Kitabı oku: «Перекрестки судьбы. Тропами прошлого»
© Соловьев И., 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
«Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их; и имеют власть над водами, превращая их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят. И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, и трупы их оставит на улицах великого города…»
Откровение от Иоанна
Глава 1
– Признаться, Сергей, задали вы нам задачку. – Человек, который представился Птице майором специального корпуса американской армии Джейкобсоном, улыбнулся и постучал остро заточенным карандашом по столешнице. – Совершенно определенно вы рассматривались нами как внедряемый агент эФэСБэ. – Он так и сказал: «эФэСБэ».
Сергей Сокольских по прозвищу Птица слушал и не перебивал. Майор только начал говорить, и самое интересное было впереди:
– Это ваша внезапная помощь нашим сотрудникам, когда вы выскочили как чертик из табакерки и уложили всех этих бандитов. Ваша странная биография, а точнее, трудовая деятельность после армии. Деятельность, которую трудно проверить из-за бардака, что творился в 90-х в государственных структурах новой России. Ко всему прочему вы еще и проходили срочную воинскую службу в рядах ФСБ…
Тут Сергей не выдержал и перебил:
– А вот тут вы не правы. Я никогда не служил в ФСБ.
– Да? Но ведь вы бывший пограничник? Позвольте, я прочитаю выдержку из вашей автобиографии: «Таджико-афганская граница, мотоманевренная группа, годы службы 1999–2001». Все верно?
– Да, это я писал, и что?
– А разве пограничная служба не входит в состав комитета государственной безопасности, то есть, простите, теперь – эФэСБэ?
– Пограничная служба с 94-го года являлась самостоятельной структурой, – уточнил Сергей. – Да, несколько лет назад все это упразднили, и она опять вошла в состав органов госбезопасности. Но я напомню, что служил с 1999 по 2001 год, и в этот период пограничники не имели отношения к ФСБ.
– Сергей, – майор мягко улыбнулся. – Вы же понимаете, что это формальности. В вашей, как вы выразились, «структуре» старшим командным составом всегда были офицеры госбезопасности, пусть и временно ставшие «бывшими». А сейчас все вновь вернулось на круги своя.
– Пусть так. – Сергей равнодушно пожал плечами. – Но формально я ни дня не служил в ФСБ. А если бы и служил, то нисколько бы этого не стеснялся. Я вообще пока не понимаю сути нашей беседы. За то, что подлатали меня, – спасибо. Впрочем, вы сами в тот день признались, что обязаны мне. Так что мы квиты.
Он до сих пор прокручивал в памяти события недельной давности. Кажется, это был четверг. И погода была тогда чудесная.
В тот памятный ему день идти по лесу было одно удовольствие. Весна в Зоне отчуждения была поздней, и теперь солнце и природа наверстывали упущенное. Радостно щебетали птахи, воздух был наполнен тем особенным ароматом, который появляется с приходом настоящего тепла.
Снег окончательно сошел лишь две недели назад и повсюду: в любой ямке, овраге, ложбинке – стояла вода. Сергей расстегнул штормовку, подставил лицо теплым солнечным лучам. Настроение было отличное.
Из безмятежного расположения духа Сергея вырвал сухо щелкнувший где-то в отдалении выстрел, поднявший с деревьев стайку птиц. В ответ зачастили очередями сразу несколько автоматов Калашникова. Этот звук Сокольских бы ни с чем не спутал. Затем грохнули выстрелы из охотничьих ружей, кто-то закричал. Сергей замер и пару минут прислушивался. На расстоянии в полкилометра от него затухал скоротечный бой. Выстрелы раздавались все реже, теперь работали два или три автомата, уже короткими, скупыми очередями.
Птица решил, что это не армейцы: не было ни гранатных хлопков, ни басовитого рокота пулеметов. «Тогда кто? – подумал он. – Какая-то частная разборка?… Не буду вмешиваться. Не мое это дело».
Но мысль о том, что кто-то вот так же однажды пройдет мимо, когда он сам попадет в беду, сформировалась в острое желание все-таки разобраться в происходящем.
Примерно определив направление, он быстрым шагом, стараясь не выходить на открытые места, двинулся к месту сражения.
На лесной дороге, перед поваленным кем-то, заблокировавшим путь огромным деревом, стояли два автомобиля. Головной «Уаз», видимо, не успел увернуться от падающего гиганта и попал прямо под мощный ствол, который теперь лежал на капоте машины, вмяв его вместе с мотором по самые колеса. Второй автомобиль, армейский «Уаз» «буханка», наверное, попытался сходу объехать препятствие, но, судя по раскрошенному выстрелами лобовому стеклу, шофер был убит, и машина съехала в канаву.
Но уцелевшие в машине бойцы тоже оказались не лыком шиты – парни выскочили, рассыпались в стороны кто куда и успели занять оборону. Только вот явно маловато их было. И будь нападавшие профессионалами, все бы уже давно закончилось. Судя по всему, это были обычные бандиты. Вместо того чтобы из засады методично расстреливать обороняющихся, они сразу же попытались взять уцелевших нахрапом.
Тела четверых налетчиков в разнообразной гражданской одежде лежали на открытом пространстве. Еще четверо прятались за кустами, сидя к Птице спиной, и пытались добить оставшихся защитников колонны. Выживших охранников Сергей разглядеть не мог, но зато увидел мертвых: двух вывалившихся из открытых дверей «буханки» и еще одного чуть поодаль, занявшего явно неудачную позицию возле молодой березки. Все были в армейской форме, но с каким-то необычным камуфляжным рисунком, которого Сергей раньше не встречал. Рядом с трупами валялись новенькие АК-103. А вот бандиты, а в том, что это именно бандиты, Сокольских уже не сомневался, были вооружены кто чем. У двоих в руках он разглядел старые АКМ с деревянными прикладами «весло», еще один был вооружен карабином Мосина, а самый старший, седой, в синем спортивном костюме и дубленке, перезаряжал какой-то короткий, импортный автомат.
Пальба стихла. Седой осторожно поднялся и с одним из подручных медленно двинулся к машинам. Оттуда никто уже не стрелял. Сергей стянул с плеча свое охотничье ружье МР-153. Мягко снял с предохранителя, взял в прицел двух других бандитов. Те уже встали в полный рост и наблюдали за передвижениями Седого, готовые прикрыть своих подельников, но вот по сторонам они совершенно не смотрели.
Вот седой подошел к первому убитому военному. Откинул ногой его автомат и, подняв ствол своего оружия, выстрелил одиночным в голову жертве. «Проконтролировал, – мрачно подумал Сергей. Седой, не задерживаясь, уже направился к следующему армейцу. – Так, ребята, с вами все ясно. Похоже, пора мне вам немного испортить настроение, киллеры хреновы. Задерживаем дыхание, плавно тянем спуск…»
Бах! Эхо перекатами понеслось вдаль. Пуля вонзилась бандиту под лопатку, и он повалился лицом в землю. А ствол Серегиного ружья уже смотрел на второго отморозка, благо стояли подельнички рядом. Уголовник, вместо того чтобы сразу упасть и откатиться, как это сделал бы профи, начал поворачиваться на выстрел.
Бах! Пуля вошла в шею бандита. Он рефлекторно схватился за рану руками, рухнул на колени, выпучив от удивления глаза, пытаясь понять, что же произошло, а потом мешком завалился на бок. Те персонажи, что двигались к машинам, оказались проворнее. Хотя и времени у них было чуть побольше.
Седой молниеносно перемахнул через кусты, исчезнув из поля зрения Сергея. Тот же, что был с карабином трехлинейки, замешкался. Он вскинул ствол и наугад выстрелил туда, где, по его мнению, затаился неведомый снайпер. Но, естественно, промазал: пуля ушла сильно выше и вбок. Потом уголовник заметался, решая, куда же ему бежать: то ли вперед, к колонне, где, возможно, еще были живые или раненые противники, то ли же за Седым. Сергей прицелился ему в грудь и дважды выстрелил. Первый выстрел оказался неудачным, а вот второй сработал. Куда именно угодила пуля, Сокольских не видел, зато услышал сочное «чпок», после чего бандит сразу истошно заорал. Пригнувшись и прячась в тени деревьев, Птица перебежал ближе, спрятался за здоровенным, полусгнившим пнем. Перезарядился. Аккуратно выглянул из-за укрытия.
Подстреленный налетчик, опираясь на карабин, поспешно хромал к машинам. Седой активности не проявлял. Это было странно.
Сергей прицелился в хромающую фигуру и потянул спусковой крючок. Бах! Бандиту оставалось пройти до машины всего два шага, после чего он скрылся бы из поля зрения стрелка, но пуля оказалась быстрее. Она ударила уголовника в спину, и он повалился в траву.
Повисла тишина. Сокольских расстегнул клапан противогазной сумки, служившей по совместительству подсумком для боеприпасов, достал новый патрон и дозарядил ружье.
– Эй! – Седой из кустов не высовывался, но решил как-то внести ясность в ситуацию. – Тебе чего надо? Ты кто такой вообще, назовись?
Позиция у Седого была скверная. За кустами его, конечно, было не видно, но зато вокруг него расстилалось пустое пространство: дернись он куда-то от своего укрытия, и сразу бы попал под огонь. Сам Седой это отлично тоже понимал, поэтому и решил включить «переговорщика».
– Братан, ты там один, похоже? И ты явно в эту тему откуда-то «слева» влез, так? У тебя же ружье… ты из сталкеров, что ли?
Сергей, не отвечая, по-кошачьи мягко переместился еще ближе, лег на землю и прополз несколько метров, стараясь не покидать зоны прикрывавших его деревьев.
– Ну чего молчишь-то? Ты, если в тему не врубился, знай: они наших ребят на той неделе положили, должок за ними был.
«Ага-ага, должок. Ну-ну. Так, ближе не подойти, слева и справа какие-то канавы с водой, заросшие кустами и стволами мелких елей. Придется в воду лезть. Черт, вымокну, да и услышать может».
– Давай побазарим, уважаемый? Ты, конечно, накосячил сдуру, но если по-незнанке, так я не в претензии. Разрулим.
И вот тут Сокольских вдруг услышал тихий плеск, звук раздался справа. Кто-то обходил его со стороны канавы. «Значит, был еще один бандюган, в тылу у оборонявшихся, – понял Птица. – И вот сейчас он осторожно пытается зайти сбоку. Вот почему седой разливается соловьем – ждет, собака, пока его боец зайдет мне в тыл. Отвлекает, значит. Надо бы шансы подравнять. Если Седой поймет, что я их маневр вычислил и включится в бой со своим автоматом, мне придется худо».
– А давай, поговорим, – крикнул Сергей, стараясь прятаться за деревом так, чтобы его не было видно со стороны канавы.
– О! Ну наконец-то! – Седой явно обрадовался. – Я уж было решил, что ты немой или по-нашему не понимаешь. Так что тебе надо? Может, разойдемся миром?
– Давай, хрен с тобой! – подыграл Сокольских. – Только без западла, если уж расходимся, так расходимся, ага?
– Да о чем базар, братан? Я так меркую: мы сейчас с тобой одновременно подымаемся, без всяких нервных движений, и медленно уходим. Ты налево, я направо. Слово тебе даю, не трону.
– Хорошо. Только ты первый поднимись и руки разведи с оружием, так, чтобы я плохого не подумал.
Седой некоторое время размышлял, потом крикнул:
– Эй, а какие гарантии, что ты не шмальнешь?
– Хотел бы шмальнуть, уже все кусты бы продырявил, ты-то меня не видишь, а вот я твою позицию – как на ладони. Не дрейфь, босо`та, мы же договорились?
Конечно, Птица лукавил: Седого, притаившегося в густом кустарнике, он вообще не видел, и стрелять вслепую было бы глупо. Только бы свою позицию раскрыл. Плохо было то, что заходившего сбоку бандита теперь совсем не слышно было: затаился, наверное, ждал, пока стрелок сам выйдет.
– Ладно, братское сердце, верю тебе! Выхожу. – Седой медленно поднялся из-за кустов.
Дубленка его была заляпана грязью, короткие волосы растрепались. Бандит держал автомат за цевье, чуть отведя руку в сторону, что должно было демонстрировать дружелюбность намерений. Он нашел глазами фигуру Сергея не сразу, а найдя, сильно удивился, явно не рассчитывая увидеть стрелка там, где тот стоял. Широко улыбнувшись, Седой громко сказал:
– Ну вот, видишь, я вышел.
– Вижу, – кивнул Сокольских и, вскинув ружье, дважды выстрелил. Разброс получился большим, одна пуля ударила Седого в бок, а вторая в лицо. Затрещали кусты, подломившееся тело уголовника повисло на их упругих ветках. Тотчас Сергей заметил какое-то движение справа и, ориентируясь на него, добил в листву два оставшихся патрона. Мелькнули белые полоски спортивного костюма, и злобно загрохотал автомат. Пули свистнули совсем рядом с Птицей, выбивая из дерева, за которым он укрывался, кусочки острых щепок и коры. Бросив ружье себе под ноги, Сокольских рванул из-за пояса пистолет Макарова и быстро выпустил наугад, в сторону противника весь магазин. Упал на землю, подтянул за ремень ружье и, привалившись спиной к осине, быстро перезарядил оружие. Сразу же, не давая бандиту времени на какие-либо действия, вновь открыл огонь по низким елочкам и кустам, выпустив все четыре ружейные пули. У канавы послышался громкий плеск, потом еще один, раздалось громкое «бултых», и все снова стихло.
Перезарядился. Прошло минут пять. Все это время Сергей напряженно всматривался в сторону, где по его прикидкам мог затаиться противник. Наконец Птица медленно, очень осторожно поднялся и крадучись двинулся по широкой дуге к канаве. Из чего именно он попал во вражеского стрелка, сразу было непонятно: убитый лежал лицом в мутной желтоватой воде, вокруг тела расплывалось ало-черное пятно. Сокольских поднял из воды автомат Калашникова и снял с ремня убитого холщевый подсумок, в котором, правда, оказалось два уже пустых магазина и, судя по весу, один неполный.
Птица промочил ноги до колена. Но не это было плохо. Он вдруг заметил, что весь левый бок его куртки заляпан липкой кровью. И только тогда почувствовал резко накатившую дурноту и дикую слабость. «Ну вот, кажется, звиздец приехал…»
Выбравшись на сухое место, он осторожно отвернул полу штормовки и поднял свитер с майкой. Пулевое отверстие выглядело плохо, края раны вздулись, кровь пульсирующими толчками выходила наружу, заливая одежду. Сергей провел рукой по спине и зашипел от боли. Выходное отверстие тоже было – значит, пуля прошла навылет. Еще, при движении рукой, с резкой болью перехватило дыхание, что говорило о сломанном ребре.
Самостоятельно перевязать себя он не смог, левая рука уже потеряла подвижность. Пришлось здоровой рукой облить рану обеззараживающей жидкостью, отчего Сергей чуть не потерял сознание. Потом, помогая себе зубами, он распотрошил перевязочный пакет, закрыл рану с обеих сторон бинтом и залепил кое-как пластырем.
После этих процедур Птица посидел немного, собрался с силами и, наконец, пошел к машинам. Ружье стало бесполезным, так как действовать двумя руками он теперь не мог, так что пришлось опять вооружиться пистолетом. Пальцы левой руки еще сгибались, и он даже сумел перезарядить ПМ.
«Странные автомобили. – Он только теперь это понял, когда подошел ближе. – Вроде бы обычные, армейские, но все же чем-то отличаются. Ага, всякой навесной ерунды полно. Вон на приваренных креплениях какие-то плоские ящики сбоку висят. Но не военные, хоть и зеленые. Аппаратура, что ли, какая? Так… Мосты у машин высоко подняты, для повышенной проходимости, лебедки, сетки какие-то. И вот еще что… – Он только сейчас разглядел бумаги под стеклами. – Что-то по-английски написано, так-так, „спешиал техникс“, дальше непонятно, так, „депортментс“. Фиг поймешь, что-то специальное техническое, какого-то департамента. Научники, что ли?»
Стараясь не приближаться к трупам, он подошел к «буханке» и резко распахнул боковую дверь, переместившись в ту же секунду в сторону настолько быстро, насколько позволяло ранение. Внезапно из машины раздался испуганный голос:
– Пожалуйста, могу я попросить вас не стрелять?
Фраза была построена несколько странно, хотя русская речь была правильной. Но все же Птица уловил в ней какой-то почти незаметный акцент.
– Стрелять не буду, – сказал, стоя за дверью, Сергей. – Тех, кто в вас стрелял, больше нет, выбирайтесь.
– Я не могу выбираться. – Голос звучал немного сдавленно. – На мне лежат два тяжелых солдата. Наверное, их убили, потому что они не шевелятся.
Сергей осторожно заглянул в салон. Там действительно лежали два тела в военной форме, на которые ко всему прочему свалилось какое-то оборудование – блестящие ящики с множеством ручек, индикаторов и кнопок. Стенки кузова были испещрены пулевыми отверстиями, а в самом салоне висел тяжелый запах крови.
Сокольских убрал пистолет за пояс и здоровой рукой, морщась от боли в боку, стал откидывать ящики в сторону. Справившись кое-как, он сумел немного оттянуть в стороны убитых, из-под которых выбрался полный человек в такой же, как на мертвых, военной форме. Вот только по тому, как мешковато она на нем сидела, по кедам и еще ряду мелочей, Сергей моментально понял, что перед ним стопроцентный гражданский.
– Марек Зелиньский, сотрудник научного департамента, – представился человек. Потом обвел глазами место побоища и, побледнев, произнес: – Святая Дева…
– Марек… – пробормотал озадаченно Сергей. – Поляк, что ли?
– Истинно так, надеюсь, вы не имеете предубеждений к подданным польского государства? Мы тоже славяне, – зачем-то добавил толстяк.
– Я одинаково хорошо отношусь ко всем. Главное, чтобы сам человек был хороший. И у меня, кстати, дед наполовину поляк был.
Тут Птица начал чувствовать, что теряет силы. На лбу выступила испарина. Он смахнул капли пота и вытер руку об штаны.
– Умеешь водить машину, подданный польского государства?
Марек Зелиньский беспомощно посмотрел на автомобиль:
– Такую, наверное, смог бы. А она поедет?
Машина не поехала. Кто-то из банды хорошо нашпиговал мотор пулями. На траву уже натекло прилично масла, шел пар из пробитого в нескольких местах радиатора, были видны и другие повреждения. Второй «Уаз» не стоило даже рассматривать, настолько скверно он выглядел под упавшим деревом.
– У бандитов наверняка была своя машина. Не пешком же они сюда пришли. – Сергей привалился к колесу, стараясь не тратить силы понапрасну.
– Где же она? – Поляк вопросительно посмотрел на Сокольских.
– Спрятали где-то поблизости. Искать надо. Пойдешь?
Марек явно не горел желанием отходить от Сергея, тостяк чувствовал себя очень некомфортно в этом скверном, пропитанном смертью месте.
– Может, просто вызовем подмогу? – попытался уклониться от поисков Зелиньский.
– Да? А как? По телефону позвоним? Так тут нигде не ловит, сам знаешь же. Или, может, покричим? – Сергей почувствовал раздражение.
– Зачем же делать такую нелепицу… у нас есть специальная связь через спутник. Он пролетает наверху, и мы через это говорим. Не через вышки связи.
– Дааа? – Несмотря на то что Сокольских чувствовал себя все хуже, он не смог не сыронизировать. – А почему ты сразу им не воспользовался, этим пролетающим наверху спутником?
– Я не имел такую возможность. Спутниковый телефон был у Гжегоша, в первой машине. А меня завалило телами во второй.
– А сейчас имеешь такую возможность? – Птица выжидающе посмотрел на Марека.
– Я сейчас взгляну. – Тот торопливо побежал к головному «Уазу».
Сергей услышал, как хлопнула дверца, а потом поляка шумно вырвало. Наверное, картинка перед ним открылась та еще.
«А все-таки, он молодец! – мысленно похвалил поляка Сокольских. – Держится, хоть и гражданский техник. Другой бы скис уже, столько трупов вокруг, самого чуть не убили. Не каждый день такое увидишь».
Через некоторое время Марек вернулся. Он заметно побледнел, но сразу же сообщил:
– Связь работает, я уже вызвал помощь. Будьте крепким, пожалуйста, они скоро здесь будут.
«Скоро» затянулось на 43 минуты. Сергей засек время по наручным часам. Он успел несколько раз погрузиться в забытье, а когда приходил в себя, видел сидящего рядом Марека.
Последний раз Птица очнулся от того, что Зелиньский радостно тряс его за рукав и показывал на подъезжающие «Камазы» защитного цвета. Из них выпрыгнули военные, пара фигур в штатском и, что особенно важно, несколько человек в медицинской форме, с чемоданчиками первой помощи в руках. Лишь после этого сталкер ослабевшей рукой поставил пистолет на предохранитель и позволил себе потерять сознание.
Глава 2
– И все-таки… – Джейкобсон отложил карандаш в сторону и, сцепив пальцы рук в замок, наклонил голову вперед. – Многое указывает на то, что вы внедряетесь как агент. Но… это настолько нелепый способ, что наши аналитики не могли свести концов с концами. Профессионалы так не действуют, а мы относимся к своим коллегам из эФэСэБэ и ЭсВээР с должным уважением, чтобы счесть столь топорную работу за настоящее внедрение. Может быть, вас использовали втемную? – Он задумчиво пошевелил пальцами. – Нет, тут тоже не сходится. Пока вы были на излечении, мы собрали о вас кое-какую информацию. Среди ваших товарищей по ремеслу нет никого, кто бы проходил у нас в разработке как сотрудник органов госбезопасности или агент внешней разведки.
Сергей мысленно прокрутил в голове все сказанное майором: «Выходит, они уже успели проверить „Морозки“, сталкерский лагерь, в котором я полгода обитал. Значит, у них есть там информаторы. Интересно – кто? Лагерь большой. Получается, у штатовцев и к нам уже дорожка протоптана. Хотя… чему удивляться?»
– Ваши предполагаемые кураторы… я сказал «предполагаемые», Сергей, не хмурьтесь. Так вот, ваши гипотетические кураторы не могли не понимать, что мы не введем в свой штат человека с таким сомнительным прошлым, даже если он помог нашим сотрудникам. Кстати, вы так никого и не вспомнили из нападавших? Может быть, видели кого-то из них раньше?
– Вы уже два раза задавали мне этот вопрос. – Сокольских потер переносицу, его начала утомлять эта беседа. – Конкретно этих я никогда раньше не встречал. Стопроцентные уголовники, таких тут хватает, к сожалению.
– Да, расходный материал, – согласился майор, но как-то двусмысленно: хочешь так понимай, хочешь эдак.
– Вы знали сталкера по имени Ацтек? – потянувшись к стоящему на столе кофейнику, внезапно сменил тему Джейкобсон. От Сергея не ускользнул цепкий, очень внимательный взгляд собеседника.
«А Ацтек тут причем?» – Сокольских удивился и даже не посчитал нужным этого скрыть.
Конечно, он знал Ацтека, в миру – Леню Сологуба, мужчину с явной примесью южной крови, у которого отец был то ли венгром, то ли болгарином. Ацтек был одним из первых серьезных сталкеров, с которыми познакомился Сергей, попав в «движение».
Леонид Сологуб был среди прочих, научивших новичка тому необходимому минимуму, без которого сам Серега так бы и болтался в категории «поди-подай» или, что вероятней, стал бы кормом для диких животных. И было это не то чтобы очень уж давно, но, по ощущениям, как будто вечность минула…
К настоящему моменту Сергей уже знал всю хронологию событий. После 1986 года, когда на Чернобыльской АЭС произошла авария, и вплоть до начала 90-х в Зоне отчуждения ничего экстраординарного не происходило. Пожар ликвидировали, сама станция продолжала работать, эксплуатируя три из четырех уцелевших энергоблоков. Но в середине 90-х из Зоны, как говорили все местные, «жахнуло снова». Приборами была зафиксирована мощнейшая электромагнитная вспышка, эпицентр которой установить не удалось, но он определенно находился в Зоне отчуждения. Зону накрыло облаком пыли, характер появления которого выявить также не представлялось возможным. А самое неприятное было в том, что Зона выросла в размерах. Ее границы раздвинулись, внезапно радиацией зафонили участки местности, которые раньше не входили в огороженный периметр. Именно после этих событий стали появляться первые, немногочисленные еще, аномалии и артефакты. Сначала никто не понимал их природы и сути, но позже, когда артефакты стали попадать в исследовательские институты различных стран, выяснились удивительные вещи. Какие-то свойства данных предметов позволили совершить глубокий прорыв в области физики и химии, иные сумели принести пользу в медицине. Даже рак чуть ли не на последней стадии сумели вылечить благодаря особенно ценным экземплярам. Что там к чему – было не очень понятно, но одно стало ясно: на закрытой территории ЧАЭС возник новый Клондайк, постсоветское Эльдорадо.
Это был «золотой век» сталкерства. Рассказы именно об этих временах когда-то послужили причиной для его собственной поездки в Зону. Сюда потянулся самый разнообразный люд: бывшие золотоискатели, авантюристы, работяги. Даже несмотря на то, что военные боролись со сталкерами всеми доступными методами, пытались остановить утечку информации, сведения о Зоне потихоньку просачивались в большой мир, а артефакты уходили в основном «налево».
Тогда правительство Украины пошло на ряд серьезных мер. В кратчайшее время вокруг Зоны было возведено кольцо защитных сооружений с бетонными заборами, вышками, фортификационными блокпостами. Все подходы к ним густо опутали колючей проволкой, пустили напряжение, периметр нашпиговали минами. Всех сталкеров начали брать на заметку. Формально они вообще были вне закона, но… они оказались нужны.
По той же самой причине когда-то в Советском Союзе была разрешена частная добыча золота. Маленькие крупицы при должном усердии и личной заинтересованности обычных старателей превращались в ощутимые ручейки, пополнявшие золотой запас империи.
Вот только сталкерство было гораздо более рискованным занятием, чем золотодобыча. Аномалии, участки повышенного радиационного фона делали этот промысел смертельно опасным. И еще творилась какая-то нехорошая мистика вокруг всего этого, чертовщина, которая возникала то тут, то там в Зоне. «Старатели» подчас гибли или просто исчезали без вести. Как отдельные люди, так и целые группы. Военные в Зоне сопровождали научные экспедиции, но бюрократическая машина была тяжела и неповоротлива: бесчисленные согласования, малый опыт работы в новых условиях – все это делало процесс изучения не слишком эффективным.
И тут на арену вышли сталкеры. Неподотчетный, на сто процентов расходный человеческий материал, жаждущий наживы и независимости. Они в одиночку ходили в те области, куда снаряжать официальную экспедицию пришлось бы месяц, а то и более. А потом приносили оттуда такую информацию и артефакты, ради которых определенно стоило потерпеть их сталкерское существование. К закату этих событий и поспел Птица.
На Большой земле остались проблемы, неустроенность быта, неоправдавшиеся после армии надежды на счастливую жизнь. Добрые люди дали ему контакты тех, кто переправлял желающих подзаработать в Зону. Старенький бежевый «Фольксваген» в объезд военных блокпостов привез Птицу в бывший дачный поселок «Октябрьский». В далеком теперь 2005 году это была отправная точка всех новоявленных сталкеров. Здесь начиналась их новая судьба. Сергей особенно удивился тому, как их, старателей, много. Под две сотни человек, наверное. Многие приезжали с подругами или семьями. Было много одиночек и мелких групп, не живших в общине, а промышлявших сами по себе и невесть где обретающихся. Из поселка сталкеры добирались до кордона, который переходили по выкопанному подземному туннелю, словно немецкие нелегалы, шаставшие из Восточного Берлина в Западный и обратно. Туннель был добротный, широкий, сухой и чистый, с аккуратными деревянными подпорками. Имелось там даже электрическое освещение в виде цепочки строительных фонарей в сетчатых колпаках. Откуда запитали кабель, Сергей так и не понял. В Зону ходили за хабаром, который состоял, как правило, из самых разных предметов, созданных человеческими руками, но получивших в силу неведомых причин странные свойства. Та самая электролампочка, которую Сокольских когда-то нашел на заброшенном торфобрикетном заводе, была из числа как раз таких вот предметов. Сергей так и не понял волшебных свойств лампы, но ее неплохо сторговали, заплатив сумму, которая Птице на первых порах очень пригодилась.
Третий всплеск активности Зоны был чудовищным. Выжили только те, кто находился непосредственно в «Октябрьском» и в иных немногочисленных местах по окраинам Зоны, там, где было хоть какое-то укрытие. За несколько дней до катастрофы животные стали вести себя неадекватно. Они пытались покинуть пределы периметра, гибли на минах, увязали в проволочных заграждениях. Это был какой-то невероятный, стремительный исход. За час до выброса небо заволокло грозовыми тучами. Они клубились и вращались над всем огромным пространством Зоны как фантастический водоворот. Там, высоко в облаках, то и дело сверкали молнии, окрашивая чернильно-темные небеса в розоватый и сиреневый оттенки. Стаи птиц метались в воздухе и гомонили как сумасшедшие. Потом разом вдруг исчезла вся связь, мобильные телефоны показывали «отсутствие сети», проводная связь и радиостанции ничего, кроме шипения и потрескивания, не воспроизводили. А потом люди увидели нестерпимо яркую разрастающуюся вспышку, откуда-то из центра Зоны поднялась на километровую высоту стена пыли, неудержимой волной покатившаяся к границам отчуждения. И лишь затем грянул гром. Он был таким сильным и неотвратимо нарастающим, что не было никаких сомнений – случилась беда.
Сквозь окна и щели укрытий спрятавшиеся люди наблюдали, как все вокруг залило оранжевым светом, словно само солнце упало на землю. Потом пошел дождь, и наступила тишина. Границы Зоны выросли в несколько раз. Часть блокпостов просто перестала существовать – недавно возведенные укрепления вдруг неузнаваемо изменились, словно постарели, как будто им махом прибавили лет по тридцать. Судьба находившихся там бедолаг оказалась печальной: кого-то нашли мертвым, а кто-то просто исчез. Одежда, оружие – все это было на своих местах, а вот сами тела пропали, будто их никогда и не было. Примерно то же самое случилось с персоналом научных станций и баз обеспечения. Людей как корова языком слизнула. Почти все сталкеры, что были в этот момент в Зоне, разделили их участь. Те, что вернулись, редкие счастливчики, ничего конкретного добавить не смогли: «Увидели вспышку, услышали шум, отсиделись. Когда выбрались, словно в другой мир попали». А вот количество аномалий и артефактов выросло в разы. Только собирать их теперь было почти что и некому.
Тогда Сергея и взяли в оборот ветераны. Водили с собой, учили его всему, что сами умели и знали, а если чего не знали, тому учились вместе. Каждый человек с растущими из плеч руками был на счету.
Военным было не до них, они поспешно строили новый периметр. Скрывать случившееся от мировой общественности было уже невозможно, и представители вооруженных сил все больше отбивались от потока журналистов да пытались не дать просочиться всякому странному дерьму, которое полезло в мир из новой Зоны отчуждения.
