Kitabı oku: «Музыка души. Премия им. А. А. Блока»
НП «Литературная Республика»
Благодарности:
Директор издательства: Бояринова О.В.
Руководитель проекта: Крючкова А.А.
Редактор: Петрушин В.П.
Вёрстка: Измайлова Т.И.
Обложка: Дондупова С.Ж.
Книга издаётся в авторской редакции
Возрастной ценз 16+
Печать осуществляется по требованию
Шрифт Old Fashioned
ISBN 978-5-7949-0783-4
ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА
Издательство
Московской городской организации
Союза писателей России
121069
Россия, Москва
ул. Б. Никитская, дом 50А/5
2-ой этаж, каб. 4
В данной серии издаются книги номинантов
(участников) конкурса им. А.А. Блока,
проводимого Московской городской организацией
Союза писателей России
Электронная почта: litress@mail.ru
Тел.: + 7 (495) 691-94-51
© Ирина Антонова, 2022
ISBN 978-5-7949-0783-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
МУЗЫКА ДУШИ
Говорят, о чём бы писатель ни писал, он пишет свою биографию. Это в полной мере относится к Ирине Антоновой, с творчеством которой я знаком много лет. Поэт, если он настоящий, открыт, откровенен с читателем. Такой предстаёт её книга «Музыка души», где боль откровения зрима, и в зрелых стихах поэтессы – и память, и нынешний день.
Начальный раздел «Из Тарусской тетради» задаёт тон всей книге. Знакомый с её статьёй «Моя Таруса», напомнившей мастерство Паустовского, я ждал появления пронзительных нот тоски по утраченным ценностям. И не ошибся: буквально все стихи цикла, пронизанные печалью потери культурных начал и традиций цветаевской Тарусы, исполнены высокого поэтического мастерства. Они останавливают внимание читателя и побуждают перечитывать каждое. А это – свидетельство редкого таланта.
Изумительны по красоте и очарованию поэзии два первые цикла целиком («Из Тарусской тетради» и «Стихи о Москве»), где каждое стихотворение могло быть отнесено к шедеврам этого жанра. «Счастливый день» и «Художник», «Танец» и «Ночной разговор» – названия можно продолжить, перечисляя подряд. Стихи песенны. Читая их, сожалеешь, что не стало плеяды композиторов – мастеров советской массовой песни.
Я слушала ночью, как ветер стучал,
И сад отвечал в перерывах,
И вешнего сада любовь и печаль
В душе отзывалась надрывом.
И старыми липами ветер шумел,
Им дождь выговаривал нежно.
Был нежности этой неведом предел
И веры в деревья безбрежной.
(«Ночной разговор»).
Цветаевский дух, её тень, её образ зримо оживают в стихах «Там, где стоял твой дом», «Облупленная стена» и др. Вот краткое, в два четверостишия, впечатление от цветаевских мест:
Облупленная стена
И дикий шиповник алый.
Мне чудится: здесь она
Недавно ещё ступала.
Хотелось ей унестись
И облаком встать над рощей,
Где ветер рябины кисть
В небесной реке полощет.
(«Облупленная стена»).
А сколько музыки, сколько метафор в другом цикле – «Стихи о Москве»! В одной найденной строчке – вся юность, весь пласт воспоминаний о Нескучном саде:
Роман не в письмах, а в прогулках.
Или схваченный кадр:
Под чёрным и влажным откосом
Сплетённые корни дерев.
(«Из окна поезда»).
Цикл «Наследница Победы» другой. Здесь бОльшая конкретизация событий, случаев давней жизни с бедным, нелёгким детством послевоенной поры. Краски и музыка слов и образов двух первых циклов не гаснут, но пропускают вперёд психологизм переживаний, драматическую, а то и трагическую память. Близкое моему поколению время, когда «Ещё товаров не хватает, / Лишь что-то выкинут – лови» в стихотворении «Маме», где «свет от маминой улыбки / И женских лет её зенит». Тончайший психологизм чувств в стихотворении «Туманное солнце заходит…», когда за мамой заходит «знакомый её аспирант». Они собираются на балет, и маме не до того, и дочка её лет пяти лишь путается под ногами…
В цикле «И жизни всесильная жажда» возврат к ностальгии Тарусы обретает новые черты. Он более обобщён, философичен. Отдельные одна-две строки охватывают жизнь в целом:
Описать судьбу мою несложно,
В ней так много музыки и боли…
Жизнь скользит из рук, как хвост жар-птицы,
Обращаясь в свет непостижимый.
(«Задыхаясь, глохну от простора»).
Здесь ранний роман, в конце школьных лет, в ЦПКО, когда «Нам встречаться не положено, / Но запретный сладок плод», и, охватывающие этап жизни общества стихи с ёмкой характеристикой времени:
Отщепенцы брежневской державы,
Вечные студенты, бунтари
Жертвенной молитвой Окуджавы
Царство расшатали изнутри.
Цикл вершат господствующие в нём стихи памяти «мальчиков далёкого застоя», друзей и знакомых автора:
И, как блёстки сгинувшей эпохи
Переходят в музыку без слов —
Наших встреч божественные крохи
И стихи до третьих петухов.
В последнем цикле «На Чистых прудах» – всё то же продолжение биографии. Он посвящён памяти покойного мужа – поэта Валентина Терещенко и полон пронзительной душевной боли об утрате любимого.
Под сенью дерева подъезд
И твой глухой этаж,
Ты – старожил всех этих мест,
Похожих на мираж.
(«К тебе»).
Здесь в апогее открытость и откровенность поэта, и прошлая семья предстаёт с её счастьем и ссорами, заботами и каждодневным бытом. Таковы стихи «Примирение», «Мне с тобой хорошо в шалаше», «Поёшь мне песни Украины» и др.
Где бы ни печаталась Ирина Антонова, высокое мастерство поэтессы всегда радует читателя. Будем ждать от неё новых книг – поэтических и прозаических. Пожелаем ей доброго пути!
Валерий Лебединский,главный редактор международноголитературного альманаха «Муза»,член Союза писателей Москвы иСоюза журналистов России.
МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
Портрет девушки в соломенной шляпе
Соломенной шляпы качались поля.
Медлительной бабочки танец.
Цветенье настурций, жужжанье шмеля
И яблока розовый глянец.
На белой веранде глоталось питьё,
Прозрачные пальцы светились.
Смешные оборки на платье её
От ветра стоймя становились.
Соломенной шляпа качались поля,
От жгучего полдня завеса.
И жизни начало беспечное «ля»
Над полем звучало и лесом.
Родные пенаты, запущенный сад,
Где вишню сменяет крыжовник…
А жёлтые пчёлы летят и летят
На белый и алый шиповник.
Давно заменили забором плетень,
Река и холмы в панораме…
И снова, как прежде, бушует сирень
В дубовой не крашенной раме.
Сомненья и горечь пришли чередой,
Но голос забвенья наивный,
Над лугом её, над зеркальной водой,
Как зов божества неизбывный…
«Облупленная стена…»
Облупленная стена
И дикий шиповник алый.
Мне чудится, здесь она
Недавно ещё ступала…
Хотелось ей унестись
И облаком встать над рощей,
Где ветер рябины кисть
В небесной реке полощет.
Счастливый день
Горячим солнцем полон день!
Разлил овраг полынный запах.
Мальчишки в лопуховых шляпах,
Смешно одетых набекрень.
Приходит женщина к нам в дом,
Горою сыплет землянику —
И луч приказывает блику
О стены биться плавником.
Разгулу солнца нет границ,
От ветра пляшут занавески,
И света солнечные всплески
Щекочут кончики ресниц.
Такое солнце по углам,
Так золотятся пол и двери,
Что я вот-вот в себя поверю —
Земле за свет её воздам!
Танец
В пыльце летучей плечи и ладони.
Как в танце, приподнявшись на носки,
Мы в шорохе и шелесте потонем,
Не отстраняя листьев от щеки.
Всего одна «горящая» неделя,
Когда роняет липа семена.
Нагруженные пчелы улетели —
И чаша жизни до краев полна.
Когда-нибудь промозглою зимою
Опустишь в кипяток засохший цвет —
Всплывет июль, изнеможенье зноя
И из-под кроны приглушенный свет.
Простерла липа ветви молодые —
Наш день настал – пробил счастливый час —
Пускай не дождь, но брызги золотые
Тебе и мне достанутся хоть раз!
Ночной разговор
Я слушала ночью, как ветер стучал
И сад отвечал в перерывах,
И вешнего сада любовь и печаль
В душе отзывалась надрывом.
И старыми липами ветер шумел,
Им дождь выговаривал нежно.
Был нежности этой неведом предел
И веры в деревья безбрежной.
Я слушала странный ночной разговор,
(Других откровений не надо):
Надежду, тревогу, печаль и укор —
Смятенного ливня и сада.
И так мне хотелось свой голос вплести
В весеннюю звучную фугу —
Смеяться и плакать, прощать и просить —
И сердце выказывать другу.
Художник
Льнёт к ногам подорожник.
Льётся солнечный свет.
Я свободный художник,
Музыкант и поэт…
Я гуляю с мольбертом
По полям и лугам —
На закате концерты
Птичий щебет и гам.
Я рисую деревья,
Солнце, птиц и траву,
И глухую деревню,
Где я нынче живу.
На рассвете, в субботу,
Дачной праздности враг,
Выхожу на работу
В незнакомый овраг.
Вижу музыку линий,
Слышу гамму цветов —
Я рисую в долине
Ярко-рыжих коров.
Льнёт к ногам подорожник.
Льётся солнечный свет.
Я свободный художник,
Музыкант и поэт…
Август
памяти О. Кисловой
Под раскаты далёкого грома
Через край перельётся вода.
На террасе просторного дома
Долго сплю я под шорох дождя.
То ли ветер берёзу качает,
То ли мамина песня без слов.
Только ласку душа различает,
Только чувствует плеск голосов.
В одеяле блаженной дремоты,
Утыкаясь в подушку лицом,
Можно верить, что любит нас кто-то
И простёрто крыло над птенцом.
А потом через стёкла цветные
Так отрадно смотреть по утру,
Как последние флоксы хмельные
Облетают на свежем ветру.
Камень
«Здесь хотела бы лежать
Марина Цветаева…»
М. И. Цветаева
Бабьего лета деньки золотые.
Словно сияющий нимб на деревьях.
Царство хлыстовок, луга заливные —
Благословенной Тарусы преддверье.
Светом янтарным холмы залитые:
Даль окаёма и ветра остуда.
Тянутся к солнцу шары золотые,
Рыжие головы свесив повсюду.
Мимо хлыстовского кладбища мимо,
Строки ли, сонмы стрекоз золотые —
Жаждою встречи томясь, пилигримы —
Преодолеют подъёмы крутые.
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.
