Kitabı oku: «Будешь меня ненавидеть»
Ярослав 10 лет. Ева 9 лет.
Мне было десять, когда я решил, что Ева Лисицына будет только моя.
Не то чтобы я не доказывал это каждый раз, когда какой-нибудь тупоголовый решал показать ей свою симпатию, задирая и обижая. Конечно, девочкам в начальной школе неведомо, что у большинства мальчиков с детства отключается мозг при виде той самой косички, которую непременно нужно дёрнуть.
Зато это понимал я. И очень хорошо, так как даже на рыжую косичку стремился всегда заявить права, не позволяя никому к ней прикасаться. И пусть Ева и не входила в число тех девочек, которым это могло бы понравиться, я всё равно насобирал за два года столько синяков, что моя мама стала очень популярной и обсуждаемой персоной для мам всех мальчиков начальной школы, а я постоянным гостем в кабинете директора и школьного психолога, заверяющего, что у меня чрезмерно развита агрессия.
Мимо, мозгоправ.
Во мне просто было чрезмерно много Евы и желания, чтобы она в принципе переехала в мой дом.
Я даже не помнил, когда именно это произошло, но в один момент, из той самой новой соседской девочки, которая умела только раздражать тем, что ее никак было не достать, она стала той, без кого я не хотел выходить на улицу.
Веселая, умная и своя «в доску», иногда Ева могла придумать такое, что ни мне, ни Кайманову бы и не пришло в голову. Упорная и сильная духом, – Ева никогда не плакала, когда разбивала коленки. Зато я был тем самым идиотом, которому хотелось её жалеть и защищать, даже если она никогда в этом сама не нуждалась.
Но я хотел и делал, даже несмотря на то, что после этого меня снова ждали двери кабинета психолога и часовая пустая болтовня на тему, что нужно решать проблемы словами, а не кулаками. Мне было плевать, пока всё остальное меня устраивало, а мои костяшки пальцев вечером обрабатывала Ева, оставаясь на моей стороне, несмотря ни на что. Мне кажется, даже моя мама к годам четырнадцати смирилась с тем, что в доме Лисы я проводил больше времени, чем в своём. Не один, конечно, Егору тоже приходилось тусоваться на участке Лисицыных чаще, чем у себя дома. Но он как раз-таки был меньше всех против сбежать из практически всегда пустого дома, а вместо этого провести время в компании дяди Серёжи, который частенько разрешал нам пострелять из пневматики и доверял нам разжигать костер для вечернего стейка.
Отец Лисы, кстати, тоже в итоге смирился, что я не только готов переехать к ним домой, но и в её спальню, хотя и не раз намекал, что у него не только имеется в доме пневматика, но и заряженный огнестрел, который непременно снимет с предохранителя, если я когда-нибудь удумаю обидеть его дочь.
Это просто он не знал, что я сам его украду у него, если хоть кто-нибудь удумает обидеть его дочь.
Про то, что это могу сделать когда-то сам? Я проще с рукой бы левой тогда расстался, чем кому-то поверил, что однажды доведу ее не просто до слез, а вычеркну из своей жизни так, будто она никогда ничего для меня не значила.
Возможно, если бы я ещё в возрасте десяти лет не был бы настолько самоуверен, что присвоил Лисицу себе без её ведома, масштаб разрушений, что принёс по итогу в её жизнь, не был бы настолько критичным…
Но, нет.
Это была гребаная средняя школа, когда я понял, что Ева больше не будет у меня на виду двадцать четыре на семь, а возле неё спокойно будут виться другие пацаны, так как я буду учиться в другом корпусе, потому что придурок-директор решил поэкспериментировать и сделать прыжок между третьим и пятым классом.
Первое мое категоричное решение – остаться на второй год. Вот так просто, а почему бы и нет? Ещё и прямиком попасть в класс Лисы. Мне было десять, и единственным решением всех проблем было одно – протест. Вот только его не оценили мои родители. Особенно, отец, который одним своим «обалдел?» очень красноречиво показал мне, что протест – полная фигня против решения родителей.
Что ещё могло прийти в мозг малолетки, повёрнутого на девочке?
Я решил поцеловать Еву на глазах у всей школы.
Идиотская, непродуманная затея, обернувшаяся полной катастрофой.
Я готовился три дня, злился, психовал и почти с Евой не разговаривал. Меня почему-то бесило, что появился страх и сомнения. А ещё, что сама Лисица не давала мне ни единого намёка, что разделяет со мной это желания.
У неё был не только я, но и Егор, который на тот момент вдруг тоже начал раздражать постоянным своим присутствием с нами.
Выделяла ли она меня? До этого решения, мне казалось, что «да». Больше времени вместе, Егор не катал её на спине, не подсаживал, чтобы она куда-то забралась, и уж точно он не забирался в окно её комнаты на второй этаж, чтобы сидеть до поздней ночи, пока мой побег из дома всё-таки не обнаруживали родители. Не смотрел с ней комиксы и всевозможные ужастики в кромешной темноте, чаще всего скучая где-то в сторонке, когда это делали мы. И всё же он тоже был ей таким же другом, как и я. Мог первый прийти к ней после школы, мог надрать кому-то задницу, если в её сторону кто-то косо посмотрел, и спокойно мог при всех закинуть на её плечи руку, будто у них тоже есть какая-то связь.
И почему я до того дня даже не замечал этого и не придавал какого-то значения их дружбе? Я попросту и не рассматривал его как соперника, потому что, в отличие от меня, Кайманов обращал внимания на других девочек, оставался иногда на перемене в классе, чтобы отморить какие-нибудь шуточки, и упивался, когда его телефон разрывался от настойчивых смс.
Вот почему я решил сначала избавиться от него. Наплёл с три короба, что у меня ранняя тренировка, по-тихому на перемене собрал вещи и слинял с последнего урока, чтобы он не знал, что тренировку по футболу, которая все же была по расписанию, я прогулял. Тусовался почти до вечера во дворах, а к окончанию второй смены таки припёрся к школе и тупо начал ждать.
И каково же было моё удивление, когда вышла Лиса в компании какого-то доходяги?
Костлявого, длинного и вообще крайне нелепого ботаника, который ей что-то рассказывал, держа её рюкзак в руке, а Ева в ответ заливисто смеялась, не отводя от него глаз.
Три недели, всего три недели я не тусовался с ней каждую перемену, и у неё уже появился новый друг?
Был ли я зол?
Не то слово. Вот, где ошибался мозгоправ, – оказывается, до этого момента я ещё не агрессировал никогда.
Сам не помню, как оказался возле них, выхватил рюкзак из тощей руки кучерявого и хорошенько толкнул в сторону, что тот едва устоял на ногах.
Смех Евы разом затих, в огромных зелёных глазах застыло удивление. Она моргнула.
– Яр?..
И всё, это был тот момент, когда все сомнения исчезли. Я увидел в её глазах вспышку того, чему до этого времени никогда не придавал значения. Тому, какими яркими они становились. Как расширялся зрачок и появлялась маленькая улыбка на её губах.
– Что ты… – начала было она, но я был уже где-то не здесь.
Сам понимал, отчего голову тогда сносило. Я буквально зависал на ней.
Но… именно тогда я был чертовски зол, переполнен ожиданием и нервозностью, поэтому единственное, что смог выдать, строгое и резкое:
– Целуй!
Вот так просто я уничтожил свой первый и лучший шанс.
Ева обомлела, казалось, даже за спиной все звуки стихли. Огромные глаза стали ещё больше, и в них я безошибочно прочитал невероятный испуг. Она не двигалась, только ресницами своими моргала и таращилась так, будто совсем меня не знает. А я… я просто решил, что больше ждать уже не могу.
Сам шагнул вперёд, прижался губами к её – нелепо и неряшливо. Без действий, без вообще каких-либо пониманий, что делать дальше. Но одно я понял невероятно отчётливо: Ева мне не ответила.
Напротив, застыла и перестала дышать. Лишь всё те же длиннющие ресницы не переставали моргать, пока она с диким изумлением смотрела в мои глаза.
Это было полнейшем фиаско. Да, для некоторых её одноклассников я и стал как бы её мальчиком, зато для себя понял, что за это место мне придётся бороться.
Когда я отстранился, Ева всё также смотрела на меня с недоумением, а я и вовсе не знал, куда себя деть. Прошла, наверное, минута, прежде чем Лиса отмерла. Она не сказала ни слова, вместо этого оценила мое раздавленное состояние и полнейшее непонимание, что мне делать дальше. Взяла меня за руку, и сама повела к машине своего отца.
Кучерявый для нас не существовал, я не знал, был ли он вообще за нашими спинами, как и остальные школьники. Тупо шёл за ней и осознавал, как напортачил.
Потому что уже тем вечером, меня ждало ещё одно разочарование: Ева со мной не хотела говорить. Она не пошла гулять и не вышла из своей комнаты, когда я пришёл к ней домой. Она даже на следующий день не пришла в школу, и я уже всерьёз думал, что нашей дружбе пришёл конец, пока вечером у меня не поднялась высокая температура. Ева сама мне позвонила и разговаривала со мной до поздней ночи. Конечно, ни слова про поцелуй. Но я все равно не постремался спросить, кем был тот кучерявый.
– Зайка, – ответила она так коротко, будто совсем не хотела поднимать эту тему. А у меня, наверное, чуть мозг не вскипел от гнева, как она его назвала. И только после, когда она поняла, почему я молчу, решила пояснить. – У него фамилия такая. Вадим Зайка, мы с ним просто сидим вместе за одной партой.
Стало ли мне легче?
Да ни фига! Я видел, как он на неё смотрел, будто на какое-то сокровище. Потому что сам на неё смотрел точно так же.
И не только морально стало хуже той ночью, к утру я узнал, что у меня «ветрянка», а ещё через два дня, что я ещё и заразил Еву.
Но каково было моё негодование, когда через три дня ветрянкой заболел ещё и Егор?
Это был самый первый раз, когда я подрался со своим лучшим другом. И неважно, что тогда заболела треть нашего класса, а Кайманов Еву точно не целовал. Зато хотя бы я убедился, что он на мою Лису не претендует.
Отбило ли тогда у меня желание сделать Лисицыну только своей?
Да ни фига. Эту ошибку я совершу ещё не один раз.
Глава 2. Ярослав
Ярослав 15. Ева 14.
– Да лаааадно, – ржёт Егор, уставившись неверующим взглядом. – Тебя же родители порешают.
Тоже мне капитан очевидность, как будто сам не знаю, какую истерику закатит мать, когда увидит татуху. Сам не понимаю, как эта идея пришла в голову.
Отчаяние?
Очень похоже на то.
С другой стороны, у меня будет одна плата – реакция Лисы. И это точно стоит того, чтобы лишиться всего, чего, по любому, лишит меня отец, когда мама расстроиться.
– Захлопнись, – бросаю Егору, продолжая разбирать палатку. – Лучше займись делом.
Но Кай меня игнорирует, продолжая глумиться:
– И? Скажи ещё, что ждёшь, будто Лиса расплывется и бросится тебе на шею?
Она и так бросится мне на шею, что делает почти каждый день, но… Отбрасываю чехол с кольями и поворачиваюсь к другу.
– И зачем я тебе это рассказал?
Егор пожимает плечом.
– Чтобы я тебя поддержал? – а потом сам же и смеётся, когда я демонстрирую большим пальцем «класс». – Да, ладно, поддерживаю тебя. Просто реально не понимаю, на фига? Ты же не хочешь сказать, что настолько уверен, что Ева точно с тобой на всю жизнь? А вот тату…
Вот же олень. Умеет, называется, поднять дух. Хотя я и уверен. Ну, почти. На девяносто процентов, как минимум. Просто время идёт, попыток подкатить к Лисицыной всё больше, а вот ответа? Правда, с того самого первого промаха, в открытую я ей ни разу не говорил, что она мне нравится.
Да ладно нравится, я, блин, погряз в ней.
Зато сегодня я это точно исправлю. Поездка с палатками на озеро с нашими отцами, я ждал окончания учебного года только из-за этих выходных. Ночью утащу её погулять, вновь совершу что-нибудь героическое, по типу забраться вместе на гору. Я даже изучил все пути к вершине, так как Ева все уши прожужжала, что хотела бы встретить рассвет где-нибудь на краю «мира». А там и преподнесу, что просто дружить меня больше не устраивает, и я хочу большего.
Мы уже не дети, чтобы и дальше продолжать этот цирк.
Вот так просто, только подумав, что снова всё накроется, выхожу из себя. Отлично, что есть, на ком сорваться.
– Слушай, – психую я, – чего ты ко мне прицепился? Набил и набил. Я же не тебя попросил за меня это сделать.
– Ещё бы меня, – Кайманов, кажется, понимает, что я и так заведён по самое не хочу, и сбавляет обороты, взявшись, наконец, дальше ставить палатку. – Тут я пас. Ещё и для девчонки, – бросает небрежно, просовывая дугу в петли, но тут замечает мой взгляд и капитулирует. – Нет, базара нет, Ева – классная. Классная как друг, и да, таких, как она мало. Но, блин, Яр, на ней свет клином не сошёлся. За тобой и так вереница девчонок, только и ждущих, что ты снимешь очки под названием “Ева”, попробуй хотя бы ненадолго переключиться.
– Нет, спасибо, – даже не думаю я.
Я попробовал, больше не хочется. Они и рядом с Евой не стояли, а дура Воронина вообще учудила разборки наводить с Евой, после чего Лиса на несколько дней пропала из моей жизни. Притихла, толком со мной и не общалась, пока не выдержала, очевидно, и в лоб не спросила, почему от неё скрываю свою девушку.
Девушку, твою мать…
Сказать, что я прифигел?
Пару раз погулял, вообще ничего не обещал, а меня уже втянули в отношения. Без моего спроса. Лучше бы так Лисица заявляла на меня права, с кем провожу день и ночь, а не какая-то психованная, которая на пустом месте развела драму. И после этого меня кто-то ещё спрашивает, почему Ева? Да потому что она на фоне всех них совершенно другая. Живая, веселая, преданная своему увлечению, никогда не выносит мозг, никогда не ноет, если что-то не получается, и при этом всём – Лиса охренительно красивая. По-настоящему красива, без косметики, наращенных ресниц и прочих заморочек. Джинсы, кроссовки, ветровка – на ней смотрятся лучше, чем на других каблуки и короткие юбки. Что говорить, если Ева надевает юбку? Это те самые дни, когда я чувствую себя озабоченным маньяком.
Кай тем временем сдается:
– Ну, я хотя бы попытался, – говорит, вбивая в землю последний кол. – Ладно, давай показывай, как хоть это выглядит.
Но я в ответ лишь усмехаюсь, показывая ему фак.
– Обойдёшься.
– Жара стоит под тридцаху. Всё равно все увидят. Или купаться тоже в футболке пойдёшь?
Неоднозначно пожимаю плечами, как будто я заботился об этом, когда продумывал лишь то, что будет ночью. День меня не интересовал. Плюс, мне ещё надо как-то скрыть это от отца. Пока что. Не очень-то и по-геройски я буду выглядеть в глазах Евы, когда меня будет пропесочивать отец при всех. Оглядываюсь на него, они с отцом Егора ставят шатёр. Удивительно, что Эдуард вообще решил поехать с нами, а не как обычно отмахнулся неотложными делами. Очевидно, даже такие, как он, кого волнует только рост личного счета, иногда желают отойти от дел.
Возвращаюсь к сборам палатки, затем закидываем с Каем в неё сумки и сразу принимаемся за разбор остальных вещей, как, наконец, замечаю мелькнувшую из-за деревьев машину отца Лисицыной. У меня аж пульс подскакивает, когда начинаю думать, что и сегодня может пойти что-то не так, и тут…
Да ну нафиг. Мои мысли материализуются за секунду, когда замечаю на заднем сидении кучерявую башку вечно таскающегося за ней гребанного Зайку. Чес слово, аж кровь закипает при виде него.
Он просто всегда рядом с ней. И плевать, что Ева выбирает провести время со мной, нежели с ним, я знаю, что на уроках они будут сидеть вместе. Сорок минут против жалких десяти на перемене? Спасибо, хоть администрация не дала повторить с её параллелью тот же эксперимент, и она пошла в четвёртый класс, а через год мы выровнялись и начали учиться в одну смену. Так бы и этих жалких десяти минут не было, а этот олень крутился возле неё все шесть уроков.
– Вау, вот это подстава, – присвистывает Егор, оказываясь рядом со мной и тоже замечая Зайку. – Ты знал?
Тут только одного моего взгляда в его сторону хватает, чтобы он понял меня.
– А что, по мне похоже, что знал?
Машина паркуется рядом с остальными, и Ева тут же выбирается из неё, с невероятно ослепительной улыбкой направляясь к нам.
– Ты должен убрать его, – бросаю Каю тихо, уже делая шаг навстречу Лисе.
Я имею в виду на то самое время, что собираюсь забрать Еву, а в спину доносится:
– Предлагаешь его утопить?
Черт, и почему я сам до этого не додумался?
Но ответить ничего не успеваю, так как Ева на полных парах буквально запрыгивает на меня, как маленькая обезьянка. И что там говорил Кайманов? Мне даже тату для этого не пришлось показывать.
Ева всегда так делает, потому что знает, я поймаю. Всегда поймаю.
– Признавайтесь, скучали? – улыбается она, отстраняясь и заглядывая мне в глаза.
Я не хочу её отпускать. Каждый грёбанный раз, ощущение, будто что-то живое от себя отрываю, когда выпускаю её из рук.
– Ещё бы, – отзывается Егор, когда Ева подходит, чтобы обнять его. Быстро и коротко, вроде как для приличия, что раньше всегда так происходило, пока я не начал откровенно рычать всякий раз, как Кай, по моему мнению, слишком прижимал её к себе. Сейчас он и вовсе руками её почти не касается, постоянно отслеживая мою реакцию, из-за чего и Еве стало делать это не особо удобно. А когда в очередной раз натыкается на мой взгляд и вовсе подкалывает. – Яр так вообще весь последний час только про тебя и говорил.
Ева, конечно, не воспринимает его слова всерьёз, хотя Егор в последнее время только и делает, что кидает ей намёк за намёком. Прибить хочется невероятно как. Вот только бешусь я, кажется, не из-за подколов, а то, что Лиса их игнорирует.
