Kitabı oku: «Дэн»
Москва, середина лета две тысячи пятьдесят второго года, шесть часов утра, сто двенадцатый этаж небоскреба «Флай Билдинг Москва». Домашний робот Хабл подъехал к кровати Сэма и произнес «нежным» голосом:
– Вы просили разбудить вас в шесть.
– Спасибо, Хабл, – сонным голосом ответил Сэм.
– Я приготовил вам кофе, – сказал Хабл.
– Сначала душ.
– Тогда я поставлю его в восстановительную камеру.
– Не надо, и так сойдет, подогрей немного, когда я сяду завтракать.
– Хорошо, – сказал Хабл и совершенно бесшумно удалился на кухню.
Сэм поднялся с кровати, взял со столика пульт, нажал на кнопку, кровать медленно поднялась и спряталась в нишу, теперь огромная репродукция Иеронима Босха «Несение креста» закрывала её, наверху спал Сэм, а под ним Босх с «Несением креста». Сэму иногда казалось, что он сам на кресте, почти распят, это вызывало парадоксальное ощущение быть распятым, мертвым, когда спишь, и воскресшим, когда просыпаешься. «Странно, вот уже две тысячи пятьдесят второй год, а они все несут и несут, как им только не надоест это», – подумал Сэм и пошел в ванную комнату.
Подойдя к зеркалу, он открыл тюбик с зубной пастой, почистил зубы, взял крем для удаления щетины, тщательно нанес его на щеки, подбородок и часть шеи, сегодня ему предстояла деловая поездка, и надо было выглядеть безукоризненно. Закончив, Сэм встал на красный овал.
Приятный женский голос произнес:
– Доброе утро.
– Доброе, – немного мрачно ответил Сэм.
– Какую программу вам задать сегодня?
– Как всегда.
– Как всегда, пятую? – уточнил женский голос.
– Да, пятую, – раздражённо ответил Сэм.
– Вы сделали отличный выбор, – продолжил женский голос. – Итак, пятая программа.
Сверху стал медленно опускаться стеклянный цилиндр, на внутренней его поверхности поблескивало огромное количество маленьких золотых точек. Когда цилиндр опустился на мраморный пол, из них вырвались разноцветные струи воды с разной температурой и давлением.
– Как хорошо, – проговорил Сэм, уходя в водную «нирвану».
Сэм родился в две тысячи двадцать третьем году тридцатого октября в Москве, родители назвали его Семеном, но через несколько лет буква «Е» в его имени почему-то перевернулась на сто восемьдесят градусов и превратилась в букву «Э», так Семен стал Сэмом. Сэм работал в «Аэрокосмической корпорации», она занималась разработкой и производством лунных модулей, сегодня ему предстояла поездка в Санкт-Петербург на встречу с конкурентами, которые тоже занимались этой темой.
Сэм вернулся в спальню, оделся и направился на кухню, после душа он ощущал полное умиротворение и благодать.
– Ваш кофе, – сказал Хабл и поставил поднос на стол. – Вам предложить газету или включить экран?
Хабл, помимо того, что мог быть дворецким, поваром, сиделкой и еще бог знает кем, мог в течение нескольких секунд распечатать любую газету, издаваемую на Земле, иллюзия была полной, даже бумага пахла именно той типографской краской, которую использовало то или иное издательство.
– Давай экран, – сказал Сэм и сделал первый глоток кофе.
Экран загорелся. Шел блок новостей: политика, катастрофы, войны, потом сюжет о Луне. В конце сюжета ведущий абсолютно равнодушным тоном произнес:
– Переселенцам катастрофически не хватает лунных модулей.
«Именно этим я сейчас и занимаюсь», – подумал Сэм.
– Далее новости культуры, – продолжил ведущий. – В Мариинском театре в Петербурге сегодня премьера оперы Вагнера «Тангейзер» …
– Любопытно, – произнес Сэм. – Будет, чем заняться вечером. Хабл, закажи мне билет на оперу в Мариинку.
– Одну секунду, – моментально отреагировал Хабл, на экране появился план зала Мариинского театра.
– Почти все билеты проданы, – сообщил Хабл. – Остались только самые дорогие.
– Чепуха, вот этот, третий ряд восемнадцатое место, – Сэм указал на одно из свободных мест в первых рядах. Через секунду квадратик, которым было обозначено место, замигал красным, и женский голос произнес:
– Ваше место забронировано, благодарю вас.
– Оплати, – продолжил Сэм.
– Сейчас, – ответил Хабл.
Через мгновенье все тот же женский голос произнес:
– Мы очень рады видеть вас в нашем театре, желаем вам приятного вечера.
Сэм допил кофе.
– Всё, пора, меня не будет два дня.
– Я вас понял, – немного грустно сказал Хабл.
– Да, ты не забыл забронировать мне гостиницу, об этом я просил тебя вчера вечером? – спросил Сэм.
– Конечно, не забыл, номер в отеле забронирован, – «обиделся» Хабл. – Адрес отеля знает ваша машина, по прибытию в Санкт-Петербург она доставит вас в отель, но, на всякий случай, запомните адрес: Санкт-Петербург, Большая Морская, дом тридцать девять, отель «Астория», счет за предварительное бронирование я оплатил, – очень степенно и важно, как дворецкий из английского замка, проговорил Хабл.
– Ну, не сердись, старина, это я так, ладно, пока, – попрощался Сэм.
– Всего хорошего, счастливого пути, – все также важно и степенно произнес Хабл.
Сэм взял маленький кейс и вышел из квартиры. В небольшом холле ожидала лифта Николь, молодая симпатичная блондинка, его соседка по этажу, рядом с ней стояли ее домашний робот Икс и два небольших чемодана на колесиках. Николь въехала в соседнюю квартиру пару недель назад. Сэм часто сталкивался с Николь в лифте. Они подружились.
– Привет, – сказал Сэм.
– Привет, – ответила Николь.
– Куда собралась?
– В Рим, в вечный город. В Григорианском Египетском музее проходит конференция «Египет. Лестница в будущее».
– А я в Питер, – Сэм нажал на кнопку лифта. – В «Мариинку».
Через несколько секунд двери лифта открылись, Николь и Сэм вошли в лифт, домашний робот Николь ввез ее чемоданы внутрь и вернулся в холл, мужской голос произнес:
– Доброе утро. Я приветствую вас на сто двенадцатом этаже «Флай Билдинг Москва», на какой этаж вы хотели бы подняться или же спустится?
– На первый, – ответил Сэм.
– Я понял вас, – сказал голос. – Вы хотите спуститься на первый этаж, на это уйдет не более двадцати секунд, – голос замолчал, двери закрылись, лифт стал опускаться.
Лифт остановился, и тот же мужской голос произнес:
– Вы прибыли на первый этаж «Флай Билдинг Москва», – двери лифта открылись.
Внизу их встретил электронный консьерж, он взял чемоданы Николь и очень аккуратно вывез их из подъезда, около которого уже стояло такси, и как только Николь показалась на площадке, его двери плавно поднялись. Это было обычное московское кибер-такси, водителя за рулем не было. Сэм помог электронному консьержу положить вещи Николь в багажник. Укладывая чемоданы, Сэм подумал: «Раньше этим занимались таксисты, а теперь, если нет рядом мужчины, ох уж этот прогресс… Бедные женщины».
Дверца багажника закрылась. Николь села на заднее сиденье.
– Ну что, пока.
– Пока, – ответил ей Сэм. – Передавай привет Папе Римскому.
– Передам, – Николь рассмеялась.
Двери такси плавно опустились вниз, машина тронулась.
Сэм стоял у подъезда, его автомобиля еще не было видно, хотя «то», что он ждал, трудно было назвать автомобилем. Скорее, это был разумный квадронаноцикл, но название, которое придумали люди для четырехколесной самодвижущейся тележки, «автомобиль», так надежно закрепилось в их сознании, что «то», что ждал Сэм, подсознательно называлось автомобилем. Через несколько минут его авто подъехало к подъезду, дверцы плавно поднялись, Сэм подошел к машине, сел на водительское место и положил маленький кейс на соседнее кресло.
– Где ты был? – спросил машину Сэм.
– На заправке, – небрежно ответила машина. – В Санкт-Петербург?
– Да, в Санкт-Петербург, – раздраженно сказал Сэм.
– Поведешь ты или я? – спросил автомобиль.
– Пока я, когда устану, ты, – ответил машине Сэм, натянул на ладони желтые кожаные перчатки и плавно опустил их на руль. Автомобиль тронулся.
Пробки, в которых стояла Москва в первые десятилетия двадцать первого века, исчезли. Были построены подземные хайвэи, своеобразный метрополитен для автомобилей. Они пронизывали Москву с Востока на Запад, с Севера на Юг, с Северо-Запада на Юго-Восток. Под Садовым кольцом появилось подземное Садовое кольцо, оно соединяло все подземные магистрали. На хайвэи автомобили попадали через даун-роуты – специальные съезды.
Вскоре Сэм подъехал к одному из таких даун-роутов, и через минуту он уже мчался по направлению к выезду из города.
У машины Сэма было имя, его звали Дэном. Это был квадронаноцикл пятого поколения на нано-молекулярном двигателе, Дэн мог разгоняться до четырехсот километров в час, но никогда этого не делал, опасаясь за безопасность Сэма. У Дэна был искусственный интеллект седьмого уровня и помимо того, что он был автомобилем и выполнял свою главную задачу, а именно «перемещать» своего хозяина из точки «А» в точку «Б», он запросто беседовал с Сэмом (у него был довольно большой объем информации в самых разнообразных областях человеческих знаний) и даже спорил с ним. Сэм все прощал Дэну, они давно стали друзьями.
Сэм и Дэн подъехали к первому чек-поинту и остановились перед закрытым шлагбаумом. В салоне раздался приятный женский голос:
– Мы приветствуем вас на первом чек-поинте Федерального трасвея Москва – Санкт-Петербург, выбранный вами маршрут: Москва – Санкт-Петербург или…
– Да, Москва – Санкт-Петербург, – нетерпеливо перебил женский голос Сэм, но «голос» продолжил:
– Вы готовы оплатить первый трек трасвея?
– Да, – ответил ей Сэм, достал из кармана телефон и нажал на одну из пиктограмм.
– Ваш платеж подтвержден. Необходим ли вам спутниковый речевой навигатор? – предложил все тот же женский голос.
– Нет, – ответил Сэм.
– Вас подключить системе технологического сопровождения, пока вы будете находиться на трасвее? – продолжил голос.
– Нет, – начал злиться Сэм.
– Хотели ли бы вы застраховать вашу жизнь и ваш автомобиль от непредвиденных ситуаций, пока вы находитесь на трасвее? Это совсем недорого.
– Да нет, черт возьми, – не выдержав, прошипел Сэм.
Повисла небольшая пауза. После нее, немного обиженно, что было странно, ведь с Сэмом «разговаривал», скорее всего, искусственный интеллект, голос произнес:
– Я вас поняла, информация о рекомендуемой скорости, о состоянии дорожного покрытия трасвея и метеоусловиях будет постоянно поступать на сенсорный экран вашего автомобиля, также эту информацию вы сможете прочитать на инфотабах, они расположены через каждые десять километров. Счастливого пути! – голос наконец-то замолк.
Шлагбаум стал медленно подниматься. Сэм положил руки на руль. Дэн тронулся с места.
– Слава Богу, поехали, – с облегчением сказал Сэм.
Дэн стал набирать скорость. На сенсорном экране авто появилось сообщение: «Рекомендованная скорость двести пятьдесят километров в час, состояние дорожного покрытия идеальное, метеоусловия: температура воздуха двадцать три градуса тепла, небольшой боковой ветер один-два метра в секунду, при рекомендованной скорости прибытие в Санкт-Петербург через три часа».
«Не люблю я так быстро, двухсот будет достаточно», – подумал Сэм, но здесь Дэн проговорил фразу, которая повергла Сэма в шок.
– Долбаные роботы, – неожиданно и немного зло произнес Дэн.
– Что, что? – переспросил Сэм.
– Долбаные роботы, потеряли четыре минуты, застрахуйте свою жизнь, застрахуйте автомобиль, нужен ли вам навигатор, достали, – не унимался Дэн.
Салон автомобиля наполнился почти истерическим хохотом Сэма, давясь от смеха, он проговорил:
– Возьми управление, я пока немного отдохну, скорость не более двухсот.
– Почему ты смеешься, я сказал что-то смешное? – удивленно и немного обиженно спросил Дэн.
– Нет, старина, это я так, не сердись, – пытаясь успокоить Дэна, Сэм перестал смеяться, и подумал про себя: «Можно подумать, что он человек, сам же машина, тот же самый робот, а уже «долбаные роботы». Да, наверное, когда машина долго общается с человеком, она начинает на него во всем походить, как собака или кошка начинают подражать своему хозяину. Парадокс».
Передав управление Дэну, Сэм откинул назад спинку кресла и стал обдумывать стратегию переговоров с конкурентами. Дэн почти бесшумно двигался в сторону Санкт-Петербурга, машин на трасвее было мало, многие обгоняли их, придерживаясь рекомендованной скорости двести пятьдесят километров в час, но Сэму было все равно, обгоняют их или нет. Он думал о будущей встрече.
– Мы только что проехали Тверь-Сити, – прервал размышления Сэма Дэн.
– Да, я вижу, спасибо, – немного меланхолично ответил ему Сэм.
Трасвей Москва – Санкт-Петербург был самой скоростной автодорогой Федерации. Он представлял собой почти абсолютно прямую магистраль, соединяющую две Федеральные Столицы. В каждом направлении было по шесть полос движения, они были покрыты полимерным гидроасфальтом, под которым находились термоблоки, и, если летом шел дождь, они автоматически включались, подогревали дорожное покрытие, и дорога практически всегда оставалась сухой. Зимой термоблоки работали почти постоянно, поэтому на трасвее никогда не было ни снега, ни гололеда. Дорожным службам, обслуживающим трасвей, требовалось лишь изредка поливать его специальным раствором, удаляя незначительное количество пыли или осенней листвы. Полосы движения трасвея были разделены светодиодными полосками, которые загорались в темное время суток. Через каждые сто пятьдесят километров на трасвее были построены чек-поинты, где водители могли оплатить следующий дорожный трек. Там располагались маленькие кафе, ресторанчики, мини гостиницы и ремонтные трасбоксы. Трасвей не имел скоростных ограничений. Да, была рекомендованная скорость, но, если кто-то ее превышал, за это не наказывали. За шесть лет, как он был построен, на нем произошло всего два незначительных дорожных происшествия. Над трассой постоянно барражировало несколько беспилотных летательных аппаратов, шел постоянный видео мониторинг. Трасвей Москва – Санкт-Петербург считался самой безопасной скоростной магистралью в Европе.
Добраться до Питера Сэм мог и поездом, всего один час и десять минут, и ты в центре Санкт-Петербурга и смотришь на Невский проспект. Но в поездке на автомобиле, хотя это и получалось дольше, была какая-то романтика, ощущение свободы и независимости. Поэтому Сэм выбрал машину.
Ко второй половине двадцать первого века население Санкт-Петербурга составило почти двенадцать миллионов жителей. Город полностью поглотил свои пригороды: Сестрорецк, Зеленогорск, Царское село, Петергоф. И медленно «подбирался» к Гатчине. Санкт-Петербург официально стал второй столицей Федерации.
После того, как климат на планете стал меняться, и температура окружающей среды немного повысилась, стали таять ледники и ледяные шапки на полюсах. Уровень мирового океана стал медленно повышаться. Петербург стоит на берегу Финского залива, и пусть Финский залив не Атлантический или Тихий океан, но угроза затопления города во время приливов, которые ранее никогда ему не угрожали, с каждым годом становилась все более очевидной. Петербург официально считался второй столицей, поэтому Исполнительный Совет Федерации принял решение о строительстве защитной дамбы, уже второй за историю города. Первую строили очень долго, почти тридцать лет, вторую, в связи с явной угрозой, построили за полтора года. Петербургу повезло больше, чем Нью-Йорку, Амстердаму, Лондону или Хельсинки и другим приморским городам. Во время приливов почти все они уходили под воду. Люди устали от воды и боялись ее. Вода, основа человеческой жизни, стала нести смертельную опасность. Люди стали покидать приморские города и «уходить» вглубь континентов.
Петербург спасала вторая дамба. Это было колоссальное инженерное сооружение. Она была построена в нескольких километрах от первой. На Севере вторая дамба начиналась у заброшенного форта «Ино», на юге у форта «Красная Горка», потом шла по берегу на Запад и защищала Атомную станцию, которая стояла на берегу Финского залива, и небольшой город рядом со станцией. Новая дамба была гораздо выше первой. Она поднималась над водой почти на сто метров. По ней проходила вторая кольцевая автомагистраль. У второй дамбы, как и у первой, было два судопропускных сооружения: на Севере и на Юге, через них в Петербург проходили круизные лайнеры и другие суда. При угрозе прилива или наводнения гигантские затворы судопропускных сооружений закрывались, и Петербург был в полной безопасности.
Помимо автомагистрали с четырьмя полосами движения в каждом направлении, по новой дамбе ходил скоростной экспресс на магнитной подушке. Экспресс развивал скорость триста километров в час. Его трасса почти полностью повторяла географию второй кольцевой автомагистрали. Экспресс делал полный круг вокруг Петербурга за полтора часа. Было построено несколько крупных транспортных терминалов, к ним подходили и ветки метрополитена, чтобы доставлять пассажиров экспресса в центр мегаполиса. Экспресс соединял также два Питерских аэропорта: старый «Пулково» на юге и новый «Норд» на севере. Как и в Москве, в Санкт-Петербурге были построены подземные хайвэи. Они пронизывали город с Севера на Юг, с Востока на Запад, но в Петербурге их было меньше, чем в Москве. Но тому было свое объяснение: подземные хайвэи в Санкт-Петербурге были намного глубже. Если в Москве подземные автодороги опускалась на глубину не более двадцати метров, то в Петербурге на глубину восемьдесят метров и более, они несколько раз проходили под Невой и даже под Финским заливом. Во всем были виноваты неустойчивые Питерские грунты, поэтому подземные хайвэи в Петербурге, как и метро, строили очень глубоко. В Москве, чтобы попасть на подземный хайвэй, использовали даун-роуты, съезды. Они были и в Петербурге, но только на въезде в город. В самом городе были построены специальные хайвэй-лифты. Это имело свои преимущества: таких лифтов в Петербурге было больше, чем даун-роутов в Москве, они располагались почти через каждые пятьсот метров. Автомобиль подъезжал к хайвэй-лифту и парковался на специальной платформе. Водитель давал голосовую команду лифтовому процессору, платформа вместе с автомобилем плавно перемещалась в шахту лифта и через шесть-семь секунд автомобиль был на поверхности или, наоборот, опускался вниз.
– До Санкт-Петербурга осталось двести пятьдесят километров, – сказал Дэн.
– Включи музыку, – попросил Сэм, он наметил стратегию своего поведения на переговорах и решил немного расслабиться.
– Какую? Джаз? Поп? Рок?
– Третий концерт Рахманинова.
– Хорошо, – ответил Дэн, и через пару секунду в салоне автомобиля зазвучали первые аккорды третьего концерта Рахманинова.
– А мне больше нравится Моцарт, – неожиданно сказал Дэн.
– Моцарт? – удивленно переспросил Сэм.
– Да, Моцарт.
– И как давно? – продолжил Сэм с той же интонацией.
– Уже больше двух месяцев, – очень гордо произнес Дэн и добавил. – Стою в паркинге, решать логарифмические уравнения надоело, новости достали, включил радио, первая радиостанция не понравилась: сплошной электронный арт-поп. Переключаю, и вдруг: «Радио Классика – Радио для людей». И Моцарт. Гениально, просто гениально! Теперь всегда, когда один, слушаю Моцарта.
– Каждому своё, – задумчиво сказал Сэм и заметил про себя: «Ему, машине, нравится Моцарт. «Радио Классика – Радио для людей». Не удивлюсь, если в один прекрасный вечер он прочитает мне свои стихи или распечатает первые главы своего романа».
Сэм посмотрел на сенсорный экран, ему показалось, что машина стала терять скорость.
– Что случилось? – спросил Сэм.
– Пока не знаю, – виновато ответил Дэн. – Сейчас всё просканирую.
Через пару секунд прозвучало:
– Заднее левое колесо почему-то теряет давление и не работает автоматическая подкачка шин.
– Когда ты последний раз был в сервисе?
– Вчера. Все было исправно, результаты диагностики в электронном техпаспорте. Можешь посмотреть.
– Верю, останавливайся.
– Хорошо.
Через несколько секунд Дэн съехал на обочину, остановился и спроецировал за собой голографический красный куб с гранями по два метра. Это был знак аварийной остановки.
– Я никогда не ломался, это первый раз в моей жизни, – почти по-детски полепетал Дэн.
– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – ответил Сэм.
До последнего чек-поинта оставалось примерно пятьдесят километров. Неожиданно прозвучал женский голос:
– Мы приветствуем вас на трасвее. Вы решили немного отдохнуть или у вас технологическая поломка?
– Технологическая поломка, – ответил Сэм.
– Я вас поняла, – продолжил женский голос. – Наш эвакуатор будет у вас через пятнадцать минут.
– Хорошо, – согласился Сэм.
– Вы готовы оплатить услуги нашего эвакуатора, диагностику и ремонт автомобиля?
– Да, я готов, – ответил ей Сэм.
– Я вас поняла, счёт за услуги эвакуатора, диагностику автомобиля и ремонтные работы вы получите после осмотра.
– Хорошо, спасибо, – уже несколько раздраженно проговорил Сэм.
– Я вас поняла, ждите наш эвакуатор.
«Женский голос» замолк, наступила тишина. Дэн молчал, вероятно, ему было «стыдно», что он вовремя не заметил неисправность и мог подвергнуть опасности своего хозяина. А может, он просто молчал, мы же не знаем, что творится в душе у робота, и есть ли у них душа… Сэм вышел из машины. Было тепло, легкий ветерок шевелил его светлые волосы. Небо было голубым, по нему медленно и величественно в сторону Москвы плыли облака. К Санкт-Петербургу с большой скоростью почти бесшумно промчались несколько автомобилей, стало тихо. И здесь Сэм услышал пение птиц, странный, незамысловатый щебет, он доносился слева от дороги, из маленькой березовой рощи. В этом было что-то фантастическое: скоростная супер-магистраль, его машина, которая думает и разговаривает, он сам с его размышлениями о Луне и первых Лунных переселенцах, а здесь эти птахи, маленькие и очень земные. Сэм поймал себя на мысли, что не слышал пения птиц уже лет десять. Он каждый день вынужден был «окунаться» в бесконечную какофонию огромного города, искусственную и неестественную симфонию человеческой цивилизации.
