Kitabı oku: «Уровень ненависти: сосед»
Предисловие
– А! А! А! О! Да! Да! У–у–у!
Я подскочила в кровати и замерла, непонимающе прислушиваясь. Неужели снова? Мы ведь только недавно провели внеочередное собрание жильцов и вынесли общественное порицание Игорю из двадцать второй. Он обещал!
– Да–а–а! – заорала какая–то девица за стеной так, что стёкла задрожали.
А вот это уже интересно. И точно не Игорь. Временный кумир нашего женского подъезда оказался вполне себе нетрадиционной ориентации, чем расстроил добрую половину соседок, питавшую миллион иллюзий и матримониальных планов на его счёт.
А вы бы не питали, если бы слышали, как красавец–мужчина каждую ночь по два–три часа жарко занимается любовью, да так, что половина жителей дома в прямом смысле выходит на балконы покурить?
Интрига сохранялась бы и дольше, но волею случая Игорь забыл закрыть воду в ванной и банально затопил Маргошу. Та, не будь дурой, тут же принарядилась, поправила макияж и рванула на разборки, в глубине души лелея надежды на то, что ближайшие два–три часа орать шаблонный ночной репертуар из гласных будет уже она. И даже новёхонький загубленный коварной водой ремонт не жалела! Не до того было!
И что же она увидела в приоткрытую соседом дверь?
Вы не поверите!
А, хотя я же уже проболталась. Ну ясное дело, кого. Двух полуголых мужиков. Симпатичных, но для неё лично – абсолютно бесполезных!
Девицы наши повозмущались несправедливости судьбы, но приняли Игорёшу с его еженощными забавами, взяв клятвенное обещание не орать так громко. Одиноким женщинам и без того тошно, а тут ещё такой повод для зависти.
– Наш подъезд проклят. Даже мужик бракованный оказался, – подвела итог тогдашнему собранию жильцов соседка с первого этажа.
Крыть было нечем.
И вот снова. Только я отчётливо слышала женский и мужской голоса!
– Может, новый гетеросексуальный сосед? Ой, да не может такого быть. Скорее, кому–то из соседок повезло, – заключила я в ту ночь и спокойно легла спать. Если мне ни с кем не изменяет моя память, кажется, это была последняя относительно спокойная ночь. Но, обо всём по порядку.
Глава 1. Когда день слегка не задался
Бывают удачные дни, а бывают такие, как этот. Утро не задалось: сперва убежал кофе, затем на единственных приличных чулках объявилась стрелка, как назло, еще и на самом видном месте, пришлось бежать в ближайший магазин с голыми ногами и надеяться, что там будет что–нибудь дешёвое, при этом – приличное, а не жуткого цвета и текстуры.
В офис ворвалась как взмыленная лошадь, зато не опоздала. Сумку швырнула под стол, рухнула на стул, параллельно открывая верхнюю папку и включая компьютер – как раз успела к приходу «любимой» начальницы.
Но сегодня всё было против меня – ничего не спасло.
– Катерина, жду через пять минут, – вместо приветствия выдала руководительница и хлопнула дверью.
Я судорожно листала записи, пытаясь вспомнить, что не сделала, о чём забыла, но как ни крути, а поводов злиться на меня с утра пораньше у Киры Алексеевны не было.
Будто кому–то нужен повод, чтобы сорвать плохое настроение на новенькой сотруднице, не успевшей заматереть и научиться отстаивать свои права! Ха–ха. Хотя с нашей начальницей и бывалый занервничает, чего уж тут.
– Катерина, – начала неприятный разговор Кира Алексеевна, – после обеда подойдёт Илона, передашь ей дела. Две недели можешь не отрабатывать, думаю, недели будет вполне достаточно.
– Но…
– Портить тебе трудовую не будем, пиши заявление по собственному желанию. Я всё сказала.
Стервозина Алексеевна постучала идеально наманикюренными когтями тёмно–синего цвета по столу и двумя пальцами изобразила походку в сторону двери, будто мне было недостаточно красноречивой фразы: «Я всё сказала». – И кофе мне принеси, милочка. С улыбкой, как полагается.
Вот же Анидаг, выражаясь терминологией из «Королевства Кривых Зеркал». [Анидаг – Гадина]
Н-да уж, устроилась на работу по знакомству. С некоторыми самодурками никакие связи не спасают.
И без того плохое с утра настроение рухнуло ниже плинтуса. Страстно хотелось кого–нибудь или что–нибудь пнуть, вымещая злость на несправедливость жизни. А в кофе добавить яду. Змеиного. Или хотя бы своего. Сейчас я вырабатывала его со страшной силой и скоростью. Думаю, даже чёрная мамба обзавидовалась его смертоносности. [Черная мамба – ядовитая змея].
И кто такая эта Илона?
Видимо, последнюю фразу я ляпнула вслух, так как Зоя, менеджер по кадрам, оторвала взгляд от монитора и ответила:
– Илона – племянница Киры Алексеевны. А что?
– А то, Зоечка, что эта племянница будет вашим новым офис–менеджером. Приходит сегодня после обеда.
– Тебя хоть не по статье?
О, и даже не удивилась. Похоже, у них здесь это обычная практика и мне реально повезло. Как утопленнику, да.
– Нет, государыня смилостивились, позволили написать заявление по собственному, – ответила, наморщив нос и скривив губы – не смогла удержаться. Обидно, чёрт возьми.
Кофе–машина размеренно гудела, аромат пряностей щекотал ноздри, но во рту был гадкий желчный привкус. Идти ещё сейчас к этой Гадюке, улыбаться. Вылить бы чашку крепкого кофе на её идеально отутюженную блузочку. Обжечь кипяточком.
– Катюш, не расстраивайся. Ну вот такая наша Кира – семь пятниц на неделе. Родственникам всегда поможет, а остальные люди ей не интересны. Тебе ещё повезло, она любит увольнять по статье. Штат большой, все лояльны к руководству, так что дисциплинированно подписывают нужные акты против неугодных коллег. В прошлый раз парня из проектного отдела уволили за опоздание на пятнадцать минут. Когда он попытался качать права, живо оформили акты о регулярном злостном нарушении графика работы, – еле слышно поделилась важной информацией коллега.
Зоя чувствовала себя неловко, даже немного покраснела. Хорошая девушка, хоть и родственница начальницы. Седьмая вода на киселе, но родня. Родня – это святое. И хоть в глубине души я была согласна с этим высказыванием, сложно было не язвить, проговаривая про себя «прописные истины» в данный момент.
– Ой, ладно, найду новую работу, никуда не денусь, – буркнула, вовсе не чувствуя никакого оптимизма по этому поводу. Не так уж хорошо было в нашем городе с трудоустройством для недоспециалистов вроде меня – без опыта и нужных связей. И так работаю не по специальности. Что нашла, то и пашу. Но, где наша не пропадала? Выкручусь. Может, эта Илона ещё окажется тупой, как пробка, даже родственные связи не помогут, и не уволят меня.
Тем не менее, пускать ситуацию на самотёк было неразумно. Отнесла кофе Злыдне и, не теряя времени даром, обновила резюме на всех известных сайтах, приплюсовав пару месяцев работы офис–менеджером, хотя не была уверена, добавит это баллов или, напротив, отнимет, уж больно быстро я вылетела. С другой стороны, зато знаю оргтехнику, а это уже плюс.
Заявление на увольнение по собственному желанию вложила в папку «На подпись», да и отнесла при первой же возможности. Давать шанс передумать Стервозине не хотелось. Мало ли, что ей там ещё в голову стрельнет. Не хватало мне ещё записи в трудовой – по статье.
Прихода Илоны ждали всем коллективом. Весть о моём увольнении распространилась со скоростью лесного пожара и ни для кого секретом не являлась. Меня особо не жалели, посочувствовали для приличия и ладно, а вот новенькая – это новая сплетня, куда интереснее «слитого» персонажа.
Неужели во взрослом мире все так бесчеловечны? Или в профессиональном мире? Грустно. Не привыкла я к такому. И не очень хочется привыкать.
Или это особенность нашего коллектива? Ой, надеюсь. Тогда и уходить не так печально. Заразят ещё чёрствостью. Ну их.
Не день, а испытание на прочность.
К приходу родственницы директрисы я уже перебесилась, успокоилась и даже сходила на обед вместе со всеми. Не строить же из себя оскорблённую невинность вечно. Неприятно, но не смертельно. Жить буду. Ну и война войной, а обед по расписанию.
В кабинет, однако, возвращалась в напряжении и некотором раздрае.
Илона, к моему разочарованию, оказалась девушкой серьёзной и толковой, так что шансов остаться хотя бы для подстраховки «тупой пробки» не осталось, окончательно похоронив надежды на благоприятный исход событий.
Ну и ладно. Не больно–то и хотелось. И вообще, коллектив здесь ужасный, а директор – и того хуже!
Хотя… кому я вру? Естественно, расстроилась. Желание поскорее попасть домой, открыть бутылку вина и пореветь вволю преследовало с самого утра, но не показывать же это всем и каждому! Ни за что!
Как говорит мама: «Улыбку – на морду лица, нос – наверх, походку – от бедра! И домой – реветь». И добавляла всегда: «Но не дольше получаса. А то нос превратится в тыкву».
И ведь помогало! Я всегда казалась окружающим сильной и независимой, уверенной в себе и позитивной. Может, иногда несколько чрезмерно позитивной. Зато никто не лез с жалостью и советами, что уже хорошо. Не люблю подобное участие – сразу чувствую себя дном и расстраиваюсь ещё сильнее.
Накрутив себя до здоровой злости, улыбалась пуще прежнего и, надеюсь, выглядела не растоптанной и проигравшей, а уверенной в себе молодой девушкой, у которой всё ещё впереди. Но режим «милая фиалка» не включился и напоследок, за день до увольнения, не отказала себе в удовольствии сделать гадость – сердцу радость.
Я не специально, оно само! Правда, само.
Возможно, конечно, согрешило подсознание, уж больно я была обижена на руководительницу. Но, что сделано, то сделано.
Кира Алексеевна имела неосторожность заболеть за пару дней до важной встречи, чувствовала себя плохо, как–никак гайморит – это не простое ОРВИ, таблеткой парацетамола временно не спасёшься.
Илоны в офисе не было и я, совершенно непреднамеренно (да, да, я настаиваю, что это всё – совершеннейшая случайность!) оговорилась, когда созванивалась с партнёрами нашей ненаглядной компании. Трубку взяла не секретарь, а сам руководитель – напористый и жёсткий в достаточной степени, чтобы я смешалась и повела себя глупо. Говорю же: не виноватая я, он сам!
– К сожалению, Кира Алексеевна не сможет присутствовать…
– Мы не можем перенести встречу, – настаивал директор дружественной компании, – как вы знаете, дата согласовывалась заблаговременно, прилетят представители заказчика…
– Сергей Сергеевич, у Киры Алексеевны нет возможности высидеть длительные переговоры, у неё геморрой, она себя плохо чувствует, – тарахтела я, не сообразив, что собеседник не просто так кашлянул. – От нашей компании обязательно будет представитель, но мы ещё не определились, кто конкретно.
– Я вас услышал. Кире Алексеевне, – мужчина повторно прочистил горло коротким кашлем, – здоровья. Как только примете решение о замене, сообщите, пожалуйста, моему секретарю, мы организуем встречу–знакомство, пусть даже и в два часа ночи, чтобы на итоговых переговорах не упустить контракт. Мы должны действовать слаженно и профессионально. Как обычно, впрочем.
Голос мужчины звучал странно. И эти его покашливания не на шутку смущали.
– Да, конечно, Сергей Сергеевич, – договаривала я уже, понимая, что ляпнула что–то не то. И зачем упомянула про гайморит, всё–таки это не очень по–деловому.
В общем, хорошо, что запись об увольнении уже значилась в моей трудовой. Мало ли. Так спокойнее. И ещё лучше – что об оговорке я узнала несколько позднее – когда снова перепутала названия заболеваний в разговоре с подругой, до этого же спокойно общалась и с коллегами, и с Кирой Алексеевной, и с деловыми партнерами.
Да так ей и надо!
Злорадствовала на эту тему, как вы поняли, я значительно позднее, а мерзкий день всё не заканчивался и никак не улучшался. И даже возвращение домой не спасло. Если не сказать: ухудшило ситуацию.
Ни о чём не подозревая и мечтая о тихом–спокойном вечере, повернула ключ в замке. Дом встретил привычным уютом и запахом строительных материалов. Ладно, про уют – это я сильно преувеличила. Белые стены, даже не окрашенные, ламинат, натяжные потолки и обои на стёклах вместо жалюзи – вот и весь современный дизайн. Чересчур лофт или чрезмерный минимализм, если говорить новомодным языком. Зато своё!
Ну и запах! Взвесь от штукатурки, не самая дорогая краска, только собранная мебель… Производственные запахи причудливо смешивались с постиранными с огромным количеством ополаскивателя с ароматом «морские минералы» тканями. Проветривание отчего–то совершенно не помогало. Видимо, что–то я делала не так.
Но и этот запах был своим. Приятным. Благословенным.
Квартиру мне купили родители и бабуля. Однокомнатная студия в хорошем пятиэтажном доме из красного кирпича, но без ремонта и даже без внутренних перегородок. Разумеется, старшие родственники не рассчитывали, что я сбегу в бетонно–кирпичную коробку как только в доме появится вода и электричество, думали, кровиночка, как порядочная (ну–ну), поживет с ними, а они тем временем доведут до ума квартиру.
Но кто в здравом уме, будучи студенткой последнего курса, откажется от самостоятельности и возможности приглашать друзей в гости? Да, квартирка больше напоминала подвал, зато в ней смело можно было дебоширить! Ломать и портить там было нечего. Да и есть периодически – тоже. Так что гости с пакетом пельменей или сублимированной лапшой ценились на вес золота и приглашались пачками!
Конечно, спустя некоторое время подъезд заселили не столь поспешные соседи, пришлось вести себя тихо и скромно. Да и родители, не без помощи той же бабули, потихоньку заработали на минимальный ремонт, а после выпуска и я подключилась со своей зарплатой. Так что сейчас моя холостяцкая берлога выглядит куда приличнее. Только шумных гостей я уже не вожу. Соседки лютуют.
Представьте сами целый подъезд одиноких женщин со всеми вытекающими отсюда последствиями… Как минимум у кого–то всегда ПМС и может очень здорово прилететь, если не так посмотришь или поздороваешься не тем тоном. Я‑то самая здесь молоденькая, все считают нормальным и правильным поучать и присматривать. Хотя, не удивлюсь, если это бабуля постаралась. Она активная, со всеми перезнакомилась. Похоже, это какой–то стратегический шаг, но, быть может, у меня просто мания преследования или что–то в этом роде.
А дамы у нас все как на подбор: и красивые (ну, как минимум, симпатичные или интересные), и умные, и состоятельные. Но, как говорит моя лучшая подруга Маша, по стечению обстоятельств все с хронической нехваткой пошлых витаминов. И я в том числе, да.
Так вот, возвращаясь в своё обычно тихое–спокойное гнёздышко, я никак не ожидала услышать трёхэтажный мат. Звучал он так громко, словно в моей кухне открыли спортивный бар и команда, за которую болеет подавляющее большинство фанатов, наглым образом продувает.
Не возьмусь воспроизвести ни единого словечка из потока брани, не так воспитана, но, признаюсь, с радостью сообразила, что это не новый сосед, знакомство с которым рано или поздно состоится, а лишь бригада ремонтников.
Якорь им в бухту!
Вот, я тоже умею ругаться.
И куда изящнее!
Хотя через несчастных пятнадцать–двадцать минут я вполне готова была зазубрить словарь нецензурной лексики, чтобы пойти и поговорить с громкоголосыми мужчинами на их языке.
Ироды!
Не дают сосредоточиться, чтобы поплакать вволю! У меня тут горе, вообще–то!
Внутренний голос ехидно высказался, что не такое уж горе потерять работу с самодуром–директором, но банковский счёт, если бы умел ехидничать, наверняка вступился бы за слезливую часть меня и отбрил его самым жестоким образом. Так как денег у нас с ним не было вообще. То есть совсем. И этот самый внутренний голос скоро будет совсем–совсем тоненьким – от голода и слабости, если я буду слушать только его.
Грохот за стеной и последующий за ним трехэтажный мат отвлёк от невесёлых мыслей и снова не дал порыдать. Что за день сегодня такой?
По закону, конечно, можно шуметь до скольки–то–там, но это уже перебор. Пришлось выбираться из милого мягкого халата и натягивать джинсы с футболкой, настраиваться на разборки.
Ух, как не люблю все эти пререкания. Но куда деваться? Надо, Федя, надо.
Не успела ступить за порог, как начал разрываться телефон. Бабуля, по рингтону узнала. И если вы думаете, что я могу не взять трубку, разрулить свои дела, а затем перезвонить, вы просто не знаете мою ба. Не успею я решить конфликт на почве нелюбви к бранной речи, как у моей двери выстроятся в ряд бригада скорой, пожарных и пара нарядов полиции. Ну и бабушка, конечно. Чтобы все вышеперечисленные ненароком не сбежали раньше времени.
Как обычно, разговор ни о чём растянулся на продолжительное время. Делиться проблемами на работе не стала, в случае с моей семьёй лучше сперва закрыть вопрос с трудоустройством, а затем сказать, что сменила работу, так как предложили кое–что получше. Нервы близких надо беречь. А свои – тем более.
Прощалась с бабулей, надевая шлёпки, но не рискуя выйти за порог. Услышит ведь, что в подъезде, начнёт волноваться, что пошла «шататься по району на ночь глядя». Конечно, где «на ночь глядя» и где двадцать–тридцать, но это же бабуля, сами понимаете.
Я уже говорила, что у меня дурной день? А, да, говорила. Так вот, мои неприятности на этот день не закончились. Кажется, они только начинаются.
И с чего, спрашивается, я взяла, что мокрый полуголый симпатичный мужчина викинговской наружности – строитель? Злой, мокрый и полуголый, если уж быть совсем точной.
Глава 2. Знакомство с претензией
– Позвольте угадаю, вы – моя новая соседка?
Мне кажется или его голос сочится ехидством?
– Да, соседка, – ответила Мистеру Совершенство раздражённо. Хоть и красавчик, но это ничуть не умаляет моей злости по поводу лексикона его рабочих.
– Проходите. Вы хотя бы симпатичная, – хмыкает мужчина и отступает вглубь коридора, уступая дорогу нежданной гостье.
– Спасибо, я здесь постою. – Ишь, чего не хватало! В гости вечером к незнакомому мужику! Я его ещё бабушке не представила для проверки на вшивость.
Божечки–уточки! Катя! Да ты уже строишь планы в его сторону. Окстись!
– Да ну–у–у! – протянул мужчина. – Не может такого быть! Скажите, это какой–то хитрый ход?
Всегда считала карие глаза тёплыми, но суровый и злой викинг умудрился заморозить своими шоколадками. Ух, как зыркает!
И чего я его викингом называю, те же, вроде бы, светлоглазые? По росту смахивает – и то хлеб.
– Хитрый ход? Вы о чём? Я не собираюсь заходить к вам в дом, это неприлично. Кстати, спасибо за комплимент, – выдохнула я, вспомнив о вежливости, жаль только, что не в самый удобный момент. Всё–таки, что ни говори, а полуголые красавчики не способствуют мыслительной деятельности. Этот ещё и мокрый, его же сейчас продует!
Да уж, Катя, «Л» – логика. Давай ещё понюхаем его демонстративно и посоветуем не мыться таким мятным гелем для душа, так как он нам не нравится. А на новый год вообще подарим чего–нибудь из Ив Роше с ароматом клубники или ванили.
Несмотря на то, что нужно было казаться сдержанной или хотя бы злой, едва не рассмеялась. Вечно в голову лезет всякая чертовщина.
– Давайте я пообещаю не распускать руки и не пугать вас, а вы пройдёте в дом. На улице, конечно, лето, но мне несколько неловко стоять в подъезде в таком виде.
– Боитесь, соседки налетят на свежую мужичатинку? О боже! Простите! Я не это имела в виду!
Катя, дубина стоеросовая, что ты несёшь? Какая мужичатинка? Ты воспитанная, умная девушка из хорошей семьи, держи себя в руках.
– Ха–ха–ха, – расхохотался в полный голос мой новый сосед. Ох, ну до чего у него сексуальный голос, он смеётся, а у меня в груди низко вибрирует, вызывая совершенно закономерные желания. – Видимо, я вас неправильно понял. Простите. Дело в том, что ваша шутка попала точно в цель. Дамы в нашем доме, – он замялся, смущённо улыбнулся, вздохнул печально, – несколько навязчивы.
– И вы, конечно же, подумали, что и я пришла, дабы покуситься на самое дорогое, что есть у порядочного мужчины? Ясно. Поговорим в другой раз. Или не поговорим. – Я всерьёз разозлилась. Эмоциональное состояние сегодня нестабильное. То в смех, то в слёзы. А ещё стукнуть кое–кого хочется. – И да, пока сюда не слетелась добрая половина подъезда, очень прошу вас: первое – пристыдить ваших ремонтников, они ругаются матом так, что мой кот краснеет; второе – повесить ковёр на стену, вы по ночам не даёте мне спать. Всего доброго!
Два шага в сторону своей квартиры, гневное хлопанье металла – и я дома, в тишине, безопасности и относительном спокойствии. Хотя, о каком спокойствии идёт речь?
Мамочки! Что я сейчас несла? Дура, дура, дура! И с каких пор у меня кот? Это подсознательно я, что ли, записала себя в ряды вечно одиноких дам с котом? Или просто хочу пушистика?
Показала себя с «лучшей» стороны, вот молодчина! Надо будет, наверное, позднее извиниться. Хотя нет. Сам виноват. Тоже мне, нашёл покусительницу на свои прелести. Как ещё не сказал: «Не для тебя моя роза цвела»? А–а–а, ну да, я же симпатичная. В отличие от кого–то, по всей вероятности. Интересно, кто к нему приходил?
И у нас все симпатичные! Ишь, какой разборчивый!
Я заметалась по комнате, убирая несуществующий бардак и перекладывая вещи с места на место. Когда волнуюсь, стараюсь занять руки полезным делом, пока они не начали хулиганить: ломать и портить, портить и ломать. Я из тех людей, что могут сесть в автобус с билетиком, совершенно случайно и незаметно для себя его порвать на микроскопические кусочки, а затем, очнувшись, стыдливо прятать от кондуктора до конца поездки, не решаясь выбросить. Один раз даже пришлось предъявлять эту горку мусора. Повезло, что кондуктор попалась с юмором и не стала ни штрафовать ни заставлять покупать ещё билет. Видимо, потому та ситуация меня ничему не научила, так же и портачу всё, что попадётся под руку в момент волнения.
Вот и сосед случайно подвернулся… под руку.
В дверь постучали, проигнорировав звонок, да ещё и с силой, будто выломать пытаются. И сдаётся мне, это не мужской кулак. Слишком злой, короткий стук. Рождает ощущение: «Будут бить».
Кто–то из соседушек пришёл на разборки, зуб даю. Как же, самая молоденькая покушается на единственного самца львиного прайда!
Спокойной жизни в этом доме однозначно пришёл конец. А вот моим проблемам – ни конца, ни края.
– Ну, как он тебе? – глаза Маргоши не горели – полыхали. Столько энтузиазма в последний раз видела в её глазах лишь в предвкушении более тесного знакомства с Игорёшей. Разумеется, когда слухи о его ориентации ещё не появились.
Хорошо, что дверь у меня новая, металлическая, со специальными замками – смогла выстоять под напором разгорячённой некрасовской женщины.
– Кто?
Я надела свою самую невинно–непонимающую маску на морду лица и ждала нового всплеска эмоций. И дождалась! Кто бы сомневался.
– Ну как, кто, Катя?! Конечно же, я говорю о нашем новом соседе. Заметь, холостом, красивом, подкачанном, – Марго потеснила меня покатым бедром, проходя без спроса в квартиру, обдавая приторно–сладкими духами, кивнула на дверь, намекая, что столь важная информация достойна сохранения самой что ни на есть строгой секретности, лишь затем продолжила: – с собственным бизнесом и недвижимостью за городом.
Я не стала предлагать ей пройти на кухню, зная, что эту даму выпроводить вежливо и корректно практически невозможно. В целом приятная и компанейская, приходя в гости, она превращалась в носорога, который плохо видит, но при его габаритах и весе это не его проблемы. Вот Маргоша плохо слышала то, что ей не нравилось. И при её наглости и непробиваемости… В общем, в гости её звать чревато, не звать – практически невозможно, а избегать – это только если очень повезёт.
О том, какой я сегодня везунчик, можно не упомнить.
Думаю, вы вполне догадались, что произошло дальше. Конечно же, эта носорожица потопала на кухню, щёлкнула кнопкой включения чайника и плюхнулась на колченогий табурет, оставшийся после чернового ремонта. Не очень чистый. Я сама всегда бросала на него салфетку, чтобы сесть, и каждый раз обещая дождаться зарплаты и купить хотя бы один нормальный стул.
Как бы хорошо я не относилась к соседке, на душе стало чуточку теплее. В конце концов, модную и яркую юбку по середину бедра долго стирать не придётся – там и ткани–то почти нет. Наверняка, если очень постараться, её можно упаковать в спичечный коробок и носить с собой как сменку. А то мало ли, вдруг красавец–сосед на горизонте объявится, а ты как дура в рабочей унылой чёрной юбке–карандаше!
– В общем, слушай! – начала Маргоша, и я, волей–неволей, вынуждена была занять стратегическое место – подоконник.
Маргоша распиналась не менее получаса, прежде, чем я смогла подгадать удобный момент и остановить пространный монолог. Не могу сказать, что неинтересный. Интересный. Но уж больно много ненужных подробностей.
Мне кажется, ей следовало работать в ФСБ.
Эта «милая» дама, всерьёз положив глаз на нового соседа, за полдня, а ровно столько прошло с их первой встречи, заставила старшую по дому сходить к нему и познакомиться, подписать липовое согласие на посадку деревьев в нашем районе, чтобы узнать его фамилию. Они не просто выдумали историю с озеленением, но и сперва подписали бумагу у нескольких других жителей подъезда для достоверности! Некоторые даже предложили выделить по паре ростков из собственных дачных богатств, так что саду у дома быть. Хоть какая–то польза от озабоченных продлением рода дам!
Дальше события развивались как в американских фильмах. Маргоша с Лидией Ивановной засели в социальных сетях и принялись за поиски. Но Андрей Эдуардович Самойлов, гад разэдакий, аккаунтов нигде не заводил. Тогда предприимчивые дамы попытались выйти на Эдуарда Самойлова, здраво рассудив, что даже у такого красавца должен быть земной отец, а не ангел небесный. И снова не повезло.
– Это у них семейное, – решила Лидия Ивановна, но тут же предложила альтернативу: – Но мы можем поискать женщин с такой фамилией. Женщины чаще сидят в социальных сетях.
Сказано – сделано.
Женщин с довольно распространённой фамилией в городе нашлось немало и им пришлось, разделив претенденток на звание почётной родственницы полубога, сошедшего на грешную землю, проверить каждую. Мало ли, вдруг сестра, мать, бывшая жена. И пусть бывшая, лишь бы не нынешняя!
Тысячи просмотренных фотографий разных женщин, девушек, девочек и – бинго! – на одном из снимков запечатлён Он. Только вот незадача – он в ЗАГСе, в красивом костюме с бутоньеркой, рядом стоит девушка в белом платье.
– Женат, – выдохнула Лидия Ивановна, едва не разрыдавшись.
– Не факт, – заявила Маргоша упрямо. – Сперва проверим все доступные данные. Может, это бывшая жена. Ошибка молодости. Тем более, больше у неё с ним фотографий нет, а на последних уже какой–то другой мужик.
С новыми силами дамы приступили к трепанации черепа, ой, то есть к анализу профиля предполагаемой бывшей жены. Комментарии к фотографиям, друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей.
Не зря говорят: кто ищет, тот всегда найдёт. Им повезло.
Хотя мне кажется, Одноклассники или контролирующие их фээсбэшники просто сами подсунули настойчивым дамочкам нужную информацию, лишь бы те не раскрыли мировой заговор и все тайны иллюминатов.
– Разведён! – завопила Марго, когда увидела подтверждающий её теорию комментарий под фото она уже и не знала, кого. Кого–то, кто знал бывшую жену Андрея. Или друга жены Андрея. Или подругу. Да и какая разница? – Лид, он разведён! У меня есть шанс!
– Почему это у тебя? – возмутилась Лидия Ивановна. – У нас. Я ещё тоже очень даже ничего, даже хорошенькая.
– Не льсти себе! – отрезала Марго. – Он будет моим!
– Посмотрим, милочка. На твоей стороне сиськи, на моей – опыт. И воспитание. Ты до него не дотягиваешь. Как была деревней, так и осталась!
Слово за слово, кулаком по столу, временные союзницы разругались в пух и прах, и вынуждены были продолжать поиски уже по отдельности.
Не знаю, как шли дела у старшей по дому, но Маргоша, удостоверившись в полной независимости Андрея Эдуардовича Самойлова ото всяких гадких посторонних уз Гименея, проявила способности, которые попрали бы успех если не Шерлока Холмса или Пуаро, то Ватсона и Гастингса, верных помощников известных детективов, – сто процентов.
– Я погуляла вокруг дома, нашла пару незнакомых машин, – рассказывала вдохновлённо Маргоша, размахивая давно пустой чашкой, – пробила их по базе, нашла нужную. Там есть данные на водителя. Строит недорого, но незаконно, конечно. Жаль, нет знакомых в ГИБДД, было бы куда быстрее и проще, – делилась Маргоша оперативно–розыскными мероприятиями. – Потом посмотрела на сайте судебных приставов – долгов нет. Зато нашла целых две компании, в которых он является акционером!
– Обалдеть! – выдохнула я, подразумевая вовсе не бизнес–качества нового соседа, а таланты и целеустремлённость Маргариты. Мне бы и в голову не пришло при знакомстве с мужчиной проверить его со всех сторон подобным образом!
– Да, молодой, но толковый, – возбуждённая открывающимися перспективами свободная женщина была на своей волне. – Я, конечно, не олигарх, но всё–таки с нуля открыть свой пошивочный цех и выигрывать который год подряд все государственные тендеры – это, сама понимаешь, не каждому дано. Мне хочется быть уверенной, что и мужчина, с которым я свяжу жизнь, будет не вертопрахом. Промотает все мои капиталы и смоется к молодухе вроде тебя. Нет уж, спасибо. Видели, знаем. Кстати, раз уж об этом зашла речь. Не желаешь ли рассказать, зачем ты ходила к моему мужчине?
Не уверена, что даже после проведённого Маргаритой исследования жизни Самойлова, она имела право называть его своим мужчиной, да и отчитываться не хотелось, но несколько безумный взгляд соседки не на шутку встревожил. Кажется, кто–то помешался на объекте страсти.
Оправдаться или послать в пешее эротическое путешествие?
Здравый смысл или гордость?
Жизнь или смерть?
Я, конечно, несколько преувеличиваю. Или нет?
Не успела открыть рот, как в дверь постучали.
– Ага, то есть он уже к тебе пришёл с ночёвкой? – с откровенным наездом выдала Марго и, с грохотом поставив чашку на подоконник, поднялась.
– Не выдумывай. Должно быть, пришла очередная соседка с допросом.
Я легко спрыгнула с подоконника и пошла к двери, в глубине души содрогаясь от мысли, что мои белые от ротбанда стены в коридоре окрасятся алым. Вариантов кровавого окрашивания была масса:
1) Марго дерётся с прибывшей Лидией Ивановной;
2) Марго убивает меня, так как прибыл Андрей Эдуардович собственной холостой персоной;
3) Андрей Эдуардович, обезумев от энтузиазма навязчивых девиц, убивает нас всех и съезжает в жёлтый дом с палатой номер шесть; [Жёлтый дом – психиатрическая лечебница]
4) приходит моя бабуля, оценивает опытным взглядом брутального соседа и месит в фарш Маргошу и всю озабоченную банду, чтобы её ненаглядной кровинушке не мешали устраивать личную жизнь.
