Kitabı oku: «Меня будто нет. Как свободно проявлять себя и не жить в тени других», sayfa 4

Не смейся – плакать будешь

В какой-то момент, накопив достаточное количество обратной связи на свои проявленные чувства, маленький человек приходит к выводам:

• Если я показываю чувства, я уязвим. Мне могут причинить боль, обидеть.

• Если я покажу чувства, мной могут манипулировать.

• Мои чувства не интересны миру, не ценны.

• Чувства – это удел слабаков. Сильные люди «берут и делают».

А еще в памяти ребенка могут крепко засесть поверья:

• Если я буду радоваться, то накликаю беду: «Не смейся – потом плакать будешь!»

• Если я буду обижаться, то это станут использовать против меня: «На обиженных воду возят».

• Если я покажу слезы, то превращусь в истеричку и все от меня отвернутся: «Рёва-корова! С плаксами дружить никто не хочет!».

И еще множество других «если…, то…», за которыми тщательно следит Стрелочник. Он прикладывает все усилия, чтобы не пускать человека в реализацию первой части «если…», чтобы не допустить «то…»

Почему эти внушения так легко закрепляются в психике?

Во-первых, в детстве нам важно любить. А тяжело любить человека, с которым постоянно не согласен. Во-вторых, мы уверены, что взрослые правы, им виднее, им можно доверять. На то они и взрослые! Эта уверенность призвана снижать детскую тревожность. В-третьих, следуя «взрослым» убеждениям, ребенок чувствует себя принятым: таким же, как они, таким, как надо. И это перерастает в «со мной все в порядке». Мозг в итоге начинает избирательно выдергивать из реальности нужные фрагменты, сопоставлять их и утверждаться в правильности выбранной установки.

Скольким из нас в детстве говорили парадоксальное: «Не смейся – плакать будешь»? Это такая же ерунда, как «Не радуйся утру – а то вечер наступит». И восторг, и смех, и слезы – нормальные составляющие жизни каждого человека. И запрещать радоваться так же нелогично, как запрещать просыпаться утром, чтобы (упаси боже!) не наступил вечер.

Моя клиентка Светлана, ныне хозяйка прибыльного бизнеса, поделилась на нашей сессии предубеждениями из детства:

– Все счастливое и смешное в моей жизни в итоге оборачивалось слезами. С самого детства бабушка повторяла: «Будешь много смеяться – следом заревешь». И удивительным образом все так и складывалось! Помню, у старшего брата была девушка Вика – абсолютная противоположность моей мамы. Красивая, ухоженная, легкая, веселая. Я смотрела на нее с придыханием. Мы с братом были у нее в гостях под Новый год – сделали из бумаги гирлянду, испекли обалденно вкусный пирог. Полный восторг! Мы шутили, смеялись – так уютно и хорошо! На следующий день я пришла домой и рассказала об этом маме. Ту аж всю перекосило от ярости. Она рявкнула: «Ну и иди жить к своей Вике! Раз тебе здесь плохо – давай, уходи!» Я не могла дышать от слез. И очень четко помню, как подумала тогда: «Бабушка была права».

Светлана – красивая, ухоженная и легкая – словно «потяжелела» в кресле, вспоминая этот эпизод.

– А после, когда мне было уже лет шестнадцать, я пошла подрабатывать – обычная офисная рутина: помогала печатать бумаги, отвозить договоры. Я делала все это после школы, потому что мечтала купить себе ботинки – такие, как я хочу, а не те, что надо. Мама тогда уперла «руки в боки» – это была ее любимая поза – и заявила: «Мне все равно, что ты работаешь, ты должна все успевать. Чтоб полы были вымыты, уроки сделаны и спать ложилась в десять вечера». Тогда-то я и научилась тайм-менеджменту, – смеется Светлана. – И вот я получаю свои первые деньги. Мчусь на рынок покупать те самые ботиночки. Держу их в руках. Ир, я в жизни потом много чего покупала, в том числе очень дорогие вещи, но такой искрящейся радости у меня больше не случалось никогда! И вот я иду в них домой. А это Мурманск… Там такие зимы лютые! На следующий же день ботиночки лопнули от мороза, в них нельзя было ходить. Проплакала половину ночи. И снова: «Да, бабушка была права» – тоскливый вздох Светланы завершил рассказ. И мне тоже захотелось вздохнуть от того, сколь порой далеки от правды те логичные выводы, к которым мы приходим.

– Светлана, в вашей памяти навсегда отпечатался момент, когда вы держите в руках те ботиночки. Где-то в вашем внутреннем мире это происходит прямо сейчас. Та искрящаяся радость от покупки, все чувства, которые вы испытали в момент, когда взяли ботиночки в руки, – доступ к ним у вас есть в любую минуту. Вы можете сделать стоп-кадр того воспоминания и напитываться чувствами шестнадцатилетней девчонки. Радоваться – можно. Печалиться – можно. Все это часть нашей жизни. И никак эти эмоции не коррелируют между собой. Они просто есть. Отдельно друг от друга. У вас были основания согласиться с бабушкой: ведь наши чувства действительно чередуются. Но только взаимосвязи «если…, то…» никакой нет. Все чувства переливаются, создавая многогранные рисунки. И в каждом оттенке есть свое богатство. Его можно брать себе.

В жизни «за стеклом» все-таки есть один плюс – иллюзия безопасности. Но не только это удерживает людей от того, чтобы «идти в чувства». Вот другие неосознаваемые выгоды:

• Шанс, что проблемы нет. Если я не буду признавать что-либо, может, оно и исчезнет? Если у меня в душе поселилась большая боль, но я пока не готов на нее смотреть и что-то с ней делать, я просто стану молчать об этом. Даже не гляну в ту сторону – и тогда, возможно, в моем «осознанном» мире ее не останется вовсе.

• Алиби бездействия. Находясь в режиме рацио, люди оперируют только информацией: мотивируют себя к действиям, планируют, прогнозируют результат. Это делает их очень успешными в анализе, но здесь же есть и свои подводные камни. Когда человек знает, в какую сторону идти, но этот путь кажется ему опасным, он будет саботировать и движение, и само знание.

• Перекладывание ответственности. Вместо того чтобы открыто и честно признать: «Я не хочу делать что-то, потому что мне страшно и тревожно», человек предпочтет находить аргументы вовне.

Глава 3
Легализуем чувства

Кажется, что впускать чувства в свою жизнь – это как приручать кобру. Одно неловкое движение может привести к очень болезненным последствиям. Поэтому люди откладывают это, считая затею опасной и не находя у себя таланта «заклинателя змей». Но мы-то с вами уже знаем: приручаем мы кобру или нет, это не означает, что ее не существует. Она извивается там, в соломенной корзине, набираясь энергии несвободы, которая рано или поздно даст ей сил выбраться. И не приручать ее куда опаснее, согласны?

Не уделяя внимания чувствам, не давая им пространства, не умея быть «заклинателем» для них, мы и превращаем ласкового Внутреннего ребенка в ту самую кобру. Бывают события в жизни, которые опрокидывают «корзинку со змеей», и человек уже вынужденно встречается со своими чувствами. Иногда один на один.

Приручаем кобру

Я помню ту встречу с Никитой, когда он принес свою «корзинку с кобрами».

– В общем, – начал он и провел ладонями по брюкам, – мой запрос меняется. Улучшать больше нечего. Жена подала на развод.

Он смотрел на меня такими глазами, что мне казалось, если я дотронусь до него, то его ледяная маска лопнет и он рассыплется на тысячу осколков. Его кожа казалась тонкой и прозрачной и едва сдерживала разбушевавшийся ураган внутри. С виду непоколебимый, неподвижный, застывший, замерший – но глаза выдавали его внутреннюю агонию. Казалось, душа пытается вырваться из сковавшего ее тела. А тело держит, не пускает: «Нельзя чувствовать, нельзя».

Казалось, любое движение может выпустить ураган, и поэтому мужчина замер: он медленно дышал, тихо говорил. Только бы не дать лишнюю амплитуду. Потому что иначе дамба, которую он строил всю жизнь, разрушится, и все то «неизвестное и необузданное» внутри выйдет наружу. Острая фаза – когда ужас вызывает все: и потерянное прошлое, и невыносимое настоящее, и разрушенное будущее.

– Никита, – я протянула ему руку, – сожмите мою ладонь настолько сильно, насколько интенсивны ваши чувства.

Дать возможность чувствам выйти можно не только с помощью слов или эмоционального взрыва, но и с помощью физического контакта.

– Нет. Вам будет больно.

– Давайте выясним это.

У меня хрустнули суставы. Да, я ощутила боль. Но контакт случился. Через соприкосновение частичка его переживаний перетекла ко мне. Разделить состояние – вот что было необходимо моему клиенту. Увериться, что его понимают, что чувствуют то, что чувствует он.

Разрыв с супругой, с еще нерожденным ребенком – для Никиты это было потерей контакта со всем, что он считал своим миром. Ему было страшно соприкасаться с собственной уязвимой частью, именно поэтому он всю зарождающуюся заботу выводил в рацио. При этом крепкая связь с женой никуда не девалась.

Сейчас ему нужно было вновь нащупать почву под ногами, найти баланс. Подходил любой способ, который помог бы отразить внутреннее состояние, вывести наружу. Обычно можно рисовать, дышать, мычать, бить подушку. Никите все это было недоступно. Он был настолько замершим, так глубоко заключенным в собственное состояние, что единственное, что могло его хоть немного заземлить, – это соприкосновение.

– Никита, если меняется запрос… То каким он будет теперь?

– Собраться. Работать дальше, жить дальше.

Никита строил свою жизнь, руководствуясь семейными ценностями. Сначала это были его родители, потом уже их с Леной семья. И вот последней не стало. На что опираться? Чем руководствоваться? Логика дает сбой: случилось то, что не было вписано в картину мира. А ведь этого никогда не должно было произойти. Никогда.

В тот момент мой клиент не понимал, какой подарок сделала ему «бывшая» жена своим уходом. Она «отклеила» вросшие маски и подарила ему шанс на самого себя. Но Никите, несомненно, потребовалось время, чтобы осознать это. Ведь стадии горевания никто не отменял: сначала шок и отрицание, затем злость, торг, депрессия и только потом – принятие.

Оживаем

У Никиты случился самый сложный вариант внутренней трансформации – реальность опередила его готовность. Но вообще человеку необязательно ждать драмы, чтобы понять, что пришло время «оживать». Можно обойтись и «меньшей кровью»: постепенно раскрывать свои чувства, смотреть на них, изучать и встраивать в обыденную жизнь, делать своей нормой.

Оживать – значит начинать ощущать эту жизнь и беспрепятственно этому поддаваться. Выглянуло солнце в марте, ручейки побежали по улицам (как в детстве – эх, кораблик бы сейчас бумажный!) – и вот она, улыбка. Настоящая, теплая. Попался смешной мем с котиком в интернете, внутри стало щекотно и легко. Ну и что, что ты едешь в метро и на тебя смотрят, – смейся!

Поначалу может быть страшно проявлять чувства. На что я способен? А не разрушат ли они мою жизнь? Как отзовутся другие на такую мою «сентиментальность»? Не причинят ли боль? Не обернут ли ее против меня? Страх проходит, когда прокладываешь чувствам мостик в реальность. Ниже приведу пару способов, как это сделать.

Первый – вербальный. Можно проговорить чувства, проявить через звук. Пока только для себя, но непременно голосом. Можно поставить таймер на телефоне и всякий раз, как раздается сигнал, задаваться вопросом: что я чувствую прямо сейчас? Делюсь вот такой табличкой-шпаргалкой, она полезна для точной идентификации своего состояния:

Второй способ – письменный. Купить пачку черных (или каких угодно цветных) листов бумаги и перед сном через письмо рефлексировать над прожитым днем, над своим состоянием в нем. Бумага сойдет и белая, но цветная создает эффект новизны, переключает, что делает технику более эффективной. Цвет чернил тоже можно выбрать любой: контрастный – а значит, более проявленный по отношению к листам – или схожий. В этом письменном пространстве абсолютно легально злиться, обижаться, выказывать негодование. Хамить, признаваться в любви, в слабости или желании счастья. Спросите себя: какими словами говорит ваше чувство?

Вот это задание я и дала Никите – каждый вечер исписывать хотя бы одну страницу формата А4, начиная с фразы «Я чувствую, что…»

Контакт с чувствами

Чтобы начать выводить чувства из «депо» в мир, нужно для начала легализовать их для себя – образно «починить рельсы», по которым они «поедут». Позвольте себе прикоснуться к своим чувствам, подружиться с ними, приручить их. И они станут вашими помощниками.

Первая реакция Никиты после расставания – отстраниться от отношений, продолжить комфортно жить, но без супруги – была привычным спасательным кругом. Дистанцироваться от того, где больно.

Но все-таки тяга к супруге, к ясно построенному совместному будущему взяли верх. Никита приходил на сессии с вопросами: «Сколько времени нужно, чтобы осознать ошибку?», «Помогает ли метод игнорирования, чтобы вернуть любимого человека?», «Вернется ли Лена, если я сделаю ей дорогой подарок, куплю домик где‑нибудь у озера, предложу слетать на море или куда она захочет?»

Он искал любую ниточку, за которую можно ухватиться и остановить бесконечное падение в неизвестность. Не было задачи меняться – была задача вернуться в прошлое. В понятное, выстроенное, привычное.

Мой клиент был в кризисе, поэтому ему нужна была злость. Такая, чтобы перестать цепляться за прошлое, за иллюзии и фантазии. Злость, которая поможет перепрыгнуть пропасть неизвестности – между привычной маской и истинным собой. Поначалу она может быть направлена на разные объекты: на партнера, на себя, на родителей и даже на психолога. Но позже именно злость поможет ясно увидеть, чем является наша жизнь, чем она наполнена.

И вот на одной из сессий Никита поделился, что встретился со своей злостью.

– Мне лучше, – хриповатым голосом начал он и впервые за все время нашего знакомства попытался поудобнее устроиться в кресле. – Вчера я был на боксе. Пока только пробный урок. Бил грушу и с каждым ударом ощущал, как в теле поднимается какая-то горячая волна. Сначала раздражение, потом гнев, и после это перетекло в ярость. Ирина, я был сам не свой. Я так остро никогда не ощущал ярость. Никогда. Но вчера я бил грушу, злился – и одновременно слезы текли. Хорошо, в зале никого не было. Это наверняка выглядело стремно, – Никита даже едва улыбнулся.

– Никита, о чем были ваши слезы?

– Я бил грушу и ощущал бессилие изменить прошлое, жену, себя. Накатывала боль от того, что я должен принять настоящее – таким, какое оно есть. Не идеальное, не то, каким я хотел бы его видеть. Думаю, из меня выходила и жалость к себе: ведь я все делал для семьи, а оказалось, что «что-то не то». Следом пошли «трезвые» размышления: почему она так поступила? Чем больше я сам себе указывал на моменты, где был «неправ», тем сильнее жгло желание бить. И опять: почему она так поступила? Могли же договориться. Тем более ребенок. И все это время я бил, бил, бил.

Через энергию злости, которая выходила с каждым ударом по груше, с каждой слезой бессилия Никита сокращал дистанцию между внешним и внутренним. Он пробивался через свое «стекло» и выдерживал соприкосновение с миром. А значит, делал шаг к контакту, к балансу.

С одной стороны, Стрелочник приходил к выводу, что чувства не убивают, а значит, можно выпускать их из «депо». С другой – выражая их, Никита рассеивал густую мглу в душе, которая мешала видеть и действовать. Парадоксально, но он вновь обретал доступ к привычному рацио, к ощущению контроля над своей жизнью. При этом не запирая чувства под замок.

Глава 4
Меняем отношение к чувствам

Изменения, происходящие на этом этапе, могут восприниматься внутренними системами несерьезно: «Пф, мелочь какая-то». Или, наоборот, Стрелочник будет всеми силами стараться вернуть нас за безопасное «стекло». И здесь важно обнулить базовую настройку, переписать первую строчку в Своде правил, чтобы не сражаться с каждой аналогичной ситуацией вновь и вновь. Но для этого нам нужно пересмотреть свое отношение к чувствам.

Развеиваем мифы

Миф 1: Чувства не нужны

К положительным чувствам у нас претензий меньше, но и в базовом комплекте они в меньшинстве. В «стартовом пакете» мы имеем всего четыре чувства: радость (единственная позитивная), страх, печаль и гнев.

Радость – это безошибочный маячок, показывающий нам, как правильно и где безопасно: «Видишь, как хорошо? Нам сюда!» Остальные же три чувства способствуют адаптации и выживанию. Страх сигнализирует об опасности. Без него наши предки в набедренных повязках лезли бы обниматься к пещерным медведям – и на этом бы история человечества закончилась. Печаль помогает прожить потерю, отпустить то, что больше не нужно. Она подталкивает к обновлению. Гнев же стоит на страже наших границ или позволяет преодолевать препятствия.

Более оптимистично настроенные психологи расширяют базовую комплектацию до восьми чувств. Так, согласно теории эмоций американского психолога Роберта Плутчика, основных эмоций восемь. Помимо перечисленных четырех, он выделяет:

• отвращение, помогающее отвергнуть то, что может навредить;

• удивление как ответ на новую ситуацию;

• предвкушение, пробуждающее в нас исследователей;

• доверие – чувство, которое подсвечивает для нас своих среди сотен чужих, что тоже обеспечивает безопасность.

Плутчик утверждал, что все чувства развились в ходе эволюции и главная их миссия – адаптация к внешним условиям и эффективное выживание. Вот так, понимаете?

Чем выше эмоциональная рефлексия, тем эффективнее человек!

Когда я поделилась этим с Никитой на следующей сессии, он, только начинающий знакомиться со своими чувствами, запротестовал:

– Если я буду злиться всякий раз, когда злюсь, – проговорил он, а я отметила интересную формулировку, – я не смогу работать. – К примеру, я обнаружил в себе злость на подчиненного. Он все время косячит, но если бы я начал позволять себе гневаться каждый раз, когда он ошибается, то просто потонул бы в этих эмоциях.

Никита боится быть затопленным своими чувствами. Он годами их сдерживал, как плотина – реку, и теперь думает, что, приоткрыв шлюз, даст волю разрушающей мощи.

– Злость – не всегда руководство к действию. Не нужно выплескивать на людей всю ее без остатка. Иногда злость – это сигнал, который зажигается и говорит: «У нас проблемы. Давай решать».

– Вот я и начинаю сразу решать, – фыркнул Никита. – Я же говорю, что чувства тут излишни.

– Проживая свои чувства, мы остаемся включенными в жизнь, в ситуацию. Это как провод, воткнутый в розетку: электричество есть, но необязательно оставлять прибор постоянно включенным.

В тот день я дала ему задание быть более внимательным к ощущениям в теле и отлавливать появление импульсов – проверять, «есть ли ток в розетке». Появляются ли импульсы? В каких ситуациях? Что происходит с ними дальше?

Миф 2: Чувства мешают

Чувства – естественная часть жизни. И когда мы не можем ее проявлять, когда отстроились от нее, то все, что о ней напоминает – люди, события, действия, – мы тоже отодвигаем. А поскольку чувства формируются, когда мы еще дети, и в каждом взрослом метафорично продолжает жить ребенок, то реальные дети могут также интуитивно восприниматься как нечто опасное.

Никита рационализировал: дети «это важно и нужно», но в глубине души понимал, что рождение малыша заставит его посмотреть и на собственную отверженную, детско-ранимую часть. Был ли он к этому готов? Как с ней обходиться? Как выдержать подавленные чувства? Связь между собственным «ребенком» в душе и реальными детьми есть у всех нас.

Недавно разговаривали с клиенткой Мариной о ее сомнениях: заводить детей или нет. Она не понимала, зачем женщины идут на такой риск и поворот жизни на 180 градусов:

– Мне и без детей ни на что времени не хватает. Было бы круто рожать лет в 80. К этому возрасту я уже все сделаю для себя: построю карьеру, напутешествуюсь, попробую все, что хотела в жизни. И вот тогда буду готова рожать.

– Получается, вам, чтобы решиться на ребенка, нужно перестать быть собой?

– Ну… Получается, да. А как еще? Ведь я фактически подписываюсь на то, чтобы самой себе родить постоянный повод для волнения и забот. Я не смогу уже быть свободной. И еще меня бесит, что во всей этой авантюре нет никаких гарантий! Сказал бы мне голос свыше: «Марин, сын твой точно будет умницей, успешным, красивым, адекватным, все на радость маме!» Но увы! Вот и получается, что я должна полностью отказаться от себя, получить лишнюю нервотрепку, и еще неизвестно, будет ли у этой истории хеппи-энд.

Такое представление о ребенке схоже с тем, как люди относятся к чувствам. Им кажется, что, позволь они им проявиться, они больше не смогут быть прежними собой, получат дополнительные проблемы и при этом нет гарантий, что они будут принятыми окружающими. Один сплошной риск.

Мы уже увидели, как это убеждение формировалось. Но главное слово тут – формировалось. Это не естественное отношение к чувствам, а искусственно сфабрикованное под цели и обстоятельства прошлого.

– Я понимаю, о чем вы, – ответила я Марине. – Может прозвучать странно, но до первой беременности я побаивалась детей. Если они подходили ко мне, например, в ресторане, я терялась и не понимала, что с ними вообще делать.

– Но у вас сейчас две дочки, верно? – с сомнением спросила девушка.

– Да. Но знаете, я как-то интуитивно чувствовала: дети не могут мешать. Ведь жизнь хочет продолжаться. Природа не заложила бы в механизм рождения детей что-то, что мешало бы взрослым.

– Ирин, но я даже не могу ответить искренне на вопрос: «Зачем?» От головы понимаю, что «надо», но кому именно и чего ради? В общем, страхов и сопротивления больше.

Я порекомендовала Марине книгу Жан Ледлофф «Как вырастить ребенка счастливым». Автор провела больше двух лет в племенах южноамериканских индейцев и наблюдала за тем, какая гармония царит между взрослыми и детьми. Я рассказываю об этом потому, что точно так же, как дети не могут мешать взрослым, так и чувства не могут мешать человеку.

Если бы чувства были не нужны, эволюционно они бы уже давно трансформировались или отмерли. Но они с нами. Они нужны. Не чувства ведут к катастрофе, а неловкое обращение с ними.

А вот история другой моей клиентки. Настя – очаровательная и утонченная мама близнецов – очень боялась, что если она начнет показывать свои чувства детям, мужу, то случится катастрофа на грани апокалипсиса.

– Мне кажется, если я буду сильно злиться, кричать, ругать… То нанесу им какую-нибудь психологическую травму. Зачем же так, – голос у Насти тихий, кроткий. Даже в кресле она сидит «аккуратно», держа спину ровно и сложив руки на коленях.

– А как же ваши дети, они сами проявляют чувства? Те, в которых вы отказываете себе: злятся, плачут, кричат?

– Да, конечно. Мальчишки есть мальчишки – бывает, и огрызаются.

– Как вам кажется, как себя чувствуют ваши дети, когда они злятся, но их мама никогда так не делает?

– Хм… Я и не думала об этом… А как?

– Они могут начать тревожиться: а все ли с ними так? А нормально ли злиться? А может, если я злюсь, то я какой-то плохой?

– Боже, это именно то, что было у меня в детстве! – воскликнула Настя, впервые показав «громкий» голос. – Но ведь я не ругаю их за злость!

– И это для них – подарок судьбы в виде такой мамы. Однако самое ценное, что мы можем сделать для наших детей, – проживать свои чувства, не нагружая ими их.

– Это как?

– Осознавая, как мантру, что: мое чувство возникло в моем теле, в моей жизни, оно нужно мне и важно для меня. Я и только я несу за него ответственность. Оно не хорошее и не плохое, оно просто есть. И мне нормально чувствовать. Я нормальная, если я чувствую. Проживая все это, я не стану обвинять других. Я не буду говорить о чувствах, чтобы «на том конце провода все поняли». Другими словами, не буду делать из них манипуляцию.

– Ну а как тогда? Совсем не понимаю. Например, они устроили бардак. У Витюши вечно конструктор на полу развален, а Пашка может и добавить: чай пролить, печенье рассыпать. Это ведь они виноваты, что в комнате хаос. И злость моя из-за них.

– Не совсем. Ваша злость из-за того, что конструктор и печенье на полу не вписываются в вашу картину мира. И вы имеете на нее право. Но дети, устраивая бардак, вовсе не хотели эту картину портить. Они просто играли.

– И как мне тогда показать свою злость? – растерялась Настя.

– Показать не для того, чтобы они увидели. А потому, что для вас эта злость нормальна. Можно просто озвучить ее. Например, так: «Ребят, я, когда вижу хаос в вашей комнате, начинаю закипать». Не перемещать фокус внимания на оценку их личности, а удерживать его на своем состоянии.