Kitabı oku: «Хозяйки тумана», sayfa 3
– Крис, ты не забыл? – спросила.
– О чём? Почему ты такая хмурая? Праздник, веселиться нужно!
– Веселись. Развлекайся с речной. Но в жёны ты обещал выбрать меня!
Крис прикусил язык. Всё, что было между ними в Зелёном Холме, сейчас казалось таким далёким. Джула как в детстве превратилась в любимую сестрёнку, товарища по играм. Но жена… при чём здесь жена? Он отрицательно помотал головой.
– Вот и хорошо, что не забыл! Я подожду до конца Праздника. Я же понимаю, ты мужчина, тебе надо любиться с женщинами.
Крис ничего не ответил. До конца Праздника было далеко.
Они сидели вдвоём, обнявшись, на берегу озера. Смотрели на звёзды, на опускающуюся за южные степи Малую Луну.
– Знаешь, когда я слушала рассказы старших о Празднике, то даже не представляла, как это будет на самом деле. – Рита провела узкой маленькой ладошкой по щеке Криса. – А ты?
– И я не представлял. Ожидал, что будет здорово. Но здесь не просто здорово, здесь…здесь как в сказке!
– Какой ты миленький, Крис!
«Миленький…» Непривычное слово. У речного и лесного народов язык был один, но выговор, да и отдельные словечки различались. Иной была манера вести себя, жесты. Всё же они жили так далеко друг от друга! Для большинства Праздник останется первой и последней встречей с людьми из чужого племени.
Рита и Крис подумали об этом одновременно.
– Крисик, ты лучший парень, какого я видела. Самый красивый, самый нежный, самый ласковый. Жаль, что ты не из речного народа. – Она опустила голову ему на плечо. Грустно вздохнула. – Праздник закончится, ты уведёшь к себе ту рыжую, что вертится вокруг. А меня забудешь.
Серебристая лунная дорожка, бегущая через озеро, мерцала в такт стуку её сердца. Тук-тук, тук-тук, совсем близко. Мягкая упругая грудь, уже такая знакомая, родная, прижималась к его груди. Крис, больше не раздумывая, не сомневаясь, зашептал слова, что давно вертелись на языке:
– Рита, наши мужчины приводят жён из речного народа. Правила не запрещают, наоборот! Это женщины боятся уходить далеко от родных мест.
– Я не боюсь…
– Она не боится, она просто не пойдёт с тобой!
Крис и Рита вскочили. Из темноты к ним спускался высокий худощавый парень. Загар был заметен даже при свете луны, тёмные волосы завязаны на затылке в пучок. Явно – из речных. Девушка уцепилась в руку Криса, пояснила:
– Это Глеб. Он…
Пришелец не дал времени объяснить. Глядя надменно сверху вниз, процедил сквозь зубы:
– На Празднике всем разрешено любиться со всеми, это Правило, да. Ты можешь любить Риту, как и любую девушку здесь. Но ты делаешь это три дня подряд, не многовато ли, лесной? Пора поискать другую подружку!
– С какой стати ты мне указываешь? Сам топай искать подружку! Рита вольна выбирать себе парня, какой понравится. Это тоже Правило, или у вас, речных, не так?
– Она выбрала – меня! В Правилах не сказано, что выбирают в последний день. Можно хоть в первый, едва загорится костёр и начнётся Праздник. Вы, лесные, это забыли?
Крис осёкся. Глеб говорил верно. Увидев замешательство соперника, речной властно протянул руку девушке.
– Пошли к костру. Я соскучился по тебе, я хочу тебя. Помнишь, как мы в первый раз любились? Ночёвку в Лиловом помнишь?
Рита отступила за спину Криса.
– Ты всё врёшь, я тебя не выбирала. А что было во время плавания – это не считается. Это «по-детскому».
– Как «по-детскому»? – Глеб пошатнулся от неожиданности. – Ладно, пусть. Но здесь, в первый день…
– Ты всё врёшь!
Парень опустил руку, отступил на шаг.
– Я никогда не врал. А ты… хочешь выбрать его? Идти с ним на северные болота? С лесным? Они же грязные и трусливые!
У Криса кулаки сжались сами собой. Пусть речной выше на голову – ничего не значит! Дать ему снизу в челюсть, узнает, кто тут грязный и трусливый! Нет, нельзя, Правила запрещают драться во время Праздника. Но и стерпеть такое невозможно. При Рите!
– Они не грязные! – Рита больше не пряталась за его спину, шагнула вперёд, втискиваясь между соперниками. – Не веришь? Пойди проверь – полюбись с какой-нибудь лесной девчонкой!
– Уже! Пусть не грязные, но воды они боятся, это точно! Ты видела, чтобы хоть один сунулся в озеро глубже, чем по пояс?
– У них настоящих рек нет, где они плавать научатся?
Крис мягко отстранил девушку.
– Я умею плавать. Не хуже тебя, речной. Зато ты леса боишься!
– Да? Доказать сможешь? Айда на тот берег озера и обратно? Не бойся, фору дам.
– Не нужна мне твоя фора! Ты тоже доказывай – там, в лесу, высокий чернолист стоит. Найди его и принеси ветку. Сейчас, в темноте!
Рита испугано вертела головой. До неё начало доходить, что затевается нечто поопаснее драки.
– Ребята, вы что? В темноте через озеро? В лес?!
– Скоро утро, пока переплывём, светать начнёт, – Крис старался говорить уверенно.
Глеб хмыкнул.
– Ты и до полудня не переплывёшь. Но спор есть спор. Кто первый ветку принесёт, тот Риту в жёны берёт. Согласен?
– Согласен!
Крис выпалил, не задумываясь. Опомнился, виновато повернулся к девушке. Глеб тоже сообразил, что поспешил ставить условие. Выбор зависел не только от них двоих. Рита сделала шаг назад, зажала кулачками рот. Затем вздохнула, покачала головой. И неожиданно засмеялась.
– Вы дураки, один другого стоит. Думаю, ничего с вами не случится, искупаетесь лишний раз, да исцарапаетесь в чаще. Здесь никакого зверья не водится, это все знают. Так что плывите, развлекайтесь.
– А ты что? Обещаешь выбрать того, кто первым ветку принесёт? – Глеб хмуро покосился на соперника.
– Обещаю! – Рита презрительно выпятила губку. – Но до конца Праздника буду любиться, с кем захочу. Понятно?
Вода в озере оказалась тёплой, плыть было легко. Сначала Крис пытался грести быстро, чтобы не отставать от соперника, но вскоре понял, что Глеба ему ни за что не догнать. Наоборот, выдохнешься в самом начале, ещё хуже будет. Вся надежда оставалась на лес. Пусть-ка речной порыскает в рассветной полутьме, поищет дерево! Крис специально взял правее, чем нужно, а тот и не заметил. А говорит, «видел»!
Всё же озеро было слишком широким, куда там их заводи! Сверху, с холма, казалось, что до противоположного берега рукой подать. А уже и Риту в темноте позади не видно, и куда плывёшь – тем более. Лишь «плюсь-плюсь» впереди – Глеб наверняка смакует победу.
Небо начало сереть, но до восхода солнца было далеко. До берега и подавно. Крис поплыл медленнее – руки устали. Ёш ты в пень, как далеко! Он плыл, плыл, плыл, плыл… Наконец из полутьмы выступили кроны деревья. От их вида стало легче. Крис попытался разглядеть голову соперника впереди. «Плюсь-плюсь» больше слышно не было. На берег выбрался? Пусть себе – вон, деревья совсем близко.
Плюсь, плюсь. Голова Глеба вынырнула из серой мглы.
– Разворачивайся!
– Чего это? – не понял Крис.
– Что, сам не видишь?! Туман идёт!
– Какой туман? Откуда? Не бывает тумана во время Праздника!
– Это на том берегу не бывает, а здесь – вон он!
Крис вгляделся внимательнее. Точно, над водой стелилась белёсая пелена, потому и казалось, что деревья в воздухе висят. И тут же ступни его коснулись мягкого речного песка. Обидно! Зазря, получается, такое озеро переплыл.
Глеб поравнялся с ним.
– Чего застрял? Силёнок нет назад плыть?
– Найдутся силёнки. А врут, оказывается, что речные в тумане охотиться не боятся.
– Врут?! Охотиться я не боюсь, но у нас с тобой ни луков, ни ножей, ни острог нет.
– Так здесь и зверья крупного нет. Чего бояться?
– Чего? – недоверчиво переспросил Глеб. – А то ты не знаешь, чего.
– Не слыхал я, чтобы хок на Длинном Озере видели.
– А я не слыхал, чтобы кто-то ночью на эту сторону плавал.
Крис переминался с ноги на ногу. Берег был так близко, и чернолист он мигом найдёт. Только туман… но ведь Рита обещала!
– Как знаешь, я рискну.
Он осторожно погрёб к берегу. Глеб ругнулся под нос, поплыл следом.
Берег перед ними изогнулся, образовывая невидимый прежде заливчик. Сразу сделалось мелко, по пояс. Но и туман здесь был гуще.
Лёгкий всплеск раздался впереди. Ещё. Странные звуки. Будто шлепки по мокрой коже и бульканье. Крис замер как вкопанный. Ни один известный ему зверь так не шумит. Оглянулся вопросительно на Глеба, а тот уже медленно пятился, выпучив глаза и прижимая палец к губам: «Сматываемся, пока живы! Это хоки играют!» Бесшумно погрузился в воду и что было силы погрёб прочь от берега.
Крис испуганно присел. Хоки?! Они же видят сквозь туман! От них не спасёшься бегством, тем более, вплавь. Лук нужен и стрелы. Но где их взять?
Странные звуки не прекращались. Но и не приближались. Может, хоки не заметили его? Какая разница тогда, куда уходить с этого опасного места? Туман скоро рассеется, Глеб сбежал, так что можно не торопиться, отсидеться в лесу до восхода солнца. Крис осторожно, стараясь не выдать своё присутствие всплеском – даже дышал через раз, – направился к берегу. Хорошо, кусты камышника начинались от самой воды и были такими густыми, что ничего сквозь них не увидишь. Забравшись подальше в чащу, он перевёл дух.
Чернолист Крис нашёл без труда и к берегу возвращался, сделав большой крюк вокруг облюбованного хоками заливчика. Когда он вышел к воде, туман успел рассеяться, и озеро, золотистое в лучах восходящего солнца, не казалось таким уж широким.
Рита и Глеб ждали его. Вернее, девушка ждала, а у парня при виде вернувшегося соперника лицо вытянулось.
– Ты живой? – Рита бросилась навстречу, помогая выбраться из воды.
– Угу, – промычал в ответ Крис. Не было сил разжать зубы, чтобы выпустить ветку.
– Брось её, я и так тебя выбрала! – Она засмеялась, оглянулась на Глеба: – Так кто здесь трусливый?
Речной ничего не сказал, лишь желваки заиграли под кожей. Молча развернулся и покарабкался вверх по склону.
Глава 3. Взрослая жизнь
Праздник закончился. Ещё вспыхивали язычки пламени в груде золы, ещё посмеивались, перебрасывались шутливыми напутствиями парни и девушки, ставшие теперь взрослыми, ещё многих пошатывало после декады любви и моря выпитого жуса. Но Праздник закончился.
О предстоящем разговоре с Джулой Крис и думать не хотел. Знал, что нужно сочинить какое-нибудь оправдание, но заставить себя не мог. Даже когда вёл свою избранницу к зелёнохолмовскому шатру – не мог. А говорить ничего не пришлось. Тэд выскочил навстречу, закричал радостно: «Крис, Крис! Джула согласилась стать моей женой!» Крис рот открыл от изумления, – не могло всё так удачно сложиться! Но радость друга была искренней, и стоящая позади Рыжок улыбалась хоть и с вызовом, но вполне дружелюбно. Он выдохнул облегчённо и принялся знакомить друзей с Ритой.
Лона вышла за парня из соседних Орешников, так что тоже была вполне счастлива. Одному Марику не повезло. Точнее, как сказала сестра, жадность сгубила. Слишком много хорошеньких мордашек было вокруг, слишком много сладких девичьих прелестей захотелось попробовать. Он до последней ночи не верил, что Праздник заканчивается, что пора остановиться. И обнаружил, что выбирать-то не из кого. Оставшиеся без пары девицы были до того несимпатичны, что вести такую жену домой Толстяку самолюбие не позволило. Впрочем, горевал Марик недолго. Они ещё не дошли до Лапников, как он шепнул Крису на ухо: «Ну их, этих писюх! Перезимую у мамы, а там пристроюсь к какой-нибудь вдовушке. Хотя бы к Миле. Видал, какие сиськи у неё? Мя-а-гонькая, наверное!»
От мысли, что его первая женщина возьмёт Толстяка в мужья, Криса покоробило. Всплыли в памяти утро у заводи, влажные прикосновения её тела. Он отказался от Джулы ради Риты и нисколько об этом не жалел. Но от Милы он не отказывался! Во время последней ночёвки в Каменобродье Крис рассказал Рите о намерении взять вторую жену. Та не удивилась и не обиделась – у речного народа были те же Правила, что у лесовиков. Обещала согласиться, если Мила ей понравится.
Зима в этом году выдалась ранняя. Месяц ивибиль не закончился, а на Зелёный Холм уже легли туманы. Плотная грязно-белая пелена рассасывалась хорошо, если к полудню, и вновь начинала сгущаться, как только солнце уходило за горизонт. Женщины целыми днями отсиживались по домам, шили одежду из шкур, что мужья добыли за лето, плели подстилки и покрывала, перебирали запасы. Да и охотники в одиночку не осмеливались наведываться в ближний лес. Зима – сезон Стихии-Воды.
Дом, выделенный Крису и Рите, стоял на самом краю посёлка, у ведущей к роднику тропы. Древняя развалюха пустовала с позапрошлой зимы, молодожёны и не чинили её толком, посчитав это пристанище временным. Зимовать Крис твёрдо надеялся в уютном опрятном жилище Солнышки. А получилось не так. Рита своё согласие дала на третий день пребывания в Зелёном Холме, лишь бы убраться скорее из перекошенной, пропахшей сыростью хибары. Но Мила видеть рядом с собой неожиданную пришелицу с Реки отказалась категорически. Обескураженному Крису объяснила попросту: «Ты её выбрал, может, для тебя так и лучше. Но мне твоя Речная не нравится».
А декадой позже к Миле перебрались жить Тэд и Джула. Это стало неожиданностью для всех в посёлке, в том числе для самого Тэда. Марик поделился с другом своими сомнениями: «За что Молчуну радости привалило – сразу две жены? Сестрёнка ему ещё так-сяк подходит, но Солнышко! С ней Орест не совладал, а Молчун и подавно на сок изойдёт». И Крису выбор Милы показался странным. Но мало ли странностей случается в мире?
А затем стало не до размышлений.
Крис проснулся, едва снаружи начало сереть. Не от унылой этой серости проснулся, – сквозь прорезь окна, затянутую помутневшей от времени плёнкой, утренний свет в дом почти не просачивался, – выработанная за год привычка сказывалась. Полежал немного, собираясь с силами, потом осторожно выскользнул из-под тёплого Ритиного бочка, из-под широкого плетёного одеяла, подаренного мамой. Жена причмокнула во сне, повернулась на спину. Крис представил, как сладко было бы прижаться к её разомлевшему ото сна телу, понежиться… Ничего не выйдет, сегодня его очередь на утреннее дежурство. Робик и Косоглазый уже смену выглядывают.
Он вздохнул, ощупью пробрался к кувшину с водой, плеснул в лицо, прогоняя сонную одурь. Завязал килт, сунул нож в перевязь, натянул пончо, взял приготовленные с вечера лук и колчан со стрелами, осторожно приоткрыл дверь. Туман. Такой же непроглядный как вчера, и позавчера, и третьего дня. Угол соседнего дома еле угадывался тёмным пятном, а за ним – плотная серая завеса. Для охотника вся надежда на уши. Услышать противника легче, чем увидеть.
Крис постоял у двери, медленно перебирая приходившие из тумана звуки. Вроде бы всё спокойно. Поёживаясь не столько от утренней прохлады, сколько от шевелящегося внизу живота страха, медленно пошёл вверх по тропинке к Ратуше. Всего ничего пройти – пять сотен шагов, – но жутко. Летом, при солнце, каждая кочка в посёлке знакома, с закрытыми глазами любой дом найдёшь. А сейчас не так.
Проплыл в тумане дом Щербатого Тима. Спит, наверное, под бочком у молодой жены. Весь посёлок спит – зима, торопиться некуда. Только дежурная смена сидит на крыше Ратуши, всматривается, вслушивается, внюхивается в непроглядную мглу. Крис подумал о напарнике. Интересно, Марик также топает с верхней части посёлка? Наверняка. Мама Энн не забудет выпроводить нежданно-негаданно вернувшегося в родительский дом великовозрастного дитятю.
Слева показался дом Старосты. Крис вздохнул облегчённо – можно сказать, дошёл. Следующие площадь и Ратуша…
– Ай! – сдавленный детский крик донёсся откуда-то справа.
Крис замер, прислушался. Нет, тихо. Ребёнок выскочил за дверь по нужде да наступил на острый камешек. Или… «Ма… ма…» – то ли крик, то ли плач, то ли стон. Не поймёшь, громко или тихо, далеко или близко. Страшно.
Стрела привычно легла на тетиву. Стараясь разобраться, откуда доносится зов, Крис сделал шаг, второй… и тут звонко ударил набат. Дежурные что есть силы лупили в железный лист, разгоняли всех под защиту домов. Шлейфокрылы над посёлком!
Крис присел, не в силах преодолеть внезапную слабость в ногах. Бегом, спасаться! Ратуша близко, только площадь перебежать! Если успеешь. Нет, вот же прямо перед носом дом Лохматого Дика. Свернуть за угол и тарабанить в двери – пустят!
Но ребёнок продолжал звать. Стиснув зубы, Крис проскочил мимо спасительного дома, дальше в туман. Навстречу вынырнули навесы, гора заготовленного хозяйственным Диком сухостоя. Обогнул всё это и упёрся в заднюю стену следующего дома. Не сообразить в тумане, чей. Но гадать, куда это он выскочил, и не требовалось – под стеной, неподвижно вытянувшись, лежало маленькое худенькое тельце. Всклоченные светло-русые локоны, дикий ужас в глазах. А в ногах шевелился бурый влажный мешок.
Криса передёрнуло от отвращения. Пузырь! Отбросив бесполезный лук, он выхватил нож и.… куда же эту мерзость бить? Ни головы, ни лап, только безразмерная пасть и желудок. Тварь успела вывернуться наизнанку, начала обтягивать ступни девочки. Быстро, ничуть не заботясь о стоящем рядом охотнике. Желудок без мозгов! Парень одним махом рассёк стягивающую ноги ребёнка грязную липкую плёнку. Существо дрогнуло, выпуская жертву, съёживаясь. Высунулись откуда-то глаза на длинных усиках. Нельзя допустить, чтобы оно успело назад вывернуться! Снова плевать начнёт.
Крис полоснул ещё раз. Ещё и ещё, пока тварь не развалилась пополам. Брезгливо отбросил кончиком лезвия части. Не услышал, не почувствовал, что творится за спиной. Но в голове опять запищало: «ма!»
Не стараясь понять, он отпрыгнул в сторону, перевернулся на лету. Огромный шлейфокрыл, не успев остановиться, ударился о стену дома, вцепился острыми как лезвия ножей когтями в брёвна прямо над головой девочки. Крис вскочил, беспомощно оглянулся на лежащий в пяти шагах лук. Прыгнуть, поднять, натянуть тетиву… не успеет! Тварь отталкивалась от стены, готовая вцепиться в тело ребёнка. Не думая, что делает, он с размаху всадил нож в огромное серое крыло.
Нет, не всадил. Острый клинок скользнул в сторону, и тут же сокрушительная сила отшвырнула Криса. От удара головой об стену из глаз брызнули искры, на миг всё опрокинулось во мрак. А в следующий – шлейф заслонил весь мир, и у самого лица Криса растопырились когти. Десятки маленьких хищно загнутых лезвий.
Шлейфокрыл обиженно заверещал и круто взмыл вверх, исчез в тумане. Не понимая, что случилось, Крис проводил взглядом тёмную тень, и лишь потом расслышал крик над ухом: «Ты цел? Идти можешь? В дом скорее, пока они не вернулись!» Рик Борода сжимал в одной руке лук, другой старался приподнять дочь. Набат разбудил его вовремя.
В этот раз всё обошлось, шлейфокрылы улетели без добычи. Старшие охотники уважительно похлопывали Криса по плечу, хвалили за убитого пузыря – не каждый рискнул бы остаться снаружи, заслышав набат. И одновременно подтрунивали, склоняя на все лады попытку схватиться врукопашную с крылом. Впрочем, что следовало делать, не брался подсказать никто. Если бы не стрела Бороды, девочку тварь бы разодрала, но Крис за это время мог успеть убежать. Или, если такой смелый, поднять лук и попытаться подстрелить хищника, увлёкшегося потрошением добычи. Девочка в любом случае была обречена. Сегодня ей повезло дважды подряд.
Крис же не мог выбросить из головы другого – как она умудрилась звать на помощь, если была обездвижена пузырём? У неё ведь и губы, и язык занемели. А если не звала, то как он услышал?
В последнюю декаду люсора стало совсем худо. День проходил за днём, а туман и не собирался открывать солнце. Разве что редел ближе к полудню, но ненадолго. О вылазках за пределы посёлка не было и речи, к соседям бегали и то с опаской.
Когда стали заканчиваться запасы хорошей воды в домах, Докторша отправилась к Старосте. Решали, что опаснее: организовывать поход к роднику, либо ждать, пока полпосёлка подцепит поносную болячку.
Староста решил. Вдоль тропы, вокруг зарослей камышника, на отдалённых окраинах посёлка встали охотники, прикрывая сновавших вниз-вверх женщин и детей. Понятно, защита эта была от ленточников и пузырей. Случись налёт шлейфокрылов, всех не убережёшь.
Крис стоял в самом низу тропы, там, где она изгибалась и ныряла в кусты к звонко журчащему роднику. Всматривался до боли в глазах в белую пелену. Слушать бесполезно – топот ног за спиной, шуршание стеблей, плеск зачерпываемой воды заглушали звуки, способные выдать подкрадывающегося хищника. Выскользнет прямо над головой крылатая тень, первой стрелой и попасть не получится. А вторую успеешь на тетиву положить, только если крыл не тебя в дичь наметил.
От этого напряжённого всматривания, от ожидания начало ломить затылок. Крису хотелось одного – чтобы поскорее это закончилось. А не заканчивалось. Они что, всю воду собираются вычерпать?! Лишь когда перед глазами тёмные пятна поплыли, он услышал: «Всё, уходим!» Слова командующего внизу Тима будто выдернули какой-то стержень внутри. Руки, сжимавшие лук, сами собой опустились: «Фу-у-у!» Крис понимал, что ещё надо самому наверх подняться, до дома дойти. Но это ерунда! Главное – женщины и дети по домам сидят, а ватага вооружённых до зубов охотников сумеет за себя постоять.
Рита ждала его дома. Лежала, вытянувшись на топчане.
– Ох, я и устала! Натаскала воды – до конца зимы хватит.
– До конца зимы о-го-го сколько. – Крис снял оружие, потянулся, стараясь расслабить затёкшие мускулы. – Да у нас и посуды в доме нет, чтобы такой запас сделать.
– Три ведра притянула и пять кувшинов. А они такие огромные!
– Всего-то?
– Ты думаешь, легко? Это тебе не с луком стоять, по сторонам глазеть.
– Разве у вас не так за водой ходят? Когда туман?
– У нас полгода туман, но воду целыми озёрами в дом не таскают. Нужно – пошла к родникам, набрала, принесла ведро. И вдвоём с мужем, а не всем посёлком. По Изумрудному я и в туман не боялась гулять. Наши мужчины мерзость всякую в посёлок не допускают!
Крис пожал плечами, думая, как объяснить различие между речным краем и лесным. Не успел – в дверь забарабанили.
– Крис, Крис! Открой, это Марик!
– Что-то случилось?
– Мама пропала! – Ввалившийся в дом Толстяк был серым, как туман снаружи. – Она только раз к роднику сходила – немоглось ей последние дни, – дальше Рикки сам воду таскал. Говорит, сначала приходил, мама дома, а потом – уже нет. Он думал, она отдохнула и снова к роднику пошла. Но её никто не видел больше, я всех соседских женщин оббежал. Не ходила она второй раз!
– Не паникуй. – Легко сказать, «не паникуй», у Криса самого всё оборвалось внутри. – Бежим к Щербатому, к Старосте. Поднимаем охотников!
Докторшу долго искать не пришлось. Она лежала за собственным домом под навесом для дров. Высохшее, готовое рассыпаться в пыль от любого прикосновения тело.
– Как же так? Мы же рядом были, куча людей по посёлку бегала. И никто не видел! Почему?!
Марик изо всех сил старался, чтобы слёзы не прорвались, не брызнули из глаз. Не пристало мужчине плакать. Крис ощущал то же самое, не мог даже слово произнести. Да и зачем? Это не ленточник, не пузырь, не шлейфокрыл. Тут не убережёшься. За каждым рано или поздно приходит хока.
Остался позади люсор, затем – риэльч. Зима закончилась, отдав своей повелительнице ещё двух женщин и одного охотника. И шлейфокрылы несколько раз находили добычу. Но жизнь в посёлке продолжалась, следуя заведённому давным-давно распорядку.
Дни сделались длиннее, туманное утро – короче. В преддверии весенних дождей женщины вышли на ближние огороды – тыкать в землю жёлтые зёрна гороха, отложенную на посадку мелкую репчатку. Самые смелые или бесшабашные возились и на дальних, у непривычно прозрачного из-за поредевшей листвы леса. Впрочем, на это в Зелёном Холме редко кто отваживался. Слишком много тварей сползлось к человеческому жилью за зиму, охотники лишь начали чистить окрестности. Дальние огороды предназначались для второго, летнего урожая.
Иметь дом на нижнем краю посёлка оказалось очень удобно. Вышел за дверь – и вот он, твой огород. Во всяком случае, Крис считал, что им с Ритой в этом повезло. Каждый вечер, возвращаясь из лесу, он с удовольствием рассматривал свой клочок земли, представлял, что скоро на нём зазеленеют первые всходы. Пока однажды возившаяся на соседнем участке младшая из жён Щербатого, Фера, не окликнула его:
– Крис, там Рита не захворала? Я могу помочь с посадкой. Или ещё с чем…
Фера была одной из тех женщин, что смотрели на него с плохо скрытым вожделением, а на его речную жену – с завистью. Конечно, она была хорошей соседкой, предложение помочь звучало вполне искренне. Но… Крис знал, что некоторые молоденькие жёны старших охотников позволяли летом уводить себя подальше в лес и там задирали юбки. В посёлке тайны долго не держались, слабых на передок бабёнок знали наперечёт. Прямого запрета на такие вольности в Правилах не было, но за обман следовало наказывать. Так что время от времени обиженные мужья мутузили своих неверных подружек, стараясь отбить тягу к блуду. Сизый фингал под глазом у соседки Крис замечал не раз.
– Сами справимся, – отмахнулся он.
– Ну как хочешь. А то я смотрю, Рита третий день на огороде не показывается.
– Третий день?
Крис недоумённо оглядел клочок земли. Не похоже, чтобы жена засадила его полностью. Скорее наоборот, бросила, едва начав. А ведь семян у них в достатке – мама успела позаботиться.
Рита и не собиралась отказываться:
– Я устала, у меня руки болят. Все пальцы этой штукой посбивала. – Она презрительно кивнула на валявшуюся в углу мотыжку с присохшими комьями земли.
– Но ведь все женщины этим занимаются. Это их работа.
– Только лесные в грязи ковыряются! Я – не лесная, я лучше сети плести буду!
– Зачем нам сети? – опешил Крис. – Мы не на Реке живём, у нас женщины репчатку…
– А я не хочу! – Рита вскочила с подстилки. – Не хочу в грязи ковыряться. Ты мой муж и охотник, вот и позаботься о пище!
– Как это? Мясо лесных зверей не едят.
– Какая разница? Если ты охотник, можешь добывать шкуры, выменивать на рыбу, на репчатку вашу дрянную, в конце концов. А я, когда придёт лето, буду в лесу ягоды собирать, грибы, эти, как их… орехи! Почему так нельзя?
Крис почесал затылок.
– Я не смогу столько шкур добыть, чтобы на год хватило. Всё равно огород сажать надо, так все делают. И Аня Чёрная, а она тоже с Реки пришла. Репчатка вкусная, ты привыкнешь…
– Не хочу!
Неожиданно Рита лукаво улыбнулась. Подошла, мурлыча, провела подбородком по его плечу.
– Крисик, миленький, я понимаю, одному тебе тяжело будет столько охотиться. Но есть же и другие мужчины, они помогут.
– С какой стати другие охотники нам шкуры отдадут? У них свои жёны есть.
– Но я же самая красивая у вас в посёлке. От меня не убудет, зато мы с тобой сможем больше отдыхать.
Лишь теперь Крис понял, на что намекает жена. Понял, но не поверил. Кровь хлынула к щекам от возмущения.
– Что?! Ты хочешь… Этим все речные женщины промышляют?
Рита, сообразив, что сболтнула лишнее, мигом отскочила назад.
– Нет, только самые красивые! Можно подумать, у вас женщины с одними мужьями любятся! Можно подумать, я за зиму сплетен не наслушалась, и ничего не знаю! Да вот та же Фера! Её половина ваших мужчин перепробовали!
– Пусть так, – согласился с общеизвестным Крис. – Но шкуры с охотников она за это не требует. Такое и в голову никому не придёт!
– Потому что дуры!
Рита фыркнула, опустилась на топчан. Покосилась через плечо на стоящего в растерянности мужа. Объявила:
– Ладно, о других мужчинах я так сказала, к слову пришлось. Блудить я не собираюсь. Но и в огороде ковыряться не буду! Если хочешь, чтобы я тебе детей рожала, думай, как меня и их кормить будешь.
Придумать Крис не смог ничего. Потому на следующий день, вернувшись из лесу, взял мотыжку, семена, и отправился на огород. Соседи поглядывали удивлённо, но не расспрашивали. Много есть странного в мире!
Правда, двумя днями позже в лесу во время привала Орест поинтересовался ехидно: «Красавчик, так я не понял, ты Речную в жёны взял или она тебя? Может, завтра она с нами в лес пойдёт, а ты уж бабскими делами займись, не отвлекайся?» Берт Безголовый гыгыкнул, но тут же заткнулся от увесистого тумака по рёбрам, отвешенного Мариком. Крис промолчал. Нет больше мамы Энн, не к кому обратиться за советом. За хорошим советом. Потому как Староста, Щербатый, даже Марик твердили одно: «Поучи хорошенько Речную, вся блажь у неё и пройдёт».
Огород он не успел посадить и до половины. Месяц поллейн принёс долгожданные дожди, тёплыми струями смыл остатки тумана, напитывая землю живительной влагой. Рита радовалась, словно ребёнок. Сбросила опостылевшую лесную одежду, обернула вокруг бёдер принесённую с Реки повязку и плясала, с удовольствием шлёпая по лужам. Крис любовался женой, и заботы о потерянном урожае отступали.
К концу поллейна Марик обзавёлся женой. Хорошей, доброй, покладистой. Единственно, в семейной жизни неудачливой. Элли была на год младше Толстяка, но так сложилось, что он оказался у неё третьим мужем. «Плохая примета», – шептались поселковые женщины. Но верить в бабские приметы мужчина не обязан, а пятимесячный Малькин сынишка Марика и вовсе не смущал. Не удивительно, если вспомнить, кто папаша ребёночка. Дети Охотника вырастали крепкими, здоровыми и смышлёными. А второй муж Элли… То, что Безголовый Берт когда-нибудь пропадёт по глупости, понимали все. Но не думали, что случится это так скоро, на восемнадцатом году его жизни.
В тот раз охотники отправились прочёсывать лес вдоль ведущей на запад тропы и севернее, до самых Топких Полян. Дело было долгое, опасное. Потому шли большой ватагой во главе с Тимом, охотником опытным, вторым по старшинству мужчиной в посёлке. Начинался день удачно. Вдоль тропы было чисто – пара молодых ленточников, по глупости пытавшихся затаиться на почти голых ветвях чернолиста, не в счёт. А после полудня и дождь, несколько раз принимавшийся поливать лес, окончательно прекратился. В разрыв тучи выглянуло солнце, весело заиграло на мокрой траве, листьях. Тим выбрал место посуше и объявил привал – перед самой трудной частью работы следовало хорошо отдохнуть и подкрепиться.
Ели в основном молча, перебрасываясь редкими, скупыми фразами.
– Летом пахнет. – Тим растёр в руках молоденький листик, понюхал, зажмурился от удовольствия. – Слава Матушке-Земле, перезимовали, кажись.
– Да, лето все любят. – Орест вытер прилипшие к губам крошки, завязал сумку. – Особенно молодые бабёнки. Летом можно от щербатого мужа в лес убежать, дырку молодому стручку подставить.
Охотники с интересом повернули головы к старшим. Щербатый был мужиком умным, необидчивым. И шутить умел правильно. В отличие от Ореста.
– Что ты злой такой, а, Кривой? Верно говорят, нельзя охотнику долго без жены жить.
– Да лучше без жены, чем с блудкой. Опять свою Феру будешь из кустов выволакивать?
