Законы улиц. сборник

Это уже было интересно.

– Ты пробил, как можно это сделать?

– Обижаешь, командир. Завтра кореш уже подгонит мне коробок. Так что если хочешь прихватить Сидякина за яйца – вперед.

Операм повезло – днем у Сидякина не было никаких контактов. Очевидно, его поставщик не хотел рисковать и нести наркотики на рынок, где постоянно сновали постовые и участковые из местного опорника. Когда Сидякин вечером отправился домой, Аксенов и Фокин ехали следом.

Сидякин обитал в частном доме. Когда он скрылся внутри, «пежо» Аксенова проезжало мимо. Развернувшись на перекрестке, Аксенов остановил машину в полусотне метров от дома, около землянки с покосившимися воротами.

– Может, надо было местных подключить? – нервничал Фокин.

– Сидякин живет здесь кучу лет, два раза сидел… Он всех местных в лицо знает.

– Барыгу брать будем?

– Вдвоем? За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь, слышал такую фигню?

– Я тебе за зайцами бегать предлагаю? – проворчал Фокин, разгрызая новую зубочистку.

– Пусть едет. Номер передадим в отдел наркотиков, пусть сами его отлавливают.

Машина перед домом Сидякина появилась через полчаса. Тонированная «шкода» подъехала к самым воротам.

– А вот и барыга. Серег, номер запиши.

Водитель не собирался выходить. Но через минуту из калитки показался сам Сидякин.

Достав из бардачка бинокль, Аксенов увидел, как Сидякин склонился к водительскому окну. Стекло опустилось, и Сидякин передал водителю несколько купюр. Взамен он получил сверток размером с сотовый телефон и быстро сунул его в карман.

– Есть.

– Коробок?

– Больше. Грамм сто по-любому.

В этот момент из землянки, шатаясь, выбрался мужик лет 50 в майке-алкоголичке. Увидев перед своими воротами черный джип, он удивленно выкатил глаза.

– Э, а ты чего тут стоишь, елы-палы? Это… как его… частная собв… собсен… частная эта… Короче, мой дом, понял? А ну ин-нах отсюда!

Аксенов выругался сквозь зубы. Сидякин посмотрел в их сторону, услышав голос мужика. Надо было что-то предпринимать. Чуть опустив стекло, Аксенов тихо рыкнул на мужика:

– Зашел назад и не отсвечивай.

Аксенов старался говорить как можно более внушительно, а у него это хорошо получалось – пасовали даже крепкие ребята. Мужик крепким не был. Зато был пьяным под завязку. Рыгнув, он вперил в Аксенова мутный взгляд и принялся громко возмущаться:

– Че ты сказал? Ты это мне? А ну иди сюда! А ну… это, как его… иди сюда!

В это время в машине прохрипела рация. Мужик ойкнул и изумленно, во весь голос, протянул:

– Так вы менты? Так и надо было сразу, елы-палы! А то хамят, мля…!

Его услышал не только Сидякин, но и водитель «пежо». Потому что двигатель машины взвыл, а сама она в мгновение ока сорвалась с места и помчалась прочь, поднимая облако пыли. Сидякин со всех ног метнулся к воротам дома.

– Твою мать! – заорал Фокин. – Мужик, че ж ты за гнида тупая такая, а?!

Аксенов дал по газам. Черный джип сорвался с места и понесся к дому Сидякина. Сидякин бежал что есть сил, но тягаться с мощным внедорожником мясник не мог: когда Сидякин только успел скрыться за воротами, «пежо» уже подлетел к воротам, и опера выскочили из машины и бросились за ним.

– Стой! Полиция! Лапы в гору!

Сидякин бежал к двери дома, когда они ворвались во двор. Чувствуя, что попался, Сидякин отскочил в сторону и резким движением запустил сверток вверх. Кувыркаясь в воздухе, тот сделал большую дугу – и скрылся за соседским забором. Сам Аксенов немедленно вскинул руки вверх и закричал:

– Я не сопротивляюсь! Хорошо? Я не сопротивляюсь!

Аксенов и Фокин повалили его на землю. Фокин заломил Сидякину руку – так сильно, что тот завыл от боли. Аксенов, оттряхивая колени, тоскливо посмотрел на забор, за который нырнул сверток.

– А вот теперь надо вызывать местных.

– Это просто трава. Растение блин.

– Фига се, – язвительно парировал Фокин. – А мы и не знали. Дэн, прикинь.

– Нет, я серьезно. Я же купил не на продажу, а для личного пользования. Это употребление. Ну и плюс это не тяжелый наркотик какой-то. Траву куча стран уже легализовали, а у нас все еще этот совок…

Аксенов невольно ухмыльнулся.

– Сидякин, вот посмотри на меня. Я в ментуре десять лет. Как по-твоему, сколько раз за эти годы я слышал такие вот базары? Про траву, про личное пользование?

– Наркотическая задачка тебе, – буркнул Фокин.

Сидякин вздохнул. Посмотрел на свои руки, скованные наручниками.

– Ясно все… Послушайте, ну может, мы как-то договоримся?

– Например?

– У меня… ну не знаю… деньги есть, – увидев взгляд Аксенова, Сидякин поспешно продолжил: – Или я могу сдать вам своего поставщика. Хотите взять его с наркотой на кармане?

– А, так значит теперь уже это не просто трава, а наркота? – раздраженно процедил Фокин. Аксенов чуть склонился над столом, приближаясь к Сидякину и глядя ему в глаза.

– Мы не из отдела наркотиков, чувак. Нам на твоего барыгу и на его наркоту плевать.

– Ну а… что вам тогда надо? – изумился Сидякин. – Я ничего не мучу нигде, работаю на рынке, иногда покуриваю, базара нет, но это все…!

– На рынке, значит?

– Мясной павильон. Я мясником там…

И вдруг до Сидякина дошло. Он тревожно посмотрел на Аксенова, на стоящего у стены Фокина.

– Погодите. Вы… поэтому? Вам Сиплый нужен?

– Быстро соображаешь.

– Не-не, не, – занервничал Сидякин. – Я в такие игры не играю.

– Наколки у тебя на руках говорят о другом, чувак.

– Я завязал, ясно? Во время второй отсидки я гепатит подхватил. Ну и плюс было время подумать. Я этим больше не занимаюсь. Я просто работаю и просто живу.

– Что ты мне тут паришь? – взорвался Фокин. – Какие у вас дела с Сиплым? Думаешь, мы ничего не знаем? Думаешь, мы лохи? Мы на лохов похожи, да?!

– Я этого не говорил!

– А что ты говорил? Сидякин, мы все знаем! И про то, как Сиплый тебя в банду подтягивал! И про то, как ты ему даешь телефончик, чтобы корешам своим позвонить, а сам сидишь рядом и слушаешь! – Фокин долбанул по столу кулаком. – Так что хорош тут из себя целку строить! Завязал он!

Аксенов подыграл напарнику.

– Чувак, мы у тебя изъяли травы, чтоб тебя лет на пять засадить. И мы сделаем это, если ты мозги не включишь. Выбирай. Если ты завязал – докажи это. Сдай Сиплого. А если нет – вперед на зону, за наркоту.

Сидякин понимал, что его зажали в угол, но так быстро сдаваться не собирался.

– Вон оно что… Слушайте, я не стукач.

– Это я тоже слышал сто раз, – буркнул Аксенов. – Нет так нет. Тогда вперед по этапу. Совесть твоя будет чиста. Наслаждайся этим, лежа на нарах в душной камере. Времени у тебя будет навалом.

Сидякин горько усмехнулся, выругался себе под нос. Вздохнул. Наблюдая за ним, Аксенов понял – мясник поплыл. И был прав.

– Если я скажу, что знаю, что со мной будет?

– Протокол об изъятии наркоты останется у нас. На всякий случай. Но ходу мы ему не дадим. А ты будешь свободен.

– Пока вам снова что-нибудь не понадобится, да?

– Жизнь тяжелая штука, чувак.

Сидякин снова вздохнул.

– Он звонил корешу. Говорил, что у кореша проблемы, поэтому с его телефона звонить опасно. Мол, трубу Сиплого могут прослушивать.

– Что за кореш?

– Он называл его Жила. Но кто он такой, я не в курсах.

– Фига се, – едко хмыкнул Фокин, выплевывая зубочистку. – Весь город в курсе, а он не в курсе. Ты новости типа не смотришь?

– Нет, конечно, нафига оно мне?

Ответ был резонным и обезоруживающим. Фокин фыркнул и лишь принялся грызть новую зубочистку.

– Но больше он звонить с моей трубы не будет, – продолжал Сидякин. – Я сегодня купил для Сиплого симку. По своему паспорту.

– Ты так просто покупаешь каждому симки? – спросил Аксенов.

– Он попросил. Мы с ним работаем вместе.

– Допустим. И о чем Сиплый говорил с корешем?

– О деле.

– Мне из тебя каждое слово вытягивать или как?

Поколебавшись, Сидякин отвел глаза.

– Я на рынке только два месяца работаю. Раньше в супермаркете пахал. Тоже мясником, на кухне. Супермаркет «Акция» на Гоголя.

– И?

– Сиплый сказал, что им в бригаду нужен человек. Звал меня. Но я отказался. Я не просто так треплюсь, что я не хочу на зону. Я в натуре сыт ею по горло. Поэтому я отказался. Но… в общем, я дал им наводку.

– Они будут брать супермаркет? – быстро спросил Аксенов. Сидякин кивнул. – Когда?

– В выходные. Ночью.

Даже не подозревающий о том, что над ним сгущаются тучи, Сиплый был дома. Приняв душ после работы, он поужинал, после чего засел за телевизор. Сотовый он по привычке положил рядом. Но телефон молчал. Сиплого беспокоило это: он знал, что Жила очень осторожен – но ведь и Сиплый полностью соблюдает конспирацию. Получив от Сидякина новую симку, Сиплый сразу же отправил условное СМС «Батя, это я» на номер Жилы. Казалось бы, теперь они наладили безопасный канал связи – взамен того, который пришлось ликвидировать после провала со Светкой.

Но сотовый молчал. Чтобы хоть как-то занять себя, Сиплый стал смотреть новости. Но от этого нервы расшалились еще больше – одним из первых сюжетов в новостном выпуске был сюжет о Жиле. Его фотография, призыв звонить в полицию, телефон и информация о вознаграждении – 300 тысяч рублей. Выругавшись, Сиплый переключил канал.

А потом сотовый зазвонил.

– Это я, – Сиплый узнал голос Жилы. – Все спокойно?

– Все ровно, братан. Ждал, когда ты позвонишь. Ну что, работать будем?

– Не сегодня. Надо встретиться и кое-что перетереть.

– Не вопрос. Где?

– Парк Железнодорожников. Завтра в девять утра.

– Так рано? – удивился Сиплый. – Нафига?

– Парк Железнодорожников, в девять, – повторил Жила и отключился.

Сиплый нахмурился: поведение Жилы ему не нравилось.

Зато специалист прослушки, которая в наушниках слышала каждое слово их разговора, была воодушевлена – чего-то подобного она ждала давно. Записав все данные звонка – время, номер абонента, содержание разговора – она сняла трубку и позвонила в разбойный отдел УВД.

И в половине девятого утра парк уже кишел оперативниками.

Парк Железнодорожников представлял собой даже не парк в полном смысле слова: это была длинная и узкая аллея со скамейками, тянувшаяся вдоль проспекта Победы. В это время – утро буднего дня – здесь были лишь местные жители, которые через парк срезали свой путь от дома до автобусных остановок. Женщины, парни, молодые мамы с детьми.

В начале аллеи на скамейке засели Фокин и Аксенов. Для прикрытия они взяли в руки по бутылке минералки. Для этого района типичная картина – двое бедолаг похмеляются после вчерашнего. В конце аллеи находились еще два опера из разбойного отдела. На проспекте Победы стояла машина без опознавательных знаков, в которой ждали сигнала четверо спецназовцев в штатском.

Аксенов закурил. Прикуривая сигарету, он приблизил к лицу микрофон, спрятанный в манжете куртки, поэтому движение выглядело вполне естественным, когда он спросил:

– Что у вас?

– Чисто, – отозвались опера в конце аллеи.

– Машина-один, следите за дорогой, – напомнил Аксенов. – Если около парка начнет светиться «шевроле-нива», дайте знать. И запишите номер.

– Понял, – кратко отреагировали спецназовцы.

Аксенов нервно посмотрел на часы.

– Без пятнадцати.

– Придет, куда он денется… – Фокин покосился на сигарету. – Дэн, ты можешь не курить?

– Хрен тебе. Это ты бросаешь, не я.

Фокин вздохнул. Достав из кармана пустеющую коробочку с зубочистками, вложил одну из деревянных палочек в рот.

– Знаешь, что самое фиговое, когда бросаешь? Мозги.

– У тебя мозги никогда не были сильным местом, – хмыкнул Аксенов.

– Да пошел ты. Не, я серьезно. Ходишь какой-то… несобранный. Сосредоточиться ни на чем не можешь. Мысли постоянно куда-то ускользают, понимаешь?

– Бросай бросать.

– Пока держусь, – вздохнул Фокин. – Ну и плюс… завтра предки приезжают.

Аксенов посмотрел на часы. 8:50.

– Черт, где они шляются?

– Придут. Как у тебя дома дела? Ольге работа новая нравится?

– Даже не спрашивай, – поморщился Аксенов. – Нравится… Уволилась она. Точнее, ее попросили. Долгая история.

– Фига се. Так у нее прям непруха с работой.

– И это все, о чем мы дома говорим последний месяц, – проворчал Аксенов. – Черная полоса, работа, проблемы. Проблемы, работа, черная полоса… Ольгу все бесит и злит, глаза постоянно на мокром месте…

– Она у тебя что, тоже курить бросила?

– Если бы…

Их перебил голос одного из оперов в наушниках:

– Народ, объект подтягивается.

Сиплый свернул в парк. Он подозрительно покосился на оперов на скамейке, но те травили анекдоты и не обращали на него никакого внимания. Пройдя мимо, Сиплый пошел вглубь аллеи, внимательно осматриваясь по сторонам. Мимо пробежала девушка в спортивном костюме. Чуть дальше пожилая женщина волокла за собой хнычущего мальчугана. В самом конце аллеи, Сиплый увидел их лишь через минуту, сидели еще двое и попивали минералку.

Сиплый обошел всю аллею. Жилы нигде не было. Тогда он развернулся и направился к центру парка. Усевшись на одну из скамеек, Сиплый достал телефон и нервно посмотрел на время. 8:55.

– Смотрим в оба, – тихо бросил Аксенов в микрофон рации. – Жила может нарисоваться в любой момент.

Жила уже был здесь, но никто из присутствующих в парке об этом не догадывался.

Жила знал этот район еще до зоны, он неоднократно здесь бывал и неплохо ориентировался. В кофте с капюшоном, скрывающим лицо Жилы от любопытных глаз, он дворами добрался до пятиэтажки, упирающейся в парк. Около одного из подъездов он закурил, выжидая время. Здесь были магнитные замки домофона. Один рывок – и Жила откроет эту чертову дверь. Но привлекать к себе внимание он не мог.

Шанс представился меньше чем через минуту – из подъезда, кряхтя и охая, выбралась пенсионерка с палочкой. Жила придержал дверь, пропуская женщину, после чего скрылся внутри. Было ровно 8:20 утра.

Он выбрал пятый этаж. Пластиковое окно располагалось довольно высоко, но для рослого Жилы это не являлось проблемой – окно было как раз на уровне его глаз. Замерев у окна, Жила стал внимательно изучать территорию парка.

Он видел появление двух пар крепких типов, которые засели с обеих сторон парка. Аксенов и Фокин сидели спиной к Жиле, поэтому лиц он не видел. Но общая картина складывалась не в пользу Сиплого – кажется, парк обложили.

Когда появился Сиплый, Жила смотрел лишь на оперов. Скучающие на скамейке мужики при появлении Сиплого вдруг принялись увлеченно общаться. А когда Сиплый прошел мимо них, оба посмотрели ему вслед.

Сомнений не было. Менты.

Жила спустился вниз, и, выйдя из подъезда, углубился во дворы. Через минуту он, петляя по задворкам и подворотням, вышел на улицу на противоположной от парка стороне квартала. Там его поджидала красная «шевроле-нива».

Через десять минут Сиплый стал нервничать. Он постоянно посматривал на время, косился по сторонам. Но Жила так и не появлялся. Сиплый встал и принялся ходить взад-вперед. Снова сел, на этот раз на другую скамейку.

Еще через десять минут он не выдержал и позвонил на известный ему номер.

Трубку никто не взял.

Вариантов у Сиплого оставалось немного. Он просто встал и покинул парк.

Следящие за ним Аксенов и Фокин были поражены.

– Фига се. Что за дела? Где Жила?

– Он не появится, – мрачно отозвался Аксенов. – Что-то пошло не так.

– Что?

Ответа не было.

Жизнь в мясном павильоне кипела своим чередом. В первой половине дня всегда был наплыв покупателей: отоваривающиеся здесь люди, в основном пенсионеры, отлично знали, что самые хорошие и свежие куски появляются с утра, поэтому павильон был полон.

– Дочка, мне ребрышек взвесь, пожалуйста, рублей на двести, – шамкала беззубым ртом старушка, теребя в руках мятые купюры. Продавщица, взвешивая мясо, бросила Сиплому:

– Петь, еще наруби.

Сиплый угрюмо кивнул, извлекая из холодильника кусок неразделанного мяса с синей печатью ветинспекции. Сидякин в это время промывал под краном говяжье филе, изредка косясь на Сиплого. Тот выглядел хмурым и озадаченным.

– Петро, все нормально?

– Пойдет, – кратко бросил тот и, пристроив на разделочном столе кусок мяса, взмахнул топором.

Давыдов уже несколько дней дежурил в павильоне напротив. Фотоаппарат был нацелен на отдел номер «15». На дисплее фотокамеры мелькали подходящие и уходящие покупатели. К этому времени все эти люди для Давыдова слились в одну серую массу. Он коротал время, листая мужской журнал и лишь изредка поглядывая на дисплей фотоаппарата.

Но, бросив на камеру очередной взгляд, Давыдов нахмурился.

Около отдела номер «15» стоял высокий и худой тип в джинсовой куртке. Ему было чуть меньше 30. Поигрывая в руке ключами от машины, он обратился к продавщице:

– Фарш говяжий есть?

Сиплый напрягся, услышав знакомый голос. Он обернулся, обменявшись взглядами с покупателем. Вытерев руки об халат, Сиплый подошел к прилавку.

– Валь, это последний. Выбери пока кусок, который накрутить надо. А я покупателя отпущу.

– Это с каких пор…? – начала было удивленно возмущаться продавщица, но Сиплый цыкнул на нее:

– Иди.

Лютый взгляд Сиплого заставил ее оторопеть, и она, ни слова больше не говоря, юркнула вглубь отдела. Сиплый встал за прилавок. Отрывая пакет, он осведомился:

– Сколько?

– А сколько здесь? – худой покупатель ткнул пальцем в лоток с фаршем.

– С полкило.

– Ну вот это и давайте.

Пока мясник лопаточкой перекладывал фарш в пакет, худой покупатель очень тихо, чтобы его слышал лишь Сиплый, произнес:

– Ты под колпаком. Сворачивайся.

По лицу Сиплого пробежал страх, но он быстро взял себя в руки. Плюхнув пакет на весы, он громко сообщил:

– Шестьсот грамм. Пойдет? – и тихо добавил: – Как, б… дь, они умудрились?

– Кто знал? – Сиплый покачал головой, принимая у покупателя деньги. – А симка? Кто тебе ее купил?

Сиплый обернулся на Сидякина. Худой покупатель кивнул и, принимая пакет, дежурно улыбнулся:

– Спасибо.

– Приходите еще, – хмуро буркнул Сиплый, провожая подельника взглядом.

За всем, происходящим у прилавка, в объектив фотоаппарата пристально следил Давыдов. Пока Сиплый говорил о чем-то с высоким типом в джинсовке, незнакомец стоял спиной к камере – Давыдов мог видеть лишь его затылок. Но когда тип уходил, Давыдову удалось разглядеть его лицо.

– Охренеть! – выдохнул он, делая снимок. После чего сорвался с места и, вылетев из отдела, побежал по коридору. На ходу Давыдов выхватил телефон и набрал Аксенова. – Дэн, Худой был у Сиплого! Он сейчас уходит!

– Можешь догнать?

– Пытаюсь!

– Ничего не делай, проследи его до тачки. Он на колесах! Нам просто нужен его номер!

Давыдов, пряча телефон в карман, уже бежал вниз по лестнице. Быстро пересек проход в торговом зале первого этажа, в дверях чуть не сбил грузчика с коробками и вылетел к мясному павильону. Повсюду были люди. Быстро озираясь, Давыдов разглядел в двух десятков метрах от себя макушку Худого – тот удалялся вдоль торговых рядов. Давыдов направился за ним.

Они шли вдоль рядов, поворачивая. Худой не спешил, но нигде не задерживался. Его затылок Давыдов постоянно видел впереди, в окружении толкающихся в проходах людей. Обходя их, Давыдов догонял Худого. И не сводил с него глаз.

– Осторожнее, твою мать!

Давыдов едва не налетел на тележку с товаром, которую толкал грузчик. Давыдов отскочил в сторону. Грузчик, матерясь сквозь зубы, протащил тележку, и Давыдов бросился вперед. Но вдруг с ужасом понял, что не видит Худого. Он исчез! Давыдов ускорил шаг, отчаянно вертя головой и скользя глазами по каждому затылку.

Вокруг были десятки, если не сотни людей: бродили по рядам, приценивались, торговались, покупали и продавали. Но Худого среди них не было.

– Твою же налево, – чертыхнулся Давыдов.

А в мясном павильоне никто и не подозревал о попытке установить личность Худого. Но после визита незнакомца Сидякин обратил внимание, что Сиплый замкнулся и ощетинился – и до вечера он вел себя, как бирюк. Когда Сидякин пытался заговорить с ним, тот отделывался односложными репликами. По окончании рабочего дня Сидякин, как обычно, хотел предложить Сиплому выпить по бутылке пива и посидеть на остановке, но тот лишь буркнул «У меня дела».

Возвращаясь домой на маршрутке, Сидякин нервничал. В его душе копошилось ощущение, что произошло что-то непоправимое, страшное. Сидякин пытался развеять его, но ощущение не уходило. Что с Сиплым? Да, Сидякин сдал его ментам, но… но ведь Сиплый просто не мог этого знать! Все, что Сидякин сказал ментам – о планирующемся разбойном нападении на супермаркет. Однако налет планировался на выходные – а сегодня только пятница. Телефон Сиплого? Если бы он связался с Жилой по этому телефону, менты уже бы повязали их обоих. Сиплый просто не появился бы сегодня на работе.

Что происходит, Сидякин не знал.

Сиплый вечером делал все, как обычно. Выбравшись на остановке из автобуса, он двинулся к дому. По пути зашел в магазин, купил пельменей и пива. Двигаясь по двору, он пытался разглядеть кого-то, похожего на мента. Из незнакомцев были лишь двое мужиков, которые матерились и копались под капотом старенькой «пятерки». На ментов не похожи.

Когда Сиплый скрылся в подъезде, один из мужиков вытер руки тряпкой и сообщил по рации:

– Объект в адресе, можно крепить.

Как раз в это время Сидякин подходил к своему дому. Отперев калитку в воротах, он вошел во двор и двинулся к дверям дома. Пока Сидякин отпирал замок двери, он услышал звук подъезжающей машины. На секунду в голове мелькнула мысль: «Неужели опять мусора?». Поколебавшись, он шагнул к воротам.

В это время в калитку вошел Жила. Увидев бритоголового амбала, широченного и высокого, на полторы головы выше хозяина дома, Сидякин почувствовал, как сжимается от ужаса его сердце.

– Ты… Ты от Сиплого?

Жила шел прямо на Сидякина. Его лицо имело такой свирепый и безжалостный вид, что Сидякин сразу все понял. Жила пришел за ним.

Выставив перед собой ключ и держа его, как нож, Сидякин выдавил:

– Э, не походи! Что тебе…?

Жила не останавливался. Сидякин бросился бежать, но тут же мощная рука схватила его за воротник и дернула назад. Чувствуя, что падает, Сидякин изловчился развернуться и попытался со всех сил оттолкнуть амбала.

Жила одним движением левой перехватил его руку и врезал правой по локтю Сидякина. Сидякин услышал чавкающий-хрустящий, тошнотворный звук, увидел, как его рука вывернулась в локте назад – и лишь после этого его пронзила такая боль, что он заорал:

– Аааа! Не надо! Я ничего не…!

Жила не собирался ничего слушать. Короткое движение – и между ребер Сидякина, прямо в районе сердца, вонзилось широкое зазубренное лезвие десантного ножа.

Через полтора часа в полумраке двора стоял Аксенов, освещая фонарем растерзанный труп Сидякина, утопающий в луже собственной, уже запекающейся крови. Паталогоанатом равнодушно комментировал:

– Удар профессиональный, сильный, прямо в сердце. Вторым ударом ему перерезали горло. Знакомый почерк?

– Знакомый, – сдержанно ответил Аксенов.

Он был подавлен. Очередной труп. За этот месяц Аксенов увидел больше крови, чем за последние два года. Ханыгина. Долгов. Молотов. Охранник в «Почти даром». Теперь Сидякин… Жила оставлял за собой горы мертвецов. Как киношный маньяк из дешевого американского боевичка. В голове не укладывалось. Все это было за гранью той жизни, в которой привык существовать Аксенов.

Из дома вышел Колокольцев.

– Внутри ничего, ни следов обыска, ни погрома, ноль.

– Жила туда не заходил, – сказал Аксенов. – Он приехал завалить Сидякина.

– Зачем?

Аксенов вздохнул и вышел на улицу. Перед домом стояли несколько полицейских машин, освещая погружающийся в ночь квартал вспышками сине-красных проблесковых маячков. В стороне Фокин разговаривал с соседом. Тот самый сосед, во двор которого вчера вечером Сидякин запустил сверток с анашой.

– Я услышал, как он кричит, – бубнил сосед. – Думаю, опять полиция. Или дружки какие-нибудь. Ну, интересно же! Вдруг опять ко мне во двор закинет какую-нибудь гадость, как вчера?

– Плохая привычка, – согласился Фокин.

– Я в окно выглянул. А перед его домом машина стоит. В нее потом какой-то мужик сел, и машина уехала.

– Что за мужик?

– Я откуда знаю? У меня зрение думаете хорошее? Мне 55 лет!

– А машина?

– Красная. Эта, как ее… «нива» новая.

Аксенов закурил. Со двора выглянул ППСник, подзывая скучающих около труповозки санитаров. Они с носилками двинулись за трупом. Подъехала машина Хохлова. Тот был злой и, судя по скривившемуся рту, страдал от очередного приступа изжоги.

– Аксенов, твою мать, что за дела? Я нач разбойного отдела. Сколько раз мне на труп еще надо будет выезжать? – Аксенов промолчал. Матюгнувшись, Хохлов уже спокойнее спросил: – Как это произошло вообще?

– Жила профессиональный диверсант, – мрачно ответил Аксенов. Говорить это ему не хотелось. – Утром он нас срисовал. Отвечаю, он нас срисовал в парке. Его этому учили, Петр Дмитриевич.

– А вы что, пальцем деланные? – не удержался Хохлов.

– Потом он подослал Худого к Сиплому и узнал, откуда утечка. И сейчас ликвидировал ее.

– На хрена ему подставляться и вешать на себя еще один трупешник? Он что, добивается, чтобы в городе КТО ввели?

Аксенов не знал ответа на этот вопрос. Он лишь пожал плечами.

– Я так думаю, Жила боится, что его сдадут. И сейчас делает все, чтобы те, кто знает о нем, побоялись это сделать. Это демонстрация. Других вариантов я не вижу, честно говоря.

– Не видит он, – проворчал Хохлов. – Сиплому есть что пришить?

– У него алиби. Сидякина мочили как раз в то время, когда Сиплый домой ковылял под прицелом наружки. А шить ему разбои… Мне кажется, лучше держать его под колпаком. Вдруг Худой еще раз выйдет с ним на связь.

– А супермаркет? Облом?

Подумав, Аксенов покачал головой.

– Петр Дмитриевич, мне кажется, надо рискнуть. Сидякин им нарисовал подробную схему супермаркета. График инкассации. График пересменки охранников. У них железная наводка. В выходные в супермаркетах большая выручка. А Жиле нужны деньги… Он может попытаться рискнуть.