Kitabı oku: «Ничего себе история», sayfa 2
Оранжевый верблюд
Люся заболела.
Дурацкая привычка доедать за домочадцами остатки еды примерно раз в год играла с Люсей злую шутку в виде небольших отравлений. После этого Люся долго помнила, что ее желудок принимает только свежую еду, но через год, почему-то, снова забывала.
Вот и сегодня с самого утра организм передал ей привет тошнотой, головной болью и подгибающимися ногами. А кто виноват? Маркетологи. Это они, злодеи, придумали делать такие красивые упаковки для апельсинового сока, что устоять невозможно. Два дня Люся смотрела на яркую пачку в холодильнике, а на третий взяла и выпила остатки. Она даже и не поняла, как это произошло, оно само. При этом, никто в семье больше такой привычки не имел, напротив, даже маленький Сашка научился смотреть на срок годности и подозрительно несвежих продуктов в рот не брал. Люся же его этому и научила.
Его научила, а сама теперь лежит и страдает.
– Маму сегодня не беспокоить, только иногда узнавайте, вдруг ей что-то понадобится, – сказал Митяй детям и ушел на работу.
Люся проснулась утром и уснула обратно, во сне болеть быстрее. А потом проснулась снова и глаза уперлись в нечто оранжевое. Это был верблюд.
Плюшевый оранжевый верблюд стоял поверх одеяла на четырех ногах. Это точно не из местных домашних игрушек. Такого у них не было.
Это, типа, подарок? Для скорейшего выздоровления? Может, это Митяй ей на что-то намекает?
Долго соображать сил не было, Люся спустила верблюда на пол, протянула руку к пульту от телевизора и уже хотела было его включить, как взгляд упал на минидиванчик в углу комнаты. На диване лежал плед. Оранжевый.
Люся помотала головой, голова больно загудела и закружилась еще больше. Никакого оранжевого пледа у них не было, но вот же он. Может, она еще не проснулась?
– Наасть! – на всякий случай позвала Люся дочь.
– Чего? – засунула Настя голову в комнату.
– Откуда этот плед? И верблюд?
– Не знаю, – пожала плечами Настя, – надо папу спросить, наверное, он принес.
Люся успокоилась, действительно, Митяй, кто же еще.
Звонить мужу в рабочее время было сегодня нельзя, у них на работе важные планерки в конце года.
– Принеси мне чаю, – попросила она Настю.
Через пять минут Настя пришла с подносом, поставила его на табурет возле кровати и вышла. Люся в это время внимательно следила за ток-шоу по ТВ. Когда она обернулась на табурет, то ойкнула.
Кружка была оранжевая. Рядом на салфеточке лежал бутерброд с сыром. Салфетка была оранжевая. Сыр тоже.
Ну с кружкой понятно, кружка местная, ее свекровь на прошлый Новый год дарила. Хотя, почему сейчас выбор Насти пал именно на нее? Салфетки тоже местные. Но в пачке было несколько цветов, а именно оранжевая лежала на подносе. Сыр… Люсе не хотелось есть, она вообще пока ничего не могла есть. Сыр – это сорт такой, с паприкой, поэтому оранжевый.
– О чем я думаю, дался мне этот оранжевый, – пробормотала Люся и переключила внимание обратно на телевизор.
Но забыть не получалось. Когда Сашка через час заглянул в комнату, Люся обнаружила, что он весь в оранжевом. Футболочка, шортики, носочки.
– Саш, а почему ты сегодня вот так оделся? У вас игра? – спросила Люся.
– Ой, – засмеялся Саша, посмотрев в зеркало, – не знаю. Что лежало сверху на полке, то и взял, ты же сама учила.
Когда Настя пришла забрать поднос, Люся увидела, что дочь тоже вся в оранжевом. Ну уж она то давно не берет то, что сверху лежит. Она очень даже ковыряется.
– Настя, почему вы все оранжевые? – спросила Люся. – Праздник какой-то, апельсинов день?
– Да какой праздник, – пожала плечами Настя, – футболка просто модная, сейчас все яркое носят. А бриджи по цвету подошли.
Люся запереживала. Если никто ни во что не играет, значит у нее какое-то осложнение. Все оказалось намного серьезнее, чем банальное отравление. Похоже, у нее паранойя.
Тогда Люся вспомнила, что лучшее решение проблемы, это сделать вид, что проблемы нет и решила, что не будет сегодня больше об этом думать.
Но не думать не получалось. Тогда Люся полезла в интернет, поискать, что об этом явлении пишут умные люди.
Умные люди писали, что мозг человека избирателен и наше внимание всегда находится именно там, куда мы его направляем. И если поставить себе цель найти двадцать пять синих предметов в комнате, то ты их найдешь, а все остальное пропустишь мимо.
Люся принялась искать синие предметы. Книжка, полоса на шторах, баночка от крема. Двадцать пять не набиралось. Тогда Люся приподнялась и дотянулась взглядом до окна. Из окна виден край дороги, по которой ездят машины. Люся принялась считать синие. Насчитав двадцать пять, Люся обрадовалась, и тут пришел Сашка. В руках он держал мандарин. Мандарин, как полагается, был оранжевый.
– Мама, смотри, мне Настя читает книгу! А я и сам могу, оказывается! Не веришь? Вот смотри!
Книга была оранжевая. Сашка радостно по картинкам из комиксов пересказывал сюжет. Но Люся не слушала, взгляд притягивался к оранжевой обложке. Уже пора вызывать скорую, или подождать, когда муж придет с работы?
Вскоре Люсе понадобилось выйти в туалет. А ведь она сегодня даже не вставала с постели. Из зеркала на Люсю глянуло нечто. Лохматая, под глазами синева.
– Хотя бы синева не оранжевая, помогла терапия с автомобилями, – порадовалась Люся и протянула руку за расческой. Расчески не было.
– Настя! Где моя расческа? – позвала она дочь. Через минуту пришла Настя и принесла расческу. Оранжевую.
– Вы что, издеваетесь надо мной? – не выдержала Люся. – Это не моя! Где моя расческа? И почему снова оранжевая?
– Но я не знаю, где твоя расческа, – развела Настя руками, – найдется потом, но сейчас то я где ее возьму? Принесла свою. Оранжевая – так ты мне ее сама покупала, забыла?
Люся не забыла. Болезнь прогрессировала и было ясно только одно: скоро весь мир вокруг станет оранжевым. И виной тому навряд ли маркетологи. Виноват апельсиновый сок, он ее решил проучить таким странным образом. Люся потрогала лоб. Температуры не было.
Тапочек под кроватью тоже не было.
– Саша! Принеси мне тапочки!
Саша принес резиновые шлепки. Он тоже не нашел тапочек. Ну ладно, шлепки так шлепки. Замечательные резиновые шлепки. Оранжевые.
– Где ты их взял? – Люся взяла сына за плечи и внимательно посмотрела в глаза. В свои шесть Сашка еще не научился врать настолько хорошо, чтобы она не могла этого заметить.
Сашкины распахнутые испуганные глаза не врали. Он взял шлепки в коридоре, они стояли возле комнаты. Тапочки не видел. Ничего не знает.
Люся отпустила сына и пошла в туалет. В туалете обстановка была стабильно-оранжевая. Оранжевая туалетная бумага, трехслойная, с апельсиновым запахом. Освежитель воздуха тоже оранжевый. Слава богам, не апельсиновый. Всего лишь персиковый.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Митяй, вернувшись с работы. Люся сидела на кровати с насупленным лицом, обнимала колени и смотрела в одну точку.
– Плохо. Похоже, у меня поражение головного мозга. Я схожу с ума.
Митяй был здоров, ноги у него не подкашивались, и ни в какие поражения головного мозга посредством апельсинового сока он не верил. Ему на расследование потребовалось всего каких-то три минуты.
Через три минуты он привел в комнату Настю, всю в оранжевом. В руках у нее была папка с бумагами.
– Практическая работа, исследовательский проект, – говорила она и смотрела куда-то в сторону.
– Тема: «Влияние оранжевого цвета на эмоции и состояние человека», – процитировал Митяй. – Цель работы: «Доказать, что оранжевый цвет поднимает настроение и улучшает физическое самочувствие человека». Ну, – повернулся он к Насте, – и как? Доказала? Что напишешь в выводах?
– Я напишу, – ответила Настя, посмотрев на Люсин дергающийся глаз, – я напишу, что выводы сделать невозможно, так как не все условия были соблюдены.
– Еще не все? – присвистнул Митяй, подняв оранжевого верблюда с пола.
– Не все, – повторила Настя. – В идеале, надо стены в оранжевый красить. А ты мне краску вчера в стройматериалах не разрешил купить.
– Стены в оранжевый? – покивал Митяй.
И тут вдруг в одну секунду Люся почувствовала такое облегчение, что сразу поднялось и настроение, и самочувствие.
– Цель работы достигнута, – сказала она, – мне очень хорошо. Так хорошо, что даже аппетит вернулся.
– Ну отлично, – ответил Митяй и хитро посмотрел на жену. – Пошли чай пить, я тут как раз в «Лисичкины пироги» после работы заехал, пирог с курагой купил. Твой любимый. Оранжевый.
На последнем слове он выскочил из комнаты и закрыл за собой дверь, поэтому оранжевый верблюд, который Люся швырнула ему вслед, брякнулся прямиком о дверную ручку.
Социальная реклама
Иногда на Люсю нападало плохое настроение. Митяй называл это «сезонная хандра».
Для сезонной хандры неважно было, какой сезон за окном. И повода особого не нужно было, повод находился на пустом месте. И даже на пустом месте его было проще отыскать.
Хандра случалась редко, примерно раз в год, но если случалась, то в доме объявлялся режим ЧС.
Сегодня утром Митяй вошел на кухню и сразу понял – она случилась.
– Ты толстая? – на всякий случай спросил Митяй, хотя такой примитивный повод давно уже был пройден.
Люся молчала.
– Конечно, ты не толстая. И надеть тебе есть что, и все живы и здоровы, между прочим, – абсолютно равнодушно сказал Митяй, и тут же об этом пожалел. Потому что из Люсиных глаз полились слезы, а это значило, что хандра вышла в свою самую опасную затяжную стадию.
– Мы на тюбингах кататься едем сегодня? – спросила заспанная Настя, войдя на кухню
– Даже не знаю, – ответил Митяй, кивнув на жену.
– Поезжайте без меня, – проговорила Люся, сморкаясь в салфетку. Салфетка была беленькая, чистенькая, а Люсин мокрый нос сделал ее мокрой и серой и превратил в разваливающуюся тряпочку и от этого Люся зарыдала еще сильнее.
– Хандра? – спросила Настя Митяя.
– Она, – ответил Митяй.
– Причина?
– Еще не выяснял.
– Так ты давай быстрее, а то не успеем съездить, темнеет рано, а в темноте неинтересно будет.
Через час Митяй выяснил: причина, как ни странно, именно в сезонности. Оказывается (вот ведь!) наступила зима, декабрь. Солнца нет, зато навалило полно снега. И (о, ужас) во дворе всю площадку завалило снегом. И (о, еще больший ужас) даже ту самую скамеечку, которую видно из их кухни.
– И что? – равнодушно переспросил Митяй. – Каждую зиму так, к весне оттает. Весной солнце становится ближе, теплее, снега все меньше, – разговаривал он с ней, как с идиоткой.
А она не идиотка! Она, на всякий случай, глубокоранимая и чувствительная натура. И, может быть, ему, конечно, ни жарко, ни холодно от того, что вокруг зима и сугробы, а она сейчас прям видит, как жизнь проходит. Все проходит, все занесет снегом. И ничего не останется. Пустота. Белая пустота, как снежное полотно.
– Надолго, – сообщил Митяй Насте, выйдя в коридор. – Все намного серьезнее, чем я думал. Она не толстая, но скамейку занесло.
– На тюбинги, хочу на тюбинги! – скакал Сашка.
– Поедем без мамы, – ответил Митяй, – собирайтесь.
Через три часа они вернулись домой и застали ту же самую картину.
– Дорогая, если ты надеешься дождаться, когда снег растает, то боюсь ждать придется долго, – проговорил Митяй. – Ну в конце концов, далась тебе эта скамейка? Других радостей полно. Мы вот на ватрушках катались, весело.
– Мы с тобой целовались на этой скамейке, – произнесла Люся трагичным голосом, – но тебе все равно. Ты не помнишь. Все проходит. И это пройдет. И мы пройдем.
– Котлеты разогреть? – спросила Настя Митяя.
– Мне разогреть! – радовался Сашка. – И бутерброд с маслом.
Эти люди могут думать только о еде. Люся переместилась в свою комнату, правда оттуда скамейку было видно еще лучше.
– Может мне тоже впасть в хандру, и к математике готовиться не надо, – сказала Настя. – Вот если я зависну на целый день, представляю, что мне от вас будет.
– Вот давай мне тут без угроз, – ответил Митяй, – у тебя свой муж будет, пусть он отдувается. Давайте лучше думать, как процесс убыстрить.
– Скамейка, – сказал Саша, – а у меня книжка есть про волшебную скамейку, сказки.
– Волшебная скамейка, – хмыкнула Настя. – У нас в городе тоже есть волшебные скамейки, в городском парке. Там обычно написано «Здесь могла бы быть ваша реклама». А на некоторых потом картинки, пицца там или химчистка, сменяются одна за другой щелк-щелк.
– Хм, – проговорил Митяй, задумчиво глядя во двор. – А что, здесь могла бы быть наша реклама.
***
Еще через час Люсе надоело смотреть во двор, и очень захотелось мороженого и новый маникюр. Но это было впервые, чтобы хандра отступала так быстро, и Люся на всякий случай решила пока не выходить из комнаты, а то мало ли, привыкнут, и потом заново объясняй людям, как устроена тонкая женская натура.
Поэтому Люся улеглась на кровать и тихонечко включила телевизор. Еще через час она задумалась, отчего такая странная тишина в доме. Неужели снова гулять уехали. Вот так, наплевав на нее, Люсю. Демонстрируют, насколько им все равно, обесценивают ее, такую серьезную хандру.
Обижаться пока настроения не было, но мозг подсказывал – надо, поэтому Люся надулась и решила подойти к окну. Может, глядя на скамейку, вспомнит, из-за чего все началось.
Но, выглянув в окно, она увидела расчищенную скамейку, три заснеженных фигуры с лопатами, похожих на ее семью, одна большая и две поменьше, и табличку на скамейке с большими буквами «Мама, мы тебя очень любим».
Фигуры уже двигались в сторону подъезда, смеркалось и их было сложно разглядеть, но табличку освещал свет из окна, а буквы были ярко-красные. Люся улыбнулась и снова смахнула слезу.
А когда они ввалились в коридор, все заснеженные и она принялась ворчать, что снег с одежды падает прямо на пол, Сашка сказал:
– Папа! Реклама сработала! Теперь наша скамейка тоже волшебная!
– Тсс! – прошипел Митяй Сашке, – Не раскрывай тайну. Мы еще не окупили вложенные затраты в маркетинговую кампанию.
А потом они пили чай на кухне, и Сашка выглянул в окно и увидел, что возле скамейки ходит другая семья и разглядывает табличку.
– А ведь они не знают, что это про нашу маму!
– А и пусть не знают, – сказал Митяй, – хандра штука сезонная, зимой обостряется. Если наша социальная реклама сработает на широкую целевую аудиторию, то весной мы обязательно соберем с тобой большие дивиденды.
И тогда Сашка передумал быть программистом, и решил, что когда вырастет, обязательно станет маркетологом.
Серебристые таблеточки
В январе прошлого года, аккурат после новогодних праздников, на Люсе не сошлось платье.
– Не, не застегнется, – оценивающе прикинул Митяй издалека, когда Люся еще тешилась последней надеждой застегнуть молнию.
– А ты меньше болтай, а лучше застегивай! – ворчала Люся. Митяй поднажал, молния застегнулась, а боковой шов затрещал. И лопнул.
Тогда Митяй заржал, а Люся расстроилась.
– Да ладно, это модель такая, в обтяг, не удобная же. Возьми другое.
Но дело было не в платье. И не в модели. Дело было в том, что она, Люська, давно не модель.
Конечно, это случилось не за один день. Лет за десять. Десять Лет Люсина фигура расползалась вширь и постепенно 44-й размер одежды превратился в 52-й.
– А меня все устраивает, – говорил Митяй, – есть за что подержаться. Ну взгляни на них, – кивал он на девушек в рекламе, – суповой набор. Накормить хочется.
Но Люся ему не верила. Нет, он не обманывал. Он просто любит ее, Люсю, и ему на самом деле плевать, что она давно уже не Дюймовочка. Только с зеркалом не поспоришь. Купальник надевать лишний раз не хочется.
Люся с расстройства насыпала в тарелку печенек и пошла в свою любимую соцсеть.
И вдруг – ОНА.
Девушка, красивая, стройная, и очень похожа на Люсю в молодости.
Девушку звали Ксюшей, а под фотографией красотка накатала длинный пост, да такой, что Люся, зачитавшись, все печенье приговорила. Я, писала Ксюша, на самом деле сейчас другая. Вот эти фото, писала Ксюша – это я в недавнем прошлом, каких-то пять лет назад. Была я стройна и красива, а сейчас замуж вышла, пятеро детей, муж иждивенец. И я из-за жизни своей тяжелой вся расползлась и выгляжу теперь, как настоящая клуша. Вот такая грусть печальная. Не верите – завтра свои фото настоящие выложу.
Люся и верила и нет. С одной стороны, Люся и сама такая, как не поверить. А с другой – эта-то прям модель.
На завтра Люся с самого утра стала ждать, когда Ксюша выложит настоящие фото.
Ксюша выложила. Люся ахнула. И правда, зрелище не для слабонервных. Ксюшу, мягко говоря, растарабанило. Рядом с Ксюшей даже Люся была стройняшка.
– Ну надо же, все как у меня, только еще хуже, – расчувствовалась Люся и в знак поддержки поставила лайк на фото.
– Ждите продолжения, – писала Ксюша.
Люся ждала.
На следующий день Ксюша выложила коллаж «до-после» и «хочу так». Хотела она быть как до.
– Кто ж не хочет, – вздыхала Люся, – и я хочу.
А Ксюша все писала. Я, рассказывала она, всю ночь не спала и думала, как быть. И приняла решение: или я похудею и стану обратно красоткой, или я не Ксюша буду.
– Ой молодец! – вздохнула Люся. Но только не очень-то поверила в успех мероприятия.
– Я, – продолжала Ксюша, – все силы брошу на то, чтобы вернуться в форму. Я пока сама не знаю, как, но вот увидите, у меня все получится!
Люся снова расчувствовалась, поставила лайк и прилепила в поддержку один плачущий смайл, который должен был означать «я разделяю с тобой твое горе».
Горе-то она разделяла, а в успех Ксюшин не верила. Сама она, Люся, много таких попыток совершала, да все проваливалось. Два дня «ямогужества» сменяла череда ночных обжорств. А потом Митяй снова «я тебя и такую люблю» и все попытки проваливались.
Но Ксюша была еще так наивна, было ее жаль, и Люся не стала разубеждать девушку. На завтра она зашла посмотреть, как у Ксюши дела, а новостей нет. «В первый день сдулась, не иначе» – подумала Люся. А на завтра были именины у подруги, а потом другие дела, и все как-то завертелось, и забыла Люся про Ксюшу.
Вспомнила только после юбилея свекрови, когда на Люсе снова не сошлось платье. Уже другое, на размер больше прежнего треснутого! Вот тогда Люся психанула и побежала проверять, как там бывшая модель, жива ли, а то может как раз можно вместе с ней всплакнуть о нелегкой женской доле и потерянной красоте.
Зашла Люся на знакомую страницу и снова ахнула. Прошло всего два месяца, а Ксюша уже обратно фотомоделью стала.
– Как??? – не могла поверить глазам Люся. – Да быть такого не может! Как она это сделала?
– А вот, – рассказывала Ксюша на странице. – Была я столько лет такая толстая да глупая. Волшебное средство искала. А ведь и есть оно, средство-то! Вот они, таблеточки волшебные в серебристой баночке! И пропить-то надо курс всего, две банки, аккурат на два месяца хватит. А стоит одна баночка всего каких-то тридцать тысяч рублей. Ну согласись, разве это деньги, когда речь идет о нашей с тобой красоте, а? А, подруга?
Люся так обалдела, что даже лайк ставить не стала. Потом проверила остаток денег на карточке, и уже собралась было произвести оплату, как позвонила Ленка, приятельница.
– Что делаешь? – спросила Ленка.
– Красоту собралась покупать, – ответила Люся и выложила Ленке всю историю. А Ленка как давай на нее орать. Ты что, говорит, дура совсем, не знаешь, что это за таблетки? В лучшем случае обычные витамины, а в худшем зубы выпадут, и хвост отвалится. Вон, у какой-то там коллеги СветланИванны все волосы выпали после таблеток волшебных, теперь каждый день в новом парике щеголяет.
Люська не поверила. Завидует, – подумала она, – завидует, что я так легко стройной стать смогу, а сама-то она, Ленка, по фитнесам своим носится всю зарплату там оставляет. Но, осадочек остался, и как-то сразу вспомнилось, что Сашке надо костюм на весну покупать, а у Насти выпускной скоро.
Заходить на страницу к Ксюше было даже стыдно. Саднило неприятное ощущение, что подвела ее Люся. Ну как, как смотреть в глаза на фото человеку, который так самоотверженно рискнул всем и не побоялся пойти на крайние меры. А она, Люся, побоялась. И так и останется теперь толстухой. Стыдно.
Через два дня не выдержала Люся, зашла на страницу к модели. А та разошлась, хвастается своим плоским животом да по больному бьет: «А ты все никак не решишься? Ну и оставайся такой». Знает, куда стрелять. Ну а что, имеет право.
И тогда Люсе стало так стыдно, и так захотелось соответствовать, что она взяла и перестала есть после шести. И через месяц влезла в старое платье, а через три – в платье, в котором к Митяю на свидания бегала.
И через три месяца было уже что ответить Ксюше, ведь теперь она, Люся тоже могла похвастаться.
Силой воли.
А сейчас, в декабре Люся вспомнила, что под конец года принято подводить итоги и благодарить тех, кто оказал на тебя благоприятное влияние.
И сразу ей Ксюша вспомнилась. И такой благодарностью сердце наполнилось, что прямо сейчас же захотелось ей что-то хорошее сделать. Ну или хотя бы открытку прислать.
И тут как раз Ленка пришла. Так чего, говорит, ты теряешься. Пиши в личку, пусть адрес скажет. Пришлешь открытку да набор конфет сыроедных, или что там фитоняши едят.
Люся написала, объяснила все. Так и так, хочу отблагодарить. И Ксюша скинула адрес: «Отрадная 18 кв. 33».
Люся и Ленка сначала долго смотрели на адрес, а потом еще очень долго друг на друга.
– Это же наш дом, – наконец сказала Люся.
– Тогда ты ее и знать должна, – ответила Ленка.
– Так там баба Маша живет, в тридцать третьей.
– Может, комнату сдает? У нее две, а она одна. А что, сейчас все в масках, может ты эту Ксюшу каждый день во дворе встречаешь и не узнаешь. А может она в темных очках да капюшоне на улицу только и выходит. Я про кинозвезд читала, ой, у них с этим беда. За хлебом спокойно не выйдешь, папарацци.
Такое любопытство разобрало Люську, что не выдержала она и пошла к бабМаше. И Ленка с ней.
Баба Маша открыла, обрадовалась.
– Проходи Люсенька, как Митя, как детишки.
– Хорошо детишки, – отвечает Люся. – А как бы нам Ксюшу увидеть?
– Ксюшу? – бабуля вытаращила глаза.
– Ксюшу, Ксюшу, – кивнула Люся. – Вы комнату, случайно, не сдаете?
И тут Люсин взгляд упал на коробку в углу коридора. Открытая коробка, а из нее выглядывают серебристые баночки.
– Я эта Ксюша, – созналась баба Маша, когда поняла, что отпираться не выйдет. – А я же не знала, что это ты пишешь, у тебя там на аватарке лиса.
– А у вас, зато, на аватарке блондинка в бикини, баба Маша! – возмущалась Люся, – Так что лисичка – это еще очень даже по-человечески.
– Да не обижайся, – вздыхала баба Маша, – пенсия сама знаешь какая. А тут подработка. Да ты не подумай, БАДы высшее качество. В Израиле изготавливают.
– Ох, баба Маша, – покачали Люся с Леной головами и пошли. Обещали никому про бизнес не рассказывать.
– Ну вот, а кому же мне благодарность по итогам года вынести, – грустно сказала Люся, когда они вышли из подъезда.
– Как кому, – удивилась Ленка, – а мне? Я же тебя химию глотать отговорила.
– Верно, – согласилась Люся и глянула на свои постройневшие бедра. – И все же похудела я, получается, благодаря ей, бабуле. Она же меня замотивировала, пусть и не совсем честно.
– Тоже правильно, – согласилась Ленка.
Всю ночь Люся думала, а утром пошла снова в тридцать третью квартиру и купила две серебристые баночки у дистрибьютера красоты. А потом вернулась домой и выкинула их в урну.
И поставила в списке предновогодних дел напротив пункта «человек, который повлиял на вас в прошлом году» жирную галочку.
