ПОЭЗИЯ КАМНЯ: ТРОПАМИ ПОТАЕННОГО СТАМБУЛА

Империя, скромная и праздничная

Как мы уже отмечали, империя постоянно воевала. Причем, в большинстве случаев, успешно. А значит, были великие победы, герои, полководцы… Парадокс в том, что в их честь не воздвигли ни одного памятника. Пусть ислам запрещает человеческие изображения, но нет ни обелисков, ни триумфальных арок, никаких следов воспевания победной поступи страны, превознесения своего величия. За века. Совершенно ничего. Может быть, поэтому сегодня для нас эта империя кажется эфемерной и почти нереальной.

Пример такой скромности подали ее основатели, Осман и Орхан. Они пировали вместе со своими боевыми товарищами, лично следили за подкованностью скакунов, а одевались так, что иностранцу, попавшему на похороны матери Мурада II, пришлось интересоваться у соседей, – кто же в толпе присутствующих султан?

Но скромность вовсе не означала, что османам был чужд разгул праздничного веселья. Когда отмечался какой-нибудь военный успех, базары порой не закрывались на ночь целую неделю. Да и после окончания дневного поста в Рамазан, весь город бурно веселился. Катались на качелях-лодочках, украшенных листьями, цветами, гирляндами и мишурой. Под музыку и перезвон колокольчиков. Возводили праздничные арки, устраивали борцовские поединки, стреляли на дальность из лука, метали копья. Размах празднеств иногда принимал просто эпические масштабы. Так, в 1638 г. перед султаном Мурадом IV торжественно прошли представители семисот тридцати пяти константинопольских цехов:

«Все они проезжают на повозках или идут пешком, держа в руках инструменты, присущие их ремеслу, и с великим шумом выполняя свою работу. Плотники сколачивают деревянные дома, каменщики возводят стены, лесорубы несут бревна, а пильщики пилят их, меловщики вырезают куски мела и белят свои лица, показывая тысячи трюков… Проходят пекари, занимаясь своим ремеслом; некоторые из них пекут и сразу бросают зрителям маленькие буханки. Кроме того, они испекли специально для этой процессии огромные караваи размером с купол бани, посыпанные кунжутом и фенхелем, – их везут на повозках, которые тянут по семьдесят – восемьдесят пар волов… Все эти ремесленники проходят перед султаном, показывая свое мастерство и исполняя множество трюков, которые невозможно описать, а следом идут их шейхи, сопровождаемые юношами, которые играют восьмитактную турецкую музыку.

Цеха проходят один за другим, забрасывая зрителей дарами: тамариндами и амброй, конфетами и мелкой рыбешкой; проходят и могильщики с лопатами и мотыгами в руках, интересуясь у зрителей, на каком кладбище вырыть им могилы». В процессии участвовали даже воры, нищие и сумасшедшие. За ними – строго по иерархии – следовали владельцы таверн в масках и далее – евреи, тоже в масках. Однако же «в роскошных одеждах, украшенных драгоценными камнями. Они несут хрустальные и фарфоровые сосуды, из которых наливают зрителям шербет».

Империя времени упадка

После блестящего века Сулеймана Великолепного все пошло под откос. Султаны резко разлюбили войну. 30 лет ни один из них и носа не казал на поле боя. Когда новый правитель Мехмед III решил возобновить традицию, его отговаривали всем двором. Не помогло. Тогда его мать уговорила девушку необычайной красоты, в которую султан был страстно влюблен, попросить о том же. Увы, любовь внезапно обратилась в ярость, и красавица осталась лежать в благоухающем саду с кинжалом в груди. Султан все же пошел на войну, но лишь, чтобы лично лицезреть, как в Венгрии войска принца Евгения в клочья разрывают его некогда непобедимую армию.

Этого оказалось достаточно, и в последующие годы правления султан предавался праздной жизни. Его преемник был еще более миролюбивым. Он как-то поразил диван предложением перенести войну на следующий год, мол, уже поздно, да и дорого. Такое попрание высших традиционных ценностей было просто невероятно. Казалось, сейчас небеса рухнут на землю. Вельможи потеряли дар речи. Перенести войну!!! Это просто неслыханно. А султан преспокойно погрузился в удовольствия гарема, куда сводница-еврейка Эстер Кира поставляла толстых негритянок. Правда, все же не таких выдающихся, как у Ибрагима Безумного, в гареме которого была настоящая звезда, – армянка Шивекар-султан, весившая полтора центнера!

Парадокс: первые десять султанов от Осман-бея до Сулеймана были воинами, всю жизнь проводившими в сражениях. Средний срок правления – 27 лет. Следующая десятка поле боя в большинстве случаев видела только на картинках, но правила в среднем вдвое меньше – 12 лет. Каждый второй был свергнут, а двое – убиты. Прозвища монархов говорят сами за себя – Безумный, Пьяница и пр.

Раньше принцев нещадно убивали, поскольку в Империи отсутствовал принцип первородства, и на власть могли претендовать все. Так что, для поддержания внутренней стабильности в стране, приходилось устраивать настоящую резню. Точнее, удушение шелковым шнурком, ибо пролитие крови принцев было запрещено. В «Своде законов Османской династии», это страшное правило формулировалось так: «После того как Аллах дарует одному из моих сыновей султанат, следует ради сохранения порядка в падишахстве умертвить его братьев. Большинство улемов объявили это допустимым. Соответственно надо и действовать».

Братьев больше не убивали, а вместо этого стали держать в маленьких комнатках (т.н. клетках) на случай, если место султана станет вакантным. Такое решение было одинаково плохим как с точки зрения управления государством, так и по гуманистическим соображениям. Быструю смерть заменили медленным схождением с ума. В результате псих на троне стал нормой. Еще бы: Осман III прожил в Клетке, среди бесплодных женщин и глухонемых, пятьдесят лет, Селим III, – пятнадцать, Сулейман II – тридцать девять. Помимо явных психических отклонений, у них была нарушена речь, сознание стало мерцающим, а из всех желаний доминировало одно, – вернуться обратно в свою клетку. Этой просьбой новоиспеченные султаны постоянно донимали придворных.

Обстановку во дворце, царившую во время упадка и последующего распада государства, можно представить хотя бы по следующим фактам. Селим III в 1807 году был убит начальником собственной стражи. Абдул-Азиза свергли в 1876-м, несколько дней спустя он перерезал себе вены ножницами. Спустя 8 лет, в том же самом дворце, его преемник, несчастный Мурад V, был официально объявлен мертвым. Ему предстоит прожить покойником еще 20 долгих лет. Его брат, султан Абдул-Хамид II покинул проклятое место, и перебрался во дворец Йылдыз. Не помогло. Мучимый ночными кошмарами, он никогда не расставался с револьвером и пил кофе в обычном кафе, специально построенном во дворце, только вместо посетителей сидели его охранники. Самодержавный властелин годами мечтал об одном: выйти, как обычный, заурядный турок на улицу, купить газету, сесть за столик в кафе. Но такое удовольствие ему было недоступно, и приходилось играть в реконструкцию своей фантазии. За ограду дворца он выходил крайне редко, и даже «султанскую» мечеть построили сразу за воротами.

Занимать высшие посты в Империи всегда было опасно, а стало – смертельно. Великие визири не расставались с завещаниями, которые носили за пазухой. Появилось даже проклятие: «Чтоб тебе быть визирем султана». Шансы высшего чиновника на выживание оценивались один к десяти, – меньше, чем у солдата в самом кровавом сражении.

Новые дворцы лишь «переняли эстафету» от Топкапы. В нем испокон веку разворачивались страшные сцены. Так, в 1651 году валиде Кёсем было уже 80. Мать двух султанов и величайшая мастерица дворцовых интриг, прежде всегда выходившая победительницей из схваток с врагами, ослабла. Расплата не заставила себя долго ждать. Ее нашли в личных покоях, под грудой одеял. Сорвали все украшения, разорвали одежду, стали душить, долго, страшно, неумело и мучительно. Потом вернулись, чтобы добить… Ужасная весть мигом облетела дворец, и все как будто сошли с ума. Придворные тут же забыли турецкий язык, на котором говорили десятки лет, и покои огласились дикими воплями на албанском, грузинском, боснийском, итальянском и еще множестве неведомых языков. С придворных слетел тонкий лоск культуры, и они моментально вернулись к истокам детства своего и человечества, к первобытным инстинктам. Все кричали, и никто не понимал другого, да и не старался понять. Беспомощность ужаса, как предвестие краха.

*** *** ***

Признаки и призраки распада Империи являлись в самых разных, как сейчас говорят, «кейсах». Подчас весьма диковинных. Вот, например, одна из самых могущественных семей Кёпрюлю. Династия воинов и государственных деятелей. Некогда прославленных. Увы, их потомки стали полной противоположностью. Взять хотя бы Нумана Кёпрюлю, которого изводила муха, сидевшая, как ему казалось, на кончике его носа. Целыми днями он боролся с ней, пытаясь прогнать. Но назойливое насекомое улетало и вновь возвращалось. Страшная напасть. На избавление от нее были мобилизованы все врачи Константинополя. Тщетно. Тогда призвали французского врача Ле Дюку, который пошел на хитрость. Он авторитетно заявил, что муха есть, и весьма зловредная. Потом дал выпить каких-то микстур, «а затем аккуратно провел по носу пациента ножом, словно бы срезая насекомое, после чего продемонстрировал мертвую муху, которую заблаговременно припрятал в руке. Нуман-паша немедленно признал ее, видимо, за время борьбы запомнив насекомое в лицо. Он закричал, что это действительно та самая мучительница, и внезапно исцелился».

И еще о мухах и упадке. Человек, посланный в Иерусалим, чтобы расследовать странное поведение тамошнего муфтия, которого изводил собачий лай и жужжание насекомых, с изумлением обнаружил, что муфтий вовсе не одинок, и тут «весь город занят ловлей мух, коих нанизывают на длинные нитки, дабы проще было подсчитать».

*** *** ***

Надвигался век прогресса. Империя ему сопротивлялась, все боле погружаясь в болото провинциальности и запустения. Предложить альтернативу новой цивилизации она не смогла, как, впрочем, и никто другой по сей день. Увы, не всегда на смену устаревшему и «плохому» шло новое и «хорошее». Приведем высказывание англичанина Огастеса Слейда: «До сих пор османец не платил правительству ничего, кроме скромного земельного налога, хотя порой и сталкивался с вымогательством, которое можно уподобить налогу на имущество. Он не платил десятину, поскольку исламское духовенство жило на доходы от вакфов. Он ездил, куда хотел без паспорта, не имея дела ни с таможенными чиновниками, ни с полицией. Его жилище было неприкосновенно. У него не отнимали сыновей, чтобы забрать их в армию, пока не начиналась война. Его честолюбие не было ограничено ни происхождением, ни материальным положением: начав с самых низов, он мог дослужиться до звания паши, а если умел читать – то до должности великого визиря. Его способности открывали ему дорогу на высшие этажи власти. Разве не эти самые преимущества так ценимы свободными нациями?».

Наступил ХХ век. Вместе с ним пришло поражение в Первой мировой, распад Империи, потеря большей части земель, оккупация ряда территорий, в том числе Константинополя, отречение султана, появление русской армии на Босфоре, только вовсе не в ореоле славы, страшные межнациональные столкновения, трагедии, равных которым Империя не знала за всю свою многовековую историю, и в конце концов печаль серой неопределенности, с которой богатый Стамбул смотрит в общее будущее заблудившейся цивилизации.

Глава 5. Гений места: Стамбул и его составные части

Стамбул состоит из 39 округов, которые подразделяются на районы, делящиеся, в свою очередь, на кварталы. Последних насчитывается более тысячи. Бывает, их названия повторяются, да и в целом многослойная топонимика города уходит в глубь веков и весьма запутанна. Ниже мы приведем краткие описания наиболее богатых событиями и достопримечательностями округов.

Стамбул, центр города

Ускюдар

По преданию, сын Агамемнона и Хрисеиды, пленницы из Трои, Хрис, бежал от гнева своей мачехи Клитемнестры. Он отправился искать сводную сестру Ифигению, которая спасалась от гнева их общего папы. Родитель был зол и настойчив, а потому она в поисках убежища добежала аж до Крыма, где устроилась жрицей в храме Артемиды. Все бы ничего, но обязанности жрицы ей пришлось совмещать с киллерством. Она убивала странников⁹. К счастью, Хрис так и не узнал этого, поскольку подхватил лихорадку и умер на берегах Босфора. Славя чистоту братской любви, греки назвали поселение, где он скончался, Хрисополем (ныне Ускюдар). Начиная с афинского полководца Алкивиада (500 г. до н.э.), а также при персах и других завоевателях оно играло важную роль в жизни всей округи, поскольку здесь находилась таможня, и собирали дань с кораблей.

В 324 г. в окрестностях Хрисополя император Константин разгромил войска претендента на престол Лициния, убив до 25 тысяч человек, в основном, наемников-готов. После чего стал правителем и Востока, и Запада империи. Позже район переименован в Скутари, а в дальнейшем – в Ускюдар.

*** *** ***

Стамбул необъятен. Но если вы хотите ухватить взглядом как можно большую часть его, то вам сюда, в Ускюдар, на самую высокую точку города, – вершину холма Чамлыджа (Çamlıca tepesi). Добраться можно на метро до станции Kisikli или на пароме. А дальше шесть километров от пристани. Их можно преодолеть на автобусе или долмуше, но если для вас это «всего шесть», можно отправиться в путь пешком. Вверх по тихим, узким улочкам нетуристического Стамбула.

Вершина, помимо прекрасных видов на город и Босфор, одарит вас прохладой и запахом хвои в сосновом лесу парка Чамлыджа. Бродя по его тропкам и дорожкам, неожиданно можно увидеть даже Принцевы острова, хотя до них целых 16 километров. Они словно плывут в тумане, лишь слегка возвышаясь своими пиками над дымкой.

Не столь давно на правом склоне холма появилась огромная мечеть имени президента Эрдогана. Это целый комплекс, в который входит музей турецкого и исламского искусства, библиотека, художественная галерея и даже зачем-то бомбоубежище. Следование канону тут совмещается с модерном, и даже имам поднимается в михраб для проповеди… на лифте. В общем, любителям и знатокам современной религиозной архитектуры и искусства рекомендуется.

*** *** ***

В водах пролива напротив Ускюдара на крошечном островке находится Леандрова (Девичья) башня. Первое строение здесь было возведено еще в V в. до н.э. уже упомянутым Алкивиадом.

С островом связаны сразу две похожих легенды: турецкая и греческая. Может быть, в каждой своя правда, ибо они сильно разнесены во времени. Греки рассказывали о юноше Леандре, который полюбил прекрасную Геро, жрицу Афродиты. Она дала обет безбрачия, а потому встречаться приходилось тайно. Каждую ночь он переплывал Босфор, ориентируясь на огонь, который зажигала Геро. Но однажды на море разыгралась буря, и сколько девушка ни поднимала свой фонарь, Леандр сбился с пути и утонул. Его бездыханное тело наутро волны вынесли на берег, прямо к ногам любимой. В отчаянии Геро поднялась на башню и бросилась в бурное море.

Прошло почти 2000 лет. Турецкий султан безумно любил свою единственную дочь Михир-Шихил (Солнце красоты). Она была действительно молода и прекрасна, но была одна проблема. Ей еще до рождения ясновидец напророчил смерть до 18 лет от яда змеи. Чтобы обмануть судьбу, ее заперли на маленьком островке. Так и жила она, лишенная обычных радостей и невзгод, в роскоши и одиночестве. И вот заветные восемнадцать! На День рождения отец послал ей вазу с фруктами. Открыв подарок, она упала замертво от укуса гадюки, забравшейся в вазу. (В другом варианте, правда, ей удалось выжить. Влюбленный в нее персидский принц, переодевшись женщиной, проник на запретный остров и самоотверженно высосал яд из раны. После чего они поженились).

Этот крохотный островок играл важную роль в обороне города. Здесь был закреплен один из концов знаменитой цепи, перегораживающей пролив (второй конец находился у Серайского мыса, где когда-то высадились первые поселенцы из Мегар). Чтобы блокировать проход кораблей неприятеля просто поднимали цепь. Устройство служило веками, вплоть до последних дней Византии.

Хотя в состав города Ускюдар официально был включен только в 1543 г., но здесь издавна сходились множество дорог, формировались караваны и собирались паломники для хаджа в Мекку. Здесь же находилась и конечная точка Великого Шелкового Пути.

Кулели

Севернее небольшого залива Çengelköy, в районе Кулели, примерно на месте нынешнего большого здания военной школы Kuleli Askeri Lisesi, одного из самых известных военно-учебных учреждений Турции, находился монастырь Раскаяния. Его построила в VI в. императрица Феодора, жена Юстиниана. Сюда свозили проституток, на которых время от времени устраивались облавы. Прокопий Кесарийский так описывает это заведение: «На том берегу пролива, по правую руку плывущим в Эвксинский Понт, был прежде дворец; устроили в нем великолепный монастырь для женщин, раскаивающихся в прежней своей жизни. Здесь, получив возможность заниматься делами благочестия и служением Богу, они были в состоянии вполне очиститься от прегрешений своей развратной жизни». Но вот что пишет тот же Прокопий «не для печати», «Собрав более пятисот блудниц, которые торговали собой посреди площади за три обола – только чтобы не умереть с голода, – и отправив их на противолежащий материк, Феодора заключила их в так называемый монастырь Раскаяния. Некоторые же из них ночью бросились с высоты и таким путем избавились от нежеланной перемены в образе жизни». Феодора в принципе по молодости занималась тем же самым, и любая ее забота о добродетели, да еще в таком добровольно-принудительном порядке, оставляет стойкий привкус ханжества и лицемерия.

Кадыкей

Название района переводится как «деревня кади», т.е. территория, которая была отдана кади (судье). В глубокой древности он назывался Халкидон, в котором, по мнению дельфийского оракула, жили «слепые». Напротив них Виз и основал город. «Слепые», однако, тоже в этих местах не были аборигенами. Просто память об их предшественниках уже успела истлеть. Как показали раскопки, ранее, в течение двух тысячелетий (!) здесь существовал финикийский порт. Был он ну очень давно, в 5500—3500 гг. до н.э.

Некоторое время городом владели персы, которых выбил Александр Македонский. В то время Халкидон был знаменит, в первую очередь, храмом Аполлона и оракулом в нем.

Отношения с соседями из Византия не всегда складывались гладко. Как-то Халкидон даже восстал против его власти, но потерпел поражение, и был разрушен. Камни отправили на сооружение акведука Валента, где их можно видеть по сей день.

В 73 г. до н.э. в этих местах, бывших в ту пору окрестностями Халкидона, Митридат VI Понтийский разгромил римлян. Было убито 4000 пехотинцев и потоплено 70 кораблей. А спустя три века, во время гонений Диоклетиана, произошло еще одно значимое событие: здесь казнили местную жительницу Евфимию. Позже она стала святой покровительницей района.

В храме, который возвели над ее могилой, в октябре 451 года проходил 4 Вселенский (Халкидонский) Собор. Собрание было весьма представительным: 500 епископов, император Маркиан и его блаженная супруга Пульхерия. За год до этого в возрасте 51 года она, наконец, вышла замуж, возведя своего единоверного на трон, но предварительно взяв с него клятвенное обязательство ни при каких обстоятельствах не покушаться на ее девство.

На Соборе, правда, отсутствовал папа Лев I. По уважительной причине. На тот момент не прошло и четырех месяцев после одной из самых кровавых битв мировой истории – сражения на Каталаунских полях. Где в течение всего одного светового дня погибло от 180 до 300 тысяч человек. Некоторые народы после нее прекратили свое существование. Сеча закончилась победой римлян и их союзников, и все же у папы были более чем веские основания отказаться от участия в Соборе: Атилла был потрепан, но не разбит. Более того, он заявил: «Кто может пребывать в покое, если Аттила сражается, тот уже похоронен!». Его армия в то время привычно бесчинствовала где-то в центре Европы, и Лев предпочел готовиться к новой битве с адским войском.

Собор впервые закрепил иерархию христианских церквей. Рим стал первым, а Константинополь – вторым. В «большой пятерке» значились также Антиохия, Александрия и Иерусалим. Впрочем, они вскоре падут под натиском арабов.

Дополнить свое знакомство с Кадыкеем можно, прогулявшись по Гюнешлибахче, – самой «вкусной» улице города. Практически напротив пристани Кабаташ, всего минутах в пяти ходу находится этот «солнечный сад». Именно так переводится ее название. Это даже не сад, а целый гастрономический рай. Чего тут только нет… Рыбный рынок, магазины по продаже морепродуктов, меда, оливок, сыров и множество других продуктов. Причем торговля специализированная, что подразумевает в каждой лавке десятки, а то и сотни видов одного товара на любой вкус. Даже уксуса!

Вот под названием «Brezilya kurukahve» заведение, недавно отметившее свой столетний юбилей. Тут можно купить чай и кофе не только из Бразилии, как следует из названия, или Турции, но и со всего мира. В соседних зданиях расположены сразу три ресторана со схожими названиями – «Çiya Kebap», «Çiya Kebap-2» и «Çiya Sofrası». Их объединяет принадлежность одному владельцу – Мусе Дагдевирену. Знаменитый кулинар, о котором писали ведущие газеты мира, соединил в себе две, казалось бы противоположные идеи: с одной стороны, он определяет себя как «кулинарный антрополог», т.е. собирает рецепты блюд со всей Турции, чтобы угостить ими посетителей, а с другой, – неустанно экспериментирует, изобретая все новые угощения. За такую смесь новаторства и традиции «Нью Йорк Таймс» назвала его «кулинарным Индианой Джонсом».

По количеству и качеству гастрономических заведений, собранных в одном месте, Гюнешлибахче смело можно отнести к городским достопримечательностям.

Несколько лет назад их число увеличилось, – на углу улицы Фахреттин Керим Гекай и переулка Гюлеч появился памятник обычному коту по кличке Томбили, т.е. «Пухлик». Всю жизнь он обретался в этом переулке, и «столовался» в местном кафе, а в свободное время с достоинством возлежал у бордюра, опершись на лапу, и задумчиво наблюдая за городской суетой. Неожиданно для себя и окружающих, котик стал звездой интернета, прославившись своей невозмутимой серьезностью. Он не просто отдыхал, а имел при этом вид, как минимум, мэра города. По просьбе горожан 4 октября, в день памяти Франциска Ассизского, покровителя всех животных, Томбили поставили памятник. В дальнейшем его украли, но потом вернули на место, – даже асоциальные воры устыдились содеянного после широкого общественного порицания. Такая вот любовь к котикам.