Kitabı oku: «Джон Хоуп – охотник на призраков. «Дело о Безмолвной роще»»

На улице бушевала страшная гроза. Деревья, словно соломинки, гнулись под напором свирепого ветра. Молнии беспрерывно сверкали одна за другой, а грохотание грома превратилось в сплошной гул. К этому описанию непогоды стоит добавить стену из дождя, превратившую улицы Лондона в самые настоящие водные каналы, и вы поймете наше решение остаться на ночь в доме № 484 по Кинг Роуд. На этот раз мы собрались там вновь, получив долгожданную открытку с приглашением от Джона Хоупа, твердо соблюдавшего традицию в память о покойном Дэне Райтмане – основателе нашего маленького клуба.

Обменявшись рукопожатиями, мы, по обычаю, сытно пообедали, а затем, раскурив трубки, принялись внимательно слушать очередную историю о приключениях выдающегося охотника за сверхъестественным злом. Несмотря на юный для такого опасного дела возраст, Джон Хоуп уже зарекомендовал себя как успешный детектив, обладающий острым умом, крепкой памятью и железной волей.

Дело о Кровавой лестнице было захватывающим и весьма увлекательным повествованием, но о нем я поведаю в следующий раз, ибо в ту ночь была рассказана еще одна история, которая заслуживает вашего внимания. Как я уже сказал выше, из-за ненастья мы не смогли разойтись по домам как обычно, а потому решили скоротать время за обсуждением известных нам разновидностей сущностей из Извне.

– Я считаю, что бесконечной вариации проявлений Сил нет, а есть лишь их ограниченное число, – настаивал профессор Аркрайт. Этот седовласый старец, несмотря на свои годы, был полон ученого энтузиазма и жизненной энергии. Вот и сейчас, дискутируя с Джексоном – другим основателем клуба "Райтман", он активно жестикулировал и с небывалым рвением приводил свои доводы.

– В своих психоэманационных формированиях, – продолжал профессор, расхаживая по гостиной, – в нашем материальном мире существа из иного мира придерживаются определенных правил, что говорит о фундаментальных законах, касающихся существования этих сил в нашей реальности. Так, Сайян не может овладеть чем-то живым, но может изменить, исказить облик нематериальных предметов, что впоследствии приводит к полному их слиянию с ней. Условно назовем это болезнью, порчей неодушевленных предметов. Однако Сайян может быть опасна и для людей, потому что крайне негативно влияет на духовную проекцию человека и подвергает её такой же порче. Этот, на первый взгляд, парадокс отлично объясняется профессором Гардерсом в его монографии о природе Сайян.

– А как быть с другой формой – Аэльян? – спросил Джессоп, вытряхивая пепел из трубки. – Разве ее в свое время не причислили к иной силе, отличной от чудовищ Извне?

– Этот вердикт, уважаемый коллега, я считаю ошибочным! – с победоносным видом заявил седой профессор.

Мы все улыбнулись. В эти моменты Аркрайт выглядел, как озорной мальчишка, который получил возможность доказать взрослым, что они не правы. Джессоп притворно закатил глаза, но сделал это так, чтобы сей жест не заметил профессор, иначе беды не миновать.

– Аэльян – форма менее опасная, да! – уверенно продолжил наш друг. – Она обычно представляет собой сгусток эфира и похожа на тень, которая может вводить нас в заблуждение, способствовать усилению отрицательных эмоций, но не проявлять откровенной враждебности. Именно по этой причине мы и считали ее представителем иной силы – нейтральной по отношению к человеку. Но мои наблюдения говорят об обратном.

Профессор направился к одному из шкафов, заставленных книгами и рукописными текстами, и после недолгих поисков достал журнал, в котором записывал свои наблюдения.

– Так, где же это?.. А, нашел, – Аркрайт поправил очки и принялся менторским тоном подкреплять свою теорию фактами. – Так вот. За последние десять лет стараниями клуба было раскрыто 54 дела, носящих, несомненно, сверхъестественный характер. Из них 15 дел касались проявления Аэльян, 15 – Сайян, а еще 22 относились к Мальсан, т.е. совокупности проклятий и одушевленного насилия, в просторечье именуемыми привидениями. Оставшиеся 2 дела можно отнести к самой опасной из известных форм проявления зла – Шаийрракх. Когда я стал классифицировать и упорядочивать списки завершенных расследований, то заметил странное совпадение в количестве зафиксированных двух форм явления сил извне. Может кто-то и посчитает это совпадением, – Аркрайт хмуро посмотрел из-под очков на нас, слушавших профессора с недостаточным, по его мнению, интересом, – но я вижу здесь закономерность. А подтверждается она еще одним фактом, а именно: обе эти силы проявлялись с определенными промежутками в одних и тех же местах.

– То есть, вы хотите сказать, что обе эти проекции зла неразрывно связаны? – уже более заинтересованно спросил Джон Хоуп.

– Вы правы, именно это я и хочу сказать. Каждое дело клуба во всех этих местах начиналось именно с форм Аэльян. Порой мы находили источники, послужившие причиной разрыва барьеров между нашими мирами, а порой нет. Но что любопытно: вне зависимости от результатов наших расследований, спустя определенное время в этих местах наблюдались происшествия, связанные уже с Сайян. Обычно период между проявлением этих двух форм составляет 5-7 лет, хотя были и исключения.

– В таком случае, если ваши доводы верны, профессор, нам необходимо более тщательно разобраться с остальными делами, связанными в последнее время именно с Аэльян, – заявил Тейлор.

Этот крепкий, неподвластный возрасту мужчина был достаточно обеспеченным человеком и видной фигурой в деловых кругах Лондона. Благодаря его поддержке клуб "Райтман" обзавелся не только крепкими и обширными связями по всему миру, но и богатой коллекцией по эзотерике и мифологии.

– Это поможет нам гораздо быстрее обнаружить и устранить очаги проявления более опасных сил, – продолжал он, зажигая новую сигару. – Но у меня есть вопрос: а не может ли Сайян быть такой же промежуточной стадией, как и Аэльян? Что это лишь часть цикла, в конце которого может появиться нечто более опасное, скажем, Шайрракх?

Аркрайт некоторое время обдумывал вопрос.

– К сожалению, у нас недостаточно информации, чтобы утверждать это однозначно, но допустить такое вполне возможно. Как возможно и то, что Мальсан относится к некоей промежуточной стадии между Аэльян и Сайян. Это, конечно, спорное утверждение, ведь каждый случай уникален и отличается по своей силе. Однако если упустить из виду проявление Сайян, то это, вполне может привести к ужасному финалу: Шайрракх прорвется в наш мир.

– Думается мне, профессор, что Сайян не предпоследняя стадия, – заговорил молчавший все это время Джон. – Ваше утверждение выглядит вполне рабочей гипотезой, которая показывает, что все эти проявления можно сравнить с болезнью: с периодом ее инкубации и стадиями развития. Но в своих расчетах вы упустили еще одну форму.

Мы все в изумлении уставились на него.

– Еще одну? – от удивления Аркрайт даже застыл. – Но ведь за все время наших расследований мы не заметили в них принципиальных отличий! Когда вы с ней повстречались?

– Четыре года назад, – Джон устроился поудобнее и зажег трубку. Это было знаком для всех, что он собирается начать увлекательное повествование. Мы все расселись по креслам и принялись слушать.

– Все началось с одного дела. Тогда мне еще не было известно о существовании данного клуба. Я лишь сотрудничал с Дэном Райтманом и помогал ему в поимке и изгнании сил зла. Однажды он попросил помочь ему в расследовании дела о Живом саде. Это происходило в Левенс Холл, что в графстве Уэстморленд. Очень живописное место, скажу я вам. На пологом холме, ограниченном с северной стороны рекой Кент и несколькими рощами с южной, расположился огромный особняк (он был построен еще в 13 веке). Его бывший владелец, Чарльз Бомон, являлся потомком француза Гийома Бомона, создавшего известный на сегодняшний день всему миру сад, что примыкает непосредственно к усадьбе.

Я так понимаю, Дэн не рассказывал об этой истории, поскольку тогда, в ходе нашего расследования, мы слишком поздно выявили опасную и уже окрепшую форму Сайян. Несколько садовников погибли при жутких обстоятельствах прежде, чем мы смогли искоренить эту заразу и спасти прекрасные растения (труды не одного поколения садовников) от неминуемой гибели. Тогда мы посчитали, что с опасностью было покончено. И вот спустя два года я получаю письмо от Чарльза Бомона с просьбой безотлагательно приехать к нему в усадьбу и спасти от вновь нависшей беды. И так как у меня в памяти были еще свежи жуткие подробности той страшной ночи, которая чуть не стоила нам всем жизни, я, не мешкая, взял билет на ближайший поезд до Кендала.

На вокзале меня уже ждал экипаж. Кучер был осведомлен обо мне и через несколько минут, когда я уже читал письмо от Бомона, вез меня в одно из красивейших мест на земле.

Вот это послание.

«Уважаемый мистер Хоуп!

Я чрезвычайно рад нашей предстоящей встрече, хотя причину ее вряд ли назовешь приятной. Выражаю свои глубокие соболезнования по поводу кончины Дэна Райтмана. Это горькая потеря для всех нас, но я все-таки вынужден в такое тяжелое для вас время обратиться за помощью. В прошлый раз вы уже помогли избавить мои сады от твари, что губила их и насылала кошмары на нас. Прошло три года и все, казалось бы, осталось позади. Мне удалось разбить новый, в виде шахматных фигур, сад, привлечь спонсоров и новых посетителей. В преддверии конкурса и борьбы за титул самого красивого сада Англии я решил создать новый участок, посвященный мифам и темным легендам из разных уголков мира.

Для этого я пригласил специалиста по оккультным знаниям. О чем только я не услышал от него! Всевозможные чудовища, злобные духи, демоны, одержимые, ужасные божества… Всего этого с лихвой хватило бы, чтобы испугать даже такого человека, как я, мистер Джон. И тем не менее, после консультации с эзотериком и обсуждения с садовниками я создал план нового участка, и дело оставалось лишь за реализацией проекта. Новый сад должен был расположиться к востоку от поместья, между рекой Кент и дорогой на Хелсингтон.

Там росла небольшая роща, состоящая в основном из старых и больных деревьев. После частичной вырубки и укрепления грунта площадку должны были привести в порядок. Затем из оставшихся деревьев и привезенных растений началось бы создание сада «Ужасы народов мира». Однако планы стали неожиданно меняться уже на первом этапе.

Началось с того, что вырубка продвигалась непозволительно медленно. Инструменты ломались о корни деревьев, а сами растения, казалось, упирались, сопротивлялись и не поддавались дровосекам. Затем стали происходить странные и даже пугающие вещи: на четвертый день после начала работ наши места покинули все птицы и животные. Я сам видел, как лиса бежала бок о бок с зайцем, а хищные птицы летели, не обращая внимания на своих потенциальных жертв. Рабочие, которые наблюдали это необычное явление, крестились и в ужасе говорили о том, что место проклято. Некоторые просто всё бросили и убежали. Остальных я с огромным трудом уговорил остаться, пообещав заплатить им не только премию в тройном размере, но и деньги, причитавшиеся беглецам. На какое-то время вырубка продолжилась. Но пять дней назад пропал один из лесорубов.

Он, как сообщили мне его напарники, углубился в рощу, но так и не вышел. День поисков не дал результатов. Тем временем ситуация начала усугубляться. На месте вырубки возникла странная тишина, а рабочие стали жаловаться на ужасную головную боль и кошмары, донимавшие их ночью. А деревья… Люди говорили мне о том, что с ними творилось что-то неладное, но тогда я не до конца осознавал всю суть происходящего. Приехав на место вырубки, я и сам ощутил некую тяжесть. Мне было трудно дышать, словно легким не хватало воздуха. Это место угнетало, оно как будто было пропитано злом. Как бы мне ни хотелось завершить проект, я понимал, что, если продолжу, то рискую потерять не только деньги, но и, возможно, жизнь. Дальнейшие события только подтвердили правдивость моих предположений. На следующее утро пропал еще один рабочий. Его друг, Сэм, покрытый грязью, прибежал ко мне и, крича и заикаясь, сообщил о том, что его друга будто бы утащило дерево.

Честно признаюсь, я до последнего отказывался в это поверить, даже после всего увиденного в компании с Дэном Райтманом и вами, мистер Хоуп. Но хоть мой разум и протестовал, я все равно захотел расследовать происшествие лично. Отобрав самых крепких и храбрых парней, я и мой дворецкий, Вильгельм, во всеоружии углубились в эту ужасную чащу.

Мы с нескрываемым облегчением вернулись оттуда, хотя напарника Сэма отыскать так и не смогли. Пока мы находились там, успели повидать много такого, о чем я не могу рассказать в этом письме и сообщу только при личной встрече! С нетерпением жду вашего приезда. Мой кучер знает вас и доставит в поместье.

С огромным уважением к Вам, Ваш покорнейший друг

Бомон Ч.

P.S. Будьте осторожны. Кентская дорога нынче опасна. Если что-то случится, ни в коем случае не сходите с нее. Я постараюсь выйти к вам навстречу вместе со своими слугами».

– Следует ли говорить, что письмо вызвало у меня самые мрачные предчувствия. Судя по письму, дела приняли худой поворот еще на момент его написания, а с тех пор прошло уже три дня. Бог знает, какие ужасы творятся там сейчас. И этот постскриптум… Дорога опасна, но при этом с нее нельзя сходить. Почему? О чем же таком не хотел говорить в письме Чарльз?

Тем временем уже вечерело. Погода выдалась облачная, дул пронизывающий холодный ветер. Все говорило о надвигающемся дожде, чему я, если признаться, не был рад. Ибо дождь смывает следы, да и силы зла, как вы знаете, особенно активны в темное и дождливое время. Экипаж уже проехал по мосту через Кент и отправился в деревню Хинкастер. Оттуда, после небольшого отдыха и смены лошадей, мы свернули на запад и поехали по небольшой проселочной дороге через ту самую чащу, о которой с такими подробностями поведал мне мой клиент. Мы сделали такой крюк к югу, поскольку мост через Кент около поместья Левенс Холл еще не был достроен. Сама же роща, действительно, выглядела довольно мрачно. Деревья казались больными, иссохшими, словно их терзала какая-то жуткая зараза. Стволы были перекручены, космы мха, как длинные седые волосы, свисали длинными полосами с веток. Кора у всех деревьев была одинаково пепельного цвета, так что нельзя было отличить один вид растения от другого. Ветки тянулись вверх и там сплетались в сплошную крону, которая почти не пропускала солнечный свет.

Вскоре вокруг стало темно, да так, что на расстоянии пятидесяти метров уже ничего не было видно. Я ощутил какую-то подавленность и, как точно выразился Чарльз, удушье. Лошади уже давно чувствовали что-то неладное. Еще при въезде в рощу они брыкались и испуганно ржали, но кучер кнутом смог заставить их скакать дальше. Сейчас же они неслись по дороге без его понуканий, ибо были чем-то до крайности напуганы. Мы мчались слишком быстро: повозка опасно скрипела и высоко подскакивала на неизвестно откуда взявшихся на дороге корнях. И вдруг она резко остановилась. Меня швырнуло на противоположную сторону повозки. От сильного удара головой о стенку у меня потемнело в глазах, и я чуть не лишился сознания. В ушах стоял гул, сквозь который я смутно различал удаляющееся ржание лошадей и ругань кучера. Внезапно раздался его истошный вопль, который так же неожиданно и резко оборвался. Затем я услышал шелест листвы и треск сухого дерева. Повозку так сильно закачало из стороны в сторону, что я с трудом смог удержаться, чтобы не болтаться, как «цветок» в проруби.

Прекратилась тряска так же внезапно, как и началась. С трудом я выбрался наружу и огляделся. Солнце уже низко висело над горизонтом, а в низинах сгущался туман. Вокруг стояла какая-то неестественная, гнетущая, давящая тишина. Повозка была повреждена в нескольких местах. Передние колеса треснули, дышло лежало в виде кучи обломков. Корпус повозки был весь в земле и в каких-то странных отметинах. Кучера нигде не было, и это внушало тревогу, потому что он не мог просто так внезапно исчезнуть, бросив меня одного. По моему лицу текла кровь. С трудом собравшись, я нашел свою сумку и стал в ней рыться. Вскоре нашел неповрежденный фонарь, предусмотрительно заправленный перед поездкой. Со светом я сразу почувствовал некоторое облегчение и, несмотря на то что тьма продолжала давить со всех сторон, слегка приободрился. Вокруг меня образовалось видимое пространство, и я смог более детально рассмотреть место происшествия.

Повсюду была кровь. На том месте, где сидел кучер, ее было особенно много, и странный след вел в сторону чащи. Что-то утащило беднягу туда за считанные мгновения. Я с ужасом всматривался в кровавые пятна, понимая, что если останусь здесь, то меня постигнет та же участь. Нельзя было мешкать ни секунды. Тьма продолжала сгущаться вокруг все сильнее, туман выползал на дорогу и поднимался все выше. Я торопливо собрал свои вещи и достал еще один фонарь. Свет – наш главный союзник в борьбе с отродьями из Извне! Помните об этом всегда, друзья мои. В самый трудный час свет, огонь, как и подходящие Слова, станут вашим спасением! К сожалению, на тот момент у меня с собой не было компактного электрического пентакля (его я придумал гораздо позднее), зато у Чарльза в поместье имелся его более внушительный аналог. Ведь после того дела он (Чарльз) стал нашим негласным спонсором и помощником. В частности, в своем доме Бомон сделал для нас секретный кабинет, в котором мы с Райтманом устроили хранилище артефактов, тайных оккультных книг, оберегов и других необходимых вещей для борьбы с чудовищами из Внешних сфер. Так что я путешествовал налегке, хотя это и не означало, что я вовсе был безоружен.

Я зажег второй фонарь и поставил его возле себя, создав освещенное пространство. Вокруг была все та же неестественная тишина. Ни звуков сверчков, ни щебетания птиц или даже шелеста листьев. Это место будто поглощало все звуки. Пока была возможность, я достал часть своего рабочего костюма. Он состоял из жилета, расшитого серебряными нитями с изображением охранных знаков Сантама и некоторых других символов из трудов Зигзанда, и легких с ремнями пластин, защищающими руки и ноги. Затем я достал небольшой сверток со знаком Арнт, который считается одним из семи знаков защиты, дарованных самим Стражем – слугой Творца.