Kitabı oku: «Махровые лапки»
«Любые совпадения исключены. Если вам что-то показалось,
не принимайте на себя – такое могло произойти
где угодно и с кем угодно.»
Глава 1.
Зависть – двигатель прогресса.
Как говорила бабушка: «Назад уже не затолкаешь», – подразумевая родившегося ребенка и место его появления на свет. И Алик рос. Рос, что называется, назло и вопреки. Вопреки чудовищной несправедливости, которая его окружала. С одной стороны, он точно знал, что всевышний наградил его незаурядным гибким умом, наблюдательностью ищейки и интуитивной проницательностью. Такой коктейль раздают не каждому, и Алик в свои шестнадцать лет был абсолютно уверен, что станет великим человеком. Однако внешними антропометрическими данными господь одаривать его не спешил. Алик был практически на голову ниже всех своих сверстников, и надежд на то, что он может еще вырасти, у него уже почти не осталось. Алик часами висел на турнике, но турник был бессилен против злосчастного гена низкорослости, который достался Алику неизвестно от какого предка, и так бессовестно коверкал его жизнь. Невысокий рост – это еще не все подарки чьих-то злых ген, выбравших Алика своей мишенью. Щуплое тельце не могли исправить никакие занятия спортом: сколько бы он ни тренировался, визуально это не возымело эффекта, хотя силы у Алика было достаточно. Про таких говорят – сухой, жилистый. Но пацаны, чьим сердцам не ведомо сострадание, били прямо в сердце, когда дразнили Алика: дрыщ, задротыш, убогий карлуша, сосунок – это лишь повседневные обращения к Алику, когда настроение пацаньей толпы было веселым и великодушным. А когда они начинали задирать его всерьез, то использовали более мерзкие выражения, от которых хотелось выть в бессильной злобе. Вместо того, чтобы дать достойный отпор, приходилось бежать, чтобы не быть побитым – а такое бывало не раз. Невысокий рост и немужественную фигуру Алика довершала крупная голова с невыразительными и мелкими чертами лица, а также волосами цвета моли.
То ли дело его брат – высокий широкоплечий красавчик с развитым телосложением и смуглой ровной кожей. Густые и очень черные волосы обрамляли лицо с правильными пропорциональными чертами лица, а широкая открытая улыбка располагала к себе. Брат, проходя мимо любой отражающей поверхности – будь то зеркало, витрина магазина или тонированные окна автомобилей, всегда бросал на себя суровый критический взгляд, который слегка теплел после увиденного, а потом грациозно откидывал рукой густую копну шелковистых черных волос. Не стоит и говорить, какой эффект это производило на девушек, они будто голову теряли, начинали радостно щебетать, громко хохотать, бурно жестикулировать и явно привлекать к себе внимание статного красавца.
Алик, напротив, не любил смотреться в зеркало. Это давало ему на время забыть о внешности, а постоянно работающий мозг позволял представлять себя могущественным и всесильным. Иногда даже снисходительным. Алик верил, что это сейчас он пока изгой и одиночка, но придет время и он изменит ситуацию, достигнув высот – положения, денег, известности. И еще посмотрим, кто лучше устроится в жизни – гениальный, но неказистый паренек или напыщенный и недальновидный индюк.
Алик завидовал. Завидовал всей душой. Он не только осознавал это, но и потворствовал своему чувству, часами размышляя на эту тему. Завидовал не только брату, но и всем людям с нормальным ростом и обычной внешностью – все они до одного выглядели красавцами на его фоне. Завидовал той беззаботности и легкости, с которой парни знакомились с девчонками, гуляли с ними вечерами, а потом расходились и знакомились с другими, и снова весело проводили время. Завидовал успешным, богатым и состоявшимся людям в шикарных костюмах, сидящих в дорогих ресторанах, имеющих самых роскошных женщин и самые дорогие автомобили.
Как и чем ты докажешь, что успешен и состоятелен? Алик точно знал ответ: разумеется, внешним лоском и полагающейся к этому атрибутикой: часы, одежда, парфюм, машина. Мероприятия, которые ты посещаешь, люди, с которыми ты общаешься. А иначе – ты у обочины. И пусть катятся подальше те умники, блеющие про иные ценности – их нет, их придумали только для того, чтобы управлять людишками. Все старо как мир. Все войны произошли из-за зависти. Всегда находился тот, кому хотелось большего. Тот, кто считал, что чужая жена – краше, колесница – быстрее, дом – богаче, круг знакомых – влиятельнее. Тут только два пути – глотай слюни и завидуй молча или достигай, отнимай.
– Хочешь посмотреть на лицо дебила? Глянь туда – задолбыш явно о чем-то размечтался, – Серега одернул своего приятеля Саню, и они обернулись в сторону Алика, который сидел на скамейке в городском парке и думал о своем, не замечая ничего вокруг.
– Фу, вот урод! Подбородок дрожит, губы скривил, глаза закатил – наверное мечтает, как на Светку залез, вот и пыхтит, разве что пузыри не пустил еще. Будто Квазимодо об Эсмеральде. Давай-ка сзади пугнем его, – Саня обожал розыгрыши и никогда не задумывался об их последствиях. Даже самые злые его выходки вызывали смех окружающих, потому что сделаны были настолько мастерски и своевременно, что вызывали невольное восхищение и мысль о том, что и такое дело кто-то может отлакировать до совершенства.
Алик в своих мыслях как раз перешел от общих рассуждений к частному – а именно, как он сам достигнет успеха, как все тут же вспомнят о нем и начнут обращаться к нему по поводу и без повода; он резко станет всем нужен – центр галактики, вокруг которого вертятся все дела. И, разумеется, Света – она станет его и будет восхищаться всеми его поступками. Ведь достигнув таких высот, Алик будет мудрым и благодетельным, его имя будут восторженно произносить, ему будут подражать и все будут гордиться знакомством с ним.
Как же правильно родители назвали свою дочь – Света. Она действительно была светлой, не только внешне – блондинка с белой кожей и белоснежными зубами. От нее будто исходило некое сияние чистоты и праведности. Света была настолько искренне правильной, что язык не поворачивался назвать это занудством. Все у нее выходило так естественно, что все сразу понимали – да, действительно, так поступать нельзя, а нужно делать вот так и так. И если ты сделал вот так и так, то в награду от нее мог получить самую чистую, самую лучезарную улыбку в мире, которая явно сообщала: ты – молодец, ты герой, ты лучше всех. Алик закрыл глаза и представил, как Света смотрит на него своими голубыми глазами, слегка наклонив голову набок и улыбаясь ему – это было так игриво-заманчиво, так маняще-соблазнительно, что Алик застонал. А она как будто поняла его желания, подошла к нему сзади, положила свои ладошки ему на глаза и что-то с придыханием шепнула ему на ухо. Реакция молодого организма была незамедлительна – брюки в области паха явно очертили растущий на глазах бугорок.
– Смотри, у него встал! – визгливый выкрик Сереги оповестил округу об интимном моменте, произошедшем сейчас с Аликом. – У задолбыша есть шишечка между ног, она очень маленькая, но иногда поднимается! Аааа!
Серега и Саня радостно гоготали удавшейся подковырке, громко обсуждая вновь выдуманные ими самими подробности и тыкая в Алика пальцем, а Алик, выбитый из колеи этой неожиданной выходкой, резко вернулся в реальность из своих грез. Сидя в тени деревьев и размышляя о своем, он не заметил подлого маневра своих одноклассников, и возвращение из приятной мечты в неприятное бытие стало таким внезапным, что причинило физическую боль в груди и опасную резь в глазах. Не хватало еще заплакать. Он даже не сразу понял, что это не Света обняла его сзади, а Санек своими потными лапами.
Санек всегда находил самый удачный момент, чтобы поддеть Алика. И это у него получалось так ловко, что Алик даже завидовал. Завидовал и ненавидел. Рослый и всегда улыбающийся Санька был душой любой компании, он идеально владел речью: с его словарным запасом только со сцены вещать, а его шутки все ждали с нетерпением и разносили потом на цитаты. Алику ничего не оставалось, как представлять, что это он, Алик, своими острыми фразами разносит в пух и прах Саньку, который после этого становится сразу неуклюжим и нерадивым, и даже ростом меньше, а все смеются и уже в Саню тычут пальцем, при этом с уважением поглядывают на Алика за его такую невероятную способность – сразить словом наповал.
– Так это он на тебя, Сань, возбудился, – складываясь пополам от смеха вопил Серега. – Вот противный, со своей маленькой тыкалкой до баб не дотягивается, решил на мужиков перекинуться. Он похоже уже пробовал с «этими», раз так быстро на мужика возбудился. Ну что, гном убогий, пробовал? Отвечай! Да ты не ссы, один раз еще не педераст, мы никому не скажем!
Серега и Саня так громко ржали, а самое главное – комментировали все происходящее, что у Алика не оставалось сомнения: абсолютно все в парке слышали и видели его позор. В этот предвечерний час здесь собрались почти все его знакомые и, судя по повернутым в их сторону головам и по ухмылкам на их лицах, Санина шутка удалась на все сто. Алик судорожно думал, что предпринять, чтобы выйти с достоинством из этой ситуации, как вдруг увидел их. Брат стоял рядом со Светой, и они оба смотрели на опозорившегося Алика. Неважно, что они не смеялись как все, а смотрели на Алика с сочувствием. Они это видели. И они были вместе.
Алик вскочил со скамейки и помчался прочь из парка. Он мчался так, что в ушах свистел ветер, а слезы мгновенно высыхали на щеках. «Быстрее, еще быстрее», – мысленно гнал себя Алик, как будто это могло выветрить из его сознания случившееся. Он знал куда бежит – на заброшенную запруду. Там тихо и спокойно, и Алик, не стесняясь, может дать волю своим чувствам. Так было не раз, это место укрывало его от людской злобы и обид, убаюкивало и успокаивало его. Вот и сейчас, добежав до места, Алик бросился в траву и горько плакал. «За что? За что? За что?..».
Придя в себя, Алик сидел на пригорке и смотрел на воду, покусывая стебель травинки. Он отпустил свои мысли и эмоции и просто созерцал. К нему пришло невероятное спокойствие. Вода была настолько гладкой, что отражала этот заканчивающийся день с максимальной точностью. Лишь водомерки изредка разрезали водную гладь, пуская микроволны, да бревна у берега покачивались и постукивали друг об друга. Эти бревна приволокли сюда в начале лета в надежде соорудить мостки и оживить эту старую запруду, да так и бросили. Теперь они качались на воде этаким незавершенным понтоном. Сколько раз Алик, опасно маневрируя, развивал свое равновесие, пытаясь устоять на них. Бревна. Эта мысль пронзила Алика насквозь, будто разряд тока пробежал по всему телу. Бревна – это очень хорошо. Бревна – это то, что надо. То, что надо для настоящей мести.
Эта мысль настолько захватила Алика, что на миг у него перехватило дыхание. О, как сладка будет месть! Он отомстит за себя, за все издевательства и унижения, за недостигнутые из-за этого цели и упущенные возможности. Горячая волна разливалась по его телу, наполняя надеждой каждую его клеточку.
Сквозь траву к Алику пробирался Дружок – пес без породы и хозяев. Видимо он обитал где-то неподалеку и всякий раз, когда Алик приходил на запруду, пес выходил к нему. Мохнатое рыжее создание на коротких лапах было единственным на свете существом, которому Алик без боязни мог выговориться и открыться. Отсюда и прозвище Дружок – вроде и не настоящий друг, но выслушать может. А потом и лизнет еще в лицо. Алик отвечал псу благодарностью – гладил его, играл. А иногда вычесывал и давил блох, которые густо сидели в песьей шерсти. И всякий раз, раздавливая очередную блоху, Алик представлял на ее месте своего врага. Подхватив блоху-врага пластиной ногтя одного пальца, Алик накрывал ее пластиной ногтя другого пальца и, услышав характерный щелчок, испытывал невероятное удовольствие. «Врагов нужно давить, давить, давить…».
Алик вернулся в городской парк, когда уже стемнело. Он старался быть в тени и не выходить под фонари, чтобы никто его не видел. Молодежь веселилась и радовалась жизни – отовсюду были слышны громкие разговоры, смех, музыка. Алик начал глазами искать его. Саня стоял в толпе одноклассников, они ржали и что-то бурно обсуждали. «Меня, наверное», – зло подумал Алик и сплюнул. Нужно ждать. Что-то обязательно подвернется. Ведь не зря эта идея пришла в голову Алика, заполнив собой все пространство и вытеснив остальные мысли. Задуманное нужно обязательно воплотить, иначе это не даст ему покоя.
Саня отделился от толпы и пошел в гущу деревьев, явно намереваясь справить свою малую нужду. «Вот оно», – подумал Алик и пошел навстречу Сане.
– А, наш карлик вернулся. Правильно сделал – без тебя скучно, – Саня расстегнул штаны и, не стесняясь Алика, направил струю под дерево.
Алик представил, что сейчас он актер на съемках мирового фильма и у него есть только один дубль, чтобы продемонстрировать все свое мастерство. В этот момент было очень важно, чтобы Саня ему поверил, поэтому вложив в свой голос максимальное сочувствие, на которое был способен, Алик проникновенно сказал:
– Сань, ты не кричи только громко, тут такое дело… – Алик сосчитал то трех, чтобы выдержать паузу, нужно дать понять, что дело деликатное. – В общем, речь о Люське.
Люська, сестренка Сани, была на год их младше и активно входила в пору, когда мальчики и девочки начинают строить отношения. Санек знал это и ревностно оберегал ее девичье достоинство. А Алик в свою очередь знал эту Санькину слабость и решил сейчас это использовать.
– Сученыш, не смей и думать о моей сестре! – застегнув штаны, Саня сжал кулаки и двинулся на Алика.
– Дело не во мне. Я сейчас видел, как она кувыркается с кем-то в траве. Здесь недалеко, если хочешь, покажу.
Расчет был верным: оказавшаяся под угрозой честь сестры заставила Саню действовать без промедлений, а щекотливость ситуации – не привлекать к этому других лиц.
– Пошли, – коротко бросил Саня.
Они шли молча в сторону запруды и Алик мысленно репетировал речь, которая заставит Саню следовать сценарию, заготовленному для него Аликом. Нужно было быть очень убедительным. Подходя к берегу запруды, Алик замедлил шаг и, озираясь по сторонам, предупредительно поднял вверх указательный палец, тем самым призывая Саню соблюдать тишину и осторожность, чтобы не спугнуть голубков.
– Нужно сначала убедиться, что мне не показалось, а также посмотреть – с кем она, – шепотом сообщил Алик. – Они были вон там в густой траве, с этих бревен лучше видно.
Вода делала поворот вдоль берега, образуя полуостровок, и с бревен действительно удобнее было обозревать происходящее в этом месте. Алик указал на бревна на воде и внутренне сжался. Сейчас Саня поймет об опасности, к которой подталкивает его Алик, и так накостыляет ему, что мало не покажется. Но то ли мысли о сестре затмили разум Сани, то ли Алик сыграл свою роль блестяще, в общем Саня двинулся в сторону покачивающихся на воде бревен. Аккуратно встав на первое, Саня, балансируя руками в воздухе, установил равновесие и двинулся дальше, высматривая предположительное место, где могла лежать в траве Люська, притаившись со своим дружком. Его силуэт был отчетливо виден на фоне темнеющего неба. Дойдя до середины лже-понтона, Саня вдруг вскинул руками и резко провалился в воду под бревна. Алик знал об этой ловушке и сам как-то раз чуть не угодил в нее: неровные стволы образовывали щели меж собой, попав в которую нога заставляла бревно крутиться вокруг своей оси, тем самым проталкивая ногу, а затем и все тело в воду. В эту ловушку и попал Саня, тщетно пытаясь пробиться сквозь бревна на поверхность из воды. Еще какое-то время бревна активно перестукивались друг об друга, будто обсуждая между собой новое событие в своей небогатой на происшествия жизни, а потом все стихло.
– Какой же ты тупой. Был… – улыбнувшись тихо проговорил Алик. Не было здесь никакой Люськи. Алик провел Санька, что называется, на мякине. Невероятное ликование охватило его. Получилось. Получилось! Получилось!!! Ему хотелось кричать от радости и от сознания своего превосходства над ситуацией. Это ощущение – когда ты умнее и выше другого, когда ты обошел своего врага, когда ты на вершине – Алик запомнил навсегда.
Городок, в котором жил тогда Алик, еще долго бурлил от неожиданного исчезновения Сани. Выдвигались самые невероятные версии и предположения – от инопланетян и маньяков, до сект, заманивающих в свои ряды молодых ребят. Но Алик не участвовал в обсуждениях и версий не выдвигал, обоснованно помалкивая. Он не считал себя виноватым. Нет, ведь он не убивал, он всего лишь оказался в нужном месте и в нужное время, а произошедшее – акт всевышней справедливости. Это вызывало в нем иные, отличные от мук угрызения совести, ощущения. Он попробовал власть на вкус и это ему понравилось. Да, именно власть. Ведь это по его, Алика, воле все случилось так, как и было запланировано. Это Алик, ловко используя обстоятельства, достиг цели. Цель оправдывает средства – так считали большевики, развязывая красный террор, и, как известно, история простила им это. Победителей не судят.
И потом, Саня должен был поплатиться за свои издевки. Вот и поплатился, причем по сути буквально: Саня оставил Алику в наследство свой дар красноречия. Представляя Саню и пытаясь подражать ему, Алик выровнял свою речь, обогатил ее новыми словами. Он стал говорить без запинок, используя длинные предложения, а главное – начал получать удовольствие от лихо завернутого спича. Алик видел, как его слова действовали на людей, они слушали его как завороженные. Всего и надо то было – вспомнить Саню, его манеру речи, представить себя в его амплуа. И тогда слова искусно сплетались в предложения, а затем складывались в целое выступление, будто журчащие ручьи среди трав звонко впадают в мощную реку.
***
Алик держал в руках конверт, неизвестно каким образом попавший в его сумку. Самый обычный белый конверт без каких-либо надписей и символов на нем. Внутри конверта было вырезанное из газеты объявление, в котором всех, кому хоть что-нибудь известно об исчезновении Сани, просили обратиться по указанным здесь же телефонам.
Фортуна любит смелых и напористых.
Алик переехал в административный центр области, где поступил на юридический факультет института. Все было новым – знакомства, обстоятельства, жизнь. Алик должен был использовать это в свою пользу, изменив вектор общественного отношения к себе. Нужно было сделать себе другой имидж, ведь его никто здесь не знал. Никто, кроме Светы. Она училась на педагогическом факультете того же института, в который поступил Алик, и жила в том же общежитии. Однако она не посмеет рассказать никому, что к Алику относились в их родном городке как к белой вороне. И дело даже не только в ее пресловутой порядочности, Света официально была девушкой его брата и порочить Алика как будущего родственника ей было не с руки. Обручились они, как говорится. И все у них было так гладко распланировано, что Алику аж тошно становилось: пока Света учится в институте, брат поехал «на севера» зарабатывать копеечку. А потом они поженятся, обоснуются где-нибудь, будут жить нудной тухлой провинциальной жизнью, пока не умрут в один день.
Нет, у Алика было иное видение своей будущей жизни: шумные вечеринки в ночных клубах, веселые застолья в дорогих ресторанах, лучшие еда и напитки, путешествия и приключения, а главное – много денег, которые способны подарить разнообразные впечатления. И Света, будь она неладна. Во всех своих фантазиях Алик представлял только ее. Как она влюбленно смотрит на него и проживает с ним полную сочных красок жизнь. Вот они вместе в Сингапуре удивляются огромному количеству его достопримечательностей. Вот они путешествуют на арендованном «мерседесе» по Европе, заезжая в ресторанчики и пробуя кухню Старого Света. А вот они покорили какую-то заснеженную вершину и стоят, обнявшись, довольные и счастливые. Зачем она выбрала его брата, ведь дураку понятно, что он будет батрачить всю жизнь, но в лучшем случае выбьется в середнячки. Тогда как Алик может подарить ей весь мир. Он решил – нечего сидеть сложа руки, нужно добиться своей мечты и завоевать Свету. Но для начала не мешало бы поднабраться опыта: как он будет соблазнять Свету, если сам в этом деле профан?
Алик вышел на улицу и, пройдя несколько кварталов, достиг центральной площади. Он решил остановиться здесь, прислонившись в пол оборота одним плечом к стене здания. Удачный пункт наблюдения – все как на ладони, каждого видно издалека. Задумка была простой: нужно посмотреть на девушек со стороны, понаблюдать за их поведением, ведь прежде чем знакомиться с ними, ты должен о них хоть что-нибудь знать. Раньше, в своем городе, Алик никогда не знакомился с девушками и не проявлял в этом вопросе инициативу. Все сводилось к редким обращениям одноклассниц к нему, что-то вроде: «Эй, передай Катьке ручку. Глухой что ли?», а также его невнятным бормотаниям вместо ответа. Общением это, разумеется, не назовешь. Но сейчас у него другая жизнь, а значит и действовать нужно по-другому.
Мимо проехал паренек на велосипеде: отпустив руль, он руками изображал волну и был очень доволен собой и тем, что у него получается ехать «без рук». Проходивший рядом дед с медалями на сером пиджаке советского кроя остановился и долго смотрел вслед удаляющемуся на велосипеде оболтусу с руками-бурунами, видимо вспоминая свою молодость – а я, мол, и не так умел. Тетки с завитыми прическами неспешно шли, покачивая нагруженными сумками. Мужчины с отпечатком важной задумчивости на лице спешили по делам. А вон и две девушки появились из-за угла. Алик приготовился и внутренне собрался, чтобы к моменту, когда они поравняются с ним, он мог им бросить какую-нибудь фразу, которая станет поводом для знакомства.
– Слышь, малой, закурить не найдется? – чей-то сиплый голос явно обращался к Алику.
Не отрываясь от своего наблюдения за приближающимися девушками и не поворачивая головы, Алик небрежно бросил:
– Не курю.
Но обладатель пропитого и прокуренного голоса не отставал:
– Тогда дай что-нибудь поесть.
Алик решил повернуться и по-быстрому отделаться от попрошайки, чтобы не мешал. А повернувшись, остолбенел: перед ним стояла старая драная шваль – только так он мог назвать спившуюся и опустившуюся женщину неопределенного возраста. Лицо Алика последовательно отразило смену различных эмоций: от удивления (Алик ожидал увидеть бомжа мужского пола, а оказалось – женского), до отвращения – сальные нечесаные волосы, потрескавшиеся губы, отечные синяки на лице, старая заношенная одежда. Женщина, сгорбившись, еле стояла на ногах, придерживаясь за стену и покачиваясь, смотрела на него мутными глазами. Потом, икнув, снова просипела:
– Что, не нравлюсь?
Алик ничего не ответил, но задумался: а что если с ней? Может, лучше синица в руке, чем журавль в небе? Пока он познакомится с девушками, возможно и не с первого раза, пока будет ухаживать и выполнять их капризы – пройдет куча времени. И не факт, что время будет потрачено не зря: возьмут и не дадут. Да и цель у него другая – завоевать Свету, пока брата нет рядом, а перед этим немного обучиться амурным делам. Если эту драную шваль помыть и накормить, она с удовольствием обучит его, а времени уйдет меньше.
И тут Алик снова остолбенел – откуда-то сбоку появились двое парней с камерой в руках и довольно улыбаясь сообщили, обращаясь к швали:
– Ленок, ты умница! Все получилось «на ура».
Алик перевел взгляд на шваль и не узнал ее. Нет, старая одежда, синяки и сальные волосы остались при ней. Но она выпрямилась и расхохоталась таким звонким смехом, что не оставалось сомнений – молодая девушка для чего-то переоделась в пропитую потаскуху, а ребята все это снимали. «Причуды большого города», – подумал Алик, все еще застыв в изумлении.
– Дурачок, варежку захлопни, а то муха залетит, – Ленок взяла Алика за подбородок и нежно потрепала его.
– Лен, ну мы пошли, пока, – помахав на прощанье, ребята удалились.
– Что, так и будешь молчать? Пошли в кафешку. Тебя как зовут? – она взяла Алика за руку и не дожидаясь ответа потащила его за собой.
Сидя в кафе они весло болтали. Ну как болтали, говорила в основном Ленка, а Алик слушал. В местном туалете она смыла грим и переоделась в джинсы и футболку, и, сидя напротив Алика, радостно вещала:
– А ты меня просто сразил! Ну наповал прям. Стоишь с открытым ртом, удивленный такой, а в глазах и недоверие, и изумление, и зависть что ли даже какая-то. Мы с Никитой и Веней зачет должны были сдать по театральной психологии, я кулек заканчиваю.
– Какой кулек?
– Институт культуры. Так вот, у нас препод – сторонник нестандартных методов обучения. Идите, говорит, наройте мне такие образы, чтобы обычные прохожие вам поверили; если они вам поверят, то я, может, тоже вам поверю; заснять только не забудьте и мне показать. Вот мы и пошли. Никитос и Веник схалтурили – геев сыграли. Типа. Чего играть-то, если они и так геи? – Ленка весело подмигнула. – Я снимала, пока они кривлялись на публику – не знаю, может прокатит. Народ конечно плевался и чертыхался на них, но препод и не такое видел. А я вот убогонькую решила на себя примерить, а Никитка снимал. Я тебя издалека увидела и сразу избрала своим объектом. А ты так искренне удивленно смотрел на меня, что не мог не подкупить. Твоя реакция на мою рольку означала только одно – я точно справилась со своим заданием.
Ленка, очень довольная собой, продолжала рассказывать, а Алик смотрел на нее и не мог понять – что в ней такого привлекательного? Назвать ее красивой никак нельзя было: темные, коротко остриженные волосы, носик-курносик, глаза-пуговки. Роковых красавиц ей вряд ли придется играть. Но ее жизнерадостность, задор и энергия били таким ключом, что просто приковывали к ней все внимание.
– Харизма, все дело в ней, – как бы отвечая на мысленные рассуждения Алика сообщила Ленка. – Без нее никуда. Человек может быть некрасивым, но харизма исправит все. Кому-то она дается с рождения. А кому-то не дается, – Ленка показала язык, явно дразня всех тех, кто остался без такого важного качества. – Но можно ее развить. Если очень захотеть. Ты вот, например, хочешь?
– А зачем она мне?
– Какой же ты дурачок! Небось хочешь быть серьезным и важным? Это же границы, в которые ты сам себя загоняешь. А любые границы – это слабость, на которую тебя кто-нибудь может словить. Ты хочешь был слабым?
Алик не хотел быть слабым. Все, что говорила Ленка было гениальным и идеально ложилось в видение своей жизни Алика. А ведь действительно – он хозяин своей судьбы, он не должен ждать чьего-то одобрения или разрешения, он может быть каким угодно, лишь бы это нравилось ему самому и приносило пользу.
– Расширь границы самосознания. Все ограничения в твоей голове. Представь, что тебе можно все, и тогда ты достигнешь любых целей.
Ленка беззаботно сообщала Алику самые важные для него сейчас вещи. Она тысячу раз права – какой же он зажатый и стеснительный, еще миллионером мечтает быть. Где вы видели таких скромных миллионеров? Как там у философов – бытие определяет сознание? Алик поступит наоборот – пусть его сознание определит бытие: если Алик будет вести себя как богатый и всесильный, то окружающие поверят этому, обстоятельства будут складываться в его пользу, а в конечном счете приведут к его обогащению. Главное – вовремя этим воспользоваться.
– Ведь это ты сам режиссер в своей жизни, ты распределяешь роли и управляешь всем на этой площадке.
Алик слушал ее и спина его распрямилась, голова поднялась выше, а плечи стали казаться шире. Ленка заметила это и, снова засмеявшись, сказала:
– Красавчик, да ты хороший ученик!
Спустя полгода знакомства с Ленкой, Алика было просто не узнать: уверенная походка, гордо поднятая голова, широкие жесты, проницательный взгляд, добродушная улыбка. Ленка в полном смысле сделала его мужчиной: дело не только в сексе, она вдохнула в Алика уверенность в себе, научила глубже мыслить, блефовать не моргнув глазом, помогла зализать прежние раны. Она чувствовала себя мэтром, воспитывающим ученика. Наверное, ей нужно было родить ребенка, но попался Алик. Ленка любила свободу и не ограничивала свои отношения только Аликом. А его это устраивало, ведь у него была своя цель.
Настало время запланировать спектакль, где главным героем и режиссером будет он сам. Алику предстояло покорить гордую и недоступную героиню.
– Свет, пойдем на кикбоксинг сходим? У меня два билета есть от спортшколы, – Алик вложил в эту фразу всю небрежность и беззаботность, на какую был способен, хотя внутри у него все дрожало, как перед важным экзаменом. Она не должна была видеть его волнение.
Алик занимался кикбоксингом и не пропускал ни одни соревнования. В предстоящем турнире должны были сойтись восходящие звезды России и стран ближнего зарубежья. Алик мечтал выступать также как они, но до этого было еще далеко. Спорт давал ему не только ощущение мужественности и уверенности в себе, но и позволял выпускать пар. Кикбоксинг – мероприятие нейтральное, на свидание не сильно похожее. Это же не кино и не клуб, и не кафешка даже. Для начала нужно выстроить отношения, и спортивный турнир для этого подходил как нельзя кстати. Со Светой они обычно не разговаривали, ограничиваясь взаимным приветствием и то, если встретятся лоб ко лбу. Поэтому прозвучавшее от Алика предложение застало Свету врасплох, и она от неожиданности вздрогнула. Алик, демонстрируя скромность и застенчивость, робко улыбнулся и добавил:
– Все-таки мы будущие родственники, чего скучать сидеть. Сходишь, развеешься, – настаивал Алик. Это помогло, и Света, улыбнувшись, согласилась.
Все очень просто: он очарует ее своим красноречием, а когда будет пояснять лучшие моменты в схватке, она поймет – как он хорошо в этом разбирается и какой он на самом деле классный. Помчавшись в душ, Алик был вне себя от радости и, намывая укромные уголки своего тела, представлял себе такие смелые и невероятные сцены со Светой, где тщательно намытые укромные уголки его тела будут принимать самое активное участие. Он был уверен – все случится сегодня после турнира, иначе и быть не могло!
Всю дорогу он ей рассказывал заготовленные заранее веселые истории, активно жестикулируя и гримасничая. Света сдержанно слушала, улыбаясь время от времени как будто из вежливости. «Стесняется, наверное, – думал Алик, – ничего, скоро отойдет и привыкнет, нужно поднажать». Схватки турнира были такими ожесточенными, а исходы боя настолько непредсказуемыми, что Алику не приходилось выдавливать из себя активность – азарт человека, который сам занимается кикбоксингом, сделал из него настоящего спортивного комментатора. Алик в деталях расписывал тонкости и особенности боя. И только по окончании турнира, когда они уже возвращались в общежитие и волна эмоций отпустила его, Алик заметил, что Света так и осталась скованной и даже как будто пытается отгородиться от него.
