу или записи в крестьянское сословие. Земельные участки приписывались к восьми местным полкам: Чёрному и Жёлтому гусарским, Елисаветградскому пикинёрному (на правобережье Днепра), Бахмутскому и Самарскому гусарским, а также Днепровскому, Луганскому, Донецкому пикинёрным полкам (на левобережье Днепра). Позднее на основе этого полкового деления ввели уездное устройство.

В 60-е годы XVIII века началось заселение Новороссийской губернии за счёт внутрироссийских переселенцев. Важную роль сыграла отмена запрета на поселение в Новороссии для жителей Левобережной Украины. Миграции крестьян из центральных губерний России способствовала раздача земель военным и гражданским чиновникам – дворянам. Для обустройства вновь полученных владений они стали перевозить на юг своих крепостных.

В 1763–1764 годах были изданы специальные законы, регулировавшие положение иностранных переселенцев. Они получили разрешение селиться в городах или сельских местностях, индивидуально или колониями. Им дозволялось заводить мануфактуры, фабрики и заводы, для чего они могли покупать крепостных крестьян. Колонисты имели право открывать торги и ярмарки без обложения пошлинами. Ко всему этому добавлялись различные ссуды, льготы и иные поощрения. Была специально учреждена канцелярия опекунства иностранцев.

Утверждённый в 1764 году «План о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению» торжественно объявлял, что поселенцы независимо от того, откуда они пришли, будут пользоваться всеми правами «старинных российских подданных».

Тем не менее, в этот период формировались условия для преимущественно русско-украинской колонизации Новороссии. Результатом данной политики явился стремительный рост населения в южных пределах Европейской России. Уже в 1768 году без учёта регулярных войск, находящихся в регионе, в Новороссийском крае проживало около 100 тыс. человек.

На протяжении года (до марта 1764 года) административным центром Новороссийской губернии являлась крепость Святой Елизаветы (ныне город Кропивницкий). Мельгунов активно трудился над приданием ей облика города. Губернатор озаботился организацией строительства каменных домов, создал первое образовательное учреждение – школу для офицерских детей.

Важным событием имперского масштаба стало открытие в Елизаветинской крепости губернской типографии «для теснения духовных и светских книг». Её учреждение особо оговаривалось в губернских штатах, утверждённых императрицей. Это была едва ли ни первая типография, открытая в провинциальном центре России. Используя свои связи в столичном Сухопутном кадетском корпусе, Мельгунов добился для организации типографии передачи оттуда всего необходимого. До переезда типографии в новый губернский центр (в город Кременчуг) в Елизаветинской крепости успели издать две книги: «Азбуку Российскую» и комедию «Кофейный дом», сочинённую обер-комендантом крепости Чертковым.

Весьма символично, что в губернии, ставшей главным административным творением эпохи Просвещённого абсолютизма Екатерины II, книгоизданием начали заниматься ещё до возведения основных государственных учреждений.

Алексей Мельгунов покинул Новороссию в 1765 году. По приглашению Екатерины II он возглавил Камер-коллегию, разрабатывал проект реформы государственных финансов. Для Новороссии же императрица позднее нашла не менее энергичного и талантливого управителя – Григория Потёмкина.

Крым и «Нулевая мировая война». Как союз с Берлином приблизил ликвидацию ханства

28 августа 1756 года на европейском континенте прозвучали первые залпы Семилетней войны. В историю она вошла как рубежное событие, знаменующее начало нового этапа в геополитике и военном деле.

Причиной тому был глобальный характер военных действий, которые затронули как Старый Свет, так и Америку, и Южную Азию. Воюющие стороны активно применяли тактику «тотальной» войны, предполагающую не особую разборчивость в выборе методов достижения победы.

Самой войне предшествовала «Дипломатическая революция» в Европе, когда произошла коренная перестройка военно-политических альянсов: на смену Франко-Прусскому и Австро-Британскому союзам пришли коалиции Франции с Австрией и Англии с Пруссией.

Российская империя вместе с входившей в её состав Малороссией и формирующейся Новороссией выступила на стороне Вены и Парижа. Основным мотивом такого выбора стало стремление не допустить усиления Пруссии. И если резко возрастающие геополитические амбиции Берлина стали проявляться ещё в преддверии «Нулевой мировой» (как иногда называют Семилетнюю войну), то совершенно новым явлением стало стремление к большей самостоятельности на международной арене Крымского ханства.

Именно в ходе глобального военного конфликта 1756–1763 годов возглавивший ханство Крым-Гирей предпринял решительные действия по ослаблению внешнеполитической зависимости от Порты. Россию не могло не насторожить, что осмелевший Бахчисарай начал сближаться с Берлином. Лишь неожиданное восхождение на престол российского императора Петра III – известного симпатизанта Фридриха II Прусского, предотвратило появление на стороне противников России крымских войск.

Вероятно, Екатерина II, вступившая на русский престол в самом конце Семилетней войны, не могла не учитывать эти процессы в своей внешней политике. Последовательные и настойчивые действия по поглощению Россией Крымского ханства можно рассматривать и как эхо Семилетней войны.

Само восхождение Крым-Гирея на политический олимп Крымского ханства не обошлось без прусского содействия. В монархи он был выдвинут ногайцами Буджакской и Едисанской орд, вышедших из повиновения Бахчисарая. В дни мятежа летом 1758 года в бессарабских Каушанах стала создаваться вторая резиденция Крымского хана.

Пока Оттоманская Порта медлила с признанием властных полномочий «самопровозглашённого» хана на него вышли агенты прусского короля Фридриха II.

«Великий Фриц» решил использовать кочевников в своих интересах. В обмен на финансовую помощь и политическую поддержку Крым-Гирею предлагалось двинуть присягнувшие ему орды к границам воевавшей с Пруссией (в рамках Семилетней войны) Австрии. Расчёт делался на то, что обеспокоенные такой демонстрацией у своих границ австрийцы выведут из боевых действий против пруссаков часть войск и отправят их в тыл.

Поход должен был пройти через земли вассально зависимых от Турции Дунайских княжеств. Крым-Гирей стал шантажировать их вторжением ногайцев. Валахия, в итоге, смогла откупиться, а Молдавия – нет, поскольку в Яссах происходил кризис власти.

В сентябре 1758 года шедшие в сторону австрийской Трансильвании 80 тыс. ногайцев обрушились на беззащитное Молдавское княжество (поскольку оно не имело собственных вооружённых сил). Столь большая массовость набега определялась тем, что к западным ордам Крымского ханства присоединились сородичи из Приазовья.

Две недели длился беспрецедентный погром Молдовы, который вошёл в местную историю под говорящим названием «Разлив татарвы». Захваченных в рабство и разграбленного имущества было так много, что за транспортировку трофеев из княжества отвечали специальные команды.

Между тем авторитет Крым-Гирея среди ногайцев взлетел «до небес», ведь его вылазка, как нельзя лучше соответствовала принципам ведения «набеговой экономики» кочевников. Порта же оказалась в очень сложном положении, поскольку осенью 1758 года восстала ещё и Кубанская орда.

В итоге Крым-Гирей был официально признан Крымским ханом. Под нажимом Стамбула он обязался возместить ущерб, нанесённый Молдавскому княжеству. Однако как только оценочная комиссия молдавских бояр нанесла визит хану, она оказалась под фактическим арестом. Свою свободу вельможи купили ценой занижения данных об ущербе, нанесённом татарами.

Не было выполнено и обещание Крым-Гирея отпустить всех угнанных из Молдавии невольников (подданных султана, к слову). Вместо этого родственники пленённых были вынуждены нести выкупные платежи.

Всё это свидетельствует о том, насколько условным был контроль Османской империи над своим основным вассалом в Северном Причерноморье. Было лишь вопросом времени то, когда имевшимися противоречиями османов и крымцев-ногайцев воспользуются другие геополитические игроки.

Взаимодействие нового хана с агентами прусского короля велось на постоянной основе. К концу Семилетней войны личным врачом Крым-Гирея, а также полевым медиком в ханском войске стал присланный из Берлина врач Фрезе. Король уделил большое внимание подбору этой кандидатуры. Прусская дипломатия пыталась использовать ханство в игре на обострение османско-российских отношений.

Активизация контактов между Крымом и Пруссией произошла в 1761 году, когда серьёзно ухудшилось положение Фридриха II в противостоянии c «союзом трёх юбок» (как он пренебрежительно называл коалицию Австрии, России и Франции, находившихся под женским правлением: Марии Терезии, Елизаветы Петровны и маркизы де Помпадур).

В то время как будущий могильщик Крымского ханства, русский генерал Румянцев осаждал крепость Кольберг в Померании (критически важную для коммуникации Пруссии с главным союзником – Англией) к Фридриху явился посланник хана с важной миссией.

В переданном обращении Крым-Гирей восторгался мужеству короля, бросившим вызов основным державам Европы. Хан предлагал направить на помощь королю 16-тысячный корпус всадников в обмен на денежную субсидию.

Фридриха это предложение очень заинтересовало.

С ответным визитом в Бахчисарай был направлен посланец короля с предложением осуществить набег силами ногайских орд на южные границы европейской России. Это, по мнению прусского монарха, должно было отвлечь часть русских войск от схватки на западе, а, кроме того, втянуть в конфликт на стороне Пруссии Порту.

Предложенный же в помощь крымский корпус король предлагал направить, как и в 1758 году против австрийцев. В обмен прусский правитель обещал выделить денежное вознаграждение хану в размере 200–300 тыс. пиастров и оставить татарам всю добычу, захваченную в ходе боевых действий в Европе.

Крым-Гирей высказался в поддержку этого плана, но сослался на то, что сможет приступить к активным действиям только с согласия Стамбула. До получения такового и в целях сковывания сил русских хан намеривался мобилизовать свои военные силы и расположить их в Бессарабии «под Аккерманом, там, где Днестр скатывает свои быстрые волны в Чёрное море». Намекнул он также и на необходимость более щедрого вознаграждения.

Крымский правитель явно намечал поход в междуречье Днестра и Днепра к пока ещё плохо укреплённой российской провинции Новая Сербия.

В середине XVIII века это было самое слабое место российской границы с Крымом. Разрушив недавно основанную крепость Святой Елизаветы можно было быстро достигнуть польских владений, а оттуда устремиться в рейд по российским провинциям или ударить по тылам русской армии, воевавшей в Германии.

В связи с этим можно утверждать, что последний крупный поход крымцев на Россию через Новую Сербию-Новороссию под командованием всё того же Крым-Гирея (в 1768 году) был спланирован им ещё во время Семилетней войны. Правда, время для нанесения данного удара было явно упущено. За насколько лет этот участок границы был основательно укреплён. Войнам хана так и не удалось покорить Елизаветинскую крепость.

Условия для вступления Крымского ханства в Семилетнюю войну сложились уже после того, как из неё после смерти императрицы Елизаветы Петровны вышла Российская империя. В 1762 году султан стал склоняться к созданию антиавстрийской коалиции с королём Пруссии.

Крым-Гирей выразил готовность направить для военных действий на территории австрийской Венгрии 50 тыс. человек и ещё 8 тыс. человек в помощь основным силам Пруссии, действовавшим в Силезии.

Фридрих в обмен обязался заплатить за эту помощь 225 тыс. пиастров (дополнительно к 100 тыс., выделенным Бахчисараю ранее). Кроме того, прусская дипломатия брала на себя обязательство убедить прогерманского императора России Петра III уничтожить укрепления на границе с Крымским ханством.

Зная о лукавстве бахчисарайских правителей, прагматичные немцы обязались вручить всю причитающуюся Крым-Гирею денежную сумму при пересечении его войсками австрийской границы.

Летом 1762 года началась практическая подготовка крымского похода на Австрию. Ногайские орды концентрировались у Каушан, в ставку хана прибыл прусский офицер венгерского происхождения, хорошо знавший регион предполагаемых военных действий.

Но тут в военные дела вмешалась дипломатия.

О готовившемся вторжении узнали французы.

Стараясь не допустить нового удара по своим союзникам (австрийцам), французские дипломаты смогли в последний момент убедить султана Мустафу III не заключать соглашения с Фридрихом. Главные лоббисты сделки с немцами великий визирь и муфтий (получившие за содействие от короля огромную взятку) оказались бессильны.

Крым-Гирей очень нервно воспринял такую перемену международного курса в Стамбуле. Осенью 1762 года, когда Пруссия перехватила инициативу в сражениях с Австрией, официальные представители Пруссии были отозваны из резиденции хана.

Стамбульские чиновники знали об этих интригах хана с главой другой державы, но некоторое время от активных действий воздерживались. Ведь за Крым-Гиреем была мощная поддержка ногайцев. Случай избавиться от слишком самостоятельного хана представился в 1764 году, когда тот потерпел неудачу в походе против черкесов. Но через четыре года его вернули на крымский престол в условиях начинавшейся «Румянцеской» русско-турецкой войны (1768–1774 годов).

На этот раз его правление было не долгим. Лидерство, как и жизнь амбициозного хана закончилось сразу после того, как его давно вынашиваемый проект похода против России потерпел неудачу.

По господствующей версии Крым-Гирей был отравлен в своей бессарабской резиденции агентами из Стамбула. Но появление нового хана, стремящегося играть активную самостоятельную роль в международных делах было лишь вопросом времени. При этом объективные интересы Крымского ханства, жившего «набеговой экономикой» входили в явное противоречие с Российской державой. Екатерина II это хорошо понимала.