– В том и дело, – вмешался наставник, – что ложка является сочетанием частиц, как и все остальное. Но вот то, что эти частицы являются ложкой – это уже игры разума. Все суждения – иллюзорны. И эта теория о проекциях – тоже очередная проекция. За пределами ума жизнь – нейтральна, чиста, идеальна. За пределами ума, жизнь – белый экран, чистая «нирвана».

– У нас что, дефицит терминов? – огрызнулся Макс.

– Любое частное знание – это иллюзия, отступление от абсолютной истины вне ума, – продолжал наставник, игнорируя выпады Макса. – Цепляния за частные концепции, вроде той, что я здесь пропихиваю – ограничивают и создают иллюзию информированности. Ваше любопытство – истинный ключ к самопознанию. Вы все стремитесь оказаться в центре событий, быть в курсе последних самых важных новостей. Так вам кажется, но это – проекция. На самом деле вы стремитесь познать себя. Любопытство и удивление – это такой географический рельеф пути самопознания.

Хлоя оторвалась от терминала, и с любопытством оглядела наставника. Вальтер от такого неожиданного внимания, казалось, расцвел и начал входить в раж.

– Разоблачая грубые проекции, мы движемся к утонченным глюкам и таким образом прогрессируем. Но однажды, бегать по этажам утончающихся концепций надоедает. Вы перестаете воспринимать всерьез собственный ум. Вы осознаете, что привычная жизнь – это ваша проекция на неизвестное, и только тогда вы становитесь хозяевами самих себя, и тонны внутреннего дискурса испаряются. Остается кристаллизованная соль – ясность и четкое понимание того, что вам нужно, – наставник слегка ошарашено посмотрел на Хлою, – тогда все решения становятся настоящими, и приводят к реальным действиям.

Хлоя зевнула и снова уткнулась в терминал.

– Мне кажется, – заговорила Анна, – что это лишь внутренняя сторона вопроса, «идеальная» – то, к чему можно стремиться. А мы живем в хаотичном материальном мире, и от повседневных забот нам не спрятаться. Эгоизм окружающих, болезни и душевные недуги, кризис, безработица по-прежнему существуют. По крайней мере – там, на поверхности.

– Твоя, так называемая «идеальная» сторона, – отвечал Вальтер, – это не то, к чему мы должны стремиться, а то, что уже и так происходит прямо сейчас со всеми людьми на планете. Настоящий «кризис» – у людей в головах.

– Получается, – заговорил я, – проекции – это просто личное мнение?

– Как тебе сказать, – медленно вполголоса пробасил наставник, – вот, к примеру, я думаю, что ты – мудак. Макс думает, что ты – хороший парень. А Анна думает, что ты – «красавчик Тэо», – Анна порозовела. – Личное мнение зависит от проекций, но сами проекции – это часть тебя…

– Значит, – перебил я, – если ваши проекции – часть вас, тогда мудак – вовсе не я, а вы.

– Совершенно верно! – невозмутимо ответил наставник.

– Почему так трудно увидеть эту очевидную истину? – спросил Макс, небрежно сдерживая усмешку.

– Просто наше мышление вследствие многолетней привычки обусловлено концепциями. Мы заслоняем экран жизни проекциями прошлого.

– Мне начинает нравиться эта тема, – сказал Макс.

– И мне, – добавил я. – Но какая от этих мудреных теорий практическая польза?

– Понимание проекций позволяет увидеть природу самообмана, – ответил Вальтер. – Но понимать их надо постоянно, особенно, когда вам мерещится кризис, или какой-нибудь «нехороший» человек. Когда понимаешь, что все это – проекции, проблемы перестают казаться несправедливой случайностью. Вы начинаете понимать, что никогда не страдали зря, потому что таким образом вы отрабатывали свои проекции.

– А мы обязаны их отрабатывать? – спросил Макс.

– А тебя кто-то спрашивает? У тебя есть выбор? – ответил наставник.

– А что, выбора нет?

– О том и речь, что все в этой жизни – проекции, включая выборы, сомнения, терзания и прочие отработки. Что бы ты ни делал, куда бы ни пошел, ты сталкиваешься с проекциями – с иллюзиями, которые наслаиваются на экран бытия.

– Так это же просто события. Зачем их называть проекциями?

– Затем, чтобы понять, что никаких событий не существует, а есть только проекции о событиях, – ответил Вальтер. – Все ваши переживания – это информация в каналах психики, которую хочешь – не хочешь, приходится выпускать и проживать. Иначе проекции будут подспудно давить, а ум будет то и дело предчувствовать тревожные события.

– Так вы же говорите, что событий не существует? – заметил я.

– В том и дело, что ум предвкушает не какие-то якобы реальные события. Ум предвкушает свои представления о событиях. Но самих событий никогда за пределами этих представлений не было, – Вальтер поднял ложку, видимо, продолжая настаивать на ее небытии.

– А что если я сейчас пну вам под зад? – предложил Макс наставнику, улыбаясь одними глазами. – Ведь никаких событий нет, значит, вы даже не заметите…

– Замечу. А ты – получишь выговор по всей строгости, – равнодушно ответил Вальтер.

– За что? – удивился Макс. – Ведь событий – не существует!

– Разумеется! – торжественно сказал Вальтер. – Как пинок под мой зад, так и твое последующее за ним наказание с выселением на поверхность – все это проекции.

Макс заинтересованно хмыкнул. А Вальтер продолжал:

– Когда вы начинаете самозабвенно смаковать отрицательные переживания, вы самолично придаете им реализма. Вы при этом как бы верите в ту «дурную» реальность, которую эти переживания вам бессовестно позиционируют. Так происходит наработка кармы.

– И как же прекратить это безобразие? – спросил я.

– Наблюдать! – ответил Вальтер. – Когда включается наблюдательность, ты распознаешь мысли как иллюзии в уме. Ты понимаешь, что мысль – это не событие, а мимолетный глюк. Если такой наблюдательности нет, происходит участие в иллюзии событий. Тогда, ты вовлекаешься в игры разума и нарабатываешь карму.

– А как обстоят дела с приятными событиями? – спросила Анна. – Их тоже надо разоблачать?

– Приятные события – это растрачивание хорошей кармы. Люди, которые живут в свое удовольствие – просто расходуют свои заслуги.

– Что за заслуги такие? И перед кем они? – задумчиво спросил Макс.

– Перед собой, конечно, – недоумевая ответил Вальтер, будто речь шла о чем-то очевидном. – Заслуги – это карма. Каждый получает по заслугам. А погоня за приятными событиями – это наркомания. Привязанность к приятным проекциям – повергает в порочный круг кармы.

– Но позвольте, – перебила возмущенная Анна, – разве это человек наполняет эту сложную, материальную реальность? Есть люди, которые колбасятся независимо от своего отношения к жизни!

– То, что другие колбасятся – это твоя проекция. На самом деле колбасишься здесь, Анечка, только ты, – наставник посмотрел на нее с брезгливой ухмылкой. – А что там у других, как говорится: чужая душа – проекции потемок.

– Хамло, – ответила Анна. Вальтер кивнул.

– Во внешнем мире нет никаких сложностей. Их строит твой ум, а ты отождествляешься с умом, и думаешь, что это реальность такая. Безответственность – тотальная, – наставник развел руками.

– Кстати, – вспомнил я, – в кодексе была фраза… что-то типа: «безответственность делает задачи проблемами, ответственность обращает проблемы в задачи».

– Эта фраза не вскрывает суть проекций, – пояснил Вальтер, – но помогает понять их неустойчивую природу. Абсолютно все ваши реакции идут изнутри. Это не я хамло, – Вальтер снова обратился к Анне, – это твое хамство, твоя темная сторона, которую ты отказываешься принять в себе. Тебе, проще это свое хамство вытеснить и спроецировать на меня, потому что это качество не вписывается в тот образ, который ты тут всем позиционируешь.

– Да, Анюта, это правда, – тихо сказала Хлоя, не поднимая глаз.

– Нет, неправда! – это твои проекции, – ответила Анна. Хлоя улыбнулась.

– Ваша задача, – Вальтер обратился ко всем, – не в том, чтобы избавиться от сложностей, а в том, чтобы понять их природу. Тогда внутренние противоречия начнут автоматически разрешаться, и вы перестаете обвинять мир в своих бедах.

– А все-таки, – не унималась Анна, – как это мое сознание могло сотворить из вас хама? Ведь вы и есть хам! А в моей воле – не обращать на ваши выходки внимания. Иначе можно углубиться в проблему, накрутить себя и заработать стресс.

– Я – хам, – согласился Вальтер. – И это – твоя проекция.

– А мне вы хамом не кажетесь, – сказал я.

– Проекции у всех разные, – пояснил наставник. – Иногда они совпадают, придавая происходящему реалистичности.

– А убийства это тоже ничего плохого? – завелась Анна. – Тоже существует только в голове? Тоже чисто, идеально и нейтрально? Объясните! – капризничала она.

– Все оценки происходят в голове, – безмятежно ответил Вальтер. – Если ты считаешь иначе – это самообман. Конечно, лучше никого не убивать. Это – разумно. Но если тебя убивают, волнения делу не помогут. Принять правильное решение поможет трезвый взгляд. Каждый хочет для себя блага. Мудрец выбирает мудрый путь. Глупец – глупый, – говорил Вальтер с умиротворением пещерного аскета-мыслителя.

– Мне все это напомнило один старый вопрос: «существует ли шум падающего дерева в лесу, если его никто не слышит?» – сказал я.

– То, что реальность остается, даже когда мы уходим – это вполне понятная и обоснованная вера.

После этих слов наставника меня снова накрыло дежавю. В глазах потемнело, и я на мгновение вспомнил, что все это я уже когда-то видел. Вспомнил глубоко и явственно, будто пробудился от многолетней амнезии. Это краткое переживание казалось реальней всего, что происходило за целый день, и почему-то мне это не понравилось – что-то во всем этом было не так. Очухался я не сразу – мир несколько секунд проявлялся из бордовой ряби перед моими глазами. Я с удивлением обнаружил себя сидящим там же, где и был – с ребятами в заброшенном кинотеатре. «Какой яркий бант в волосах у Анны. Вокруг – непрерывное движение. Это реальность?» В моей голове отдавался голос наставника.

– Все самые серьезные теории и переживания реальности – это Ваши переживания, а не чьи-то чужие. То, что якобы происходит за пределами Ваших переживаний – так же лишь ваша оценка, ваше переживание, которое вы расцениваете, как внешнюю реальность. События за пределами ума, если о таковых можно говорить, не имеют совершенно никакой окраски. Это – безличностный хаос, недоступный для понимания. Сам хаос – никто не видит. Все погружены в персональные проекции.

– А как на счет физических ощущений? – спросила Анна. – Ведь даже ребенок, ум которого еще не натренирован думать, реагирует на боль, голод и жажду.

– Даже у животных есть своеобразная интерпретация ощущений, иначе они не были бы живыми, – тут же ответил Вальтер, будто только и ждал этого вопроса. – Просто у человека все намного сложней. Физический дискомфорт – это боль. Психический дискомфорт – страдание. Если нет психики – некому оценивать боль как страдание.

– По-моему, – вдруг сказал Тим, чуть приподнявшись в кресле, – иллюзией является не сама реальность и не события, а только наше субъективное отношение к реальности. Тут действительно можно утверждать, что это всего лишь игры разума.

– А ты знаешь другую реальность, помимо той, что воображаешь? – переспросил наставник.

– Если я не знаю другой реальности, это еще не значит, что ее нет, – ответил Тим.

– Разумно. Но, если ты веришь, что за пределами твоих рассуждений другая реальность все-таки есть – это просто очередные проекции.

– А как? – снова вмешалась Анна. – Как объяснить существование фотографии? Допустим, когда я фотографирую лавочку в скверике, фотоаппарат делает ее отпечаток. Значит – лавочка существует! И существует она независимо от наших проекций! – Анна радовалась «удачному» аргументу.

– Анна, ты этого, наверное, не понимаешь, но у фотоаппарата – нет мозгов. И поэтому для него не существует никакой лавочки. Это ты наблюдаешь лавочку с помощью фотоаппарата. Лавочка с фотографии становится лавочкой все там же – в твоих фантазиях, – Вальтер легонько постучал несчастной ложкой по своему виску. – Можно условно заявить, что объективная реальность существует отдельно от нас. Но обыватель не способен ее воспринять.

– Реальность не может быть иллюзией, – перебил Тим. – На то она и реальность. А иллюзия никогда не станет реальностью. На то она и иллюзия.

– Каждый находит наиболее убедительные доводы, чтобы доказать собственную правоту, – ответил Вальтер. О правоте будем говорить через пару недель. Лично я считаю учение о проекциях – превосходным, и нахожу его логически обоснованным, понятным, и самое главное – простым.

– Законы физики – тоже же иллюзия? – спросил Тим.

– Все, что констатирует ум – это констатация ума.

– Вальтер, – вмешался Макс, – вот вы говорите, что все является проекциями, так?

– Ага.

– А кто наблюдает проекции?

– Наблюдатель.

– Получается, наблюдатель – это тоже проекция?

– Разумеется.

– Значит, проекция наблюдает проекцию? – заинтересовался Макс.

– Проекции наблюдает наблюдатель. Но эта теория является очередной проекцией.

– Значит, наблюдателя нет?

– Раз есть ты, и есть то, что ты ощущаешь, значит, есть наблюдатель и наблюдаемое. Другое дело, что сам этот наблюдатель себя обнаружить не способен. Вместо этого ему каждый раз подсовывают калейдоскоп просроченных проекций.

– А кто подсовывает? – спросил я.

– Ты сам же и подсовываешь.

– А как я это делаю?

– Бессовестно.

– Даже общаясь с вами, я общаюсь со своими проекциями? – удивился я. – То есть… с самим собой?

– Именно! Вся твоя жизнь похожа на книгу. А книга – это просто линии на однородном фоне. Интерпретация этих линий на все сто зависит от тебя. В этом смысле ты сам являешься автором книги. Ты сам из этих закорючек создаешь мир, в котором живешь. Если на буквы проецируются заряженные проекции, текст кажется тебе интересным. Если в текущий момент лезут обесточенные и блеклые слайды ума, текст кажется скучным и безжизненным. Вся твоя жизнь – сплошное рукоблудие мозга.

– Так что получается, – заскулил Давид, – вся жизнь это воображение? Все люди – это не люди? А зачем тогда жить, если все кругом фальшь? Какой толк от этих теорий? Я бы не хотел думать о таких вещах, а хотел бы просто жить и радоваться.

– Живи и радуйся, – сухо ответил наставник.

– А кто меня создал? Кто тогда мои родители? – взволновался Давид. – У всех же людей есть мозг, значит, все независимы?

– Детский сад, – прошептала Хлоя.

– Давидик, – ласково заговорил наставник, – то, что мир иллюзия – это также – иллюзия. Совсем необязательно так смотреть на жизнь. Проекции – просто способ указать на некоторые пласты знания. Как сказал один старый мексиканский масон: «нет другой реальности, кроме той, что перед твоими глазами». Твоя жизнь от одной этой теории не изменится. Можешь поверить на слово.

– А я уж было испугался, – успокоился Давид.

Вальтер взглянул на часы и сказал:

– Попрошу внимания! В качестве эксперимента, попробуйте залезть на какой-нибудь порно-сайт, а лучше – интернет-форум, или даже лучше – чат. Пообщайтесь и посмотрите, как пустые черточки на экране становятся в вашей голове типа «реальными» людьми.

Все машинально засобирались, а я опять подошел к наставнику.

– Сэмпай, – обратился я с уважением, пародируя Давида, – у меня снова было дежавю.

– Что ты ко мне прицепился? Не имею я квалификации по этой теме, – отмахивался Вальтер.

– А к кому мне тогда обращаться? – я пожал плечами, как бы демонстрируя, что мне и самому напрягать наставника не хочется.

– Хм, – прищурился он, – есть у меня один знакомый – мужик мощный, но малость двинутый. Он мастеров консультирует на проблемные темы. Но раз уж твой батя – такая большая шишка, может он и тебя примет. Я скину ему твой запрос.

– Спасибо, сэмпай.

– Кстати, его Рафаил зовут – как архангела.

Виртуальная комната

За сорок девять дней до озарения (дополнялось)

Я решил попробовать эксперимент, который предложил Вальтер. К тому же, как мне казалось, я догадывался, в чем его суть. Уже несколько раз из любопытства и ради развлечения, я захаживал в мирские чаты, чтобы поглядеть, как общаются «варвары». Как оказалось, среди них встречаются неглупые особи – но и те выглядели поверхностными и отсталыми даже в сравнении с нашим сентиментальным Давидом.

Однажды, сидя в очередном чате, я словил странное тревожное ощущение, почувствовав, что в этой виртуальной комнате, я словно бы разговаривал не с другими людьми, а исключительно с самим собою. Передо мной были буквы, составленные из пикселей монитора, за которыми мой собственный ум выстраивал образы «реальных» людей. И вот, я говорю с этим типа реальным человеком, а через мгновение вижу только буквы – те самые пустые черточки, о которых упомянул Вальтер.

Мне, вдруг, вспомнилась надпись на доске во время последнего занятия. В чем заключалась суть «секретного искусства», я начинал догадываться. Оставалось эту догадку проверить и закрепить.

Я зашел по закладке (даже не посмотрев на адрес!) на: «progressman.ru/2i». Это был модный психиатрический чат для продвинутых домохозяек и начинающих эзотериков, куда я в последнее время периодически заглядывал под ником «Бот». Когда-то один из наших наставников ради какого-то эксперимента курировал тамошних мозгоправов. Видимо поэтому, среди мирян кружок считался элитарным и «закрытым». Но как водится, весь этот эксклюзивный пафос был пустопорожним нагромождением нелепого камуфляжа для отжимания капитала у наивных искателей истины. И потому при помощи обычной кредитки закрытый кружок становился голым, как сокол, со всеми возможными привилегиями.

В нашем чате появляется Бот

Бот: Физкульт-привет!

Мартовский заяц: Боттичелли! /кретинский смайлик/

С мартовским зайцем у меня сложились почти приятельские виртуальные отношения. Этот юзер был на редкость дружелюбным и приветливым (в отличие от большинства, принадлежавшего к расе троллей), и порой выдавал концептуально нагруженные тирады.

Сундук: Добрый вечер! /подозрительный смайлик/

В нашем чате появляется Бегемот

Бегемот: Мое почтение…

Душелюб: Вернулся – не запылился. И пяти минут не прошло. Тупое ты животное, хочешь прогнуть мир под свои понты. Ни хрена у тебя не выйдет!

«Так, первая проекция. Душелюб обращается к «тупому животному», возможно – к мартовскому зайцу, думал я». Но где-то я принял эту фразу на свой счет. Видимо, Вальтер засадил мне психическую занозу под кожу чуть глубже, чем я полагал.

Бегемот: Душелюб, спасибо на добром слове.

«А вот и адресат, понял я с облегчением».

Петр и Павел: Бот, подключайся – у нас тут энергичная психотерапия. Невротики лечат невротиков.

Душелюб: Петенька – ты тоже гадюка подколодная – только и умеешь из-за угла подгаживать осторожненько, пока никто не видит!!!

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Где пропадал?

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Видимо там же, где и все – где-то за кадром.

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Приходи завтра на сходку? Хоть посмотрю на тебя – какой ты в кадре.

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Я – не фотогеничен.

Бегемот: Душелюб, а если мир не прогибается, самому что ли прогибаться?

Мартовский заяц: Не фиг! Продолжай мир прогибать!

Душелюб: Бегемот, ты вот мнишь, что яйца у тебя – Фаберже, весом с пуд, а посох – Ивана Грозного. И этим девайсом, ты, амбициозно осмеливаешься обслуживать свою клиентуру. Но им-то со стороны лучше видно, каковы истинные размеры твоего достоинства. И размеры эти, очевидно – никого не впечатляют. Посошок у тебя, прямо скажем – миниатюрный, если не сказать – жалкий.

Бот: Бегемот, простите, вы что, в доме терпимости работаете?

Бегемот: Бот, скоро я и сам так думать начну.

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Ввожу в курс дела. Компания Бегемота проиграла аравийскому концерну тендер на поставки нефти в Западную Европу, и Бегемот теперь нервничает. Душелюб предлагает ему сбавить запросы, смириться со своими возможностями и сложившимся положением дел.

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Спасибо за пояснение. А то с этими ювелирно-генитальными проекциями, я уж было подумал, что тирада сия о какой-то кремлевской оргии.

Бот: Бегемот, сочувствую.

Людовед: Еще один нытик в зоопарке… /назидательный смайлик/

«На этот раз речь точно шла обо мне, понял я».

Бегемот: Спасибо за сочувствие. А вы завтра тоже на встречу пользователей идете?

Бот: Это вряд ли – у меня социофобия и… мизантропия.

Бегемот: У меня тоже. До сих пор борюсь… на планерках.

Петр и Павел: А у меня – раздвоение личности.

Бегемот: Душелюб, а как посох-то нарастить?

Сундук: Мне на почту спам конкретно по этому вопросу ежедневно сыпется. Это не вы, Бот, стараетесь? Если не вы, то передайте там своим – можно уже сбавить обороты. /счастливый смайлик/

Бот: Сундук, я – не спам-бот. Я из тех, что бегают по заданной траектории в ограниченном пространстве.

Сундук: Какой глубокий жизненный фразеологизм…

Душелюб: Бегемот, проблема – не в посошке, а в понтах. Амбиции свои понижай. Или все-таки попробуй удовлетворить клиента, при помощи того девайса, каким природа наградила. Придется поизворачиваться, конечно. А ныть – непродуктивно. Да и вообще, задумайся, для чего тебе барский посох?

Бегемот: Для продуктивного секса, конечно!

Мартовский заяц: Боттичелли, в курс дела не надо вводить?

Бот: Да вроде понятно – опять о деньгах речь. /зевающий смайлик/

Людовед: Ни хрена тебе непонятно, дурак. Речь – о понтах.

Душелюб: Вот именно! Речь о том, что лузер Бегемот хочет быть самым крутым лузером среди прочих падших лузеров.

Бегемот: Да вы что! Я просто хочу скромный замок – хотя бы, как у барона фон Швангау.

Людовед: Замок? Очередная насадка на игрушечный лингам. Купи ты хоть пять замков! Компенсировать свое миниатюрное достоинство можно бесконечно. Но в глубине души ты будешь знать, что ты – просто лузер, дорвавшийся до нефтяных шламов. Чем раньше ты признаешь эту горькую правду, тем больше энергии сэкономишь. И не понадобится ради наполеоновских глюков рвать полушария на жопе.

Душелюб: Да, бегемотик… На словах ты – император, а на деле – супинатор. То есть – подстилка заурядная.

Петр и Павел: Бегемот, замок Хоэншвангау в Баварии?! Это же – Людвига второго… /wow/

Бот: По-моему, здешним мозгоправам – самим скорая помощь требуется. Или я чего-то не догоняю?

Душелюб: Мы проявляем заботу о слабых и падших, а ты спамботишка – не то, что догнать, ты даже ворочаться еще не начал. Варишься там в своем болоте – юзер трафаретный…

Петр и Павел: /пальцы веером/

Мартовский заяц: Душелюб, на словах ты – альма-матер, а на деле – прокуратор.

Бот: Заяц /подмигивающий смайлик/

Бегемот: То есть, мне что? Надо признать, что я чмо какое-то? Хреновая ситуация получается.

Сундук: А оно тебе надо?

Я пробовал следить за тем, как буквы из монитора хитро сплетаются в состояния, очертания которых имели неповторимые оттенки реалистичных образов. Чистые проекции. Ум рисовал, упитанного нефтяника и двух лукавых чертей, стоящих у него над душей. И все это происходило в моей голове! Я пребывал в виртуальной комнате, созданной собственными проекциями. О, ужас. «Получается, я сам одновременно – и больной, и доктор, и просто зритель собственного спектакля, – подумал я».

Бот: Интересное кино.

Людовед: Ботинок, да ты не стесняйся, доставай попкорн, пристраивайся поудобней. Сейчас интимные сцены пойдут. Терапия только началась…

Петр и Павел: Чувствую, завтра на сходке будет еще увлекательней.

Душелюб: Бегемот, а вообще, это не ситуация у тебя хреновая – это ты сам хреновый. Вот и бесишься.

Бегемот: Завтра сходка в 12:00? Предлагаю эту тему в реале добить.

Бегемот: Бот, приходите тоже, а?

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Боттичелли, правда, приходи? Давно на тебя посмотреть хочу.

«И чего они меня на свой звериный слет так настойчиво зазывают? Будто я – их лучший виртуальный друг. Бегемота этого вообще впервые вижу. Хотя вот на дружелюбного зайца поглядеть было бы любопытно».

Я направил внимание на чистые ощущения, которые проецировала текущая ситуация. Что-то во мне самом нашло в себе все подходящие элементы этой проекции. Одна часть меня пыталась в этой жизни чего-то достичь и реализовать, другая – эту часть успокаивала и усмиряла, как буйного пациента в белой рубашке с завязанными за спиной рукавами, а третья – смотрела на шоу со стороны, оценивающе, холодным, почти бездушным взглядом.

«Мой ум ведь создает смыслы буквально из пустоты, думал я. А вдруг все эти Сундуки с Бегемотами и Душелюбами – имена архетипов моей собственной психики? Что если я сам их создал, назвал и разделил по ролям? Нет, так не бывает! Не хочу».

Я верил, что где-то там, под другую сторону экрана сидит человек под ником «Людовед», и брызгает (проецирует?) своей же слюной на свой монитор. Истинный оплот hi-tech-эволюции. Но подспудно я воспринимал происходящее иначе. Мои ощущения, как бы отделились от моей жизни, и ум тут же подкинул очередную проекцию этого переживания. Это был образ маленькой сферы, в которую было погружено мое тело. И в этой сфере я был единственным человеком во вселенной. Вся моя жизнь была такой. Все это время я думал о самом важном, так ни разу и не прикоснувшись к «самому важному». Я всегда был «тем самым» живым героем собственных грез. «Я – центральный персонаж своей жизни. В этой истории я играю главную роль. Почему же я не замечаю себя? Почему я рвусь к целям? Зачем мне гармония? Все эти цели только дополняют то, что уже и так есть».

Еще одна проекция. Теперь я – единственный человек во вселенной. Я стою один на одной ноге на небольшой, скользкой платформе посреди черной бесконечной бездны. Невероятными усилиями эоны лет я удерживаю здесь равновесие. И чтобы все не казалось таким плачевным, на фоне этой обреченной вечности я выдумал для себя так называемый «обычный» мир, в котором у меня есть друзья, родственники, дом, компьютер, учеба и другие увлекательные проекции.

И тут со мной случилось какое-то когнитивное расщепление. Несколько секунд я не мог понять, кто я и где. То ли я – один из участников чата, то ли одна – из собственных живописных проекций, то ли я – Тэо Ботов, сидящий у терминала в своей комнате в Цитадели.

«Чем на самом деле является мое «я»? И если это «я» принадлежит мне, значит, у меня есть «я», владеющее другим «я»? Они оба отделены от меня? Кто же я тогда? Чем является то «я», в центре которого сплетается вся моя жизнь? Из каких реальных признаков складывается самоощущение?»

И в этот момент меня будто током ударило. Нечто туманно непостижимое целое мгновение казалось озаряюще очевидным и понятным. Невыразимые крупицы знания состыковались в одно целое, и осветили мой ум вспышкой постижения чего-то изумительного. «Что это было? – содрогнулся мой рассудок». А затем все прошло без следов, и меня охватила тревога. Внезапно я сильно захотел, чтобы все эти люди на экране терминала оказались реальными. Я как будто начал понимать пользу от той вездесущей нормы, в которую мировое правительство так старательно погружало мирское сознание. Модераторы были мудры, устанавливая свои правила и ограничения.

В приватном сообщении я выпросил у Мартовского зайца телефонный номер, и сразу позвонил. Это была девушка моего возраста с мягким вкрадчивым голосом по имени Соня. Мы несколько минут проговорили о какой-то чепухе, которая, тем не менее, почти мгновенно исцелила меня от приступа просветления. «Просто фантастика, думал я. Каким-то волшебным образом обычная болтовня с живым человеком махом стабилизирует сознание в состоянии нормы».

Соня рассказала мне о других пользователях. Как оказалось, человек под ником «Петр и Павел» тоже был лицом женского пола. Что позабыл в чате бизнесмен Бегемот, оставалось загадкой. Как сказала Соня: «с такими, как у него возможностями, можно было бы самого Фрейда с того света вытащить и нанять». Голос Сони казался вполне реальным. Она снова предложила мне прийти на встречу, которую пользователи устраивали еженедельно в баре «Барокамера» в торговом центре Babylon. Соня сообщила, что будет в черном платье с цветочным шифоновым шарфом на шее. Я был переполнен противоречивыми чувствами, на предложение объявиться ответил уклончиво и попрощался.

Тревога начала растворяться, но внутри оставалось ощущение чего-то недоконченного. Я понял, что все-таки хочу увидеть Соню и остальных, чтобы убедиться в «реальном» существовании этих людей. В иное время, я бы и не помыслил ради такой глупости подниматься на поверхность, но раз уж отец уже уговорил меня высунуться… «прям подземная тварь какая-то!» К тому же, как оказалось, именно в этом торговом центре по какой-то дикой случайности располагается одна из точек выхода из Цитадели на поверхность. «Может быть, это и не случайность вовсе, думал я. Может быть – это очередной виток в книге судьбы». По времени я вроде бы успевал как раз перед встречей с отцом.

Последний раз до этого я был на поверхности полгода назад вместе с группой других адептов корпуса в сопровождении наставника. Мы ездили на «экскурсию» в бункер 2И целым кортежем с охраной.

Вход в бункер из мирского города представлял собой неприметное двухэтажное здание, обитое светло-серым металлом. За ним, как нам тогда пояснил наставник, локализовались километры заводов и складских помещений правительства.

Добирались мы тогда без остановок, но даже из окна машины, город мне в очередной раз не понравился. В сравнении с Цитаделью, мирской мегаполис казался ржавой консервной банкой в Богом забытой комиссионке.

Сейчас я теоретически понимал, что это – проекция. То есть, получается, все эти образы содержатся где-то в моем уме, и чтобы не замечать своих же неблаговидных качеств, я начал приписывать их мирскому городу.

Что-то с этой теорией у меня не клеилось. Подавляющее большинство знакомых мне модераторов, также как и я не выносили поверхность. Возможно, это был какой-то коллективный самообман. Но упрямая статистика всегда остается на стороне привычного взгляда на вещи. Почти все истории этого мира повествовали о добре и зле. С добром не все было однозначно, а вот зло неизменно оборачивали в топорные грязные обертки: насилия, лжи, болезни и распада. Неужели каждый человек на этой земле в борьбе со злом, неизбежно веками занимался самообманом? По этой логике выходило, что любые выпады против зла, совершались под влиянием этого же самого зла внутри человека.

И тут меня осенило… «Просто день откровений какой-то!» Я понял, что все это время подспудно терзался неведомым сложным, но еще толком не выраженным вопросом. Затем что-то внутри раскрылось, и мою познавательную жажду заполнила амброзия удовлетворения, словно я, наконец, дозвонился до самого себя, получил долгожданный ответ, и мысли потекли по новому маршруту быстрым потоком. Казалось, я только сейчас понял, о чем битый час твердил наставник. «Проекции – это же просто мое собственное отношение к жизни, понял я. Как же я сам этого не понимал… Я смотрю на жизнь из своей головы, своими глазами, сквозь собственные мысли. Я никогда не видел этого мира глазами других людей, но жил так, будто другие для меня существовали наравне со мной. Как же я не понимал, что я – это я? И я всегда был только собой. Иногда мне казалось, что я становлюсь Максом – и нас становилось двое. Потом появлялся отец – и теперь меня уже – три. Затем появлялись другие… Весь мир – это мое отношение. Каждую секунду я проявлял череду отношений, которые, цепляясь друг за друга, создавали вереницу событий. Вся моя жизнь состояла из такой вот хронологии, которая двигалась непрерывным потоком в моей голове».