Kitabı oku: «Испания»
Художник Ася Оболенская
Поэт Эмиль Широкий
© Игорь Райбан, 2018
ISBN 978-5-4490-8563-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Испания. Кровь и вино
Сон во сне.
Сны более чем реальны, когда мы в них находимся, и только проснувшись, осознаем, насколько они необычны…
Солнце, вставая в апогей, мазнуло тонким лучиком в не заделанную щёль, сквозь большую прорехе, между грубых неотесанных досок, проникнув в потаённые глубины. И он пополз по земляному полу, медленно подбираясь к травяной куче, почти истлевшей соломы.
Пройдя до самого края углов, посланец солнца принялся неприметно нагревать груду соломы и трухи.
Куча сена зашевелилась, взъерошивая верхушку копны.
…Я проснулся от слишком наглого луча солнца, пробившегося в старый сарай, как трусливый заяц, позволивший себе заглянуть в медвежью берлогу. Мне снился необычный сон:
Почему-то очутился в странном месте на непонятной планете.
После появления пошел по поверхности планеты, холодной и одинокой.
Я ходил по планете, оказавшись абсолютно голым, совершенно без ничего. Обнаженное, человеческое тело, на глазах стало покрываться каменистой, нарастающей коркой, защищая от вредных космических воздействий. Каменные наросты проступали, постепенно выползая на лицо. Я отдирал их крича от боли, не желая становиться зверем—оборотнем, отлепляя каменную чешую, вместе с кусочками кожи и мяса.
Но страшный процесс казался необратим: выросшая чешуя обволокла тело, превращая в огромного ящера—мутанта.
Окончательно обратившись в мутанта, снова отправился бродить по планете, но никого не нашёл.
Сверкающая белая мерзлота, покрывавшая планету, искрами лежала в моих очерствевших ладонях. Склоняясь на колени от бессилия, что нельзя ничего изменить в мертвом течении вечности, от тоски завыл от одиночества, издавая нечеловеческие звуки.
Я осторожно потянулся телом, отряхиваясь от прилипшей соломы, находясь в плену необычного сна. Надо же, приснится ведь такое, странное видение, и вроде всё в порядке: тело как тело, никакой каменной чешуи на нём не было.
Так, но где очутился на сей раз, очнувшись в заброшенном сарае?!
А что за глюки? Взглянув на ладони и руки, обомлел… Они не мои!
Что произошло такое?
Одежда – будто снятая с чужого плеча!
И тело моё дражайшее – да куда оно подевалось со своими родинками, родными шрамами и прыщами, и во что превратилось, чёрт возьми!
Тело—то человеческое, но не привычное.
Желая выругаться вслух матом, для поднятия духа, открыл рот.
Но из него вырвались странные гортанные звуки: «la mala leche!» (что за черт!) Но язык почему-то понимал. Вот я попал, что за наваждение такое!
В аномалию зонную, что ли, вляпался по пьяни в очередной раз.
Такое случается иногда после дружеских попоек у костра с другими вольными. Потому вот и голова зудит, причём как с глубокого похмелья, толком не соображая, где и что я.
Поднес ладони к лицу, покрытые смуглой, загорелой кожей с грязными, давно немытыми пальцами и ногтями, осторожно ощупывая его.
Наростов или корост, нависших на лице, не было. Уже лучше.
Но опять же чужое лицо!
Нос с горбинкой, другой череп, тонкие усики, да и волосы – длинные, черного цвета, отросшие до самых плеч, спадающие на лицо при каждом резком движении головой.
Похлопал ладонями по одежде и карманам, первым желанием найти простое зеркальце, дабы узреть незнакомую рожу.
Но все карманы пустые, словно в них ночевала церковная мышь, да и мало их в наличии в этом цирковом наряде, словно я был шутом и сбежал из циркового балагана. Одежда чудная и ненормальная, будто взятая напрокат из кладовки дурдома.
Пуговицы на одежде наличествовали, но их было мало, и причудливо изготовлены.
Грубая кожаная куртка старинного покроя, пошитая толстыми нитками.
Рубаха – без обычных пуговиц и молний, на веревочках—завязках, покрытая вышитыми вензелями, сделанная из толстой ткани.
Штаны, кожаные сапоги до колен на шнуровке: всё непривычно и непонятно.
Комплекцией, ростом и весом ново обретённая оболочка походила на привычное тело. И то хорошо, одеяние пришлось впору, не будет спадать или стеснять движения – не ходить же голым по свету, как в том сне, надеясь что взрастится новая шкура.
К телу стало быть, не нужно привыкать к нему, или уже поздно привыкать?! Если ещё придётся ходить по свету. Я жив или мёртв, или то и то сразу?! Ладно, будем думать дальше, что делать теперь.
Закрыв глаза, ущипнул изо всей силы за руку, пытаясь проснуться окончательно, и снова обратится в обычного проводника Джоника,
где-нибудь в родной Зоне Отчуждения, а не в роли сбежавшего психа.
Подскочив на месте от боли, открыл глаза оглядывая себя и обстановку.
Увы и ах, всё напрасно и ни к чёрту!
Все осталось таким же: ладони, лицо, одежда.
Старый чёртов сарай стоял на месте, никуда не исчезая.
Схватившись за непривычную голову, присел на копну, пытаясь вспомнить последние события, произошедшие со мной.
Старая память, то есть долговременная, осталась неповрежденной.
И помнил всё, вызывая из памяти отрывки событий. Меня зовут Джоник…
Помнил Зону с неизбежно страшной, поисковой миссией, случившейся в конце уцелевших воспоминаний. Вот она, наверное, причина всего.
Начиная обрывками восстанавливать в памяти последние детали событий: Так. Вот спуск. Вот туннель—чистилище, где мы лишились сталкера, здоровяка Бороды.
Из обваленного туннеля мы выбрались, пройдя по пещере, наполненной руслами подземной реки «Стикса».
Мертвый Город, где попали в очередную ловушку, устроенную десятком контролеров. Снова безвозвратно потеряв члена команды, балагура Михея. Потом подземная лаборатория Х -16, расположенная на окраине Мертвого Города. Неравный бой с киборгом-«прототипом» из проекта «Отступник»… Так. Уже горячо.
Тут голову сдавило, словно стальным обручем, как тисками.
Стоп. Надо дать небольшую передышку перенапряжённым мозгам.
В животе заурчало, напоминая о хлебе насущном.
Наконец смекнул, что в этой сиротской сараюшке может что-то ещё находиться здесь, может нычка чья та из старателей, или заначка.
Да должно хоть что-то остаться или быть: еда или припасы, может быть полезные вещи, в конце концов.
Потому, разворошив копну до конца, на которой пребывал, обнаружил без особого удивления, холщевый мешок завязанный на узел, с широкой лямкой для ношения, как у современного рюкзака.
Рядом с ним на земляном полу сарая лежал необычный пояс: кожаная портупея для оружия из давних времён. Всё выглядело в виде трёх скрепленных между собой ремней с двумя вложенными в ножны клинками. Со вставками для ношения клинков сделанные как сумочки: из соединённых заклепками отрезков кожаных ремешков.
В них то и вставлялись короткие ножны клинков, с обрезанными наконечниками.
Осторожно, по очереди вытягивая старинные клинки из ножен, внимательно осмотрел их. Затем, попробовал наносить удары, взмахивая каждым клинком несколько раз в воздухе, с резким свистом.
Один клинок большой, вроде шпаги или рапиры с чашеобразной гардой.
Другой клинок поменьше, с локоть длиной.
Массивная гарда клинка сделана в форме хитрого крюка—зацепа.
А ещё валялся, небрежно сложенный на земле, грубый кожаный плащ в обнимку с войлочной широкополой шляпой.
Аккуратно развязал мешок, и достал из него нехитрые пожитки потерявшегося хозяина: небольшая книжка с надписью «biblio»; пучок перевязанных свитков; две закрытых шкатулки из кости, наверно, слоновой; разные мелочи и безделицы, милые сердцу бывшего владельца.
Но в мешке не оказалось ничего из съестного. От слова совсем.
Ладно, придется претерпеть голод некоторое время, продолжая дальше напрягать память, чтобы восстановить произошедшие события.
Предыстория тех событий, происходивших в лаборатории Х-16.
Душа Черного Сталкера затерялась во временном континууме исторической эпохи Земли, при испытании в работе специального устройства, «перемещателя» во времени.
Изобретено российскими учеными, потом доведено до ума «прототипом» под руководством Хозяина.
Зона Отчуждения представляла растущую угрозу для всего живого на планете в связи с далеко идущими, секретными планами и технологиями некоторых государственных деятелей.
В качестве сдерживающего фактора, в случае наступившей реальной угрозы для человечества, Черный Сталкер вместе Хозяином решили кардинально исправить историю Зоны: попробовать переместиться в 1986 год, предотвратив взрыв на ЧАЭС.
Черный Сталкер, остался единственным из выживших сотрудников атомной станции, знающим как это сделать.
Да, они оба понимали, что могут исчезнуть с лица Земли, но зато человечество будет спасено от власти киборгов – людей.
И тут произошел сбой, при первом начальном испытании этого аппарата.
Я снова напряг мозг, вспоминая детали той знаменательной встречи подробней. Перед мысленным взором разворачивалась история событий, происходивших в заброшенной лаборатории Х-16.
…Из всей моей группы остались трое: Анна—Лиса, Крест и я.
Мы находимся в подземелье бункера. Ага, и вот Хозяин Мертвого Города дает задание: найти душу Черного Сталкера.
Она затерялась во временном континууме исторической эпохи Земли.
Хозяин отправит меня на поиски этой Души примерно в тот временной отрезок течения времени, где должен буду найти этого человека, в которого случайно вселилась эта Душа.
Если я окажусь рядом с ним и потом всё сделаю правильно, то Душа вместе со мной вернется обратно, на положенное место.
Обретя долгожданный покой и свободу.
Взамен Хозяин дарует всем свободу и жизнь, отправляя нас, куда мы пожелаем.
…Память медленно, по фрагментам возвращалась. Значит, перемещение удалось. С этим понятно: сознание с помощью «скафандра» переместилось в тело местного неудачника.
Осталось дело за малым: найти нужного человечка и вернуться домой.
Все просто, да на словах. А на деле сплошные будут овраги.
Но где я оказался, вот ещё вопрос, в какие времена попал?
Ясно, что в давние, судя по одежде, да неприглядной внешности.
Хорошо, разберемся как-нибудь.
Восстановленная память, вернувшись, вновь поставила передо мной ряд неразрешенных вопросов. Имеется неизвестная примета, по которой можно определить нужного человека, и некая инструкция.
К тому же, Анна, наверно, переместилась сюда или немного подальше от меня, сместившись во времени.
Её следы нахождения, конечно, хотел отыскать в этом мире, надеясь в душе, что ей тоже повезло.
Я – проводник, поэтому должен узнать о судьбе членов своей команды, где и что с ними случилось, а может где нашли последнее пристанище.
Да и оставались вопросы: куда занесло, в какое конкретно время и так дал её. Ясно, что ничего не ясно!
Для начала надо постараться выйти из сарая, если получиться.
Спертый, с гнилым запашком, воздух сарая давно сидел в печёнках.
Пришлось обратно побросать пока ненужные вещи в мешок, вместе со сложенным плащом.
Завязал длинные волосы веревочкой, сделав из них подобие косички.
Перевязь с клинками закинул на плечо вместе с мешком.
Рывком толкнул плечом дверь сарая.
Она, жалуясь мне, скрипя всеми подряд гнилыми костями, распахнулась, наотмашь столкнувшись о стенку сарая.
И вот я на привольной свободе, без сожаления покидая вонючую постройку для скота.
С наслаждением втянул воздух, такой теплый, напоенный ароматами весны, душистый и сладкий воздух жизни.
Яркое солнце ударило по глазам, заставив зажмуриться.
Теплый, нагретый ветер встрепал косичку.
Вот и применение шляпе нашлось, которая находилась в руке.
Накинув её на голову, немного привыкая к местности, осмотрелся по сторонам. Получалось, что вышел из сарая, находящегося на отшибе безлюдной, разрушенной деревни средневекового вида.
Деревня стояла в кружевах густых, зеленых ягодных кустарников винограда. Рядом расстилалась проселочная дорога, уходящая вдаль.
По обочинам дороги прорастала цветущая диковинная цветочная трава с крупными цветками.
Солнечный пейзаж украшен необычными развесистыми деревьями, изредка стоявшими по стороне дороги, посылая невысокую тень и прохладу на зеленую благодатную землю.
Нет: не березы с черно—белыми стволами, не ветвистые дубы, не родные глазу ивы, не тополя или сосны с острым ароматом хвои.
Совсем нет. Судя по обстоятельствам: речевому языку, вещам, клинкам, природе – я оказался где?
Значит, по всему выходило, в Испании, около средних веков.
«Благословенная Испания», – вырвалось из меня непривычными звуками речи: «Bendita Hispanio».
Да, земля совершенно нетронутая цивилизацией.
Ни вечно висящих проводов со столбами, ни асфальта с машинами, загрязняющими воздух. Ничего. Натуральная жизнь и производство.
Рай – одним словом!
Задумавшись над этими мыслями, заметил, как на пыльной дороге, вдалеке на светлом горизонте, показались силуэты скачущих всадников.
Пять конников с развевающимися плащами вздымали желтую тучу пыли копытами коней.
Обрадовано подошел к дороге, становясь посередине, надеясь остановить неизвестных всадников.
Когда всадники достаточно приблизились, чтобы можно разглядеть лица, обрадовано снял шляпу, размахивая ей из стороны в сторону.
По инерции открыв рот, хотел поздороваться с ними по-нашему, разузнать где нахожусь, может они едой угостят, но из горла вырвалось совсем другое созвучие:
– Buenos dìas, buena gente! (Добрый день, добрые люди!)
Лошадь переднего всадника, чьё лицо исказилось от злости, взвилась на дыбы, яростно осаживаемая уздой. Гарцуя передо мной, ворочаемая всадником под плёткой, она словно намеревалась затоптать меня:
– Iquìtate de mi camino! Bastardo! (Прочь с дороги, бастард!)
Вот это номер! Да, теплый приём ожидал от местных аборигенов!
Где ваше гостеприимство и радушие?
Наверно, меня приняли за какого-нибудь местного дурачка бастарда, в таком неприглядном одеянии, недавно вышедшего из деревенского сарая.
Хотя, всё так оно и есть.
Ладно, спрошу ещё раз, как полагается, вежливо.
Так и сделал, не сходя с места.
– Estar sin un clavo, tengo hambre canina, ayude, buena gente! (я очень голодный, без гроша в кармане, прошу вас, помогите, добрые люди!)
Подоспевшие всадники группы, спешились с взмыленных коней, с усталостью соскакивая на пыль дороги, и окружили вместе с первым всадником.
Спрыгнув с коня, он со злостью, на гортанном языке выкрикнул:
– Eres un burro, no lo entiendo? (Ты, осел, не понял, что ли?)
И тут же споро, надолго не откладывая, выхватил с наплечной перевязи уже обнаженный клинок, готовый к бою.
– Cartel, Te desafìo, reto, estar cagado? (Вызываю тебя на дуэль, или боишься?)
Испанец презрительно смотрел, выжидая, как отреагирую на это предложение, от которого нельзя отказаться. Или можно?
Он не шутил, судя по выражению лица и злобному виду.
Ого, как всё быстро у них такое происходит. Вжик – и ты уже на небесах.
Только, видимо, уклонение от вызова на драку считается проявлением трусости, а трусость не приветствуется ни в какие времена.
Что ж, придется подыграть по сценарию.
– Calma, calma, señores! (Спокойно, спокойно, сеньоры!) – вскинув руки вверх, показывая всем, что неопасен, сбросил мешок с вещами на обочину.
Беря в руки перевязь с клинками, готовясь к нежданному поединку.
Но, внезапно вспомнив о библии, находившейся в мешке, произнес:
– Deje de orar antes de morir. (Дайте хотя бы помолиться перед смертью).
Окружающие сеньоры галдели между собой, отчаянно жестикулируя и потрясая вынутым оружием, постоянно перебивая друг друга на каждом слове. Горячий народ, однако, испанцы. Вроде наших кавказцев или чеченцев. К тому же толком не понимал, что одновременно произносят незнакомые люди. Моё сознание, сознание Джоника, ещё не привыкло к языку. Об истории Испании, о самих испанцах и их нравах и обычаях существовало самое смутное представление из школьного учебника истории. Так что можно смело сказать: я не имел никого понятия и представления о месте, где очутился. Понятно, что Испания.
Вопрос в том, как выживать в этом мире, не зная ничего о нем.
Я разобрал лишь пару выражений, произнесенных спорящими вокруг сеньорами:
– Al diablo con la oración, que comienza a la causa! (К черту все молитвы, пусть приступает к делу!)
– No se puede, así no se esperaba, se deja de orar ante dios! (Нельзя так поступать, так не положено, пусть он помолится перед смертью, прежде чем предстать перед лицом Всевышнего, господа нашего!)
Действуя скор её по наитию, я нагнулся, положив перевязь рядом, аккуратно развязал мешок, доставая оттуда маленький томик испанской библии.
Разогнувшись, раскрыл томик, непонимающе уставясь туда, пытаясь хоть что-то разобрать в анахроничных закорючках.
Речь то я понимал, разговаривал даже, но в письменности ничего не разбирал.
Видя замешательство, подошел молодой на вид парень, не особо спорящий из всех. Он представился, с достоинством сняв шляпу, обратившись со словами:
– Yo lope, Garcia de Castro. (Я Лопе, Гарсия де Кастро).
– El estudiante canónigo, el santo monasterio de los franciscanos. (Студент, каноник святого монастыря ордена францисканцев.)
– Señor, vamos yo te ayudaré, si usted está en la dificultad? (Сеньор, давайте я помогу вам, если вы в затруднении?)
С облегчением выдохнув, передал библию де Гарсия; он учтиво, с манерами настоящего сеньора взял из рук библию, произнеся:
– Repite conmigo, señor. Que dios te ayude. (Повторяйте за мной, сеньор. Да поможет вам бог).
Молодой каноник приступил к неожиданной мессе, стоя прямо на дороге.
Остальные сеньоры притихли, выстроившись шеренгой на другой стороне обочины, сняв шляпы как один, отпустив своих коней мирно пастись неподалеку от дороги пощипать сочную, испанскую травку.
Из всего происходящего, сделал вывод, что испанцы набожный народ: богослужение и религия у них стоит на первом месте, наряду с принятием пищи, питья и другими потребностями человека.
Не стану вас утомлять различными подробностями, но в Испании было одновременно три религии с X по XIV века: ислам, иудейство и христианство католическое.
Плюс существовало течение «единобожие», как ни странно.
Было два правителя страны: один христианский король и мусульманский эмир или халиф.
Потом возникло движение, названное понятием «святая инквизиция».
Святая инквизиция – слова из латинского языка: «Pravitatis Sanctum Officium».
Так что всё было сложно и неоднозначно в те давние времена.
Кстати, у Томаса Торквемада фамилия выдуманная, взятая с названия местечка, где он вырос: городок Торкемада.
Взял ли он сам эту фамилию, или потом хронисты присочинили – история об этом умалчивает.
Каноник пролистнул библию, находя подходящую молитву, нараспев декламируя текст молитвы на звучном языке.
Подхватив темп голоса каноника, я вторил вслух слова молитвы, словно высеченные из камня.
Остальные кабальеро, стоявшие на обочине, дружным хором повторяли слова. Но тут каноник осенил себя крестом, другие сеньоры тоже начали креститься.
Я то раньше в православных церквях бывал иногда, но особо не знал всех правил церковных, да и движения рук у сеньоров совсем другие.
Вот блин, не ошибиться бы тут на ровном месте, а то тут инквизиция есть: всплыло в памяти из школьного учебника.
Скосив глаза, подсмотрел незаметно за каноником, как он сам крестится. Стараясь повторять за ним движения, повторяя молитву в такт словам, запоминая на будущее такое упражнение.
Про крещение при молитвах.
Православные христиане крестятся так: сложенные три пальца прикладывают к челу, чтобы мысли были чисты и светлы.
Затем на область солнечного сплетения, чуть выше середины живота, чтобы душа была чиста. Затем на правое плечо, а только после – на левое, отгоняя от себя плохие мысли.
То есть, православные крестятся справа налево.
А католические христиане – слева направо, всей ладонью или двумя пальцами. Об этом будет чуть позже. Вот такая разница, оказывается!
Уф. Вроде пронесло. Месса закончилась, каноник произнес последнее слово, закрыл библию, осенив себя крестным знамением оканчивая молитву. Отходя в сторонку, он проговорил:
– Listo. Se puede empezar. (Готово. Можно приступать).
Приступать, так приступать – куда деваться.
Конечно, не хотелось начинать свой путь с ранений, тем паче с убийства – но раз так. Я нагнулся за перевязью, вытаскивая из неё оружие.
Отбросив опустевшую перевязь на обочину, неумело взял клинки в руки: дагу в правую, рапиру – в левую руку.
Испанцы кабальеро дружно загоготали в голос: ну а что?
Ведь я новичок в этом деле фехтования, да и так сподручней по ножевой школе. Испанец стоял напротив с обнаженными клинками, в готовой позиции на дальней дистанции. Он нехотя салютнул шпагой, сразу бросаясь в атаку:
– Prepárate a morir, torpe culo! (Готовься к смерти, тупой осел!)
Мгновенно сблизившись, испанец нанес выпад шпагой – ataque de la espada.
Прикрываясь левой рукой, грозя дагой.
Лезвие шпаги молнией проскользнуло над левым плечом.
Успев среагировать, вовремя отвернул плечо назад от пронзающего укола! Испанец, отпрыгнув назад, со злостью стукнул сталью клинков, скрещивая их пополам:
– mierda!
Закрутив клинки, сверкающим веером и блистающими на солнце полосками стали: испанец вновь бросился в атаку, скользя ловкими, отработанными движениями ног, словно мутант из Зоны – «излом».
Только каким-то чудом успевал уворачиваться, запоздало ускользая от уколов шпаги, бестолково отмахиваясь непривычным оружием.
Тупо надеясь на выработанную реакцию, да на новое тело, что оно не подведет в нужный момент.
Вновь кончик шпаги просвистел над головой, когда попытался уклониться от обманного выпада даги.
Понятно. Так долго не протянуть: слишком попался противник умудренный и опытный.
Мы дрались прямо посередине песчаной, утоптанной дороги сотнями тысяч шагов, сделанными подковами и сапогами.
Дороги – ведущей то ли в ад, то ли в рай.
Непрерывно двигаясь по незримому кругу, как злобные звери—мутанты Зоны, мы осыпали друг друга градом проклятий, уколов клинков и выпадов, танцуя невидимый танец со смертью.
Я начал уставать: или от голода, или с непривычки овладения бесполезными для меня клинками.
Тут все боевые навыки оказались бесполезны, и надо срочно придумывать какой нибудь выход.
Вспомнилось, как учил буддистский монах: «Главное состояние человека – это улыбка, внутренняя улыбка».
Да, но тут не улыбок, где улыбаться приходиться.
Всё. Хватит. Пора заканчивать с этим цирком!
И начинать свое, личное представление!
Отпрыгнув в очередной раз назад, неловким взмахом руки выронил рапиру, которая вылетела из ладони на обочину.
Показывая всем, что не намеренно.
Испанец на миг расслабился, весело загоготав, потеряв бдительность.
То – что надо доказать!
Мгновенно перебрасывая прямой хват даги, на обратный хват.
Прыжок на месте, переходя к комбинации движений!
Так называемое, твист-сальто: «исполнитель» делает прыжок, поворот на девяносто градусов и переход в сальто вперед.
Набирая требуемое количество энергии для исполнения намеченной комбинации движений.
Послушное тело, принялось исполнять натренированные навыки акробатики, сохраненные в моём разуме, переворачиваясь в воздухе.
Вытянул руки вперед, тут же мах, движением за спину, одновременно мах ноги назад!
Крутнувшись в воздухе с прогибом спины, делаю сальто «вебстер».
Сальто вперед «вебстер» делается махом ноги назад через себя.
Мах руками делается «козлом». Сальто делается в группировке или без нее.
С прогибом спины – гимнастический вариант.
Обрушив сверху ноги по инерции кругового движения, выбиваю дагу из руки испанца, вихрем сминая защиту, как тяжелым катком надвинувшись на бумажный кораблик!
И ноги уже на земле, вместе с вылетевшим клинком испанца.
Дага запоздало зазвенела сталью, ударяясь об землю дороги—ринга, гонгом проигранного раунда.
Короткое движение торсом, добавляя рукой вверх, и клинок режущей кромкой прилип к горлу назойливого дуэлянта. Готово!
Ошеломленный испанец застыл на месте, не понимая, как всё случилось.
Растерянно отведя руку со шпагой в сторону.
Я тоже не знал, что полагается в таких случаях, и делать дальше.
Как говорил – не хотел его убивать.
Так что мы стояли оба, застыв на месте, выжидая некоторое время.
Я – с дагой у шеи испанца, испанец же молча ждал смертельного реза клинка!
Тут снова пришел на помощь студент—каноник. Он хлопнув в ладоши, воскликнул от радости, что все остались живы и соблюдены все правила:
– El juicio de dios se ha cumplido! El duelo ha terminado! (Божий суд свершился! Дуэль окончена!)
Наконец до меня дошло, что всё закончено.
С трудом отходя от смертельной схватки – осторожно убрал дагу от шеи испанца. Остальные трое кабальеро по очереди подходили, дружески похлопывая по плечу, как равного себе, поздравляя с удачным финалом схватки. Дравшийся со мной испанец, подобрав кинжал с земли, со злостью воткнул в ножны клинки, как бы показывая всем видом, что конец поединка нечестный. Но дело было сделано, или как у нас говорят: «После драки кулаками не машут».
Испанец всё же умел держать удар: одернув шляпу, он подошел, сдернул дуэльную рукавицу, обшитую железными бляхами, протянул руку и с ненавистью выговорил слова:
– Монсеньор, позвольте представиться: на службе короля, дон Девэло Аррондо де Фидель. С кем имел честь драться?
Да, вопросик – и кто я тогда здесь?
Стремясь выпутаться из неловкой ситуации, начал осторожно выкладывать как есть. Почти как есть:
– Дон Девэло, я тут головой немного приложился о крепкий кулак.
Вот всю память и отшибло.
Сеньоры захохотали в голос.
– Что ж, бывает, бывает такое, особенно если вина переберешь!
Я согласно закивал головой: да мол, так было.
Тут вспомнил о неких свитках, лежащих в моем мешке:
– Позвольте, сеньоры.
Подобрав рапиру с земли, вложил её в ножны перевязи вместе с дагой.
Нагнувшись за мешком и надев шляпу, достал из него рулончик свитков и протянул его канонику, обращаясь:
– Прошу вас, мессир, может, находящиеся здесь бумаги прольют свет на мою личность?
Каноник с важностью взял бумаги, отдавая назад библию, по очереди разворачивал их, внимательно изучая первый свиток.
И начал читать вслух:
«Податель сего удостоверяется в том, что он – пехотный капитан третьей терции королевской испанской армии, находящийся в отпуске сеньор Риккардо де Рада. Удостоверено моей печатью и подписью.
Генерал королевской армии, граф Франциско де Мело».
Каноник с удивлением поднял брови, говоря всем:
– Да вы, оказывается, военный, да ещё в чине капитана!
Передавая свиток другим сеньорам для ознакомления, прочитывая следующий потертый пергамент:
«Булла. Подателем сей буллы удостоверяется, что носители фамилии де Рада являются идальго, принятыми навечно в дворянское сословие, которое владеет поместьем Радо де Аро, дарованным в безграничное пользование за особые заслуги перед Испанией и королем. Заверяется моей личной печатью и подписью. Король Филипп I, он же император Карл V, подписано временем 1520 года, agosto».
– Las osc! – воскликнул с уважением юноша—каноник. – Да вы герой, монсеньор, почти дон!
Он с осторожностью передавал свиток другим кабальеро, которые принялись восхищенно цокать языками, показывая свое удивление.
Понятно, с этим разобрались – я какой-то там идальго, Риккардо де Рада.
Всё же поинтересовался у каноника:
– А какой ныне год идет в благой Испании?
– Сейчас стоит 1643 год, считая от рождества Христова, – ответил каноник. Потом он перекрестился, глядя в синие, бездонные небеса.
– Abril, десятого числа.
Важно ступая по земле, подошел один из сеньоров.
Богато обряженный, с вычурными эмблемами на черном плаще, с белой кружевной манишкой под горлом. Он протянул свитки возвращая на место, с пафосом представляясь, слегка приподняв красивую шляпу над головой:
– Маркиз на службе короля Филиппа IV – Антонио де Кабесон.
Ясно, маркиз, значит. Получается, по этикету нужно выразить свое уважение, хотя бы поклониться, перед ним. Все это мгновенно пронеслось в голове. Сняв шляпу, слегка изобразил поклон, склоняясь перед маркизом, представляясь:
– Идальго, капитан Риккардо де Рада. К вашим услугам.
Подошел следующий испанец, одетый не так уж богато, он протянул руку, снимая шляпу:
– Идальго, сеньор Андрес Гонзалес де Барсия, состою на службе нашего короля.
Понятно, тоже идальго. Значит, ему можно просто пожать руку или похлопать по плечу, что и сделал.
Сеньор Андрес рукой показал на другого испанца, стоящего поодаль от всех.
– А это мой слуга оруженосец, сеньор Фернандо.
Фернандо подобострастно склонился в низком поклоне, изображая преклонение передо мной. А что?
Мне нравится: всё понятно, кто есть кто в данном табеле о рангах.
– С остальными сеньорами вы имели честь познакомиться: дон де Девэло и наш святой каноник де Гарсия, – идальго продолжал знакомить, ведя непринужденную беседу после дуэли.
Далее Андрес спросил:
– Мы все направляемся в Толедо по особому поручению графа—герцога Гаспара де Гусман Оливареса. Ну а вы, монсеньор, куда путь держите?
Я призадумался. Судя по последней информации, нужно пообвыкнуться к новой обстановке, наметить план действий и многое другое: то есть поесть, попить, набраться сил.
– После военных действий я направляюсь в свое поместье для небольшого отдыха, – ответил уверенно, придумывая на ходу легенду, – но в пути я нарвался на нечестных сеньоров, которые увели мою лошадь и оставили без гроша в кармане.
– О, монсеньор, сочувствую вам, и прошу вас, присоединяйтесь к нам.
Ваше поместье почти по дороге нашей. Кроме того, впереди нас находится большая жилая деревня с конным двором, где можно приобрести лошадь и перекусить в местной таверне, – предложил Андрес, желая выручить в жизненной трудности.
– С удовольствием приму ваше искреннее предложение и присоединюсь к вашему отряду, – смущенно от внимания ответил, укладывая бережно свитки в походный мешок.
Андрес коротко крикнул слуге Фернандо, чтобы он пригнал свою лошадь для меня. Слуга засуетился, подзывая лошадь, беря её за уздечку, подводя ближе. Вот блин, опять испытание! Откуда в XXI веке лошади?
Сроду ведь на них не ездил. Видел, конечно, как делается, да и в далёком детстве на деревне у деда катался на коне, сидя позади взрослого ездока.
Я нехотя подошел к лошади, заходя сбоку: лошадь стояла ровно передо мной, изредка пофыркивая, мотая мордой. Слава богу, лошадь попалась на редкость смирная, не с норовом. Тут неожиданно вспомнились гимнастические упражнения на «коне».
Как там начинать действовать?
Хватаемся за одно кольцо, потом за другое – и всё просто.
Схватившись за «кольцо» в конструкции седла, ногой вставая на стремя, неловко перебросил тело на седло.
Инстинктивно руками хватаясь за поводья дёрнувшейся подо мной лошади.
– Ранение боевое, монсеньоры, – оправдываясь сказал испанцам, которые внимательно, настороженно следили за мной.
Слуга мигом засуетился, занимаясь походным делом: приторачивая мешок к седлу, и подавая перевязь, предусмотрительно перекинув её через голову, повесив на плечо.
