Kitabı oku: «Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Истоки. Книга 4. Детство и юность Ираиды Глава 3», sayfa 18
Вернувшись в Дзержинку, я полностью завладела Викторм и всем его свободным от работы временем.
Однажды, когда я находилась у Виктора в общежитии, к нему приехала из Москвы – Тоня. Виктор растерялся и выбежал из комнаты. Он попросил Ратмира Гайнанова, чтобы тот пришел в комнату, где остались мы с Тоней, и разыграв сценку, по действию которой – Тоня приехала к Ратмиру, а не к Виктору. Ратмир должен был увести с собой Тоню.
Но пьеса пошла по другому сценарию…
Я сказала «знаменитую» фразу – "Не успеешь ненадолго уехать, как на этом месте появляется – другая!!!".
Тоня – в ответ – "Я всё поняла…"
В это время, не дождавшись возвращения Ратмира, Виктор вернулся в комнату.
Тоня обратилась к нему – "Дай, пожалуйста, мои вещи".
Виктор протянул ей пакет, лежавший до этого на тумбочке.
Тоня, сказав – "Прощай, Виктор!" – удалилась. Ратмир тоже поспешил ретироваться… Виктор молчал, не зная, что говорить – оправдываться, или предоставить всё случаю…
А я, превратившись в лису, стала его успокаивать
– "Ну, что ты, Виктор! Я всё понимаю… Меня долго не было… Ты вправе был проводить время по своему усмотрению. Я всё понимаю, и полностью признаю твоё право на свободу. Ты можешь её ещё догнать…"
Я сделала вид, что собираюсь уйти…
Для Виктора двух потрясений – потери и Тони и меня было уже – слишком!
Я предоставила ему возможность – поуговаривать меня – остаться…
И – осталась, теперь уже практически навсегда, на всю жизнь.
Именно это происшествие подтолкнуло меня к решению, что пора подумать о нашей свадьбе…
Тем девушкам, которые продолжали писать ему сами, не дождавшись ответа на свои письма, он просто продолжал отмалчиваться…
На фотографии – Светлана Варнавская и Виктор.
Светлана – подруга Витиной сестры – Риты. Виктор и Светлана подружились, когда он, будучи ещё студентом, приезжал в Каменец-Подольский к маме и Рите на каникулы.
Сохранилась пара писем от Светланы ВАРНАВСКОЙ из Каменец-Подольска.
Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского от СВЕТЛАНЫ.
Адрес в Дзержинке: – «Московская область, г. Люберцы, посёлок Дзержинский, Заводской тупик, № 1, кв. 5».10.07.57 г.
МИЛЫЙ ВИТЁК, ЗДРАВСТВУЙ!
Письмо твоё получила, которому была безмерно рада, шутка ли, ждать целых 12 дней.
Признаться честно, письмо я ждала гораздо позже, ведь ты такой! (Шучу). Я очень рада, что тётка хорошо приняла тебя. Мы получили от неё письмо, в котором она писала, что устроила тебя.
Дела мои хороши. Уже сдала экзамены, последний – историю педагогики сдала на 5. Сейчас у меня пионерская практика, завтра первый день выхожу на работу. Устроилась работать в пионерском лагере при жилом доме, вернее, это даже не лагерь, а оздоровительная площадка. Поработаю дней 5, для того, чтобы иметь документ, а там!… А там еду в Москву! Билет я уже заказала на 17 число, значит, 19-го буду на месте. Мама мне достала путёвку на сельскохозяйственную выставку, так что, и документ у меня есть на всякий случай. Вот, как мы сможем увидеться?
Знаешь, что! Даю я тебе адрес дяди, а ты 20 числа позвонишь по телефону (у них он есть), а перед этим я тебе дам телеграмму о своём прибытии, тогда мы с тобой договоримся.
Вот дядин адрес; – «Москва, Центр, ул. Чернышевского 22/1, кв. 73. ПОЦУЛО Дмитрий Иванович». Телефон К – 7–63–89.
Ну, как, договорились?
Чувствую себя отлично, настроение хорошее, которому благоприятствует ещё и погода.
Из новостей следующее: сегодня, т. е. 10-го приехала невестка с крошечной Танечкой. Вся в отца, копия – Валентин. Вчера он нас вызывал по телефону, вот как волнуется о своей семье!
Это личные новости, ну а что касается городских, то одна чудачка прыгнула с моста на почве обвинений её в краже, между прочим, студентка с/х института, и ко всему удивлению, не убилась, а, ведь, могла бы шлёпнуться о воду, и не дрыгнуться, посчастливилось!
Встретила Ивана Алексеевича, очень волнуется – все молчат и даже не подают признаков жизни, ты там черкни ему хоть слово.
Мама твоя обещала написать мне, но молчит, молчит и Рита.
Кончаю. Просьбу твою выполню. А пока крепко, крепко целую.
Светлана.
До скорой встречи! На письмо не отвечай.
Это ладно, но вот ещё два письма Светлана прислала 25 ноября 1959 года, в то время, как 20 ноября мы с ним расписались…
Письмо в Дзержинку из Хмельницкого ОТ СВЕТЛАНЫ ВАРНАВСКОЙ (это девушка – подружка сестры Риты в Каменец-Подольском) пришло через неделю после нашей свадьбы. Естественно, Виктор на него не ответил.
25.11.59 г.
ЗДРАВСТВУЙ, ВИКТОР!
Моё письмо, безусловно, тебя страшно удивит. Не знаю, может быть, это письмо для тебя будет совершенно без интересно, но я должна была тебе написать.
Вот пишу и волнуюсь, ибо не знаю, как ты отнесёшься к написанному.
Писать буду прямо и откровенно. Очень ждала тебя летом. Я рассчитывала, что отпуск будет у тебя в августе, а мне бы так телось с тобой встретиться и поговорить.
Я часто заходила к твоей маме, скрывая от себя и всех, что хотела хоть что – ни будь узнать о тебе.
Ловлю себя на мыслях о тебе, и образ твой всё чаще всплывает в моей памяти.
Я думала, что время всё изгладит, а получается наоборот – прошлое с большей остротой всплывает и бередит душу.
Очевидно, нам дано великое испытание, измеряемое временем и расстоянием.
Мне не без интересно знать, сохранилось ли у тебя что-нибудь ко мне?
Мне так хочется тебя видеть!
Ты в праве не верить всему этому, особенно сейчас, когда твоя мама написала тебе обо мне. Не зря ведь, говорят: – «слухом земля полнится». Очевидно, твоя мама слыхала что-то обо мне. Но это далеко не так. Если кто-либо и собирался стать моим другом жизни, то это ещё не значит, что собиралась я.
Прости, что потревожила тебя. Очень бы хотелось получить от тебя хоть несколько слов, пусть даже самых горьких.
Меня интересует твоя жизнь, твоя работа. Это всё интересовало меня и прежде, но я скрывала всё под ложным безразличием.
Пиши, очень рада буду получить от тебя письмо.
Неужели ты не ответишь? Нет, я всё-таки надеюсь получить от тебя ответ.
Мой адрес: – «Хмельницкий, ул. К. Либхкнехта. 44/1, кв… 20. Гуреевой Т. М.
(для меня).
С приветом к тебе – Светлана.
И от Светланы было ещё одно, последнее – «зашифрованное» письмо, т. е. – с подтекстом…
4.01.60 г.
ЗДРАВСТВУЙ, ВИКТОР!
Полтора месяца тому, мной было написано тебе подробное письмо, за которым не последовало ответа.
Не знаю, попало оно тебе в руки, или нет – для меня это очень важно.
Не сочти ниже своего достоинства ответить – получил ты его или нет? Уверена, что эта писулька точно попадёт по адресу.
Надеюсь, ты сможешь найти время для самого лаконичного ответа.
Адрес тот же.
С приветом – Светлана.
Разреши мне поздравить тебя с Новым Годом и пожелать всего наилучшего.
Конечно, и я и Виктор не собирались прерывать переписку со своими верными и давними друзьями.
Также как и я (я имею ввиду мою переписку с Катенькой) Виктор переписывался со своим другом юности – Вленом.
В этом году проездом побывал в гостях у Виктора ВЛЕН – друг по Фрунзенским временам.
Письмо в Дзержинку из Чкаловска – «Таджикская ССР, г. ЧКАЛОВСК, Ленинабадской обл., ул. Сталина, дом № 7, кв. 3 Боровику В. В.».
29.06.59 г.
ВИКТОР, ЗДРАВСТВУЙ, ДРУЖИЩЕ!
Долго думал, но вот, наконец, и собрался с письмом. Расскажу кое-что о прошедшем времени. 1 МАЯ встретил хорошо.
А затем начались командировки. Из одной приедешь, через 2–3 дня в другую. Так что писать особенно было не о чем. К тому же трудности с квартирой. Не так давно получили (12 кв. м. на двоих). Хотя и тесновато, но пока приходится мириться с этим делом. Обещают к осени всё же что-то выкроить. Деньги посылала тебе Люся, т. к. я был в командировке, а перед отъездом дал ей задание – выслать сразу по получении аванса. Извини, если задержали всё же на порядочное время. Люся сейчас (с 15.06.) в декретном отпуску, Живём, я бы не сказал, что плохо, как в смысле семейных отношений, так и в материальном. Многого, конечно, не хватает ещё, особенно в смысле удобств, но в основном, всё, что нужно, есть.
Так, например, ввиду отсутствия столов в наших магазинах, Люся без меня приобрела стол и стулья алюминиевого типа. Не хватает к нашей столовке лишь дачи. Но и это когда-либо будет. На работе пока тоже не плохо. С 1-го числа должны отдать приказ о назначении на должность инженера, моего уезжающего начальника (увольняется). Если справлюсь, то буду работать постоянно. Пока будет 1600 рублей, но есть «запас» до 2000. А значит, пока маловато.
Вот так, Витёк. Послал в Москву запрос насчёт сдачи вступительных на месте, а ответа до сих пор нет. Не знаю, что и делать. Ну, ладно обо мне.
Как у тебя, Витёк? Как живёшь, как с учёбой, здоровьем? Как насчёт хороших знакомств? Не встретил ли хорошую дивчинку? Давай, пиши, Витя. Мой адрес: – «Таджикская ССР, Ленинградская обл, г. Чкаловск, ул Сталина, дом 7, кв. 3». Пиши, хотя бы понемножку, вроде меня.
Привет тебе от Люси и матери.
Ну, всего хорошего!
Влен.
Витёк, а где фотокарточки, а?
Часть 35
Заявление
Много уже написано о наших с Виктором отношениях до свадьбы.
Поэтому остается – рассказать непосредственно – о самой свадьбе, оставив в прошлом – все отношения и переписки с мальчиками Ираиды и с девочками Виктора, поставив на них жирную точку…
Пора уже подумать и о самой свадьбе…
А мы не думали. Подали заявление. Нам назначили число – через месяц – 20 ноября. И мы всё пустили на самотёк…
Ну нет у нас ни одной фотографии, связанной с нашей свадьбой.
Нет, потому что – никто не фотографировал.
И белого платья у меня не было, и колец тоже – не было…
И сберкнижек – не было, и денег на свадьбу – не было.
Ничего не было, так как мы оба были – из общежития, совкового общежития, каким была вся наша страна в шестидесятые годы.
Но мы были – молодыми, бесшабашными, весёлыми, беззаботными, и видимо поэтому – счастливыми.
Кажется, я об этом уже писала, но – повторюсь…
Наше знакомство с Виктором Дудко, и развивающиеся отношения, напоминают две разные дорожки, или тропинки, которые иногда сближались, подходя очень близко друг к другу (еще в нашем детстве), и потом – опять разбегаясь далеко в стороны. Потом они бежали всё ближе друг к другу, ближе, соединились на Новый 1959 год, потом опять разбежались, потом опять сходились, и разбегались, пока, наконец, 20 ноября 1959 года не слились в единую широкую дорогу, по которой мы уже шагаем вместе больше 50 лет.
Я упомянула – в этой истории есть что-то мистическое. В 1944 году, после освобождения Киева от немцев, моя семья переехала туда жить. В это же время Витина мама с детьми – Виктором и Мартой проезжали через Киев в Каменец-Подольский. В этот же город переехали жить мои дедушка с бабушкой и две мамины сестры. С одной из них – Маргаритой Николаевной познакомилась и подружилась Витина мама. Голодной весной 44-го года Виктор с Володей (сын М. Н.) ходили на поля в поисках мороженой картошки, из которой пекли лепёшки. Получается, что ещё в детстве, судьба свела вместе Виктора с моими родными. А я с Виктором познакомилась только спустя 15 лет, и не на Украине, а в Дзержинке…
Ну, а теперь настал момент, когда и у меня и у Виктора окончилась ЮНОСТЬ.
Мы вступали в следующий этап жизни, который называется – ЗРЕЛОСТЬ…
Но ЗРЕЛОСТЬ не появляется и не проявляется с первых дней создания семьи.
Её нужно – воспитать, заслужить, выстрадать, взлелеять и потом – сберечь…
А на это уходят долгие годы, а иногда и вся жизнь…
Часть 36
Свадьба
У меня не сохранилось письмо в Крюково, где Виктор предлагал мне выйти за него замуж. Может быть, ещё найдётся, так как где-то должны быть ещё письма. Ну, в общем, всё как-то само собой пришло к логическому концу, я, наконец, согласилась, и мы подали в октябре заявление в ЗАГС.
Виктор послал письмо Бате с приглашением приехать на нашу свадьбу. Это письмо я прочитала 48 лет спустя, когда мы привезли из Бреста письма, которые сохранились у Бати. Письма к нам попали только после его смерти. Они все будут приведены дальше…
Это письмо меня потрясло. Там Виктор так тепло обо мне писал, как никогда, не говорил мне лично ничего подобного за всю последующую жизнь…
Говорят, женщины любят ушами. Так вот, в течение долгих лет мне так не хватало, хоть изредка признательных слов любви, таких, как в этом письме или просто – нежных слов.
Бате от Виктора.
11.11.59 г.
ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ ПАПОЧКА!
После долгого молчания решил черкнуть тебе пару слов. Прежде всего, извини за молчание.
Приглашаю тебя, если ты сможешь, приехать к 20-му числу сюда ко мне.
В этот день я расстаюсь со своей холостяцкой жизнью, и вступаю на тернистый путь семейной жизни.
Жизнь улыбнулась мне в этот раз в виде симпатичной маленькой хорошенькой девушки, с которой мне и предстоит теперь коротать большую часть своего свободного от работы времени.
Девочку я знаю уже больше года. Одно время, мы, правда, не встречались (когда был Женя здесь).
В тот день, когда мы были на американской выставке – я отравился колой, и был доставлен в больницу с высокой температурой и общим отравлением. На следующий день, узнав о моей болезни, ко мне пришла она, и мы, как будто родились заново. Для нас перестало существовать всё (отчасти, поэтому я и не писал). И вот видишь, чем всё это кончилось.
Тебя, наверное, интересуют практические вопросы. Отвечаю на них.
Жить мы будем на частной квартире (т. е. в небольшой деревянной халупе).
Комнату в ближайшее время не дадут (дадут или в конце 1960 или в 1961-ом году). Свадьбу мы решили не делать, да и в этом нет необходимости (как и средств). Ибо мы начинаем жить почти с пустыми руками и всё-всё будем приобретать (за редким исключением) сами.
Остальные вопросы не столь существенны. Если ты не приедешь, то можешь задать их письменно, а я на них отвечу.
Описать мою дорогую девчурку мне трудно: она ростом чуть пониже меня, чуть посолиднее меня видом, имеет курносый нос и светлые глаза, весёлый нрав и чудную улыбку.
Недавно, перед праздниками здесь был Юлий в командировке. Он видел её, и описать её сумеет лучше, чем я сам, ибо, как говорят, со стороны виднее.
Вот это, в основном, мои все новости.
Работа моя мне нравится, и пока я не думаю отсюда уходить.
Кончаю пока о себе писать. Опиши всё, как вы живёте? Как учится Женя? Слушается ли он дома? Как твоё здоровье? Занимаюсь сейчас автоделом. В будущем году думаю получить права, если их дадут.
Пиши, или приезжай. С приветом, крепко-крепко целую.
Твой сын – Витя.
Интересный момент. Когда мы заполняли заявление в ЗАГСе, в графе – образование, прежде, чем мне написать – «средне техническое», я спросила Виктора – «А ты знаешь, что у меня нет высшего образования?». Он ответил – «Ну, и что?». Я успокоилась, хотя в душе считала это большим минусом в моей характеристике. А Виктора я очень уважала за его, как я считала – ум, и в том числе, за то, что он с отличием окончил институт. В 1959–ом году он работал уже старшим инженером.
Запись в трудовой книжке:
2. 1957 VII 6 Принят в лабораторию № 13 инженером
3. 1958 XII 1 Переведен в лаб. 7 инженером
4. 1959 VII 1 Переведен в лаб. 18 на ту же должность
5. 1959 VII 21 Переведен ст. инженером той же лаборатории
Расписывались мы 20 ноября, а свадьбу справляли 22-го.
20 ноября я не помню, во что мы были одеты. Нет, помню. Бабуся подарила мне к свадьбе деньги на платье. Я купила голубое, из крепа. По отложному вороту были пришиты бусинки из стекляруса. Но уж точно, никаких свадебных платьев и колец не было…
Был четверг. У нас было ощущение, что это только «прелюдия», не требующая зрителей. Мы просто пришли в поссовет к 12 часам в обед, и, как видно, ошиблись со временем.
Заведующая поссовета куда-то отошла, и в маленьком домике, стоявшем на отшибе, на пригорке за «большим» монастырским прудом, «дежурила» только молоденькая секретарша. Она была не только молоденькой, но ещё и «глупенькой».
Мы пришли и обращаемся к ней с недоумением – как же так? Нам назначили в это время роспись, а никого нет. И эта «наивная» девочка нам говорит
– «А в это время у нас регистрируют только собак…»
Мы попросили её проверить по книгам. Она проверила, и обрадовалась – «Правда!», и пригласила нас в кабинет заведующей.
Вероятно, ей не часто приходилось садиться за этот «официальный» стол, перед которым стояло два стула для посетителей. Она пригласила нас сесть на эти стулья, а сама, взобравшись «на трон», с любопытством стала рассматривать бумаги и документы, лежавшие на столе.
Мы ей напомнили, что, в общем-то, мы пришли зарегистрироваться… Она сосредоточившись, наконец, поняла, что надо делать, стала ещё важнее «в своих глазах», разыскала бланки, и детским почерком стала записывать наши данные.
Мы забыли обо всём, помогали ей записывать правильные имена и даты…
И, наконец, когда она с трудом заполнила «Свидетельство», и с ещё большим трудом отыскала печать и поставила её на документе, мы стали мужем и женой…
В общем, это произошло так буднично, прозаично, и обыденно, что мы не поняли даже, что же – произошло… Тем более, что сама свадьба была назначена на 22-ое ноября. Не было ни свидетелей, ни поздравлений, ни цветов, были только мы…
А о кольцах мы вообще не вспоминали и не задумывались…
Мы пришли домой, показали всем «Свидетельство», и выяснили, что в нём допущена ошибка. На левой страничке было написано, что в брак вступает – Степанова Ираида Владимировна. На правой страничке – фамилия жены. И там, вместо Дудко, тоже было написано – Степанова…
Пришлось идти в поссовет на следующий день, и уже сама председатель поссовета, извинившись, выписала нам новое «свидетельство».
Накануне свадьбы, находясь на работе, я решила «поставить точки над И» в отношении своего последнего поклонника – Лёньки Крыжановского. Он был в армии. Я решила позвонить к нему домой и попросить брата Юру написать Лёньке в письме, чтобы больше мне не писал, так как я выхожу замуж.
Набрала номер телефона. Отвечает мужской голос. Я спрашиваю – «Юра, ты?» – «нет, это Леонид».
Оказалось, он сопровождал группу новобранцев из Москвы в часть, и выкроил всего два часа, чтобы заехать домой. Узнав, что звонила я, он сказал, что уже бежит ко мне на встречу.
Я ушла с работы. Жил он в белых домах, около переезда, поэтому через пять минут мы уже встретились. Поболтали. Он был такой счастливый, что случайно удалось увидеть меня. Он говорил такие восторженные и нежные слова, что я не собралась с духом открыть ему правду.
Вскоре после его отъезда, кто-то написал ему о том, что я вышла замуж.
Это было для него потрясением. Мне рассказывали позже, что через год, когда он вернулся из армии, он не скрывал, что хочет отомстить всем девчонкам за их коварство и предательство.
Говорили, что он «менял девчонок, как перчатки», и, в общем-то, обращался с ними жестоко. Жаль. Я не хотела бы считать себя причиной его поведения, но, возможно, так оно и было…
На свадьбу мы пригласили много (по тем временам) гостей.
Виктор попал в затруднительное положение. Батя уже много лет не жил с его матерью. Встреча между ними была не просто нежелательной, но и недопустимой: Батя был бы оскорблён до глубины души, и просто развернулся бы и уехал назад в Брест. Мама же наоборот сгорала бы от любопытства увидеть А. Е., и при встрече высказать все свои «фи».
С одной стороны – это всё-таки была мать. А с другой стороны, воспитывал, и материально содержал его – отец.
И Виктор сделал выбор – пригласил на свадьбу – батю, а маме он просто не сообщил об этом своём событии.
Зато была приглашена из Москвы на свадьбу семья Слабковских.
У Витиной мамы был брат Боря в Куйбышеве. У его жены – Лёли, в Москве жила сестра Лия с мужем – Константином Слабковским и сыном – Борисом. Тётя Лия была красивой женщиной. Она очень ухаживала за своей внешностью, и, увидев её, просто невозможно было сразу отвести от неё глаза. Дядя Костя всю жизнь страшно ревновал её, и безумно любил. Многие годы он был лётчиком, а, когда перестал летать, продолжал работать в подмосковном аэродроме (на военном в Луховицах), диспетчером.
Сама тётя Лия работала начальником отдела кадров стоматологического института (3-ий медицинский). В течение многолетней службы, она заслуженно пользовалась уважением и любовью коллег. И вообще, это была удивительная женщина. Виктору она помогала не раз. Он об этом вспоминал уже сам.
Со стороны Виктора, конечно, были приглашены его друзья, и «сокамерники», шучу, сожители по общежитию: Смирновы Валя с Сашей, Надар, Вано, Ратмир. Кто ещё? Не помню.
Из институтских друзей приглашены были – Филины Борис и Галочка. Это самые близкие Виктору люди. Будучи студентом первого курса, Виктору пришлось снимать в Москве койку на частной квартире. Позже, Филин Борис приютил Виктора в общежитии. Они спали на одной койке валетом. А когда Борис женился на сокурснице – Галочке, и перебрался жить к ней домой, Виктор занял койку уже полностью.
Итак, с Витиной стороны было приглашенных – 7 человек.
С моей стороны, естественно, были все мои родные: бабуся, мама, папа, Борис и Милочка.
Пригласила я своих девчонок – подружек по общежитию: Аллу Ружанскую (воспитательницу), Дину Бастрыгину (заведующую клубом), Валю Вендину, которая работала на коммутаторе, на Тэц-22, и у которой я коротала долгие часы на работе, когда нечего было делать. Кто-то был из девчонок ещё, но кто, я уже не помню. Даже не помню, была ли Ниночка Пузанова. По моему – нет.
Значит, кроме пятерых родных, было ещё три – четыре человека, т. е. тоже – 8 человек.
Ну, и конечно, Я и Виктор. А в целом – то набралось около 20 человек.
Сейчас, если представить такое количество гостей, я сразу же определю, что надо готовить, соответственно, закупать, чтобы накрыть праздничный стол.
А тогда? Мы что, были наивными, или глупыми? Мы даже не поинтересовались, на что и как будут готовить свадебный стол мои родители.
Мы их просто поставили в известность, что 22-го у нас будет такое-то количество гостей… Много позже, мама вспоминала, что как трудно было им выкручиваться, чтобы накрыть вкусный, хороший свадебный стол.
Повезло, что батя привёз из Бреста двух гусей, яблоки, сало, и ещё какие-то вкусности. А, учитывая, что мама и бабуся умели искусно готовить, стол, действительно, получился праздничным.
Мы с Виктором решили присоединиться своей «новорожденной» семьёй к моим родным.
Я уже вспоминала, что, входя в дом, мы попадали в сени – кухню. Из них коридорчик вёл на веранду. По правую сторону его, располагалась огромная комната (в деревенских домах – парадная, а, в общем-то единственная зала).
Куда-то вынесли все кровати. Во всю комнату накрыли стол. Хлопотать по хозяйству в этот день помогала Феня, в её домике начинала жить наша воссоединившаяся семья), которая стала очень близкой моим родственникам.
А за несколько дней до свадьбы, мы с Виктором оборудовали себе новое жильё. По левую сторону коридорчика был чулан, с маленьким окошечком, выходящим на веранду, где-то около 4,5 кв. метров.
Батя нам на свадьбу привёз в подарок большой немецкий ковёр. Он «обернул» стенку нашего гнёздышка с трёх сторон вокруг кровати. У Виктора были на книжке накоплено 600 рублей. Он снял их. И именно за эту сумму мы купили деревянную кровать, которая и вписалась в этот ковёр, как в красивую обложку.
Затем стоял стул, вплотную прижатый к малюсенькому столику, который стоял у окошка. Справа от него был втиснут ещё один стул.
Свободным оставался только – пятачок, шириной в дверь, позволявший сделав два шага с кровати, чтобы приземлиться к столу.
Эта миниатюрная «комната – бонбоньерка» была настолько уютной, что из неё не хотелось уходить.
Когда мы расписались, уже на законном основании, мы сразу же ангажировали «своё» жилище, и были счастливы.
Вернёмся к свадьбе.
Гости собирались. Каждый, приезжая, или приходя, в первую очередь дарил подарки.
Я запомнила вазу из цветного хрусталя, тонкой ручной работы. И случайно под стать ей, кто-то подарил чашу (сейчас я бы сказала – салатницу), такого же цвета и рисунка. До наших дней они не дожили – разбились.
А главное – нам подарили столовый сервиз, в который входило очень много предметов, начиная от супницы, и кончая всякими солоночками и большими блюдами. Он нам служил очень много лет. А в первое время, особенно, в нашей первой комнате, мы всегда могли быстро и красиво сервировать круглый дубовый стол. Остальных подарков я не помню. А жаль.
Я не ожидала, что наша свадьба вызовет столько интереса и любопытства в деревне. Любопытствующие собирались группами, и стояли поодаль от дома.
Когда началось застолье, помню Феню, которая тихонечко пробралась к окошку и отдёрнула занавесочку в сторону. Оказалось, это она сделала по просьбе тех, кто желал рассмотреть всё поближе.
Наверное, наша свадьба не удивила местных жителей. Не было гармошки. Не было плясок на улице. Невеста была не в белом, а в скромном голубом платье.
Но самая большая группа любопытствующих собралась вокруг матроны Кисилёвой. Её дочка – Руфа работала в лаборатории с Виктором. Мама Руфы вызнала много о нас, и со знанием дела, выдавала информацию желающим.
Феня рассказывала, что, кроме рассказов о нас, Киселёва ещё и удивлялась: – «И что Виктор в ней нашёл? Не красивая, очкастая… Сколько девушек видных в лаборатории, вот взять хотя бы мою Руфу…».
Расходились все поздно. Москвичей на ночлег устроили как могли. Феня постаралась уложить кого-то в своём домике, и ещё у кого-то. В общем, в этот день было всё без инцидентов.
На следующий день опять накрыли стол, уже поставленный не во всю комнату, а вдоль окон, выходящих на улицу. Остались самые близкие и родные.
Дядя Костя напился. Неизвестно, что послужило причиной, но он почему-то с ножом в руках гонялся за моим братом Борисом вокруг дома. Правда, говорят, что свадьба без драки – это не свадьба.
Воскресенье кончалось. На следующий день всем нужно было идти на работу, и поэтому после обеда все потихонечку стали разъезжаться.
Вечером произошел неприятный инцидент. Все сидели в большой комнате за столом, и играли в карты, а я была в нашей коморке. Вошел возбуждённый Виктор и спросил, где его пиджак. Я показала на стул, на спинке которого было навешано много разной одежды.
Виктор двинул стул, тот не выдержал тяжести одежды, и опрокинулся на пол. Виктор разозлился. Впервые накричал на меня. Я стала что-то говорить, а он размахнулся, и ударил меня.
Для меня было не столько больно, сколько неожиданно и обидно. Виктор вернулся в большую комнату, а я тихонько оделась и ушла…
Сначала побродила по посёлку, не зная куда идти. Когда машинально опустила руку в карман пальто, обнаружила там ключ от комнаты в общежитии Виктора. Пошла туда. В комнате, на дальней койке кто-то спал. Я в темноте разделась, и легла спать на кровать Виктора.
РЕПЛИКА ВИКТОРА…
(Эту историю Ира как-то, несколько лет спустя, рассказала мне. Я не верил, и не верю до сих пор. И, поскольку она ей запомнилась надолго, приходится констатировать, что вероятнее всего, это было на самом деле, о чём я искренне сейчас сожалею).
Я не знаю, когда все хватились, что меня нет дома, и что объяснил Виктор отцу, но только уже поздно ночью, не найдя меня нигде, они пришли в общежитие. Батя вернулся в Гремячево, а Виктор остался со мной. Разделся, пристроился на край железной кровати сзади меня, обнял меня, прижался…Извинился и мы помирились…
Батя погостил у нас ещё несколько дней, а потом проводили мы и его. Он спешил домой. Женя ждал его с нетерпением. Последние дни даже бегал к московскому поезду, надеясь первым встретить отца. Батя потом писал, что мать Жени в его отсутствие здорово «похозяйничала» в доме, т. е. унесла какие-то вещи… У Бати с женой шел тягостный период развода…
Кроме того, неожиданно стукнули морозы. А погреб был не прикрыт, и отдушина тоже. Помёрз весь картофель, заготовленный на зиму. Кроме того, – «Собака Жек утащил сало и масло шоколадное, и всё гад съел». Это относится к части гостинцев, которые Батя привёз от нас домой. Подарки наши, переданные Жене, понравились ему.
Анатолий Евстафьевич и Женя писали письма Виктору часто. Дома у них была тяжёлая обстановка. Батя был в ссоре с Жениной мамой. Женя принял сторону отца. Женя Виктора любил безумно, и мечтал, чтобы старший брат забрал его к себе, хотя бы на каникулы. Все письма приводить именно в этой части Главы посвящённой свадьбе не стоит, но отдельные приведу.
Несмотря на все семейные трудности, Женя отлично учился.
Письмо в Дзержинку из Бреста.
Виктору от Бати и Жени.
16.12.59 г.
ИРА, ВИТЯ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Меня интересует вопрос вашей комнаты, получили ли вы её или нет?
Доехал хорошо, и дома пока «всё хорошо». Хозяйка похозяйничала дома как следует, думает оставить дом только за собой, однако она об этом думает уже 9 лет.
Витя, мне нужна справка о том, что ты учился с 1951 года в институте в Москве и направлен на работу тоже туда же, где учился, и где работаешь до настоящего времени.
Женя, конечно, очень соскучился, он сдержал своё слово, а вот дядя Женя по пьянке выболтал. Он часто спрашивал дядю Женю, когда приходят поезда и украдкой от матери ходил меня встречать, о чём сам мне не сказал. А дядя Женя надоумил меня спросить, встречал ли Женя меня? И только тогда сказал Женя, что выходил два раза, проходил около всех вагонов, а меня всё не было. Ему хочется, чтобы Ира написала о нём небольшой рассказ, но это я должен дать кое-что исходное. На свободе напишу.
В день конституции ударили большие холода, погреб не был прикрыт, открыта была и отдушина, и как факт, картофель, наш годовой запас, помёрз.
Ещё не перебирал, что останется, ещё не знаю.
Сегодня собака Жек утащил сало и масло шоколадное, и всё гад съел. Женя пишет в своём письме об этом.
Ира, если не затруднит сообщи стоимость наволочек 80×80 и 70×70. Возможно, они дешевле, чем заказать. Женя на радостях хотел не идти в школу, но пошел. Сильно игнорирует мать, и особенно, за её действия против отца и её натравлением его против меня.
Он совершенно отходит от неё, он даже предложил мне с ним уехать на жительство к вам. Так обстоят наши дела.
Снег держится, морозы маленькие, но грязи нет.
Вот и всё. Передавайте привет Бабушке, Свату, Свахе, Боре, Миле, передавайте привет и Фене с ребятами. С приветом к вам, целую.
Ваш Папа.
Ответ шлите в пятницу, субботу и воскресенье.
В письме приписано Жениной рукой.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, ВИТЯ И ИРА!
Папа доехал благополучно. Я выходил его встречать 2 раза, но он тогда не приехал.
Папа привёз от вас гостинцы, за что очень большое спасибо. У нас были большие морозы, они доходили до -25 градусов, и картошка помёрзла.
Сейчас у нас снег, и большие морозы. Витя и Ира, купите акварельные краски. У нас в Бресте хороших нету. Я учусь хорошо. Папа привёз шоколадное масло, а Жек на радостях съел всё масло.
До свидания. Крепко целую.
Женя.
И заканчивал письмо папа Анатолий.
