Kitabı oku: «Игра теней. Претендентка. Книга вторая»

Пролог, в котором неизбежное случится

Над головой сводчатый потолок мерцает кругом магических огней. Каменные стены без окон – сюда никогда не проникнет солнечный свет. Огромное помещение – подвал родового замка Прадо, его ядовитая сердцевина. Место схватки послушных Теней по приказу Хозяев.

Множество ног годами ступали по загрубелым, растрескавшимся камням. Множество голосов навсегда затихали в этом гулком помещении. Множество тел истекали здесь потом, кровью, слезами и тленом несбывшихся надежд. Большинства уже нет, но те, кто выдержал и переродился, стоят вдоль стен неподвижными немыми фигурами.

За моей спиной тот, кому я принесла клятву верности, и обратной дороги не будет. Не прячу глаза, высоко держу голову. Смотрю вперед – на тех, с кем суждено сойтись в кровавом поединке. Алекс. Натан. Оба в черном, и покорная тьма клубится вокруг них, обнимая, поддерживая.

Мои соперники. Противники. Враги.

Сильные. Умелые. Невероятно красивые сейчас в свете магических огней.

Теперь я знаю их способности, их слабые стороны, и больше не боюсь. Удивительно, но сейчас я уверена в себе как никогда. София, ты должна, нет, ты просто обязана победить!

Глава I, в которой София вспоминает

Я снова, раз за разом зову тень, но она не слушается. Не хочет признавать мое право. Не хочет подчиняться. Почему? Почему то, что легко дается одним, у других не получается, как ни пытайся?

Снова и снова я призываю тени, но они лишь дразнят, разбегаются в стороны. Ради этой силы я отринула все – гордость, дружбу, любовь, саму жизнь положила на алтарь. Все, что было – и прошлое, и будущее. Всю себя. Но ей мало, всегда мало.

Сжимаю кулаки. Тень клубится вокруг них, но быстро пропадает. Ненавижу.

Опять чужой сон. Эти чувства, эти воспоминания – не мои. Тяжелые. Чужие. Она умерла, София.

Она… точно умерла? Чем дальше, тем больше кажется, что ее душа в тот роковой день словно вцепилась в меня, в одежду, в тело, в волосы, въелась как сажа и никак не хочет уходить. Не хочет оставить в покое. Вот так и сходят с ума? Продолжая видеть чужие сны, испытывая чужие эмоции?

– Я это, ну, то самое. Ванну, значится, подготовила, миледи. И одежду, энто, тоже. – Милая Ингрид, что бы я без тебя делала. Простая, со смешной речью, она искренне заботилась обо мне. После ранения именно ее старания поставили меня на ноги. Как жаль, что куриный бульон, мягкие подушки и массаж не способны залечить разбитое сердце.

Впрочем, если быть честной, это справедливо. Закон кармы. Ведь и я делала то же самое. Решительно отвергала тех, кто тянулся навстречу. Отбрасывала чужие чувства, делала больно близким людям, исчезала из их жизни и даже забывала попрощаться.

Когда вышла из будуара, пока еще слегка растрепанная, в домашнем легком платье с открытыми плечами, раз за разом прокручивала в голове план сегодняшней поездки. И встретилась взглядом с Чарльзом. Наследный принц расселся на диванчике в гостиной, фактически утонул в розовых подушках. Наверное, давно ждет. Лицо хмурое и какое-то усталое. Давно ты ко мне не заглядывал, Просто-Чарльз. Совсем позабыл, увлеченный княжной Еленой.

– Доброе утро.

– Доброе, София. – Он определенно чем-то озабочен. Уж кого-кого, а Его Высочество я научилась читать как раскрытую книгу. Научишься, когда от этого зависит твоя жизнь! – У меня к тебе просьба. Не выходить пока из Синего Дворца.

– Это приказ? Я пленница? – Никаких эмоций на лице, только бровь приподнимаю. Что-то новенькое.

– Это просьба, София. – Повторяет Чарльз, вздыхает, нервно теребит диванную подушку. Цедит сквозь зубы куда-то в сторону, едва слышно: «Почему я не могу тебя удержать?». Еще один вздох, и он снова приветлив и доброжелателен. Хлопает себя по колену, встает с дивана, улыбается. – Хорошо. Идем.

Мы спускаемся вниз. Резная лестница изгибается плавной волной, стелется под ладонь изящными гладкими перилами. Под ногами светло-синий с золотом ковер, не слишком ворсистый, чтобы в нем не утопали каблуки лакированных туфелек. Цвет довольно маркий, завтра слуги перестелят его на новый. Несмотря на огромные параболические окна, холл озарен светом множества магических светильников – день выдался дождливый, пасмурный. На комфорте и красоте в Синем Дворце экономить не принято. К подобным элементам роскоши и расточительства я почти привыкла. Почти.

На лестнице я отвлеклась: задержалась, пока давала указания Ингрид по поводу экипажа, из-за чего проследовала за Его Высочеством с заметным опозданием. Этого времени хватило, чтобы он успел приказать стражникам выстроится на плацу в ровную шеренгу. Под серым осенним небом Леравии вытянулись несколько десятков молодых мужчин в черных мундирах. Высокие, статные, все как на подбор, цвет нации. На меня смотрят хоть и настороженно, но вполне доброжелательно.

– Выбери себе сопровождающего для поездок.

В голове на повторе закрутилась дурацкая фраза: «А можно всех посмотреть?». Я непроизвольно хихикнула. Откашлялась, чуть приподняла юбки и обмахнулась веером. Прошлась вдоль ряда, пытаясь сохранить серьезное лицо и прямую спину. Ткнула в самую крупную фигуру. Ну, если выбирать охранника, так покрупнее, так? Что? Перевела взгляд с хмурого лица Чарльза на довольное лицо стражника и обратно. Ну да, он красавчик, но я же его не по этому критерию выбирала! Ох, вашество, опять вы все неправильно поняли.

– Как зовут?

– Салливан, Ваше Высочество! – Здоровяк грудь колесом выпятил, для медалей, не иначе. Лицо серьезное, но улыбка, нет-нет да и выползает.

– Салливан, с сегодняшнего дня ты назначен личным охранником леди Софии. В Синем Дворце охраняешь ее покои, при необходимости сопровождаешь в поездках по Столице. Вопросы?

– Никак нет, Ваше Высочество!

Моя новая охрана тут же переместилась за спину, словно всегда тут и стоял. Забавно. Я рядом с ним, словно ребенок рядом с гориллой. Внушительный парень.

– Теперь ты довольна, София? – Чарльз по-свойски хватает мою руку в перчатке, подносит к губам. Можно подумать, что я по поводу охраны настаивала, а не наоборот.

– Спасибо, Ваше Высочество. – Чуть приседаю, глаза в пол.

– Мы же договорились, просто Чарльз. – Шепчет наследный принц и поправляет сбившийся локон у самого уха. Волосы мои и до этого непослушные, теперь еще и непозволительно короткие, так и норовят растрепаться. Легким жестом Чарльз оглаживает оголенное плечо и не спешит убирать ладонь. Горячая, она скользит по спине вдоль позвоночника и останавливается на талии. И это прямо на глазах стражи! Ох и перемоют слуги мне сегодня все кости!

– Хорошо, Чарльз. – В голове тысяча и один способ побега. Дергаю открытым плечом. – Прохладно. С вашего позволения, пойду к себе.

– Увидимся вечером. – Чарльз привычно отпускает меня, зная, что бежать мне некуда.

Куда я денусь с подводной лодки? Без его покровительства я снова вернусь в отчий дом, под крыло опекунши-мачехи и брата-извращенца. Ну уж нет, до своего совершеннолетия я планирую задержаться в Синем Дворце.

Так уж получилось, что мне и повезло, и одновременно не повезло с попаданием в этот мир. С одной стороны, быть достопочтенной леди Нейлбрант, дочерью, пусть и внебрачной, барона Нейлбранта, конечно же лучше, чем бродяжкой с улицы.

С другой, я фактически стала той самой бродяжкой, когда пришлось бежать из поместья, и слава богу. Еле ноги унесла. Матушка в порыве праведного гнева хотела моей смерти, даже лично пыталась это устроить. Ну а братец… ему, очевидно, понравилось, что сломанные игрушки восстанавливаются. Поиграл, оторвал лишнее, выбросил, а вот, она опять в порядке и даже ничего не помнит. Удобно.

После таких игр, видимо, прошлая, точнее настоящая София и наложила на себя руки. А я, когда попала в ее тело, ничего умнее не смогла придумать, как прикрыть отсутствие информации банальной потерей памяти. Вот и имеем что имеем. По всем документам и фактам свидетелей я обладаю магией воскрешения, правда с неприятным побочным эффектом. У меня даже официальное второе имя теперь – Фенисто. В королевском реестре магов есть запись о моих способностях, и даже (величайшая щедрость короля!) дарован титул.

Что ж. Получилось как получилось, не специально же! В общем-то, я себя сейчас, конечно, оправдываю, но не думаю, что раскрыть правду было бы лучше. Хватит с меня истории с отменой помолвки, да и вообще, я теперь фаворитка кронпринца – фигура скандальная, и никакого веса не имеющая. Так, небольшая прихоть наследного принца. Грелка для постельных утех.

Впрочем, несколько человек знают мою тайну. Обидно, что мы, вроде как, не на одной стороне.

– Просили передать, энто, экипаж, значится, готов, миледи.

Теперь я готова. На мне плотное платье с оттенком лакрицы и черным кружевом по подолу, рукавам и строгому воротнику-стойке. Жесткая ткань тесно села поверх твердого как стержень корсета, заставляя держать спину прямо что бы не случилось. В последнее время весь мой гардероб окрасился мрачным колером, словно погрузился в траур по неразделенной любви.

Набрасываю на плечи легкую шаль цвета дымки, на улице и правда по-осеннему прохладно. Подхватываю Пушистика, куда я без него? Белый лохматый комочек привычно обвивается хвостом вокруг запястья и замирает. Пытаюсь пристроить шляпку с вуалью на короткие волосы. Как же бесит! Ингрид помогает мне, ловко действуя шпильками.

Вдох. Выдох. Успокойся, София. Ты во всем виновата сама. Никто не просил тебя обрезать волосы. Никто не предлагал делать из тебя подсадную фигуру для «ловли на живца». Никто вообще не заставлял тебя ловить Полуночного Убийцу и спасать из тюрьмы Алекса. Потому что спасать, как оказалось, не было необходимости. Никакая казнь на самом деле не грозила опальному сыну графа Прадо. Все это твои и только твои фантазии. Сама виновата.

Ужасно ощущать себя дурой. А влюбленной дурой вдвойне.

Глава II, в которой терпение Софии не бесконечно

Поездка заняла меньше времени, чем я ожидала. Я думала нам придется выехать из Столицы. Логика подсказывала мне, что объекты городской инфраструктуры такого рода должны находится подальше от глаз простых жителей. Дабы, так сказать, не травмировать нежную психику горожан, но…

Но, как оказалось, старое кладбище находилось в черте города, хорошо хоть не в центре. Даже странно как-то.

Удивительно, за время пребывания в этом мире я ни разу ничего не слышала о религиозной составляющей – ни о каких богах или культах. В этом мире нет храмов и молитв, летописей о деяниях святых людей и даже упоминаний о чудесах. Любые чудеса объясняются магией и делом рук обычного человека. Даже у древних диких людей, напуганных грозой, ураганом, лесными пожарами и наводнениями (и прочими погодными ПМС) не развился культ какого-нибудь грозного бога, метающего молнии в плохом настроении. Ну-у, или я просто о нем не слышала.

Даже захоронения производились, как я поняла, без особых ритуалов? просто прикопали трупы и все – от животных и чужих глаз подальше. Но даже так городское кладбище вызывает странные ощущения. Чувство последнего пристанища: спокойствие, умиротворенность. Тишина, только наглые вороны каркают.

Салливан подает руку. Спускаюсь со ступенек кареты, осторожно ступая на влажную землю. Модные сапожки из мягкой кожи тут же намокают и пачкаются, как и подол платья, эх.

Могильщик, мужчина крупный и неестественно сгорбленный, стоит, припадая всем телом на черенок лопаты. Смотрит равнодушно, жует, перекатывает губами длинный стебель пожухлой травы.

– Та девушка… что погибла в доках…

– Маньячка-то, что детей убивала? – Я поморщилась. В целом он прав, конечно. Фактически. Но как же далеко от истины то, что знают люди! Как много осталось скрытым в тенях.

– Могу я увидеть…?

– Так-то похоронили ее, миледи. Давненько уже. – Мужчина махнул в другую сторону от кладбища. – Как приказано, за оградой. Там. Раскапывать будем?

– Н-нет. – Пальцы на веере дрогнули. – Н-ничего странного не заметил? Приходил может кто? Попрощаться?

– Никого, миледи. Вы первая, кто спрашивает. – Сплюнул травинку в сторону, отвел глаза. – Да только не слежу я там-то. За оградой-то. Мне дел и на кладбище хватает. – Киваю.

Иду в указанном направлении. Что я надеюсь найти здесь? Зачем пришла? Будто бредешь наощупь, ищешь черную кошку в темной комнате. Возможно она забилась в дальний угол, а может ее нет. И не было никогда.

Указанную могилу нахожу сразу: в изголовье земляного холма воткнута деревянная палка, на которой болтается подобие венка из белых цветов. Ох, врет могильщик, как есть врет. Просто так никто не возлагает венки на могилы детоубийц, похороненных за оградой кладбища. Да и сама могила, пусть спешная, неряшливая, заваленная землей вперемешку с мелкими камнями, но словно укрыта от чужих глаз густыми зарослями каприфоля. Не размыта ливневыми дождями и не разрыта бродячими собаками. Кто-то подкинул могильщику монету-другую, чтобы присматривал.

Стою пару минут в задумчивости, собираюсь с мыслями. Почему в этом мире все стараются меня обмануть? Что плохого я сделала этим людям? Слишком добрая? Слишком наивная? Надоело.

Хотела поправить венок, но стоило протянуть руку, как Салливан тут же перехватил мою ладонь, уверенно и быстро, остановил за секунду до касания.

– Это цветы чемерицы, миледи. Ядовитые. – Вздрагиваю. Дрожащие пальцы в тонких кружевных перчатках сжимает крупная рука. – Их яд наносят на стрелы, миледи.

Кто-то очень близкий был на могиле. Тот, кто хорошо знал убитую. Догадываюсь кто.

Отдергиваю руку, выпрямляю плечи. Что ж. Если в этом мире все против меня, то пусть мир об этом пожалеет. Видит бог, я хотела быть доброй, но теперь… кто не спрятался, я не виновата.

Возвращаюсь к могильщику даже в каком-то приподнятом настроении. Хочется насвистывать что-нибудь бодрящее. Словно раньше изо всех сил сдерживалась, а теперь, наконец, отпустила эмоции с поводка. Жаль, в руках ажурный веер, а не плетка, вот на что бы моду ввести.

– Салливан. – Хотелось добавить: «Фас!», еле сдержалась.

Но моя охрана и без команды все понимает. Верный сопровождающий тут же оказывается за спиной мужчины. Одно быстрое движение, и фигура могильщика, ранее и так скрюченная, согнута еще сильнее, поставлена на колени и неестественно завернута буквой «Зю».

– М-миледи?

– Что ж вы, уважаемый, людей хороших обманываете. – Говорю нарочито спокойным тоном, даже на «вы» обращаюсь. Улыбаюсь, и моя улыбка могильщика пугает сильнее, чем если бы я злилась и топала ногами. – Вам кажется, что терять нечего? И то верно.

– Н-нет…

Еще одна ошибка. Нельзя говорить «нет» госпоже. Сразу видно, чернь невоспитанная.

– Что меньше всего в вашей работе используется, а? Руки? Ноги? Хм. Знаю! Меньше всего в вашей работе нужна голова.

– Аааа! – Экак его затрясло, болезного. Осознал, стало быть, кого обмануть пытался. Проникся. – Скажу! Я все скажу, миледи! Только пощадите!

– Слушаю. – Повинуясь короткому жесту, Салливан чуть ослабил хватку, но одна рука мужчины по-прежнему была вывернута назад.

– Приходил. Статный, молодой. Черноволосый такой. Из благородных. Денег дал. На могилке постоял и ушел. – Могильщик трясется, отводит глаза. – Я ж ничего не знаю, миледи. Пощадите!

Я уже хотела на этом остановится, но что-то в его поведении меня насторожило. Бегающий взгляд? Алчный блеск? Трясущиеся пальцы? Интуиция в кои то веки явила себя и шепнула тихо на ухо: «Что-то не так». Ах ты ж крысиная сущность!

– Говори! Что с трупа взял? – Угадала. По взгляду вижу, что угадала. А ведь пальцем в небо ткнула, на удачу.

– В-вот. – Полез за пазуху и протянул руку вперед.

На грязной мозолистой ладони четки с крупными бусинами. Самодельные. Цена им в базарный день – пара медяков, а, поди ж ты, позарился. Может, продать хотел? Все-таки, вещь трофейная. Личная вещь Полуночного Убийцы, с пылу с жару с трупа. Что же не продал?

Беру. Сжимаю бусины в руке.

Мне-то они зачем? Прощальный подарок от той, что ненавидела меня и чуть не убила? Напоминание о том, что друзья и любовники могут использовать тебя вслепую, не мучаясь при этом угрызениями совести? Что ты всего лишь пешка в чужой игре, полезная здесь и сейчас и забытая, не нужная через пару ходов? Хочу выкинуть, но рука не поднимается.

– Идем, Салливан. – Разворачиваюсь и двигаюсь в сторону экипажа. Здесь делать больше нечего.

К карете шагаю напрямик, не оборачиваясь, уже не обращая внимания на грязь и лужи. Плевать на обувь. Плевать на платье. Это все тряпки, пожитки, барахло. Вещи можно выкинуть, купить новые и легко заменить те, что надоели, на те, что сейчас по душе. Даже людей в этом мире легко меняют и выбрасывают за ненадобностью.

Мне только предстоит этому научится. А стоит ли?

Как ни печально, но без этого не выжить. Без внешней стальной брони, без клыков и зубов мягкое сердце – слишком нежная мякоть. На его свет и тепло со всех сторон слетаются любители наживы, моральные гурманы. Наверное, пришло время взрослеть? Научиться закрываться твердым пологом от окружающих. Отстаивать границы. Не подпускать никого близко. Выгравировать на стальной броне три такие правильные фразы: «Не верь», «Не бойся», «Не проси».

Глава III, в которой София едва не погибает

Карету тряхнуло. И еще раз, и еще. Тяжелый комок подкатил к горлу – хорошо, что не завтракала. Я судорожно уперлась руками в стенки справа и слева, стараясь удержаться на месте. В противном случае рисковала бы оказаться на груди Салливана. Мой сопровождающий и так едва поместился в тесном пространстве кареты. Влез и буквально заполнил собой все пространство напротив. Его массивные плечи, казалось, подпирали крышу экипажа, словно он как Атлант держал ее, не давая упасть.

– Что происходит?

Экипаж окончательно остановился, и теперь покачивался на месте, будто мы не ехали, а плыли по волнам. Я бросила взгляд на напряженное лицо Салливана, его сдвинутые кустистые брови, сжатые в полоску губы. Мой ручной громила откинул шторку, едва выглянул и тут же резким движением открыл дверь, выскочил наружу как пружина из подарочной коробки с сюрпризом. Как ему с такой комплекцией удается так двигаться? Ума не приложу.

– Оставайтесь в карете, миледи!

После его крика я вся превратилась в слух. Застыла, напряженно вслушиваясь в крики людей: «Долой!», «Ура!» – снаружи, ржание лошадей, грохот, звуки падения, шум толпы. Что происходит? До хруста стискиваю веер.

По крыше кареты что-то шлепнуло и покатилось. Еще один удар пришелся сбоку, и я с удивлением поняла, что обшивка кареты пробита острием металла. Нападение? Разбойники? Прямо в Столице? Что происходит, черт побери!

Паника накрыла меня с головой. Кажется, теперь я понимаю, что чувствуют люди, страдая от клаустрофобии. Замкнутое пространство и неизвестность. Стало тяжело дышать, стены словно сомкнулись со всех сторон, не желая отпускать случайную жертву.

Несмотря на слова Салливана, теперь я только и мечтала, что выбраться. Однако, это будет не так просто. Остатками разумных мыслей понимаю, что двигаться быстро, как мой сопровождающий, я не смогу при всем желании. Да и убежать в случае чего не получится: на мне слишком массивное платье с корсетом и пышной юбкой. Скорее уж я запутаюсь в подоле и рухну кульком к ногам преступников, кем бы они ни были.

Карету снова качнуло, дверца резко открылась, и я увидела лицо неизвестного. Его алчный оскал кривыми черными зубами. Скрюченные грязные руки потянулись ко мне, но тут за спиной отвратительного человека возник Салливан. Дернул, оттащил незнакомца от кареты, так и не дав ему прикоснуться ко мне. По телу прошла запоздалая дрожь.

Салливан. Какая огромная у него спина. Большая, надежная. Только теперь я с ужасом осознала, что мой сопровождающий в крови. В чужой или своей? Одежда разорвана, один рукав мундира порван до плеча. Он ранен? Застыла в растерянности, не зная чем помочь. Несмотря на обстоятельства, Салливан обернулся, открыто посмотрел в лицо и ободряюще улыбнулся. Должно быть понял, что я очень напугана.

Он отвлекся на меня всего на мгновение. Одно мгновение! И в этот момент клинок прошел сквозь его массивное тело.

Словно в замедленной сьемке я смотрела, как набухает бугор на спине великана – той самой, что так надежно закрывала меня от разбойников. За которой я спряталась и чувствовала себя в безопасности. Как разрывается суконная ткань под напором металла. Как выскальзывает кровавый кончик, замирает, а затем чуть проворачивается и двигается обратно, повинуясь воле своего хозяина, возвращаясь к нему.

И все вокруг стало красным.

Какие долгие мгновения между ударами сердца. Как медленно падает тело. Теперь между мной и убийцей больше никого не было. Иногда бесконечного мгновения достаточно, чтобы осознать всю глубину отчаянья. Вжалась в сидение кареты, уже понимая, что загнана в ловушку, из которой нет выхода. Весь мир остановился, и я услышала голос.

– София…

Удивительно, но кажется голос принадлежал Чарльзу. Почему я подумала о нем в последний момент? Не успела понять, тело окутала спасительная темнота.

– Мя-я-я-я-я.

***

Мое тело словно цыпленок в коконе яйца. Черная оболочка – прочная защита или плен? «Что было раньше, курица или яйцо?» Вечный вопрос, а у нас тут два в одном. Курица в яйце. Сидит, паникует, вылупиться не может. Только шарит руками по поверхности, ощупывая черный кокон. Что это? Где я?

Да, София, ты точно курица. Тебя же просили не покидать пределы Синего Дворца!

Это какая-то магия. Недаром Пушистик предупредил о ее применении. Магия, которая спасла меня от гибели, защитила и куда-то перенесла. Только меня, к сожалению.

Перед глазами все еще было застывшее, удивленное лицо Салливана, его стеклянные глаза. Почему? Стоило попасть в этот мир, как вокруг меня гибнут хорошие, ни в чем не повинные люди.

Это моя вина? Последствия неправильных решений и поступков? Если бы не я, они были бы живы?

Я сжала кулаки. До крови прикусила губу. Темнота медленно стекала по поверхности кокона, постепенно открывая обзор вокруг. И меня для окружающих.

Огромная круглая каменная зала. Подземный мешок размером со стадион, где каждый шорох усиливается до грохота грома. Оглядываюсь по сторонам. Вдоль каменных стен, украшенных барельефами и магическими фонарями, неподвижно стоят люди. Много людей. Мужчины и женщины, все они одеты в черное. Никто из них не двигается, и создается ощущение, словно они не живые, словно никто даже не дышит. Каменные статуи, обтянутые человеческой кожей. У всех пустые, стеклянные глаза и абсолютно ничего не выражающие лица.

В центре залы площадка, от которой, словно лучи, расходятся в разные стороны три возвышения. На каждом – трон, а перед ним – круг того самого кокона, в одном из которых нахожусь я. Оборачиваюсь. Позади меня на троне сидит Чарльз. Его глаза печальны, губы стиснуты в тонкую линию. Что происходит? Где мы?

В коконе справа и слева фигуры мужчин. Пока темная субстанция медленно стекает, я рассматриваю тех, кто восседает за ними. Слева Леопольд, сидит, закинув ногу на ногу. Изящная рука с тонким запястьем небрежно поправляет серебристую прядь. Справа… Замираю. Забываю, как дышать и неотрывно смотрю на знакомую фигурку. Ив! Это же Ив! Только с ним что-то не так. Глаза опущены. Лицо будто перекосила гримаса боли.

Наконец каждый из заключенных в коконе «вылупляется» полностью. И тут знакомые все лица. Перед Леопольдом встает в полный рост Алекс. Перед Ив медленно распрямляется Натан. Я тоже поднимаюсь, нервно оправляя складки платья. Почему мы все здесь?

– Итак. Добро пожаловать. – Фигура еще одного человека появляется прямо по центру площадки и обращается ко всем нам.

Несмотря на внешний вид: у пожилого мужчины окладистая седая борода, кустистые брови и расшитая драгоценными камнями мантия, – я не чувствую к нему расположения. Скорее, он меня пугает. Не добрый дедушка Альбус Дамблдор, а скорее уж сумасшедший архимаг из какой-нибудь RPG-игры. Дело во взгляде? Он смотрит… как бы выразиться?.. с фанатичностью, что ли. Излишней. Восторженная фанатичность, да.

– Сегодня день великого траура для Леравии. – По радостному голосу и не скажешь. – Случилось то, что было предсказано уже давно. Король умер. И настало время избрать нового Короля среди его прямых потомков. – Еще раз пробегаюсь взглядом по сидящим на троне: Чарльз, Леопольд – понятно, но Ив? Что тут делает Ив?

А «дедушка» тем временем продолжает.

– Вас троих призвала Изначальная Тьма и подтвердила права на престол. Артефакт Кровавого Короля по-прежнему действует, и тени будут беспрекословно подчиняться тому, кто победит в этой схватке. Запомните, кто управляет тенями, тот правит Леравией!

– Кто управляет тенями, тот правит Леравией. – Тихий шепот тысячи голосов со всех сторон. Слова сумасшедшего архимага повторили все те люди, что стоят вдоль стен. Значит, они живые.

Схватка? За престол? Я растерянно моргаю. Что происходит? Король умер? Он же долгожитель, у него же магия такая. Он же не мог… сам…

– Каждый из вас, – тем временем продолжил старик, – назвал Тьме имя личной тени, которая будет сражаться за вас в этой битве. И эти тени тоже были призваны Тьмой.

Тени? Сражаться? Снова оборачиваюсь на Чарльза. Он назвал мое имя? Почему?

– Это какая-то ошибка! – Подаю голос, и взгляды всех в зале устремляются в мою сторону. Неприятное ощущение.

– Никакой ошибки нет, достопочтенная леди София Фенисто Нейлбрант. Сам факт того, что вы сейчас здесь, означает, что Его Высочество Чарльз назвал, а Изначальная Тьма согласилась, – старик улыбается, – принять вашу кандидатуру в качестве тени Его Высочества.

– Я? Меня? Тень? – Задыхаюсь от растерянности. Да вы все тут с ума посходили! – Да что происх!..

– София. Пожалуйста. – Голос Чарльза звучит устало. Обреченно даже. – Соглашайся. Прошу. Здесь ты в безопасности.

В безопасности, как же. Тогда о какой схватке идет речь?

Мне это не нравится. Мне это совсем-совсем не нравится. София, во что ты опять ввязалась?