Холодная вечность 2

– Ничего не понимаю. – пробормотал Костя. – Мы не туда свернули, что ли?

– Тут больше некуда сворачивать с левой стороны. Заправку мы проехали, до кладбища немного не доехали. Там, где надо свернули, в общем.

– Но тогда бы мы уже увидели!

Он прибавил шагу, Морозов едва поспевал за ним. Соболев начал злиться. Даже если они всё сделали правильно, и деревни больше нет – это место всё равно, простите, не могло за год зарасти деревьями. И потом, дорога… куда она ведёт? Через лес… и куда?

Размышляя и злясь, Костя внезапно натолкнулся на невидимую преграду. Чуть голову не расшиб. Андрей остановился чуть позади него. Соболев поднял руку и вытянул вперёд. Он видел всю ту же дорогу посреди леса, но его рука во что-то упиралась. Это что-то на ощупь было, как стена. Костя повернулся к Морозову и потрясённо спросил:

– А это что ещё такое?

Андрей растерянно пожал плечами и ничего не ответил.

Соболев упёрся ладонями в невидимую преграду и надавил как следует. Стена. Натуральная стена. Перед глазами дорога в лесу, а наощупь – непроходимая стенка. Костя приподнялся на цыпочках и попробовал толкнуть сверху – то же самое. Присел на корточки – ничего не изменилось. Соболеву не хотелось сдаваться. Он взял правее от дороги, утонув по щиколотку в опавших листьях. Ощущение стены никуда не делось, было и тут. Костя выбрался на дорогу и пошёл влево.

– Соболев, что ты пытаешься сделать? Ты же уже всё понял!

– Ничего не понял, в том и дело! Что за ерунда такая?

– Мне всё понятно, например. Ерунда магическая. Защищает от любопытных глаз. От гостей, в принципе.

– Да что защищает-то! – возопил Константин Соболев.

– То, что там. Давай рассуждать логически. – предложил Андрей.

– Если рассуждать логически с точки зрения банальной эрудиции… – пробормотал себе под нос Костя.

– Чего-о? – не понял Андрей.

– Да отец у меня так в детстве шутил. В моём, в смысле, детстве. То ли по трудам Ленина, то ли Маркса – не помню. Вот ты сейчас сказал, и всплыло. Ну, так что там с логикой-то?

– Мы пришли куда хотели, Костя. Тут был въезд в деревню Позднее. Значит, именно её и защищает эта магия. Больше ничего на ум не идёт. А тебе?

– А я вот думаю, может опушку по кругу обойти?

Соболев посмотрел на непролазный лес. Ну, не то чтобы совсем непролазный, но очень густой. Представил, каково это будет, им с Морозовым продираться через эту чащу, чтобы пощупать невидимую защиту в другом месте. Попробовать нащупать в ней брешь. Везде должна быть лазейка – не может же её не быть тут?

Андрей тем временем развернулся и пошёл в сторону машины. Костя сплюнул и последовал за ним. В девятке он спросил своего друга журналиста:

– И зачем я припёрся из Москвы сюда? Чтобы побиться головой о невидимую стену?

– А что я-то могу сделать? – обиделся Морозов. – Не я её там поставил.

– Ну так ты предлагай! Что будем делать дальше… а то ведь я уеду, и живи тут, как хочешь. Чего тебе не живётся спокойно, Андрей? Зачем тебе снова лезть в это Позднее? Видишь, люди стеночку поставили, чтобы никто не зашёл. А если никто не зайдёт, то никого и не съедят!

– Ты рассуждаешь странно.

В голосе Морозова звучал упрёк. Но Соболев просто рассуждал, как человек, который уже начал немного жалеть о том, что бросил всё в Москве – работу, аспирантов, жену – и приехал к чёрту на рога непонятно зачем. Да, нет, он не стал бы утверждать, что ему неинтересно, что тут творится сейчас. Это было бы неправдой. Всё-таки, Константин чувствовал свою ответственность, как ни крути.

– Ты слушаешь меня? – тряхнул его за плечо Андрей.

– Да. Нет. Что ты говорил?

– Понаблюдать, говорю, я предлагаю. Припарковаться где-нибудь, чтобы видеть съезд с дороги, и последить, кто будет въезжать-выезжать.

Соболев уставился на Андрея во все глаза.

– Ты серьёзно, что ли? Да мы так тут всю неделю можем просидеть, и никого не увидеть! Раньше, насколько я помню, мало кто и куда из местных выезжал. Не думаю, что что-то изменилось. Не хочу я всю неделю просидеть в засаде.

– Соболев… у нас тут нет большого театра. И даже малого нет. Да и вообще, плохо со светской жизнью. Сиди себе, да сиди! В засаде…

Костя покачал головой, снял машину с ручника, выжал сцепление, и… услышал удивлённый возглас Морозова:

– Откуда кровь?!

Соболев нажал вместо газа на тормоз и покрутил головой:

– Где?

Костя взял его правую руку, оторвал от руля и перевернул ладонью вверх. Через всю ладонь шла царапина. Длинная и глубокая, больше похожая даже не на царапину, а на порез. Из-под ровных краёв сочилась кровь, совсем немного. Но на коробке передач, ручнике и обшивке руля остались следы. Если бы не Андрей, Соболев мог бы и не заметить – боли он не почувствовал. И понятия не имел, откуда взялась эта рана.

– Может быть, я о ветку поцарапался, пока там лазил? – предположил он.

Морозов промолчал. Насколько он помнил, кроме невидимой стены, Костя ни к чему не прикасался.

День они провели в машине, припарковав девятку Соболева недалеко от заправки. Так, что поворот на лесную дорогу в сторону Позднего был от них на некотором расстоянии, но как на ладони. По очереди отходили за кофе с пирожками в заправочное кафе, и в туалет. Когда стемнело, Соболев сказал, что ему надоело. Спина затекла, хоть он и выходил из машины несколько раз. А ещё каждый, кто проезжал мимо, смотрел на них весьма подозрительно. Да и девушка за стойкой в кафе в конце дня была уже не такой приветливой. За день они всем намозолили глаза, и Костя подумал, что если завтра снова предстоит провести день в засаде, то нужно придумать другое место для неё.

Дома Морозов опять приготовил яичницу, на этот раз с шампиньонами и луком.

– А пиво есть? – спросил Соболев.

Андрей кивнул и достал из холодильника две бутылки нефильтрованного пива. Он чувствовал себя немного виноватым. Дурацкая идея была сидеть весь день, глядя на дорогу. Потеря времени.

– А где твоя машина? – Костя единым духом выдул полбутылки пива и сразу почувствовал, как отступает усталость.

– Во дворе стоит. На месте.

– Может, имеет смысл сидеть там по одному, а второй мог бы заняться чем-то ещё.

Костя чуть не сказал «более полезным», но вовремя прикусил язык.

– А я уже хотел признать, что ошибся. Неудачная была идея наблюдать за этим выездом.

– Слушай, ты хоть что-то предложил. У меня вообще от разочарования не было никаких идей. Я только и мог, что ныть. А вот сейчас уже думаю, что один пусть следит за дорогой, а второй, например, поищет ведьму. – предложил Соболев.

– Где ж мы её найдём? – озадаченно спросил Морозов.

Костя пожал плечами. Мол, ты журналист, ты и думай, где искать того, кто поможет разобраться со странной невидимой оградой вокруг Позднего. Или того, что когда-то было Поздним… что же там сейчас? Что так надёжно спрятали от посторонних глаз?

Мысли долго не давали Соболеву уснуть, и он всё ворочался на своём диване. Точнее, на диване Андрея. Сам Морозов спал в маленькой комнате на полутороспальной кровати, а Косте отдал большую гостиную с большим диваном. Интересно, Андрей спит, или тоже мучается мыслями о проклятой деревне? Костя почесал ладонь с неизвестно откуда взявшейся царапиной. Только к вечеру, дома у Морозова, он промыл её и залил йодом. И вот теперь ладонь начала чесаться. Что если за день он умудрился занести туда инфекцию?

Костя не заметил, как заснул. Во сне он стоял на дороге, ведущей в село Позднее перед невидимой стеной. Только в отличии от того, что было утром наяву, сейчас Соболев видел сквозь преграду, как через стекло. Там, за магическим барьером, была небольшая деревенька. Меньше, чем раньше – всего домов пять-шесть, стоящих поодаль. От леса и до самых домов расстилалось большое круглое поле. Трава пожелтела, по-осеннему прилегла отдохнуть перед наступающей зимой, но кое-где ещё зеленела редкими островками. Соболев просто стоял и смотрел на новенькие домики, на поляну, где не было ни души, и думал, что же он тут делает.

Внезапно перед ним появилась девушка. Соболев вздрогнул и присмотрелся: это была Надя. Она положила ладонь на стену со своей стороны и смотрела на него. Ждала. Костя поднял руку и тоже прикоснулся ладонью к стене. Заранее содрогаясь, приготовился почувствовать могильный холод, исходящий от девушки. Хотя… о чём это он? Не было от Нади никогда никакого холода… наоборот, были огонь и страсть. Может быть, красавица была бездушным монстром, но тело её играло в руках Соболева, как музыкальный инструмент, способный звучать мелодией любви.

– Где же ты?! Я ведь жду тебя… – услышал он голос Нади.

Соболев открыл глаза и обнаружил себя в машине за рулём. Он был полностью одет, – в джинсах, свитере и куртке, – а девятка ехала по дороге сквозь лес. Что за ерунда? Это продолжение сна? Но почему такой резкий переход? Костя нажал на тормоз. Чувствовал он себя странно, будто не спит. Ущипнуть себя, что ли? Костя подумал, что пока не происходит ничего такого, чтобы щипать себя. А ещё подумал о том, что надо было вечером позвонить жене. А он почему-то вечером даже не подумал об этом. А думает сейчас, как будто впереди его ждёт что-то очень плохое. Поэтому, надо было позвонить. И… что? Попрощаться? Костя полез в карман за телефоном и понял, что сотового с собой нет. Ну, если всё это ему снится, тогда отсутствие телефона понятно и логично. Во сне мобильная связь ни к чему.

Поставив девятку на ручник, Соболев вытащил фонарик из бардачка. Интересно, работает? Год машина просто стояла возле Петиного дома – никто не включал фонарик. Рычажок сдвинулся, фонарь загорелся. Странно… Соболев рассуждал так, будто не спал. Как наяву. Но разве мог он наяву приехать на машине в лес, и не помнить об этом? Костя прошёл в сторону сожжённой им год назад деревни. Где-то уже тут… руку с фонариком он держал на уровне пояса, а вторую вытянул вперёд, чтобы нащупать невидимую преграду. Костя только едва коснулся барьера, как вдруг сильная рука схватила его за кисть и дёрнула. Соболев и ойкнуть не успел, как уже стоял перед круглой поляной, за которой виднелись тёмные домики. Всё, как он недавно видел во сне, только тогда был день и светло, а сейчас лишь тусклый свет фонаря помогал Косте увидеть, что перед ним.

– Ну, привет! – услышал он тихий голос слева. – Выключи свой фонарик.

Вряд ли Соболев мог забыть этот голос, или перепутать его с чьим-то другим. Он уже слышал его сегодня во сне. Ранее она сказала: «Где ты, я жду тебя?», или что-то в этом роде. Костя повернулся и посмотрел на Надю. Она приложила палец к губам.

–Тс-с. Говори тише.

– Какая разница? Это ведь сон.

Надя улыбнулась одними губами и покачала головой.

– Что? Это не сон?! – изумился Соболев. – Но ты мертва.

– Да. Уже несколько лет. – грустно сказала Надя. – Но ты можешь мне помочь.

Он замер, пытаясь переварить информацию. Несколько лет? Он вспомнил давний телефонный разговор с Петром из дома Захара. «Она утонула в Смоли позапрошлым летом» – сказал тогда Пётр. Соболев почувствовал, что земля уходит у него из-од ног, протянул руку, чтобы опереться за магическую стену, через которую его затащили сюда, и не почувствовал опоры. Чуть не упал – Надя подхватила его.

– Осторожнее! В ту сторону не заперто. Но мне туда нельзя. Что с тобой такое?

– Что-то мне… нехорошо. Я правда не сплю?

Он нашёл глазами дерево, подошёл к нему, стараясь удержать картинку перед глазами. Прислонился спиной.

– Ущипни меня. – попросил он Надю.

– Я лучше сделаю вот так. – ответила она, подошла и поцеловала Соболева.

Он аккуратно, но твёрдо отстранил девушку.

– Не надо! Я понял.

Странным было то, что Соболеву стоило больших волевых усилий прервать этот поцелуй. Его тянуло к Наде как в старые добрые времена, ещё до того, как он узнал, что она – монстр. Тварь, жрущая людей. Этого Костя никак от себя не ожидал. Голова вроде кружилась уже меньше, но теперь в груди зашевелился страх. А вдруг Надя рассердится, что он оттолкнул её, и сожрёт Соболева? Надо как-то отвлечь её от нехороших мыслей.

– Значит, Марк не убил тебя тогда? Сам он тоже жив, как я слышал.

– Это всё неважно! Костя, возможно есть способ мне помочь! Я тебя прошу. Помоги мне! Хотя бы по старой памяти!

– В каком смысле – помочь? – спросил Соболев, не понимая, что это может означать.

Он не понимал, чем может ей помочь, не понимал, как оказался тут, не помня дороги. Не помня, как оделся и вышел из дома, как сел за руль. Сейчас Соболев мог только стоять рядом и чувствовать странную тягу к этой неживой женщине. И ощущения внутри пугали его гораздо сильнее того, что происходило с ним на внешнем уровне.

– Вставай! Костян! Да вставай же ты, что с тобой такое?!

Соболев словно издалека слышал голос, зовущий его. Призывающий встать.

– Я стою. Около дерева. – проворчал он. – Ты не видишь, что ли?

Морозов выругался и тряхнул его как следует. Соболев сел на диване и похлопал осоловелыми глазами.

– Костя… что с тобой? Ты что, ходил на улицу? Почему ты одетый?

Прорваться в реальность было невероятно трудно. У Соболева было ощущение, что он не спал вообще. Нисколько не спал.

– А сколько времени? – спросил он, так и не придя в себя окончательно.

– Восемь утра.

Они помолчали, потом у Кости возник очередной вопрос:

– А во сколько мы ехать собирались?

Наверное, они договорились выехать в какое-то определенное время из дома, чтобы искать ведьму и сидеть в засаде, а он всё проспал. Но если Соболев всё проспал, какого же хрена, спрашивается, он сонный такой? Костя застонал и упал обратно на подушку. Может это воздух? После Московского, точнее, по сравнению с ним, воздух свежий, вот он и разоспался. Костя наконец почувствовал, что ему не очень комфортно. Жарко и несвободно. Он приложил все усилия, чтобы открыть глаза, и ему это даже удалось. Соболе посмотрел на себя и понял: он одетый. В джинсах и свитере.

– А почему я одетый? – спросил он.

– Звездец. – сказал Морозов, и ушёл в кухню.

Соболев посидел минуту и пошёл умываться. Он вспомнил, хоть это и казалось невероятным. Ночью он ездил на машине в Позднее, и был там, внутри, за невидимым барьером. Говорил с Надей. И даже помнил, о чём именно говорил. Вот только как он оказался в машине на лесной дороге, и как потом вернулся обратно – этого Костя совершенно не помнил. А вот Надин рассказ – да. Он привёл себя в относительны порядок – почистил зубы, умылся. Подумав, сунул голову под кран. В голове стало немного яснее.

Жутко хотелось кофе. Пошёл в кухню к Морозову, намереваясь всё рассказать ему, неважно что подумает журналист. Уже на пороге кухни Соболев услышал голос Нади в голове: «Только не говори никому», и завис на минуту. А потом сказал сам себе, но адресовал Наде, естественно: «Да иди ты!»

– Кофе есть?

– Как не быть. – язвительно ответил Андрей. – Сию минуту подам.

– Ну, вот… а я только собрался всё тебе рассказать.

– Рассказывай! – уже серьёзно сказал Морозов, разлив кофе по кружкам и поставив на стол сковородку с глазуньей.

– Короче, я одетый, потому что ночью был в Позднем.

– Да ладно… туда же не пробиться!

– Меня она затащила. Надя. – Соболев поморщился и отхлебнул горячего напитка из кружки.

Вот только гримаса была скорее наигранной. Просто потому, что Надя – монстр. Надя – фу. Положено корчить рожи при упоминании о живых трупах. А не потому, что Соболев действительно чувствовал отвращение. Вот удивительно, ведь всего день назад он его чувствовал! На самом деле, ощущал отвращение при малейшем воспоминании о мёртвой девушке в своей постели. Пусть и выглядела эта девушка вполне живой. Пусть и секс с ней был лучше, чем с живыми девушками. Но помня о том, кто такая Надя, Соболев внутренне содрогался, вспоминая её. И что же? Куда всё делось сегодня? Костя почесал ладонь и продолжил:

– Я не помню, как вышел из дома и поехал. Очнулся там. Сначала думал, что сплю. Но потом, в процессе общения с Надей, понял: это не сон. Я видел её. Я видел деревню, Андрей. Она меньше, чем та, что была раньше. Но она там есть.

Морозов посидел, переваривая информацию. Потом встал, нашарил сигареты в шкафу, открыл форточку, чиркнул зажигалкой. В окно повеяло осенним холодом. Тем самым, который призван предупредить: я – это только цветочки. Скоро начнутся настоящие холода. Андрей затянулся сигаретой и пустил мощную струю дыма в форточную щель. Холод фыркнул и убежал обратно на улицу.

– Ты говоришь, она тебя затащила… как это?

– Я прикоснулся к этой невидимой защите, и меня внезапно сильно дёрнули за руку. И я оказался в деревне. Сам не понял, как. Ну, то есть не было ощущения, что меня протащили через колючую проволоку, например. Вот я бреду по лесу с фонарём, пытаясь нащупать этот заслон, потом рывок, и вот я уже вижу деревню. Несколько домов. Посчитать не успел, извини.

Морозов подумал: «При чём тут колючая проволока?» И действительно, вряд ли магический барьер имеет какую-то материальную составляющую. А вот почему при всей своей нематериальности он ощущается стеной и не пропускает людей – это вопрос…

– Ты продолжай! – попросил Андрей. – Чего замолчал?

А Соболев всё прислушивался к себе. И то, что он чувствовал, ему не нравилось. Решительно и категорически не нравилось. А чувствовал он желание снова увидеть Надю. Костя опять почесал ладонь и посмотрел на царапину. Потом спросил у Морозова:

– Ты искал ведьму?

– Ну…погуглил немного. Нарыл одну бабку. Точнее, нарыл я двоих. Был ещё мужик. По отзывам просто сам дьявол во плоти – всё мог. Но несколько месяцев назад он переехал, и никто не знает куда.

Ладонь Соболева вдруг зачесалась со страшной силой. Он потёр её о шершавую джинсу и подумал, что, кажется, знает, куда переехал ведьмак.

– В Запрудном жил, или в Красноярске?

– В Быково. Это пятнадцать километров от нас.

– Он в Позднем. К бабке не ходи.

– Ты, Соболев, пока ночью путешествовал, головкой случайно не ударился? Человек был крайне востребован, к нему не то, что со всей Сибири – со всей страны приезжали. Это деньжищи какие! Ради чего бы он всё бросил и в глушь залез, сам посуди?

– Андрей, ты правда такой тупой? Или прикидываешься?

Морозов в глубоком раздумье поднял глаза к потолку и через пару секунд хлопнул себя по лбу:

– Бессмертие! Он польстился на вечную жизнь.

– Ну, конечно!

– Так, погоди… а с чего ты взял-то?

– С того. Во-первых, защита на деревне стоит прямо-таки самого высшего уровня. Дьявольского просто. А ты сказал, что этот колдун… как кстати его зовут?

– Григорий. Белов Григорий.

– Надо же… Белов, а туда же. Магия явно не белая. – Соболев помолчал, и собравшись с духом выдал. – Приворожили меня, Андрюха.

– Иди ты! – Морозов закрыл форточку и присел к столу. – Поясни!

– Да царапина эта, будь она неладна! Она появилась, когда я там стоял, прощупывал эту невидимую хрень, которая нас не пропускала. И после того, как я вечером уснул, мне вдруг снится Надя, которая зовёт меня. Я в каком-то бессознательном состоянии встаю, одеваюсь, сажусь в машину, а в себя прихожу уже почти в позднем. Слушай, а если бы я прямо на машине, да в этот невидимый барьер, а? Всю морду бы девятке разворотил.

– Слушай, Бог с ней, с девяткой! Не разворотил же… а почему она вообще жива, Надя? Я ничего не понимаю, мы уничтожили этих зомбаков, или нет?!

– Да-да, успокойся!

Ничего себе, успокойся! Надя-то ходит себе дальше по земле, а он говорит: успокойся.

– Ладно! Как она… – Андрей подумал, что слово «выжила» тут не очень подходит. – … уцелела? Что значит «тебя приворожили»? И расскажи мне наконец всё, пожалуйста!

И Соболев начал рассказывать. Откуда-то очень издалека.

– Почему я думаю про приворот? Когда вернулся год назад из Сибири, очень много читал про магию. Теперь, когда я верю в неё, решил узнать побольше. Раньше я, учёный со степенью, даже близко не подумал бы, что магия может существовать. Ну какая к чёрту магия? Бабкины сказки. А тут нашёл парочку книг постарше, и прочёл. Большую часть магии занимает целительство. То, что наши врачи считают неизлечимым, можно исцелить с помощью трав и заговоров. Какую-то часть – предсказания и ясновидение. Спиритизм – это понятно, надеюсь? Контакт с душами умерших. Ну, и прочие ритуалы. Плохие, разрушительные. Например, порча. Наслать её несложно, снять – практически невозможно. Снять может тот, кто наслал. Потому, что способов наговорить на человека неприятности, недуг и даже смерть, великое множество. Такие заклятия снимаются тем же способом, что и накладываются. Только в обратном порядке. Поэтому, не знающему в чем дело колдуну, практически не по силам исцелить человека, на котором порча…

– Соболев, что за ликбез? Ты про Надю будешь рассказывать?

– Не перебивай. – нахмурился Костя. – Я почти дошёл до этого… привороты. Тоже делаются самыми разными способами. И тоже должны быть сняты тем, кто приворот наложил. А самый сильный приворот – на кровь человека. Меня не просто порезали ради этой царапины. У меня взяли кровь, думаю. И началась эта фигня с Надей. Сначала сон, а потом встреча в ночи наяву. А теперь я чувствую, что хочу её видеть. Вообще ни о чём, кроме Нади думать не могу, представь? Вот я и говорю: этот колдун, видимо, там. Кто бы ещё так ловко взял моей крови и что-то такое поганое со мной сотворил? Только сильная ведьма. Или ведьмак. Я уверен, что это именно Белов. Григорий. Мать его!

Соболев почесал ладонь и подышал, приказывая себе успокоиться. Морозов от нетерпения вот-вот протрёт дырку на стуле – ёрзает сидит. Надо рассказывать дальше.

– Она уцелела, потому что Марк засунул её в какую-то подземную темницу. В подвал, в погреб – не знаю. Надя говорит, что выбралась бы, но на крышку погреба положили заговорённую траву – любой контакт с такой травой, даже через дерево и металл, для них адская боль – прожигает до костей. Вот она и сидела там. Злилась, что не может вылезти. А потом началось… взрывы, огонь, крики. Надя всё это переждала, и снова попробовала прикоснуться к крышке. И смогла – трава-то магическая сгорела со всей деревней. Ну, она просто вышибла крышку, да и и вылезла. Сначала проверила, не уцелел ли кто. Когда поняла, что нет, начала себе строить что-то вроде шалаша, чтобы было где укрыться от снега и дождя. Так-то они не мёрзнут…

Костя помолчал, проглотил ком в горле, подступивший на ровном месте, и продолжил:

– А через какое-то время в деревню вернулся Марк. «Я так обрадовалась ему! Как родному. Сразу забыла все обиды. Забыла, как он меня замуровывал. Убить грозился. Мы ведь из всей деревни с ним только вдвоём и остались. Я даже не знала, что я способна ТАК радоваться – мне казалось, что все мои чувства утонули вместе со мной в тот день, в Смоли…» Они начали всё сначала. Строить дома, искать желающих поселиться в Позднем. А потом Марк нашёл того, кто защитил село от непрошенных гостей.

Соболев допил кофе и посмотрел на остывшую яичницу. Аппетита не было совсем. Если с человека не снять приворот, судьба его будет незавидной. Он заболеет и умрёт. Вариантов нет. Сопьётся. Сойдёт с ума. Покончит с собой. Соболев не знал, так ли это на самом деле, но в книге, которую он читал, было написано именно так…

– В общем-то это вся история. – сказал он Морозову. – А, да. Надя говорит, что её можно вернуть к жизни. По-настоящему вернуть. Но одной магии мало. Нужна наука в помощь магии. Она просит меня помочь.

Андрей смотрел на Соболева и думал, кто из них двоих в этой квартире спятил? Он сам, потому что ему померещилось… или не показалось, а Костя действительно говорил о помощи Нади не просто, как о её просьбе. А как о чём-то необходимом. Мол, братан, человеку надо помочь. И мы поможем. Именно такая интонация прозвучала в последнем предложении. Соболев сказал: «Она просит меня помочь», а звучало это как «Я решил ей помочь».

– Костя, но ты же не собираешься… – начал Морозов.

– Я не знаю! – Соболев вскочил из-за стола, уронив стул. – Я не знаю, собираюсь я что-то там, или не собираюсь! Но одно я тебе скажу: думать ни о чём, кроме Нади, у меня не получается…

Морозов подъехал к забору, из-за которого виднелся дом. Не дом – дворец. Учитывая, что место находилось в жуткой глуши, практически в лесу, Андрей ожидал увидеть чего попроще. Избушку на курьих ножках. А в ней бабку-Ёжку, ага. Он внутренне усмехнулся. Достал телефон и написал в вотсап: «Я подъехал». Технический прогресс неумолимою идёт вперёд, уже и в магию проник. Даже ведьмы предпочитают общение в вотсап.

Андрей подождал буквально минуту, и в заборе открылась калитка. Оттуда выглянула улыбающаяся девушка и махнула Морозову, иди, мол, сюда. И снова Андрей удивился. Эта красотка и есть, что ли, жуткая ведьма, Аглая Васильевна? Да вряд ли. Судя по отзывам, колдунья принимала уже очень много лет, а девчонке было от силы двадцать. Ну, может, двадцать пять.

– Здравствуйте. Я к Аглае Васильевне. – сказал Морозов, подойдя поближе.

– Ой, да проходите уже, холодно же, я раздета.

Девушка буквально втащила его в калитку и захлопнула её, добавив:

– Ба… ой, Аглая Васильевна вас ждёт.

– Ба…? Она бабушка ваша? – догадался Андрей, и почему-то обрадовался.

– Проходите-проходите, недосуг болтать.

Она перестала улыбаться и внимательно посмотрела на него своими невозможными синими глазами. Морозов смущённо отвёл взгляд и осмотрелся в холле, в который его привела… как её хоть зовут-то?

– Я Андрей. А вы?

– Проходите, Андрей. Вас ждут.

Девушка, не пожелавшая назвать своё имя, открыла небольшую дверь, а сама убежала. Морозов пожал плечами и прошёл. Девушка была так хороша собой… сколько лет он уже живёт один? Сколько помнит себя, столько и живёт. Как уехал от родителей.

Одержимый идеей мести он прожил пятнадцать лет. Оставшуюся энергию свою, ту, которую месть не смогла сожрать, потратил на образование, а потом на работу. Романы с барышнями бывали, конечно, но… ничего серьёзного Морозов не предполагал изначально. Семья? О какой семье речь, если ты думаешь только о том, как подобраться к кровожадным тварям, сожравшим ни за что, ни про что, твоего друга…

– Почему так долго? – спросил Андрея строгий голос.

Он понял, что стоит перед какой-то красной занавеской, а внутрь так толком и не прошёл. Морозов отодвинул ткань рукой и увидел помещение. Квадратную комнату без окон, слева, у стены, большой деревянный стол. А за ним сидит женщина, лет… тридцати? Что за дьявольщина, девчонка же сказала, что Аглая его ждёт?!

– Я к Аглае Васильевне! – уже теряя терпение сказал Морозов.

– Ох ты ж, Господи. – женщина стащила черный шарф, замотанный как тюрбан, с головы, отчего показалась ещё моложе, и сказала. – Да я это. Я! Проходи.

– Вы?! А сколько ж вам лет?

Он прошёл и сел к столу.

– Хам какой, ты погляди на него. – расхохоталась Аглая. – Ну, шестьдесят восемь мне. Доволен?

– Вы врёте! – совсем уже по-хамски заявил Морозов.

– Деньги принес? Давай. И начнём. Не весь же день мне с тобой тут сидеть. – ведьма снова стала серьёзной.

– Ну, пожалуйста!.. Покажите паспорт. Именно, что я же плачу за консультацию. Хочу её получить у того, к кому приехал.

Женщина посмотрела на Морозова и сказала после небольшой паузы:

– Тебе двадцать девять лет, ты не женат. Работаешь с текстами – то ли пишешь, то ли правишь, а то ли и то, и другое. Год назад ты, Андрей, пережил потрясение, хотя случилось это с тобой в том месте, куда ты шёл всю свою жизнь. А сейчас тебе нужна помощь для друга, то ли порчу снять, то ли приворот – тут расплывчато. И ещё вопрос какой-то тебя мучает. И тебя, и того товарища твоего. Вроде как вы хотите узнать побольше о каком-то человеке. Тут вот тьма какая-то, и я не совсем понимаю, почему с этим вопросом ты пришёл ко мне. Но свои пять тысяч, я так понимаю, я заработала, да, Андрей?

– А… – Морозов облизнул губы. – А вы и имя моё видите?

– Господи… люди-люди. Да ты ж ко мне записывался, соколик! Имя своё сам и назвал.

– А-а. – понимающе протянул Андрей.

Он вытащил пятитысячную купюру из кармана и сказал:

– Ну так можно помочь другу-то? Снять… приворот?

– В принципе, можно попробовать. Но если приворот удастся снять, то обратная связь прилетит той, к которой приворожили. Её энергетика пострадает.

Морозов подумал, и решил не юлить с той, которая так подробно всё про него рассказала. Она и правда что-то может, это было очевидно.

– А если та, к которой сделан приворот, не живая? У неживых есть энергетика, а?

Аглая вытаращила на Андрея свои, и без того немаленькие, глаза и взялась за телефон. Он почему-то подумал, что ведьма сейчас вызовет охрану, чтобы прогнать Морозова, но она сказала в трубку:

– Меня не беспокоить, никого не впускать.

Из динамика послышался юный голосок, видимо внучка что-то пыталась объяснить Аглае, но та перебила, не дослушав:

– Нет, Лизавета. Никого. Пусть ждут, или перезапиши. Отбой! – она отложила сотовый, оперлась подбородком на ладони, поставив локти на стол, и спросила с огнём в глазах. – Это правда, значит? Они есть? Тут, у нас? Не слухи?

Морозов этого огня в очах ведьмы испугался даже немного. Это было не просто любопытство. Жадность, готовность всё бросить, и бежать куда угодно, чтобы узреть чудо – вот что горело в глазах Аглаи. И ещё молодость и задор. Почему? Если ей шестьдесят восемь лет, как она может так выглядеть?

– А что вы слышали? Какие слухи?

– Давай на «ты», а? И деньги свои забери. – она отмахнулась от пятитысячной, как от мухи. – Зови меня Глаша. Давай так. Я расскажу всё, что слышала, а ты мне всё, что знаешь. А знаешь ты, я вижу, много. Вот только тяжесть это, знания твои. Груз. Давит на тебя плитой – не разогнуться. Скинь груз, Андрей. Облегчи свою душу, а там, глядишь, я чего дельного и посоветую.

Соболева Морозов оставил дома, хотя тот всё порывался поехать в засаду на дорогу напротив Позднего. Насилу Андрей его убедил, что ни к чему теперь засада, если Костя сам лично был там несколько часов назад. Морозов понимал, что засада – просто предлог. Костю тянуло к Наде, и Андрей был в ужасе от происходящего. И сейчас, заперев Соболева, который не мог найти себе места, в квартире, думал, что к ведьме Аглае смотается быстро. Одна нога, как говорится, здесь, вторая тоже уже тут. Но… всё пошло не по плану. Такие союзники, как Глаша, на дороге не валяются, и Андрей решил, что не будет ничего от неё скрывать. Тётка, судя по всему, была в своём деле мощная, но и Морозов на интуицию никогда не жаловался. И вот сейчас эта самая его интуиция подсказывала, что ведьме стоит довериться. Он начал свой рассказ. Долго вещал о событиях прошлого года, описывая всё очень подробно. А потом перешёл к недавним происшествиям: случайно встреченному Марку, магическому барьеру около деревни, странной ночной поездке его друга, Соболева, и предполагаемому привороту. Ничего не утаил. Рассказал, и уставился на Аглаю. Твоя очередь, мол.