Kitabı oku: «Хроники майора Корсакова. Том 1. Книга первая», sayfa 4

Глава VII

Для скрытного наблюдения я занял позицию в кустах, на невысоком холмике с тыльной, примыкающей к лесу стороны цыганской усадьбы. Чуть левее маленькой калитки в заборе, к которой косяками тянулись приезжие наркоманы и через которую они получали героиновые «чеки». В обмен на деньги и ювелирные изделия из драгоценных металлов. Другого вида плату (вроде видеотехники, разного рода вещей и т. д.) цыгане принимать отказывались. Не взирая на доносившийся из усадьбы хоровой женский плач (я бы сказал немного театральный), торговля шла бойко. Заправляла ей пожилая цыганка в чёрном траурном платье, но, вместе с тем, увешанная украшениями, как новогодняя ёлка. Рядом постоянно торчал здоровенный мужик с разбойничьей мордой (силовое прикрытие на случай, если клиенты начнут качать права). А поводов для этого, между прочим, хватало с избытком! Ветер дул в мою сторону, я достаточно отчётливо слышал разговоры у калитки и быстро убедился – наркодельцы безжалостно обдирают рабов иглы, когда те, вместо наличных, расплачиваются драгоценностями… Так за золотой перстень с крупным бриллиантом, ценой не менее десяти тысяч долларов тётка Софья (так звали торговку) давала пять «чеков», а за массивное обручальное кольцо – всего один. Наркоманы вяло протестовали но, как правило, на обострение не шли, затравленно поглядывая на наглую харю и мощные ручищи охранника. Куда исколотым доходягам с таким буйволом тягаться?! Только однажды, высокий, довольно крепкий парень (видимо из новеньких), принёсший на обмен толстую золотую цепь, возмутился грабительскими расценками, обозвал тётку Софью «кровопийцей» и сию же секунду подвергся жестокому избиению. Цыган-вышибала вдребезги расквасил ему лицо, врезал ногой в промежность, повалил на землю и долго, старательно пинал. А потом заставил на коленях вымаливать у торговки прощения. Причём на роже амбала отражалось нескрываемое, садистское наслаждение.

«Возьму этого урода! – решил в тот момент я: – Он явно зажился на Белом Свете! Осталось лишь придумать, как подобраться к нему не вызвав преждевременных подозрений?!»

Сам «чавэлла», судя по результатам часового наблюдения, из усадьбы отлучаться не собирается. Тем более в лес. Чего он там, собственно, забыл?!

Ответ пришёл неожиданно, спустя несколько мгновений. Ну конечно же под видом покупателя! Правда, я абсолютно не похож на наркошу, чересчур бодр и свеж физиономией, но… это дело поправимое! Хотя и крайне неприятное. Вынув из запасной обоймы два патрона, я вылущил из капсюлей кордит и, сморщившись, проглотил. Результат последовал минут через двадцать. Меня затошнило, голова закружилась, по телу хлынул обильный едкий пот, в пальцах обозначилась мелкая дрожь.

Лица своего я не видел, но твердо знал – сейчас оно ничуть не свежее, чем у клиентов тётки Софьи! В общем, не подкопаешься. Однако, имелись и значительные минусы. Тело стало вялым, силы поубавилось, реакция ослабла. Но… ничего не поделаешь. Искусство требует жертв! А с одним быком-вышибалой я сумею управиться даже в таком состоянии…

Проверив на всякий случай оружие, я сполз с холма, обогнул его с правой стороны и нетвёрдой ковыляющей походкой поплёлся к заветной калитке, где в настоящий момент скопилась очередь из трёх человек. Тётка Софья внимательно рассматривала золотые, филигранной работы серьги с изумрудами, принесённые неряшливой, худосочной девицей с безумным взглядом. Остальные двое наркоманов тихонько постанывали с жалобным нетерпением. Мордастый охранник флегматично почёсывал кучерявую башку. Я скромненько пристроился в «хвосте» очереди. Прошло несколько минут. Наконец серьги были оценены в два «чека» и исчезли в холщовом мешочке у пояса торговки. Девица спорить не стала, жадно схватила крохотные пакетики с наркотиком, отошла в сторону, достала из кармана необходимые причиндалы и тут же, над огоньком зажигалки, начала готовить инъекцию.

– Ну, чего у тебя, болезный?! – когда настал мой черёд, деловито осведомилась цыганка.

– Гостинец! – криво усмехнулся я и костяшками пальцев ударил тётку Софью под левое ухо. Не издав ни звука, она жабой плюхнулась на землю и застыла без движения.

Охранник шустро выхватил финку, умело пырнул меня точно в сердце, но… остриё наткнулось на бронежилет, а я, ударом по кисти, выбил нож и засветил цыгану кулаком в челюсть. Он пошатнулся, но не пожелал отключаться вот так сразу и контратаковал размашистым боковым в висок. С трудом увернувшись (кордит всё-таки давал о себе знать), я ткнул его кулаком в солнечное сплетение, наподдал коленом в склонившуюся физиономию и, в завершение, рубанул ребром ладони в основание черепа. Бугай потерял сознание. Наблюдавшие за нами наркоманы испугано зашептались.

– Молчать, плесень, шеёнки сверну! – свирепым змеем прошипел я. Рабы иглы мгновенно затихли. Переведя дыхание, я прислушался. Из усадьбы по-прежнему доносились бабьи стенания, но и только. Никакого подозрительного ажиотажа! Похоже, там не заметили инцидента у задней калитки. «Ну и чудненько!» – с облегчением подумал я, кряхтя от напряжения, взвалил на плечи увесистого «языка», двинулся к лесу и вдруг…

– Стоять, Корсаков! Не двигаться! Сопротивление бесполезно! – дружно заорали грубые голоса. Вокруг меня, словно из-под земли выросли пятёро знакомых оперативников из злобинского отдела во главе с заместителем начальника майором Ляпуновым.

– Красиво тебя подловили, Рэмбо ты наш хренов: – ласково произнёс он: – Прямо как в кино. Спасибо красотке Земфире. Здорово помогла!

И тут я понял всё! Оказывается, безутешная цыганка засекла-таки меня у сосны, но шума поднимать не стала (видимо сознавая исключительную выгодность моей позиции), а вместо этого потихоньку известила мужчин. Наверное, уже по пути в усадьбу. Те же, памятуя о печальной участи вчерашних «чавэлл», сами связываться со мной не рискнули, позвонили в Н-ск и запросили квалифицированную подмогу. Каковая в темпе и примчалась в виде шестерых оборотней.

Будучи профессионалами, они просчитали мои дальнейшие действия и организовали грамотную засаду, в которую я благополучно угодил…

– Сдавайся, капитан! – настойчиво повторил Ляпунов: – Не заставляй нас лишний раз напрягаться, возится с тобой, отбивать потроха. А, в награду за покладистость, я обещаю уговорить чеченцев, чтобы тебя не больно зарезали!

– Издеваешься, сука! – мрачно буркнул я.

– Ничего подобного! – живо возразил майор: – Видишь ли, Дима, за истекшие сутки ты ухитрился стать «кровником» сразу двух влиятельных тейпов. Так что, сам понимаешь, это действительно большая услуга!!! Короче, аккуратненько опусти Будулая на травку, положи ладони на затылок и замри истуканом. А я, как обещал, замолвлю за тебя словечко!

– Спасибо, великодушный ты наш! – горячо поблагодарил я Ляпунова, швырнул цыганскую тушу прямо на него, выхватил «Макаров-особый» и выстрелил в голову ближайшему оперативнику.

Больше использовать оружие мне не дали. Оставшиеся на ногах оборотни молча бросились на меня с разных сторон, умело выбили пистолет и повалили на землю. Я пытался достать «Стечкин», но не вышло. Пришлось отбиваться голыми руками от четырех, прекрасно подготовленных противников. В результате схватка в партере получилась яростной, но короткой и заняла от силы двадцать секунд. Под конец, я каким-то образом ухитрился выскользнуть из-под груды навалившихся тел, выхватил из спинного крепления нож и метнул в грудь слоящему напротив Ляпунову. Однако у майора оказался под одеждой бронежилет, оборотень остался жив (хотя от удара сел на задницу), а вашему покорному слуге набросили сзади на шею удавку и коротким, резким рывком «усыпили»..

Очнулся я уже крепко связанный по рукам и ногам и, первым делом, встретился взглядом с заместителем Злобина. Ляпунов буквально истекал ядом. В прищуренных глазах горела лютая ненависть.

– Чёртов ублюдок! – держась за ушибленную грудь, прохрипел он: – Если бы не просьба Мамедова доставить тебя живым, собственноручно бы растерзал! Прямо здесь!.. Ну, ничего. Чеченцы устроят тебе экзекуцию по полной программе! Будешь плакать как женщина, молить о смерти!!! Но сначала мы допросим тебя под пентоналом. Наизнанку, блин, вывернем! Всё-ё-ё-ё расскажешь, герой долбанный!!!..

Тут я обратил внимание, что очухавшийся Будулай внимательно выслушал майора, потемнел лицом и незаметно юркнул в распахнутую калитку.

Тем временем из леса выехал вместительный, импортный микроавтобус со спецномерами. Двое оперативников схватили меня за руки-за ноги, бесцеремонно отволокли к машине, бросили там и повернули обратно, за телом убитого товарища.

«Занятный расклад! – подумал я: – Почему меня отдают именно чеченам, а не наркоцыганам, у которых ко мне тоже крупный счёт?! Выходит «чавэллы» занимают в этой гнусной спайке третьестепенное по значимости положение. Между тем цыгане народ горячий, мстительный, необузданный. В общем – плохо поддающийся контролю. Интересно, как они поведут себя теперь, когда у них вожделенный кусок изо рта вырывают?! Причём в наглую, под аккомпанемент плача о погибших?!». Ответ последовал очень быстро. Минуты не прошло!

Во дворе усадьбы появилась шумная толпа цыган. Восемь мужчин с автоматами, десятка два женщин и целая свора маленьких цыганят. Среди женщин я узнал Земфиру с пылающим от гнева лицом.

– Отдайте Корсакова нам! – взмахом руки заставив соплеменников умолкнуть, сурово потребовал давешний пожилой мужик с окладистой бородой: – Он убил четверых наших людей и мы собираемся отомстить. Разве вы не слышали, как горько рыдали вдовы?!

В тот же момент означенные вдовы, за исключением Земфиры, завыли по новой, ещё пуще прежнего.

– А если бы не наша помощь, вы бы его вовек не поймали! – торжественно подытожил «пожилой».

– Зарываешься, Родион. Место своё забыл. Да и значение преувеличил: – презрительно скривился заместитель Злобина: – Зна-а-а-ю тебя, как облупленного, блин! Ты вечно норовишь загрести жар чужими руками! Случайно заметив в лесу Корсакова, вы попросту обоссались и спешно позвали нас – «Выручайте! Погибаем!». А когда дело сделано, норовите на халяву проскочить. Нет уж! Дудки!!! Брали Корсакова мы, следовательно, и распоряжаться им будем мы! А ты, хмырь хитрожопый, вали отсюда, пока я добрый… Иначе силком обрею! – последнюю фразу майор произнёс явно в шутку, видимо надеясь разрядить ситуацию, но… жестоко просчитался! Не учёл национального менталитета.

Белые зубы Родиона хищно оскалились. В тёмных глазах вспыхнули волчьи огоньки.

– Не стоит со мной так! – тихо, угрожающе процедил он. Узловатая ладонь цыгана недвусмысленно легла на цевьё автомата.

– Мерзавец! Гадина! Подлый лжец! – обращаясь к Ляпунову завизжала выскочившая из калитки Земфира: – Ты же по телефону клялся выдать нам убийцу! А сейчас увиливаешь, подонок?! Так пусть будет проклят твой род до седьмого колена! Пусть дети твои вырастут калеками! А сам ты пусть сгниёшь заживо!!! Не-на-ви-и-и-жу!!! – обезумев от ярости, цыганка растопырила пальцы с длинными, крашеными ногтями и попыталась вцепиться майору в глаза.

– Семёнов! Чего стал столбом! Заткни на хрен эту стерву! – увернувшись от взбесившейся Земфиры, крикнул Ляпунов одному из оперативников. Тот понял приказ буквально. Приглушённо хлопнул выстрел. Крупнокалиберная пуля, попав в рот, снесла женщине половину черепа. Родион среагировал молниеносно. Сбросил с плеча автомат и дал длинную очередь в сторону оборотней. Его примеру последовали остальные мужчины табора. Оборотни залегли и открыли по толпе шквальный огонь. Исход разыгравшейся перестрелки предугадать было несложно. Цыгане изначально оказались в заведомо проигрышном положении. Так как, во-первых, ввязались в бой с матёрыми профессионалами (хотя и скурвившимися). А во-вторых, находились в чрезвычайно невыгодном положении: стояли плотной толпой, посреди открытого двора, за невысокой декоративной оградой. Бой, вернее, кровавая бойня продолжалась порядка полутора минут. В итоге, в центре усадьбы образовалась груда тел разного пола и возраста. Все мёртвые или умирающие. (Стреляли оборотни метко). Умирающих было трое и, по стечению обстоятельств, они оказались моими «знакомыми». Лежащий на особицу от остальных Будулай, судорожно скрёб ногтями землю и неотрывно смотрел в небо тускнеющими глазами. Бородатый Родион что-то неразборчиво бормотал по-цыгански, и зачем-то прижимал к развороченной пулями груди автомат с пустым магазином. А тётка Софья, в предсмертных конвульсиях, упорно пыталась дотянуться рукой до высыпавшихся из мешочка драгоценностей. Словно намереваясь утащить их с собой в могилу. Подчинённые подполковника Злобина уничтожили табор почти целиком. Лишь нескольким шустрым цыганятам удалось улизнуть со двора и спрятаться по домам, где, возможно, ещё оставался кто-то из взрослых, типа дряхлых, полуслепых бабок. Оборотни обошлись без потерь. Только одному оперативнику шальная пуля слегка оцарапала предплечье.

– Семёнов, Мухин, найдите и добейте свидетелей! – поднимаясь с земли, злобно пролаял перепачканный в грязи Ляпунов: – Нельзя допустить ни малейшей утечки информации. Цыгане и впрямь на редкость мстительны! Потом хлопот не оберёшься!

– Детей тоже добивать? – флегматично уточнил кто-то из названых оперативников.

– Естественно, блин! Мочите поголовно! – дико взревел продажный майор.

Перезарядив оружие, Мухин с Семёновым деловито направились в усадьбу.

– И старух не забудьте! – крикнул им вслед Ляпунов: – А вы: – обернулся он к остальным: – Ступайте в лес, догоните наркоманов-покупателей. Тут помнится, маячило штук несколько. Давайте в темпе: туда-обратно. Эти развалины не могли далеко уйти!..

Глава VIII

Микроавтобус со спецномерами на средней скорости двигался через лес по той самой дороге, на которой я вчера прикончил Дофуню со товарищи. Из разговоров оборотней между собой я понял, что другого проезжего пути к шоссе (в обход Хомутовки) просто не существует. Разлапистые ветви близко растущих к дороге деревьев периодически хлестали по боковым стёклам. Часть из них была разбита цыганскими пулями и по салону хозяйски гуляли сквозняки. За рулём сидел старший лейтенант Семёнов. Ляпунов расположился рядом. Остальные «злобинцы» устроились на мягких сидениях в передней части микроавтобуса. Поближе к начальнику. Я лежал в хвостовой части на полу, поверх упакованного в брезент трупа убитого мной оперативника.

– Н-да, промашечка с цыганьём вышла: – задумчиво бормотал Ляпунов: – Они хорошо сбывали героин, неслабый доход приносили, а пришлось их того, ликвиднуть! Вряд ли шеф обрадуется подобному известию. Скорее выстроит нас раком, да вздрючит извращённым способом! – У-ух! – майор аж передёрнулся. Видимо воочию представил нарисованную им самим картину начальственного гнева.

– Да не переживайте вы, Пётр Сергеевич! – подал голос крючконосый капитан Мухин: – Вы явно преувеличиваете! Конечно, плясать от счастья подполковник не будет, но, думаю, и наказывать никого не станет. У нас ведь не оставалось иного выхода! Оборзевшие «чавэллы» захотели слишком многого, в наглую на нас попёрли, ну и получили по заслугам!!! Собакам, собачья смерть! А по поводу торговли… Ха! Свято место пусто не бывает!!! Кошаков поселит там новый табор и всё пойдет по-прежнему. Не велика проблема!

– После такой-то бойни?! – кисло поморщился Ляпунов.

– А кому известно о нашей к ней причастности? – резонно возразил старлей Семёнов: – Свалим вину на Корсакова и дело в шляпе! А насчёт свидетелей, можете не беспокоится. Мы с Мухиным обшарили в домах каждый закуток. Результат – четыре цыганёнка от пяти до восьми лет, три хворые старухи, один парализованный дед и восемь грудничков в люльках.

– Их-то зачем? – вяло удивился майор.

– Вы велели ПОГОЛОВНО: – пожал плечами Мухин: – Вот мы и действовали в строгом соответствии с приказом. Ну, может, перестарались малость.

– А ведь молодцы! Абсолютно правильно поступили! – вдруг нехорошо оживился Ляпунов. Сиё зверство здорово сыграет нам на руку! Подбросим туда отпечатки пальцев Корсакова, ещё кое-какие улики, а до сведения начальства доведём: он действовал по прямому указанию Рябова! Полковник в миг с должности слетит! А то и под трибунал пойдёт. Строевым шагом, хе-хе!.. Тело же Корсакова со следами чеченских пыток и с отрезанной башкой кинем в лесу, в окрестностях Хомутовки. Так же как Пескова: – продолжил развивать мысль он: – Когда труп обнаружат, то это лишь подкрепит версию о причастности капитана к геноциду в усадьбе! Мол, родственники убиенных цыган поквитались с душегубом в соответствии с национальными традициями!

– Классная идея! – холуйски восхитился Мухин: – Вы, Пётр Сергеевич, блестящий стратег! А мифических родственников-мстителей никто и разыскивать не станет. Кому, спрашивается, симпатичен мерзкий убийца грудных детей?! Кому охота напрягаться ради такого выродка?! Сдох, да и чёрт с ним! А значит концы стопроцентно в воду. Плюс конкретная разборка начальства с Рябовым! – Да-а-а, Пётр Сергеевич! Я, конечно, не подхалим, но Вы действительно просчитали перспективу на двадцать ходов вперёд. Скажу честно, я искренне восхищён Вашей необычайной прозорливостью!!!

Ляпунов порозовел от удовольствия, выпятил грудь и расправил плечи.

– Отныне ты, Дима, кровавый серийный убийца, вроде Чикатило! – с издевательской ухмылочкой, обратился он ко мне: – Отныне ты…

«Дзинь, дзинь!» – звякнуло пробитое пулями лобовое стекло. Майор с аккуратно простреленными плечами, заорал дурниной. «Дзинь» – «Пш-ш-ш, пш-ш-ш» – мёртвый Семёнов навалился грудью на рулевую колонку, а микроавтобус с продырявленными передними шинами содрогнулся всем корпусом, криво съехал на обочину и остановился, уткнувшись капотом в дерево.

– Заса… – успел крикнуть Мухин. Пуля таинственного снайпера заткнула ему рот точь-в-точь, как семёновская Земфире. Оставшиеся двое попытались выпрыгнуть из машины-ловушки, но безуспешно. Одного пуля настигла на пороге открываемой им дверцы и насквозь прошила бронежилет в области сердца. На спине оборотня, под левой лопаткой, образовалось неряшливое выходное отверстие со стремительно расползающимся вокруг кровавым пятном. Он молча повалился назад, угодив затылком в живот мёртвому Мухину. «Ох и не фига себе винтовочка!» – подумал я, инстинктивно вжимаясь в пол. Вернее в брезент с трупом злобинского оперативника. Последний уцелевший оборотень вознамерился нырнуть рыбкой в разбитое цыганами боковое окошко, однако, не получилось, и он застыл в оконном проёме, как вывешенное на просушку бельё. Передняя часть его туловища безжизненно свесилась вниз, задняя осталась в салоне.

– У-Ы-А-А!!! – продолжал надрываться «обезрученный» Ляпунов.

Прошло секунд двадцать.

– Заткнись, урод! – вдруг властно приказал майору знакомый голос.

Зашедший в микроавтобус высокий, худой человек в собровской маске уткнул в лоб Ляпунову увенчанное глушителем дуло АС «вала»⁵.

Оборотень послушно прекратил орать и давился болезненными, задушенными стонами. «Маска» проворно заклеил ему рот скотчем, скрутил верёвкой ноги в щиколотках, достал из кармана наполненный шприц, закатал майору рукав и быстро, профессионально сделал укол. Надо полагать, обезболивающий. «Чистильщик! – догадался я: – Но откуда он здесь взялся?! И почему его голос кажется столь знакомым?!». Между тем Чистильщик сноровисто обыскал одежду покойных оборотней и раненного Ляпунова, часть добычи сложил в рюкзак за спиной, что-то сунул за пазуху и только тогда разрезал ножом связывающие меня верёвки.

– У-у-уф! – с облегчением вздохнул я, усаживаясь на брезенте с трупом и бережно разминая затёкшие конечности. Потом внимательно присмотрелся к фигуре Чистильщика, мысленно нарядил её в чёрное, старомодное пальто и…

– Здравствуйте, Валерий Петрович! – широко улыбнулся я: – Вовремя Вы подоспели!

Выражения лица под маской я не видел, но судя по голосу, старик изрядно рассердился.

– Не болтай лишнего! – командно рявкнул он: – И вообще, топай-ка ты отсюда! Не мешай работать!

Тут он сунул мне в руки, изъятые у оборотней паспорт на имя Лемешева, водительские права, боевой нож и мой «Макаров-особый».

– Где-то среди трофеев должен находиться диктофон: – осторожно заметил я: – Серебристый такой, со свежей, зигзагообразной царапиной на боку. Прослушайте обязательно запись, а дальше… Вы знаете, КОМУ её передать!

Чистильщик сухо кивнул и повторил требовательным тоном: – Давай, парень, уходи живо. Пока опять в неприятности не влип!

С этими словами он, без видимого усилия, взвалил на плечи майора Ляпунова и, вместе со своей ношей скрылся среди деревьев…

* * *

«Ах ты старый, лицемерный лис! – беззлобно думал я, ведя «Ниву» по направлению к Лебедянску: – «Уходи, пока в неприятности не влип». Ага! Благодарю за заботу. Но ведь именно неприятностей вы с Анатольичем от меня и ожидали!».

После происшествия на лесной дороге я окончательно понял то, о чём раньше смутно догадывался. В мою одежду вмонтировано миниатюрное электронное устройство с большим радиусом действия. «Маячок» или даже что покруче. Современная техника далеко шагнула. Не исключено и наблюдение через спутник-шпион! В итоге шефу и работающему с ним Чистильщику известны мои передвижения с точностью до нескольких метров. Выполняя поручение «постоянно теребить неприятеля» я играл роль подсадной утки, выманивая на себя оборотней под пристальным контролем начальства. Впрочем, полковник с самого начала не скрывал от меня будущей «ипостаси». Только про «маячок» (или что там у них?!) не сказал… Ладно, если судить по результатам, способ оказался вполне эффективным. Чистильщик захватил живьём заместителя Злобина и уж, будьте уверены, вытрясет из него всё необходимое для ареста главного оборотня! И ещё – я более-менее знал штатный состав злобинского отдела. С учётом шестерых выбывших сегодня (плюс, застреленный мной вчера старлей Прокопенко) серьёзных боевых единиц у Злобина фактически не осталось. Ну, максимум один оперативник! Канцелярские крысы не в счёт. Следовательно, особых осложнений при проведении ареста ожидать не приходилось. (Под «осложнениями» я подразумеваю разного рода брыкания загнанного в угол предателя, вроде стрельбы и поножовщины.) Кроме того, в руки Валерия Петровича попал мой диктофон с интереснейшими откровениями покойного Арцибашева и «безымянного» чечена.

Теперь уже нет смысла в одиночку нападать на «Юнону». Получив нужную информацию, Рябов моментально вызовет отряд спецназа и без проблем освободит «кавказских пленниц». Конечно, хотелось бы лично поучаствовать, но… связь-то по-прежнему отсутствует! А соваться дуриком в чужую операцию нельзя. Запросто можно схлопотать пулю от своих же, или планы им подпортить!

Итак, на данный момент делать мне абсолютно нечего. Значит, буду отдыхать. Вернее напьюсь вусмерть!.. Нет, не подумайте, я вовсе не алкоголик и обычно спиртным не злоупотребляю. Но сегодня, особый случай. Страшная бойня, учинённая оборотнями в цыганской усадьбе, произвела на меня гнетущее впечатление. Взрослых «чавэлл» обоих полов я, разумеется, не жалел, но дети! Восемь грудных младенцев убитых Мухиным и Семёновым прямо в колыбельках! Господи Боже!!! Они так и стояли у меня перед глазами!!! Надо срочно напиться и забыться. Снять стресс, в общем!

Вдали показались одноэтажные окраины Лебедянска. Я начал прикидывать в уме, что лучше: затариться «огненной водой» в первом попавшемся магазине или купить самогон у тёти Дуси. Находясь у неё в доме, я учуял характерный запах браги, а в сенях заметил самогонный аппарат, не очень старательно замаскированный пустыми мешками из-под картошки. Секунд двадцать поломав голову, я, в конце концов, остановил выбор на самогоне. Во-первых, за добавкой далеко ходить не придётся, а во-вторых, в таком задрипанном городишке запросто могут подсунуть «палёную» водку.

Однако, «напиться и забыться» мне сегодня не довелось. В доме тёти Дуси меня поджидал очередной сюрприз. Едва я зашёл в тёмные сени, как горло сзади сдавила чья-то мускулистая рука, а в прикрытое бронежилетом солнечное сплетение с размаху врезался тяжелый кулак. Все посторонние мысли из головы разом вылетели, уступив место холодной расчётливой ярости. Пинком ноги отшвырнув назад одного нападающего, я левой рукой схватил за кисть «душителя», правой вцепился ему в плечо, резко нагнувшись, перебросил через себя, выдернул из-за пояса пистолет и, ориентируясь по издаваемым агрессорами звукам, дважды выстрелил.

– О ал-л-ла-а-а-!!! – жалобно взвыл кто-то. Во дворе послышались злобные гортанные крики.

«Чеченцы! – понял я: – Вычислили, сволочи! Неужто хозяйка сдала?! Уходить обратно через двор не получится. Попробуем огородами!». Вломившись в свою комнату, я чуть не споткнулся о труп тёти Дуси с перерезанным от уха до уха горлом (вот она чеченская благодарность!). Встретился взглядом с рослым, небритым нохчей и механически нажал спуск. Но… выстрела не последовало! Наверное патрон заклинило. В следующий миг пистолет отлетел в сторону, выбитый мощным круговым ударом ноги.

– Яйца отрэжу! – скалясь пообещал чечен, демонстрируя острый кинжал со следами запёкшейся крови, вероятно, тот самый, которым прирезал тётю Дусю.

Красиво фехтовать с ним, как в фильмах Стивена Сигала, я не стал (незачем попусту время тратить), а выхватил из крепления между лопаток боевой нож и с силой метнул, целясь чуть ниже подбородка.

– Х-р-р-р! – захрипел джигит с проткнутой насквозь шеей, ударился спиной о стену и, цепляясь за воздух скрюченными пальцами, начал медленно оседать вниз.

– Подыхай, собака! – бросил я ему, с разбега вышиб обеими ногами оконную раму вместе со стёклами, сиганул в окно, удачно приземлился на ухоженную грядку с морковкой и тут же получил сильный удар кулаком в челюсть. В глазах у меня потемнело, колени подогнулись но, тем не менее, я ухитрился кое-как заблокировать следующий удар (ногой в живот) и нанёс ответный – основанием ладони в грудную клетку новому противнику. Выхаркнув воздух, он отшатнулся назад. Но легче от этого не стало. На сей раз, меня атаковало сразу восемь человек. Причём действовали они чётко, слаженно и друг другу не мешали. Видимо их специально обучили «работать» в команде. «Хлесь-хлесь-бац!» – трижды «окученный» с разных сторон, я потерял равновесие, упал на взрыхлённую землю и вдруг увидел прямо перед собой новенькую, хорошо заточенную лопату, видимо забытую здесь покойной тётей Дусей. «Повезло» – радостно оскалился я, подхватил лопату обеими руками и, перевернувшись на спину, пырнул набегающего нохчу остриём в пах. Удар оказался на редкость удачным. Блеснувшее на солнце лезвие с лёгкостью пропороло штаны и, судя по всему, детородный орган джигита. Схватившись за кровоточащую промежность, он длинно пронзительно завизжал. Остальные на несколько секунд замешкались и немного отпрянули. Надо полагать в замешательстве. Не каждый день вот так запросто кастрируют «горного орла» обыкновенной лопатой.

Воспользовавшись удобным моментом, я поднялся на ноги. Благодаря пропущенным ударам меня «штормило», голова гудела, из разбитого носа струилась кровь. Желания сдаться, однако, не возникало.

– Яйца рэзать будэм! Башки рэзать! Вах! – пародируя кавказский акцент, пробурчал я и длинным выпадом «достал» одного из нохчей в сонную артерию. Из шеи горца фонтаном брызнула кровь. Смертельно побледнев, он сделал пару неуверенных шагов, закатил под лоб глаза и бревном рухнул на землю.

– А-р-р-р-!!! – взревел усатый, плечистый молодец, выхватывая ствол.

– Не стрелять! Живым брать! – по чеченски рявкнул плотный, сорокалетний мужик в папахе. Не иначе вожак стаи.

– Шамиль был моим родным братом! – с ненавистью прошипел «усатый», нажимая спуск. «Макаровская» пуля чудовищной кувалдой ударила меня в грудь.

Я опрокинулся на спину, хрипя и задыхаясь, но пока ещё в сознании.

– Да он в «бронике»! – торжествующе воскликнул кто-то: – Живой, шакал!

– Считай, Хамид, тебе повезло: – сварливо проворчал «папаха». Хотя за нарушение приказа всё равно будешь наказан. Два месяца без зарплаты!.. Эй, ребята: – обернулся он к оставшимся четверым бандитам: – Вяжите накрепко проклятого гяура. И заклейте ему пасть.

Я попытался лягнуть пяткой в пах первого подошедшего чеченца, по причине скверного самочувствия позорно промазал, схлопотал по черепу рукояткой пистолета и, на какое-то время, лишился чувств…