Kitabı oku: «Добыча некроманта», sayfa 2
Дождавшись, когда Тени, суетясь и переругиваясь, скроются в открывшемся телепорте, он, больше не таясь, вышел на поляну. Губы князя презрительно кривились. Ну и сброд собрал Илар вокруг себя. Тщеславные ублюдки. Однако от этих ублюдков ему пока лучше держаться подальше. Подойдя к недавно убитому пленнику, Дэйм склонился над ним и пощупал пульс. Мертв, окончательно и бесповоротно. Что же.
Скинув с головы капюшон, князь призвал сумрак. Закрыв глаза, он нырнул за грань и позвал того, кто еще не успел уйти далеко. Труп у его ног едва заметно дернулся, и глаза, еще миг назад плотно закрытые, вдруг распахнулись, и невидящий взгляд безошибочно остановился на Дэйма.
– Ну что же, – сказал князь почти ласково, и тот, кто его хорошо знал, покрылся бы липким потом от этого тона. – Рассказывай все с самого начала.
Глава 4
Кажется, просыпаться с разрывающей голову болью становится традицией. Я не торопилась открывать глаза, припомнив свой недавний печальный опыт. С другой стороны, стоит поскорее убедиться, что я, вероятнее всего, в больнице Детройта, или, что еще лучше, дома. Мой фораннер, летящий в пропасть, мне просто привиделся. Наверное, я просто врезалась в отбойник по дороге и стукнулась головой, от этого она и болит. Майк, наверное, волнуется.
О, боже мой, Майк! Что, если он до сих пор ждет меня в аэропорту? Глаза распахнулись, и от яркого, ослепляющего света в моем затылке будто что-то взорвалось. Я зашипела сквозь зубы, потому что не привыкла громко выражать свои эмоции. Не могу представить в жизни такую ситуацию, чтобы я закричала от боли или завизжала от ужаса. Разве что в сексе не особо сдерживалась, но и то, поначалу было сложно привыкнуть к тому, что кроме нас с Майком в его огромном доме никого больше нет.
Мое шипение вызвало ответную реакцию. Сморгнув набежавшие слезы, я увидела склонившуюся надо мной немолодую женщину с ярко накрашенными тонкими губами.
– Олет хелла? – спросила она, неприязненно скривившись. Я моргнула. С тех пор, как пропали родители, я привыкла во всем рассчитывать только на себя, быть сильной в любой ситуации, но к такому жизнь меня не готовила. Это не похоже ни на один из известных мне языков.
Я попыталась сесть, потому что из положения лежа практически ничего не было видно, и женщина нависла надо мной, напряженно глядя в глаза. А я вдруг вспомнила маньяков в лесу и то, как один из них рассыпался прахом от моего прикосновения.
Сон это был, или реальность? И где сейчас эти дровосеки? Или охотники? Или кто они там? Но совершенно точно они тоже говорили на незнакомом мне языке. И определенно все это происходило со мной, потому что потрогав рукой затылок, я обнаружила на волосах корку запекшийся крови, а прикосновение вызвало волну тошнотворной боли, прокатившейся по всему телу. Видимо, авария все же была.
– Мик олет хилья? – женщина нахмурилась. – Олет микка?
– Я не понимаю, – произнесла я и не узнала собственный голос, такой он оказался тихий и хриплый. Наверное, такое количество ударов головой никому не пойдет на пользу. Но, думаю, самое время с этим заканчивать. – Вы кто? Где я?
У меня было много вопросов, на каждый из которых собеседница поджимала губы, все больше раздражаясь моей непонятливости. Поняв, что так я ничего не добьюсь, я решила хотя бы оглядеться. Мне удалось приподняться без помощи непонятливой тетки и посмотреть по сторонам. Уже не лес, и это, наверное, хорошо. Память услужливо подкинула образ похотливого дровосека и то, как он бесцеремонно закинул меня к себе на плечо, предварительно ощупав. Да, определенно хорошо, что в данный момент я в иной компании, и в ней даже есть женщина, что вселяет некоторый оптимизм.
С другой стороны, пейзаж вокруг был все равно незнакомый и как будто какой-то чужой. Небо над головой казалось практически белым из-за ярко светящего солнца. Ни одного облачка не зависло над нашей стоянкой, ни клочка тени, где можно было бы укрыться. Под собой я обнаружила темную подстилку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся чьим-то плащом, так как с одной стороны был пришит капюшон.
Вокруг, насколько хватало глаз, простирался зеленый ковер разнотравья. Из знакомого я заметила только розовые шарики клевера. Похоже, здесь царит лето или самый разгар весны, а, значит, остается шанс, что я не так далеко от дома. Впереди, но еще очень далеко, были видны очертания города. Вверх не стремились небоскребы, вокруг не простирались поля ветряных мельниц, не бликовали на свету экраны солнечных батарей. Только едва заметный сизый дымок курился над самым высоким шпилем. Так все же где я? В этом мире, или уже в том?
– Вимме синут синне, – женщина перехватила мой взгляд, направленный на далекий населенный пункт, и у меня появилось новое предположение. Другая страна, другая цивилизация. Это я привыкла к джунглям из стекла и бетона, но на нашей планете много мест, где люди все еще живут в низких деревянных постройках, без электричества и канализации.
– Вы говорите по-английски? – попыталась я, заранее подозревая, что ответ будет отрицательным. Женщина снова нахмурилась и недовольно поджала губы. Это куда же меня занесло, что даже такая распространенная фраза на международном, между прочим, языке, осталась не понята.
И лишь когда она обратилась к кому-то за моей спиной, я поняла, что кроме нас двоих здесь еще несколько человек. И все они мужчины. Один из них приблизился и точно так же нахмурился, глядя на меня. Присел, внимательно разглядывая глаза, и мне внезапно захотелось зажмуриться и вообще исчезнуть, а лучше всего – вернуться домой.
– Адриан, – произнес он, приложив правую руку к сердцу.
– Эльза, – понятливо отозвалась я, потому что некоторые вещи звучат одинаково во всех языках мира. Например, имена.
Мужчина кивнул. Карие глаза заметно потеплели, и, обернувшись, он бросил на женщину торжествующий взгляд. Та, презрительно фыркнув, удалилась, оставив нас налаживать коммуникацию. Дождавшись, когда внимание собеседника вновь вернется ко мне, я показала на свое горло и немного покашляла. Затем облизала пересохшие губы, надеясь, что назвавшийся Адрианом поймет меня правильно.
Мужчина оказался сообразительным. Кивнув, он отошел к месту, где были сложены вещи, и извлек из одной из сумок пузатую фляжку. Я улыбнулась, предвкушая, что наконец-то утолю свою жажду. И когда Адриан поднес сосуд к моим губам, мне и в голову не пришло отказаться или хотя бы понюхать напиток, который собралась пить. Тем сильнее оказалось мое удивление, когда в горло вместо воды хлынуло что-то крепкое, обжигающее горло, больше всего похожее на бурбон, которым однажды угощал меня Майк.
Я машинально проглотила алкоголь, и он, предварительно испепелив мои внутренности, приятным теплом растекся в желудке. Меня согнуло от кашля, и мужчина осторожно погладил меня по спине, настойчиво предлагая сделать еще глоток. Он что, издевается?
Сморгнув набежавшие слезы, я вопросительно посмотрела на мужчину, и он утвердительно кивнул. Заметив мои сомнения, он сам сделал глоток из фляжки и уставился на меня. Так и есть, издевается. Но, может быть, это действительно то, что мне сейчас надо?
– А простой воды нет? – я побоялась как-то показывать это пантомимой, боясь, что он неверно это истолкует, поэтому, видя, что он не отстанет, пока я не выпью еще, я забрала у него фляжку и сделала большой глоток. Это, действительно, бурбон. Чуть задержав жидкость во рту, я проглотила, и по телу снова разлилось успокаивающее тепло. Хорошо.
Я вернула сосуд владельцу, и на этот раз он удовлетворенно вздохнул и завинтил пробку. Кажется, я приняла нужную дозу успокоительного. Даже боль от ушиба стала казаться меньше, затылок больше не пульсировал, посылая по телу болезненные волны от каждого неверного движения.
– Спасибо, – поблагодарила мужчину, еще до конца не уверенная в его добрых намерениях. Может, он меня отравил. Или в фляжке было снотворное. Да что угодно там могло быть, а я так по-идиотски взяла и выпила. Стресс, наверное, так действует. Как будущий врач я должна понимать и предугадывать такие вещи, но пока что я не могу сказать даже, где я, с кем и почему.
Я задумалась, снова обводя окружающий пейзаж взглядом. Нет, это не Детройт. Возможно, даже не наш мир. Но как подобное возможно? Я, определенно, жива и даже, вроде бы, в своем уме. Дышу, размышляю, даже пульс прощупывается. Но люди вокруг меня одеты в каком-то скорее средневековом стиле. Они носят плащи, подбитые натуральным мехом, рубахи на шнуровке и мягкие кожаные штаны.
У своего собеседника на поясе я заметила оружие. Жаль, что здесь нет Майка. Он бы совершенно точно сказал, что это такое, к какой эпохе принадлежит, и какой стране. Я ничем подобным никогда не увлекалась, поэтому для меня оружие Адриана – просто какой-то меч. Или даже сабля. Впрочем, не важно. Важно, что в нашем мире никто так не одевается, кроме, разве что, этих отбитых на всю голову гиков. Но нет ни одного логического объяснения, почему я могла оказаться в их компании.
Погрузившись в размышления, я протянула руку и осторожно коснулась края плаща, на котором сидела. Погладила короткий гладкий мех, пропустила его между пальцев, наслаждаясь ощущениями. Уверена, в таком плаще не страшен ни холод, ни сырость. В моем мире у меня не было домашних животных. И если в детстве я еще мечтала о ком-то, о ком могла бы заботиться, то немного повзрослев, поняла, что не могу взять на себя ответственность. Родители вечно в командировках с «Врачами без границ», я на учебе, на тусовках, на концертах. О животном просто некому будет позаботиться.
Но я, похоже, готова думать о чем угодно, только не о своем текущем положении. Признаю, в свое время я ознакомилась с несколькими историями о попаданцах в другой мир, но они хотя бы понимали язык аборигенов. Мне, видимо, даже в этом не повезло.
Поймав на себе цепкий, внимательный взгляд, я растерянно моргнула.
– Что это за место? – спросила, показав рукой на темнеющий впереди город. – Как я здесь оказалась? Почему?
Мужчина нахмурился, усиленно размышляя, затем показал рукой на бляшку, удерживающую его плащ. В замысловатом узоре угадывался полумесяц и какое-то оружие, похожее на косу. У нас я такого нигде не видела. Отрицательно качнула головой, вызвав у собеседника разочарованный вздох. Ну, по крайней мере, я теперь могу как-то к нему обратиться.
Пользуясь тем, что мужчина отвернулся, я смогла рассмотреть его. Привлекательное, покрытое легким загаром лицо перечеркивал длинный белый шрам, темные, практически черные волосы, заплетены в низкую косу. На подбородке темнела щетина, под глазами залегли тени, похоже, он чем-то озабочен и устал. Налицо нехватка витаминов и небольшое истощение. И шрам настоящий.
Не успев подумать, я протянула руку и прикоснулась к огрубевшей коже. В нашем мире несложная операция могла бы навсегда избавить его от этого «украшения». Мужчина дернулся и перехватил мою руку. Крепкие пальцы больно сжали запястье, и я судорожно выдохнула, потому что сонной артерии коснулась холодная сталь. Когда и как он успел достать оружие, я не уследила.
Я замерла, боясь пошевелиться, и заворожено глядя в потемневшие от ярости глаза. Так, наверное, глупый кролик реагирует на удава. Застывает, боясь дышать, и погибает, потому что маленькое сердечко не выдерживает. Вот и мое колотится о грудную клетку с силой отбойного молотка, но в голове нет ни единой мысли, как предотвратить собственную смерть.
Хрипло выдохнув, Адриан отпустил меня, слегка оттолкнув, и, судя по интонации, выругался. Женщина, наблюдавшая эту сцену, издевательски фыркнула, а в следующий момент из ее груди вырвался металлический наконечник с брызгами густой темной крови.
Дальнейшие действия разворачивались стремительно и трагично. Как будто из ниоткуда появился отряд всадников, налетевший на моих сопровождающих с неумолимостью стихийного бедствия. Воздух затрещал от возрастающего напряжения. Я закрыла рот руками, пытаясь не кричать, когда рядом со мной упало обезглавленное тело. То, что это не Адриан, я обнаружила по тому, что цвет рубашки отличался.
Когда на нас напали, мой собеседник вскочил, развел руки в сторону и что-то закричал на своем непонятном языке. Пространство вокруг него наполнилось слепящим светом, и я невольно зажмурилась. А когда открыла глаза, его рядом уже не было.
Нападавших было больше. Воздух искрил от вспышек света. Что это? Магия? Или какое-то оружие? Мысли вяло ворочались в голове. Разум как будто оцепенел, в то время, как глаза внимательно следили за происходящим. Мои спутники выстроились передо мной, мешая обзору, и я не сразу поняла, что таким образом они пытаются защитить меня. Серьезно? Меня? Но почему? Чем я так важна, что они готовы пожертвовать жизнью?
В поле зрения вновь попал Адриан, и я краем сознания отметила, что рада. Вокруг меня мерцал и переливался прозрачный купол, а внутри, меньше, чем в шаге от меня, расползалось пятно света, пробивающегося откуда-то прямо из складок плаща. Я инстинктивно отпрянула, и мужчина, одним движением преодолев разделяющее нас расстояние, толкнул меня обратно. Его губы шевелились, по пальцам скользили светящиеся жгуты, но все в один миг прекратилось, когда его шею обвила черная удавка, и Адриан, не устояв на ногах, упал навзничь.
Пятно, напоминающее жидкое зеркало, с тихим хлопком развеялось, вслед за ним, как мыльный пузырь, лопнул и мой купол. Я зажмурилась, потому что еще одного моего защитника как будто взорвали изнутри. Блестящий влажный позвоночник ударил меня по ноге, оставив яркий кровавый отпечаток на новых джинсах. Дыхание со свистом вырывалось из легких.
Я в кошмарном сне…
Во сне…
Кошмарном..
Это происходит не со мной.
Но клевер у моих ног окрасился алым, потому что из тела с отрубленной головой сначала кровь била фонтаном. Так всегда бывает при повреждении крупной артерии из-за разницы атмосферного и кровяного давления, и каждый будущий хирург должен быть готов к подобному повороту, но я не была. Я, не отрываясь, смотрела, как кровь толчками выплескивается из перерубленной шеи, и повторяла, что это всего лишь мой потенциальный пациент.
Я безбожно лгала себе. Единственный врач, которого этот мешок с костями заинтересует – это специалист по патологической анатомии. Да и то вряд ли. Тут, как говорится, причина смерти налицо. И можно было бы и дальше убеждать себя, что это все нереально, если бы не запах. Очень характерный, густой запах крови, оседающий на языке привкусом железа. Кроме этого, как суровая проза жизни, сильно пахло содержимым кишечника. Потому что раскидать свои внутренности по всей поляне без этой вони практически невозможно.
Проведя языком по губам, я поняла, что кровь попала не только на штаны. Мое лицо, вероятно, все залито алым. От этой мысли меня затрясло. И не потому, что на моих глазах нескольких человек буквально превратили в фарш. Или как раз поэтому.
Встряхнувшись и перестав оцепенело наблюдать за происходящей бойней, я ползком двинулась к Адриану и, добравшись, села рядом с ним прямо на траву. Мужчина не шевелился, глаза его были плотно закрыты, но грудь, к счастью, слабо вздымалась. Дышит. На чуть приоткрытых губах пузырилась кровь, но никаких внешних повреждений на нем заметно не было. Да и не видела я, чтобы его ранили, только эту удавку, которая до сих пор плотно обвивала шею.
Я попыталась ослабить ее, но при прикосновении мои пальцы обожгло. Зашипев от досады, я попыталась снова, и на этот раз черная лента пропала от моего прикосновения, а из меня будто выкачали все силы. Вокруг внезапно стало удивительно тихо. Ни ржания лошадей, ни криков, ни предсмертных стонов и лязга металла о металл. Как будто кто-то щелкнул выключателем, и звук пропал. Похоже, бой окончен. Убедившись, что Адриан жив, просто без сознания, я подняла голову, чтобы оглядеться, и поняла причину мертвой тишины, встретившись взглядом с самыми зелеными глазами, которые мне до этого доводилось видеть. Они принадлежали незнакомцу, который неспешно приближался ко мне.
И снова я вспомнила про кролика и удава. Только на этот раз меня не парализовало от ужаса, меня буквально затянуло в этот взгляд, полный хищного предвкушения, и я, практически не отдавая отчета в своих действиях, поднялась ему навстречу, а в следующий миг мир перевернулся, и мое лицо едва не встретилось с сапогом лежащего рядом Адриана. Кажется, я собиралась больше не отпускать свое сознание, по крайней мере, я так планировала. Но когда опасный незнакомец, на моих глазах превративший человека в месиво из мяса и костей, перехватил меня за талию, не давая упасть, я решила, что от еще одного раза хуже уже точно не будет. Не может быть.
Глава 5
Дэйм некоторое время смотрел на девушку, обмякшую в его руках, затем, словно очнувшись, передал ее ожидавшему рядом Мартину. Окинув оценивающим взглядом недавнее поле боя, он наклонился к лежащему практически под ногами храмовнику и усмехнулся, без труда узнав залитое кровью лицо, которого, к слову, не было на лесной поляне среди магов. Вероятно, это уже встречающая сторона.
Заметив, что объект его внимания приходит в себя, Дэйм обратился к нему.
– Давно не виделись, Адриан, – сказал он тихо, но храмовник заметно вздрогнул, узнав голос. Приняв более или менее вертикальное положение, но так и не сумев встать на ноги, Адриан осмотрелся, и то, что он увидел, кажется, не вызвало в нем таких сильных эмоций, как стоящий в шаге от него человек.
– Я должен был догадаться, – мужчина поморщился, как будто съел что-то кислое. – Что ты тоже это почувствуешь и примчишься посмотреть.
Некромант едва заметно пожал плечами. Стоящий неподалеку Мартин закинул девушку к себе на плечо, но даже так ноша казалась ему непосильной, бледное обычно лицо порозовело от натуги, виски покрылись бисеринками пота, что только позабавило Дэйма. Храмовник смотрел на них, сцепив зубы, но не предпринимая попыток сбежать или, тем более, напасть.
Их с князем история началась несколько лет назад, и Адриан трезво оценивал свои шансы на успех. Этот некромант, даже закованный в цепи с примесью драконьего стекла, окровавленный от многочисленных ран, представлял смертельную угрозу для своих врагов. И даже такой, полуживой, лишенный сил, умудрился бежать из Ордена и укрыться в своей проклятой Башне.
– Убьешь меня? – спросил рыцарь, глядя в потемневшие глаза своего старого врага. Впервые он оказался настолько не готов к встрече, что был застигнут врасплох, и понимал, что за подобную промашку расплата будет более чем жестокая.
Дэйм ответил задумчивым взглядом. Такого вопроса он не ожидал. Как будто могут быть иные варианты. Рано или поздно это, конечно, произойдет, но прямо сейчас, на этом самом месте?
Признаться честно, больше, чем Теней Императора, он ненавидел только последователей Светлого Ордена. Проклятые храмовники возомнили себя выше всех прочих магов, приняли на себя обязанность судить себе подобных и преследовать оступившихся. Но почему-то сразу так повелось, что магия смерти была однозначно признана опаснейшей из всех и угодила под запрет. Тех, кто обладал хоть крупицей тьмы, под любыми предлогами прятали в застенки Ордена. В лучшем случае такие маги путем долгих изнурительных пыток лишались всех своих сил, как, впрочем, и разума. В худшем – сгорали в жарком очищающем костре.
При мысли о том, как хорошо было бы сжечь храмовников вместе с их насквозь лживым Великим Магистром, губы Дэйма дрогнули в усмешке. Наверное, стоило прикончить этого храмовника на месте, но, на взгляд некроманта, это было бы излишне милосердно по отношению к столь непримиримому врагу.
– Возможно, – наконец, решил он, на глаз оценивая шансы своего собеседника скончаться от ран. Но, судя по всему, кровь, что покрыла Адриана, ему не принадлежала. Тем хуже для него.
Ничуть не опасаясь, Дэйм повернулся к храмовнику спиной. Тьма предупредит его об опасности и спеленает строптивого пленника, если он допустит даже мысль о побеге. Но Адриан, казалось, ни о чем подобном не помышлял. Он с беспокойством смотрел на девушку, висящую на плече эльфа, на то, как ветер треплет белоснежные пряди, скрывшие лицо, и с каждым мгновением его взгляд становился все мрачнее.
– Ты коснулся ее? – спросил он некроманта, замерев на мгновение от страшной догадки. – Тронул ее своей проклятой лапой, тварь?
Дэйм неспешно развернулся, явив храмовнику совершенно черные от едва сдерживаемой ярости глаза и, вытянув руку вперед, продемонстрировал плотную перчатку, облегающую кисть, как вторая кожа.
– Я их не снимаю, – выдохнул он. – Но ради тебя готов изменить собственную привычку.
Адриан усмехнулся, ничуть не испугавшись угрозы. Да и не станет некромант дарить ему столь легкую смерть. А на девушку, вероятно, подействовало содержимое его фляги. Ничто так не скрывает неприятный вкус успокаивающей настойки, как бурбон, изготовленный из золотой кукурузы, напитанной жарким солнцем Долины. Рецепт средства достался ему от наставника, и храмовник, уже несколько лет страдающий бессонницей, всегда возил с собой небольшую фляжку со снадобьем.
Стиснув зубы, некромант, однако, не удостоил его ответом, лишь посмотрел свирепо и накинул на голову капюшон, пряча лицо.
– Пора уходить отсюда, – скомандовал он своим людям. Услышав это, Мартин, нетерпеливо переступающий с ноги на ногу, заметно оживился, предчувствуя скорое избавление от ноши. Но, повинуясь невербальному приказу князя, один из воинов забрал девушку у эльфа и застыл в ожидании, бережно прижав к себе свою ношу. Мартин обиженно засопел, но возражать не стал.
Достав последний сохранившийся накопитель, Дэйм построил матрицу телепорта. С его пальцев сорвались едва видимые взгляду искорки, уничтожая мельчайшие следы ауры всех, причастных к похищению законной добычи Императора.
Бросив удовлетворенный взгляд на мертвую магичку, некромант усмехнулся. Он мечтал вырвать этой суке сердце, и хоть желание его не осуществилось, она получила не самую героическую смерть, и вряд ли ее потомки станут гордиться подобным. Они никогда не были знакомы, но князь привык доверять своему внутреннему чутью. Магичка с первого взгляда вызвала к себе острую неприязнь, и Дэйм даже себе не смог бы объяснить, откуда растут ноги у столь сильного, всепоглощающего чувства. Однако когда коротко стриженная голова развернулась под несовместимым с жизнью углом, испытал странное торжество, как будто случилось предначертанное, как будто сама Никса руководила его движениями в этот миг. Прочие маги не вызвали у некроманта никаких эмоций и не заслужили даже крупицы его внимания, поэтому, приказав одному из воинов прихватить с собой тело женщины, чтобы впоследствии допросить, князь повернулся к Адриану.
– Ты идешь с нами, – непререкаемым тоном заявил он. – Выбирай, по своей воле, или послушным зомби.
– Сам пойду, – тут же сделал выбор храмовник, и, не дожидаясь дальнейших указаний, присоединился к небольшому отряду. Никто и не подумал его связывать или как-то охранять. На шее Адриана вновь захлестнулась черная удавка, и этого хватило, чтобы сделать его достаточно благоразумным.
Больше не задерживаясь, небольшой отряд покинул место сражения, скрывшись в воронке портала, ведущей во двор замка. Едва на утоптанную площадку шагнул последний воин, переход схлопнулся, вызвав этим небольшую ударную волну. Люди некроманта предусмотрительно держались подальше от эпицентра, а пленный храмовник, получив ощутимый удар в спину, выругался сквозь зубы, но на ногах устоял.
Оказавшись под защитой родных стен Черного Замка, князь сбросил капюшон. Окинув внутренний двор внимательным, цепким взглядом, и не обнаружив ничего подозрительного, он обратился к Мартину.
– Пленников в подземелье, – приказал он. – В разные камеры, – уточнил на всякий случай, потому что с эльфа станется не подумать о таких мелочах.
Оставив своих людей заниматься лошадьми и пленниками, некромант едва не бегом взлетел по ступенькам парадного входа, будто боялся опоздать. Воины украдкой проводили князя обеспокоенными взглядами. Выглядел он бледнее, чем обычно. Переглянувшись, они занялись выполнением своих обязанностей, прекрасно зная суровый нрав хозяина Черного Замка. Больше всего он ненавидел, когда его начинали жалеть.
Торопливо пройдя по галерее, Дэйм остановился у двери, ведущей в башню. Потребовалось несколько мгновений, чтобы снять охранное заклятие. Эта часть замка всегда была закрыта для челяди, даже Мартину строго запрещалось приближаться к черной, как будто покрытой копотью, двери. Когда проход совершенно бесшумно открылся, Дэйм, перепрыгивая через ступеньки, поспешил вверх по узкой винтовой лестнице.
Здесь, несмотря на запрет посещения, не было и следа запустения, какой присутствует в заброшенных помещениях. Князь собственноручно заботился, чтобы в его святая святых не было паутины, не пахло затхлостью, и уж точно не водились крысы. Шагнув на самую верхнюю ступеньку, он остановился перед очередной дверью, усиленной металлическими пластинами. Прежде, чем войти, мужчина на миг прижался лбом к прохладной деревянной поверхности и закрыл глаза. Выглядел он при этом как человек, который смертельно устал.
Глубоко вздохнув, как будто пытаясь набраться смелости, некромант распахнул дверь и уже не спеша вошел внутрь небольшого круглого помещения. В самом центре стоял каменный постамент, на котором, накрытый прозрачным колпаком, слабо светился кристалл, размером чуть больше мужского кулака. Преодолев расстояние до постамента в два широких шага, Дэйм застыл, рассматривая камень, который за время его отсутствия стал заметно тусклее.
Осторожно сняв стеклянный колпак и отставив его в сторону, мужчина достал из ножен кинжал и, не глядя, полоснул по ладони левой руки, по привычке даже не поморщившись от боли. Занеся руку над кристаллом, он сжал ладонь, и кровь частыми каплями потекла вниз. Камень засветился чуть ярче и начал слабо пульсировать, постепенно меняя свой цвет с бледно-розового на алый. На висках некроманта выступили крошечные капельки пота, глаза, от природы зеленые, налились чернотой. Ни одна капля не упала мимо, вся кровь впиталась в кристалл, как в мягкую губку.
Почувствовав, что достаточно, Дэйм медленно разжал ладонь. Края глубокого пореза на глазах затянулись тонкой пленкой новой кожи, и уже через несколько мгновений о ране напоминала лишь медленно подсыхающая кровь. Убрав ритуальный кинжал, некромант вернул защитный колпак на место и опустился на пол, прислонившись спиной и затылком к постаменту. Он сидел, ожидая, когда бешено стучащее сердце, наконец, успокоится, закрыв глаза и глубоко, размеренно, дыша, пока насмешливый голос вновь не лишил его душевного равновесия.
– С каждым разом времени все меньше, – призрак появился прямо из стены и навис над сидящим магом. При жизни это была довольно молодая и очень красивая женщина, но после смерти ее образ немного поблек, краски выцвели, только язык остался таким же острым.
– Адрия, – поморщился некромант. – Не устала злорадствовать?
– Я готова вечно наблюдать, как ты тщетно пытаешься снять проклятие, и как твое время истекает, – пухлые губы изогнулись в издевательской усмешке.
– Я найду способ, – спокойно ответил Дэйм, посмотрев прямо в некогда черные глаза. – Я достану живую ведьму.
– Я была последней, – напомнила Адрия в тысячный, наверное, раз, но некромант ответил ей упрямым взглядом.
– Сколько у меня осталось времени?
Ведьма задумалась, закусив губу и хмуро глядя на проклятого мага. Перед ней был тот, кто своей волей лишил ее посмертного спокойствия, заставил служить себе, сделал пленницей Черного Замка. Так зачем ей отвечать на его вопрос? Она видела, что его время истекает. Проклятие все глубже проникает в его душу, разрушает его сущность, отравляет кровь. Кристалл, в котором заключена жизнь некроманта, в его отсутствие разряжается все быстрее, и требует все больше крови. Еще немного, и он не сможет покинуть замок даже на полчаса.
– Меньше, чем ты думаешь, – призрачная ведьма подлетела практически вплотную к Дэйму, так близко, что он почувствовал исходящий от нее холод, однако не сделал ни малейшей попытки отстраниться. Привык уже за столько лет к ее играм. Вреда она причинить не могла, а за личное пространство он не переживал, потому что она была одной из немногих, кто мог его нарушить без вреда для себя. Некромант знал, что рано или поздно проклятие уничтожит его окончательно, и кристалл – лишь средство для отсрочки. Ответ Адрии не стал для него новостью. Поднявшись на ноги и выпрямившись во весь рост, он посмотрел на призрака.
– Я буду искать способ, – повторил он и, не став ждать ответа, быстрым шагом покинул комнату.
Призрачная ведьма еще некоторое время смотрела на захлопнувшуюся дверь, прислушиваясь к стремительным шагам некроманта. Стены не были для нее преградой, но следовать за мужчиной она не стала. Ему недолго осталось. Еще немного, и она, наконец, обретет вечный покой, освободившись от сковывающего ее заклятия. В черных глазах, однако, не было ни торжества, ни предвкушения близкой победы. Покачав головой, она растворилась в воздухе, оставив после себя едва заметную белесую дымку, которая, впрочем, быстро рассеялась.
