Kitabı oku: «Демон-чернокнижник», sayfa 17
Глава 19
На трибунах
– Спокойно! Спокойно! – Успокаивал новоявленный букмекер людей. – Кто победит в круге, те и будут победителями. Да, произошла замена одних кирзачей на других, но на арене они остались, пусть и другие, – отвечал он на гневные выкрики из толпы. – Да, я с вами согласен, что так нечестно, но что вы хотите от кирзачей? – старательно переводил он гнев толпы на других. Он поднял руки, добиваясь тишины, сокрушаясь, что, возможно, потерял доверие людей, так его и не добившись.– Все могут поменять свои ставки, но торопитесь: как только бой начнётся, ставки перестанут приниматься. Также можно сделать ставку на того, кто станет чемпионом сегодняшнего боя. И принимаются ставки на победителя следующей встречи, поставить можно на казака или кирзача. Одна ставка – один жетон, то есть пятьдесят меди, количество жетонов на ставку не ограничено. – Сделав паузу, вытер капельки пота со лба. – Уф, кажется, пронесло, – добавил он одними губами. Теперь осталось узнать, насколько, а то ещё придётся штаны менять от такого «проноса».
На арене
Народ быстро построился, и. немного потолкавшись, все заняли свои места. Круг получился довольно-таки большой и кривой. Зато эмоции переполняли, и все поливали друг дружку завуалированными помоями, но прямые оскорбления сразу пресекались отцами-командирами и компаньонами по команде. Да и за черту, что очертили командиры, никто не переступал.
– Правила просты: в круг входит по одному представителю с каждой стороны. Победа достаётся тому, кто останется в круге. Как вы победите – это ваши проблемы, хоть бери и выкидывай своего противника из круга или нашинкуй его топором, мечом и так далее. В общем, правило единственное: победитель только один! Да, и лидеры обеих сторон выступают последними, это негласное правило таких развлечений, и не я их придумал!
Ну и пошло развлечение по полной. От нас первым вышел, пошатываясь, орк, что стоял слева от меня. Он мотивировал свой выход окровавленной ладонью, что держался за израненный бок.
Не, эти казаки точно отмороженные на всю голову, и я, походу, от них тем же заражаюсь. Этот отморозок мало того что вышел в круг, истекая кровью, так он ею провёл по своему лицу. Пока его противник что-то начал плести о том, что не хочет драться с раненым, наш орк, недолго думая, заехал ему ногой в грудь и, сбив неожиданной атакой противника на землю, просто добил его молодецким удар боевой секиры в голову.
– Запомните, уроды, в новом мире не в игрушки играют. И чем быстрей вы это поймёте, тем дольше проживете. Мы пришли убивать, и мы готовы быть убитыми, а вы готовы? – Сплюнув кровавую слюну на землю, продолжил: – Это не жестокость или подлость, как многие из вас подумали, это проза жизни. Запомните: вы всегда должны быть готовыми убить или быть убитыми, и только от вас зависит, как вы победите или сдохнете. Ладно, всех жду в забегаловке у «Пьяного Орка», казаки угощают. И еще: кирзач не враг казаку, давайте жить дружно, нам ещё не раз стоять спина к спине. Те, кто проиграл, сразу в кабак; не стоит оставаться и смотреть на бои других, ты сдох и твоё место в вальхалле местного разлива.
С последними словами он всадил себе меч в живот, но под особым углом, чтобы достать до сердца. После его слов все задумались и перестали поливать друг друга помоями, проняло всех от его слов и поступка.
Следующие бои проходили быстро, без долгих рассусоливаний и взаимных поклонов. Зашёл, напал, умер или победил, как кому повезло. Темп боев был бешеный, удары сыпались мощные и частые, и не один щит уже разлетелся на составные части.
Мы по числу побед лидировали, сказывались выучка казаков и опыт таких ошибок на сборищах реконструкторов. И у нас уже были неоднократные бои, где мы сражались и убивали, не моргнув глазом, а этим не все кирзачи могли похвастаться, и часто у них дрожала рука перед смертельным ударом. Таких почти всегда сразу убивали, и никому не давали второй шанс.
Я тоже успел отличиться. Прежде чем меня подловил на замахе один из тауренов и всадил свой гладиус в сочление доспехов под мышкой, я двенадцать кирзачей отправил в вальхаллу пиво пить. Сразу скажу, что чемпионом стал мой демон с двуручной секирой. Он всегда действовал жестко и быстро, для него не составляло труда отрубить противнику руку, ногу, а затем его добить. В общем, демоны – настоящие дети войны, бесстрашные, сильные и нечувствительные к боли. Хоть как-то реагировали они только на вегетарианцев тауренов и минотавров, которые хоть и похожи на тауренов, но всеядны.
***
Мы сидели в кабаке, и после парочки распитых бочонков браги (ну не было у кабатчика пива) атмосфера потеплела, и ушла натянутость отношений, народ разбился на небольшие группки, где вперемешку сидели кирзачи и казаки, дружно обсуждая, как лучше друг другу было пустить кровушку и кто как умирал. За дисциплиной и успокаиванием особо буйных следили мои демоны; раз не пьют, то пусть следят за другими. Если где вспыхивала драка, они в секунду оказывались там и выгоняли всех, кто был заметен в драке, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Их утаскивали на задний двор отдыхать от праведных трудов, туда же постепенно доставлялись те, кто был пьян, а напились все, пусть и по разным причинам. Кто заливал горечь поражения и боль смерти, а кто просто снимал таком способом стресс последнего времен. Нередки были случаи, когда огромный орк, обнявшись с хуманом, рыдали и жаловались в пьяном угаре на жизнь, а рядом могли петь под гитару какую-нибудь песню или, постукивая руками по столу, тянуть совсем другую. В общем, хорошо посидели: зашли в один кабак, а проснулись в другом. Не знаю, что за шутник такое сделал, но вместо исчезнувшей вывески с названием «Пьяный орк» теперь красовалась крышка стола с вырубленной надписью «Уголок Вальхаллы».
Сам я проснулся не как все, на заднем дворе, а как нормальный человек – под столом и с головной болью.
– Сколько мы вчера выпили? – спросил я у бармена, что стоял у стойки.
– Вас интересует только за вчера или за всё время, что вы тут пили? – спросил он, ехидно улыбаясь.
– Не понял? – простонал я.
– Вы трое суток пили не переставая. Только иногда ходили на арену немного протрезветь и обратно к нам. Хотя почти все ваши товарищи уже разошлись, а некоторых и забрали, – сказал и протянул мне пивной бокал с какой-то жидкостью.
– Кого и за что? – спросил я, принюхиваясь к бокалу.
– Рассол, – пояснил он мне, что за жидкость в стакане. – Да, просто солдаты приходили, своих забрали, и теперь они улицы метут в свободное от службы время и все свои доспехи будут за свой счёт восстанавливать. Ну а вы со своими друзьями остались здесь дальше и продолжили пить, – проинформировал он меня, протирая стакан.
– И что, мы только и делали, что всё время пили ? – что-то мне не верилось, я в запои за всю свою жизнь не разу не уходил.
– Нет, вы ещё на арену ходили, так сказать, отрезвится. Вот вчера вы восстановили свой статус чемпиона и опять праздновали. Да и вас, господин демон, тоже уже ждут.
Меня в действительности ждали моя самурайская команда с демонами и мой денщик, он же компаньон и, как показало время, мой рабовладелец. Под его ворчание от потерянной прибыли из-за моего пьянствa, мы пришли в какой-то помещение, и он усадил меня за работу.
Я ваял артефакты и занимался геноцидом крыс. Через два дня взвыл волком от монотонной работы по созданию духов и холодильников и различного оружия и брони.
А от предсмертного писка крыс я чуть не оглох. Затем плюнул на все и отправил телегу за моими гоблинами. Китайцы народ работящий, вот и пусть ваяют и чаруют. А я вспомнил стихи и понял, что они чуть ли не про меня написаны.
Просто дай право быть героем,
Не фермером!
А тем, кто словно молния
Пронзает стены облаков.
Дай право жить как пламя,
Что сжигает лесов оковы, тихие земель.
Не ставь меня со всеми вровень,
Дай вознестись над всеми!
Дай право нагло ухмыляться в лица тем,
Кто не успел.
Я Злом хочу быть!
Я устал со всеми вместе быть,
Я не хочу здесь созидать.
Железом я платить мечтаю
За всё богатство в этом мире.
Рвать на куски
Покоем мир укутанный хочу!
Телами, павших от руки моей, врагов
Мечтаю я дорогу вымостить к вершинам.
Испепелять! Рубить! Пронзать!
Лишь бы вовек не сеять…
Заменить слово «сеять», и эти стихи выразят в полной мере мои чувства к крафту. Если честно, я с трудом дождался приезда гоблинов. Затем всучил свои руны почти даром, взял с них всего-навсего по 2 демонские характеристики с каждого и сразу закинул им дух и магические умения. Не безвозмездно, конечно, они потом должны будут отдать три и плюс, пока не отдадут долг, с них по 50% опыта с каждого.
– Злой я? Злой! Беспощадный? Беспощадный! И очень жадный Бармалей! – шёл и пел я песенку себе под нос.
Всё честно: у хорошего бригадира после распределения труда работы ему самому не должно остаться. Всю работу я свалил на гоблинов, а за процессом пусть Николаич следит. А я на арену пойду, убью кого-нибудь, скину напряжение последних дней. Напоследок только напомнил своему бывшему рабовладельцу и компаньону по совместительству назначить гоблинам долю с продаж. Ну не совсем же я бессовестный эксплуататор, а так и меня от тяжких и нудных трудов освободят, и заработают себе на мороженое с красной икоркой.
На арене я до самого позднего вечера развлекался. На этот раз, как и большинство местных гладиаторов, предпочел сражаться в одних труселях. А что, эпично смотрится: какой-нибудь здоровый орк в красных подштанниках рубится с тауреном в зеленых панталонах. Может, это и смешно, зато дешево и сердито. Побитые доспехи во время боя не восстанавливаются, их приходится нести кузнецам на ремонт, а это денежка, и немаленькая, по карману бьет больно. Я хоть пока и не стеснен в финансах, но моя жаба не дремлет и изображает из себя дракона и страшно шипит, стоит руку протянуть хоть к одной копеечке.
В отличие от других гладиаторов, я не умирал. Кроме того, я практически единственным магом был на арене, а связка холод и жар (Ючи раскачал заклинание холода, а я вернул своё, так сказать) действовала великолепно и любому гарантировала кучу незабываемых ощущений. Дошло до того, что против меня уже выходило по два-три бойца сразу. Я и против своих демонов на арене сражался, тяжелые противники, надо сказать, если не знать их слабых мест, а именно, отсутствие страха. Они к цели идут не сворачивая и никогда не отступают и не хитрят. Если их не завалить магией ещё на подходе, то проблем они доставят выше крыше. Ну а самым тяжелым для меня противником были лучники. Сейчас латы меня не прикрывали, вот и они стремились сделать из меня подушечку для иголок. Но стоило им замешкаться, как они поджаривались не хуже тетеревов. А у меня теперь для арены был определенный комплект. Шлем, чтобы не улететь на перерождение от одного удачного выстрела. Полуторный меч, который обладал большой силой удара и позволял немного противника держать на дистанции;в отличие от двуручника, им пользоваться мне было сподручнее. Арбалет, для милых и любимых лучников. Ну и магия для подстраховки, куда без неё бедному демону деваться.
На арене проводились также и групповые бои: два на два, пять на пять и даже десять на десять. Вот в последних двух вариантах рулили уже гномы. Эти коротышки завернули себя в железо по самое не балуйся и ощетинились алебардами. Про оружие дальнего боя тоже не забыли. Арбалеты у них вне конкуренции. Мало того что многозарядные, так еще и комбинированные: снизу мощная дуга для одного пробного выстрела, а сверху коробочка для зарядов, которая чем-то напоминала китайский многозарядный арбалет чо-ко-ну, только более усовершенствованный. Гномы виртуозно умели ими пользоваться и часто выбивали своих противников ещё на подходе. Из-за них на групповых боях нам приходилось таскать здоровые ростовые щиты.
К моему удивлению, народ очень часто ходил на арену сражаться, ладно ещё, кто побеждал часто, но я не понимал упорства тех, кого раз за разом убивали. А оказалось, в бонусах собака зарыта: если умирать часто, то снижается болевой порог, вот народ и пользовался системой. С низким болевым порогом они усиленно раскручивали свои характеристики, одно плохо: нельзя специально «сливать» бой, система как-то это контролирует. Но русские перестанут быть русскими, если не найдут лазейку. Просто выбираешь более сильных противников и с честной совестью и хитрой икринкой в глазах вызываешь того на бой. И ему лишняя победа не помешает: за определенное количество побед гладиатор может поставить себе специальную татушку с дополнительными характеристиками. Вот и получается, что все выигрывают, даже проигравший имеет свои плюсики.
Глава 20
– Дядя демон! Дядя демон!– разбудил меня посреди ночи детский голос. – Дядя демон, а почему ты не спас меня? Мама говорила, что ты придёшь и опять нас спасешь, а ты не пришёл! Мне было больно, а ты не пришёл! Я тебя звала, звала, а ты не пришёл! – почти плача, произнесла девочка лет пяти.
– Да что происходит? Кто ты и что делаешь посреди ночи в моей палатке? Где твои родители? – начал я задавать вопросы, толком ничего не понимая.
– Я Катя! – начав плакать, сказала она. – У меня горлышко болит, и ручки с ножками тоже, подуй на них, – попросила она со слезами на глазах. – Мама всегда так делала!
Тут я заметил, что у девочки перерезано горло, пробиты руки и ноги, и сама она была полупрозрачная.
– Кто? Где? – с трудом проглотив ком, спросил я, нежно беря её на руки.
– Там! – показала она. – Дядя демон, мне больно! Подуй, пожалуйста! – произнесла она со слезами.
– Боги! Мать вашу за душу, где вы? Куда вы смотрите, раз позволяете такому твориться?! – не удержал я крик души. – Потерпи маленькая, я что-нибудь придумаю! – прошептал, старательно и нежно дуя на страшные раны ребёнка. Сам побежал к храму, сбивая с ног прохожих и всех, кто выскочил на мой крик.
– Батюшка! Батюшка! – взревел я во всё горло, стоя на обломках двери у порога церкви. Какой идиот закрывает двери храма на засов? Если человеку плохо, как он попадёт в храм, или бог принимает молитвы только в светлое время суток?
– Что случилось? – спросил какой-то служка в помятой сутане и весь заспанный.
– Где святой отец? Где пастырь? – взревел я, подбегая к нему.
– Сейчас, сейчас, – испуганно залепетал он, увидев призрак окровавленной девочки, что прижималась ко мне.
– Что здесь происходит? Это храм божий, а вы, охальники, двери выбили да с оружием в церковь ворвались… – Священник оборвал свою речь, разглядев ребёнка у меня на руках. Надо отдать ему должное, он сразу сориентировался в ситуации. Подобрав сутану, стал носиться по церкви, что-то хватая в разных её частях.
– Давай к иконе Деве Марии с младенцем! Да встань ты на колени, бестолочь! – рявкнул он на меня. – Что стоишь, олух царя небесного? – прикрикнул он на служку. – Крест, Библию и налей воды в купальню. Её надо окрестить, – объяснил он мне свои действия. – Она не крещеная, надо покрестить, и тогда её душа попадёт в райские кущи.
– Не надо, – вдруг раздался чей-то спокойный голос, и с одной из икон сошел ангел. – Иди сюда, дитя, – прошептал он, протянув руку девочке.
– Где моя мама?! Я к маме хочу!!– заплакала она и прижалась ко мне.
– Твоя мама во тьме. Тебе нельзя к ней, Пойдём со мной, – произнес ангел, не убирая руки.
– Отпусти ребёнка, – тихо сказал мне священник.
– Иди с ним, – прошептал я девочке на ушко и сначала хотел поставить её на ноги, но мой взгляд упал на её окровавленные ноги. Встав с колен, протянул ребёнка ангелу.
– Дядя демон, а ты спасёшь моего братика? Он там остался, – махнула ручкой девочка, указывая направление.
– Он что, у плохих дядь остался? – уточнил я, с трудом подавляя ярость ,что накрывала меня.
– Да, с бабушкой. – Девчушка заплакала. Ангел взял её на руки и стал успокаивать, поглаживая. По девочке пробежал свет, и её раны исчезли. – Спасибо, дядя демон, мне больше не больно! – поблагодарила она почему-то меня, а не ангела.
– Помни о всёпрощении! – сказал мне ангел и растворился в иконе. Сама она претерпела кардинальные изменения: на ней исчезло прошлое изображение, и появился ангел, ведущий маленькую девочку с нимбом на голове и в окровавленном платье за руку в неведомую даль.
– Возрадуйтесь, люди, чудо произошло. Давайте помолимся, надо вознести благодарственную молитву!– И батюшка затянул молитву, которую подхватило множество голосов.
– Вы что, люди?!– обратился я к народу, что забил до отказа церковь. – Не время для молитв! Вы слышали, что ребёнок сказал? Там где-то её братик, мать вашу за душу! Другие дети тоже могут быть там, а вы тут молится собрались? Я не собираюсь сидеть, ребёнок за помощью к демону пришёл. Мать вашу, вы слышите, к демону. Что, я должен стоять на защите ваших детей, а вы тогда для чего? Для чего вам дана воля? Где в святом писании сказано, чтобы ваших детей резали, а вы молились? Подняли сваи задницы и пошли искать этих уродов.
– Всё в руках божьих! – произнёс батюшка. – Что тебе сказал ангел? Прощай врагов наших и возлюби ближнего, – ответил он за всех.
– Нихрена он такого не говорил! – резко произнес я. – Он сказал: «Помни о всепрощении», и это было сказано лишь для меня одного. Кто со мной, вершить праведный суд? Вперёд. – И я пошел прямо через толпу, что расступилась, пропуская меня. Забег по направлению, что указала девочка, был для меня сплошным темным пятном. Помню лишь, что мы шли напролом, никуда не сворачивая. Для нас не было другого пути, кроме прямого, и нас не останавливали ни закрытые двери, ни чужие дома. Все двери вылетали на раз, и после быстро осмотра помещения мы бежали дальше. Мы врывались через двери, выходили в окно на противоположной стороне, не теряя время. Не было окна – появлялся пролом в стене. Думать, сожалеть и восстанавливать всё будем завтра, сейчас нет времени. Город начал гудеть как улей, везде зажигались факелы, и люди расходились в разные стороны. Все искали пропавших детей, и толпа только росла, к ней присоединялись матери, отцы, абсолютно все жители. С разных концов города стали раздаваться крики, что то там, то тут пропали дети и целые семьи. Нарастала паника, и уже никто не контролировал процесс поиска. Там, где возникали конфликты и люди не желали пускать посторонних в дом, возникали быстрые схватки: толпа просто врывалась в этот дом, сминая несчастного отца семейства и шла дальше. Надо отметить, что многие сами присоединялись, как только узнавали причину. В срочном порядке всех детей и женщин отправляли в крепость, последние не всегда уходили. Да и более ярых поисковиков, чем матери, трудно было представить, они носились словно фурии по квартирам, подвалам и не пропускали ни одной выемки. Город кипел, бурлил и напоминал котёл, что вот-вот готов взорваться.
Место проведения ритуала мы, на удивление, нашли на крыше морга. Из здания были все выселены, а охрану никто не поставил. Вот сатанисты и провели ритуал на этом месте под пологом ночи. Как только пронесли кресты и пленников, никого не потревожив? На крестах висели как взрослые, так и дети, много детей и все они были повешены вверх ногами. Самих сатанистов не было и следа.
– Фубля, след! Ищи своих, сука, – не зная, что творю, выкрикнул я, вспоминая, из кого сделал Фублю.
И —о чудо! – перед глазами появился Фубля и заметался растерянно, махая своими вуалями. Он не мог разобраться, их было слишком много.
–Да расступитесь вы! Вы сейчас все затопчете, собаки не смогут след взять. – Неизвестно откуда появились кинологи с собаками. Люди, как только поняли, чего от них хотят, буквально вжались в стены. – Суки, они чем-то всё посыпали. Собаки не могут след взять, – через мгновение произнес один из кинологов, промывая нос собаке, что чихала и жалобно скулила.
– Да и мой дух не может разобраться, мечется как угорелый, следов слишком много, – с горечью произнёс я.
– Эта тень – твой дух? – спросил один из кинологов.
– Да, – выпалил я, стараясь сообразить, что делать, где искать. Здесь были только женщины и девочки, а значит, мальчик где-то ещё.
– Прикажи ему идти по одному определённому следу, – подсказал мне кинолог.
Мой дух продержался лишь с полкилометра, потом просто стал едва видимым и его обратно всосало. Я быстро сел в позу лотоса, не обращая внимания на многочисленные крики внимания. Фубля выложился на 99,9% и сейчас был на грани исчезновения. Я лишь смог его поблагодарить и попробовал заставить Нублю пойти по следу. Мои попытки потерпели фиаско: он никак не реагировал и лишь метался бестолково туда-сюда.
– Что случилось? Почему тень не показывает дорогу к моему сыну? – раздался душераздирающий крик одной из матерей.
– Выдохся дух, нет в нём больше силы. Собаки смогут взять след? – обратился я к кинологам.
– Нет, – произнес один.
– Миленький, демон, не останавливайтесь, родненький, ну пожалуйста! – запричитала одна из матерей, у которого украли сына.
– Дух без сил, я ничего не могу сделать? – развёл руками я.
– Что надо, чтобы он опять заработал? Может, ему надо золота? – она тут же сорвала серьги, разрывая мочки ушей. – Если мало, я займу. Скажи сколько? – видя, что я отрицательно машу головой, спросила с надеждой в голосе: – Может, тебе надо моё тело? А, поняла, надо душу! Возьми мою, только умоляю, спаси сына! – обняв мои ноги, умоляла она.
– Да не помогут тут ни твои деньги, ни твоя душа, поймите… Я не всемогущий демон! Где ваши боги христианские, языческие, где они? Зачем они, если когда надо. их нет? – взревел я.
– Великий Сморгал, приди помоги! – вдруг подняв руки к небу, закричал один из странно одетых людей. Моё внимание привлёк символ вроде колеса, солнцеворот, по-моему, он так называется.
– Великий Сморгал, приди помоги! – стали повторять люди один за другим, хватаясь за последнюю надежду как за соломинку. Что греха таить, и я схватился за эту соломинку и поднял бедную женщину. Стал прямо в лицо ей повторять «Великий Сморгал, приди помоги», и она тоже вклинилась в общий хор. Эти нехитрые слова набирали мощь и с каждым разом становились всё громче. Люди уже кричали, поддавшись магии толпы, все верили, что до небес можно докричаться. Крик целого города был услышан, и одна из собак вдруг встрепенулась и завыла, увеличиваясь в размерах, затем со страшным воем рванула в темноту, и толпа за ней.
Бег был недолгим, труп пса обнаружился у одного из складов в промышленной части города. Сам склад в один миг был окружен и взят штурмом, все, кто в нём находились, были избиты и почти заживо разорваны. Их окровавленные тела были отобраны у толпы. Выживших согнали в один из углов, а кинологи вперемешку с солдатами и какими-то людьми сдерживали разгневанных людей. Они кричали, что нельзя допускать самосуда, что мы люди, а не звери. Сатанистов спасло от ярости толпы только то, что пленники нашлись живыми и относительно здоровыми. Но ненадолго, люди рано или поздно вспомнят о тех, кто на крестах висел. Лично я не забыл, у меня в ушах так и гремел голос девочки, что просила подуть на раны. Я шел, раздвигая толпу, к сатанистам. За моей спиной плотно двигались орки вперемешку с моими демонами, они как чувствовали мои намерения и шли за мной плечом к плечу.
– Накажи их так, как никто не сможет покарать! – взмолились несколько поседевших за одну ночь женщин. Масла в огонь подливали вопросы спасённых о том, куда увели их близких и родных.
Крышу мне окончательно сорвало, когда я увидел и узнал одного из сатанистов, он был в тот день, когда мы штурмовали крышу морга и спасали с крестов детей.
– Стой, их будут судить по всей строгости закона, – преградил мне путь один из полицейских.
– Нет, мы будем судить их здесь и сейчас, – произнёс я, еле сдерживая свою ярость. – Их уже осудили, а они на свободе. Опять приносят детей в жертву своим темным богам.
– Мы разберёмся, никто не избежит наказания, – уверенно произнес полицейский.
– Да, тут ты прав, никто не избежит, – раздался голос из толпы.
Люди просто смели тех, кто встал между ними и их жертвами. Но сатанистов не разорвали. Их толпа буквально на руках вынесла назад на крышу морга, и меня попросили вырвать из них души. Упрашивать меня особо не потребовалось. Жалкие потуги церковников остановить расправу не были услышаны.
– Тебе же ангел говорил о всепрощении! – прорвавшись ко мне, напомнил батюшка.
– Он не об этом говорил, о чём ты подумал. Он хотел, чтобы я простил отца за то, что он бросил меня и мать! – крикнул я. – Он хотел, чтобы я простил своего отца.
Оттолкнув растерянного батюшку, я схватил одного из сатанистов за грудки и поднял в воздух.
– Говори, кто ещё был с вами? Кто выпустил вас из тюрьмы? – стал задавать вопросы кинолог, торопясь, пока сатанист ещё живой.
– Говори, и процесс не будет столь мучительным. – Я принялся за выемку его души.
Он кричал от мучительной боли, но не сдавался. Сломались другие. Они начали наперебой называть имена и фамилии, прося лишь о том, чтобы их просто убили, но не отдавали мне в руки. Никто их не послушал. С каждой названной фамилией группа добровольцев и уходила за очередной жертвой.
Суд на крыше вершился быстрый и безапелляционный, у приговоренного я вырывал душу. Во время этой процедуры они усиленно каялись во всех своих грехах и называли подельников. Самое удивительное, что если я хватал за душу приговорённого, то мог почувствовать, врёт он или нет. Один раз я прекратил вытаскивать душу, в самый последний момент поняв, что парень невиновен. Душа у него не была гнилой, человек просто оказался полным тезкой одного из обреченных сатанистов. После этого случая я уже сам спрашивал: виновен, участвовал, пытал? Попытки соврать не давали результата.
Пойманные души я скармливал, Фубле делая его сильнее, да и Нубле человеческой благодарности отвесили по самое не балуйся. Он буквально весь светился и держал полные охапки благодарностей. Он мне напоминал квочку. Он старательно собирал светлые сгустки благодарностей и благословений в кучку и своими жгутиками, не давая им разбрестись и соприкоснуться с проклятиями, от которых всё было черным-черно. Фубля тоже не дремал: после того как я скормил ему парочку душ, он стал наводить порядок во вверенной ему территории. Одни проклятия он разрывал сразу, другие отгонял в дальний угол, третьи подбирал под себя. Я попробовал приобщить его к процессу выемки душ, добился лишь того, что от меня отшатнулись люди, пришлось вытаскивать Нублю и заставлять его светиться. Результат не заставил себя ждать. Ко мне подошла бабушка-«божий одуванчик» и попросила благословения, пришлось её перенаправить к святому отцу. Пока помогал протиснутся к нему, мои Фубля и Нубля подлатали её ауру или биополя, в общем, что-то там подлатали, чего-то прочистили. Факт остается фактом: под конец бабушка уже и сама активно локтями работала, даже успела с кем-то по дороге сцепиться языком. Вот тебе и бабушка, кстати, благословение у святого отца она вырвала чуть ли не из глотки.
В эту ночь, что народ прозвал «ночью очищения», души лишилось больше сотни человек. Под раздачу все попали, начиная от охранников, что за взятку позволили сатанистам сбежать, и заканчивая местными олигархами, что всё проплачивали. Судил их всех не я, мне досталась лишь роль палача. В судейскую комиссию входило четыре матери, потерявшие детей, святой отец и два представителя от армейцев, в толпу даже один настоящий судья затесался. Кинолог вместе с самым настоящим следователем, многочисленные опера, постовые да и простые горожане раз за разом прочесывали город. Армейцы успели выставить кордоны по периметру в городе и отлавливали всех, кто по какой-либо причине пытался сделать ноги.
