Глядя на тело человека, он мог не погружаться (за неимением системы смыслов) в тот тип восприятия, который констатирует лишь факт наличия разорванного тела. Он мог подумать о том, что почивший носил в себе образ Божий. О том, что душа этого человека войдёт в вечность, что человек, возможно, искупил свои грехи тем, что положил душу свою за други своя (Ин. 15, 13). Вместо того, чтобы в рыданиях стискивать зубы при виде нового тела, доброволец мог возносить молитву: «Помяни, Господи, душу усопшего