Kitabı oku: «Сухих соцветий горький аромат», sayfa 2
Глава 4
Была середина апреля. Тёплые солнечные дни резко сменялись тоскливыми похолоданиями с пронизывающим, всюду проникающим ветром. За пару часов погода могла поменяться раз пять. Эта неустойчивость – с разорванным в клочья небом и разметавшимися по нему зеленеющими ветвями расшатывала нервы.
Я заканчивала девятый класс. Как и большинство девчонок в этом возрасте, я мечтала о романтике и первой любви, которая, как говорят, остаётся в памяти на всю жизнь.
Был обычный день. Помню, как мы с Леной шли по коридору школы, она рассказывала о чём-то незначительном в мельчайших подробностях, а я пыталась уловить суть, которая без конца от меня ускользала.
Лена была талантливым художником и необычайно умной девчонкой, самой умной и начитанной в нашем классе, но имела слабость разводить болтовню о всяких глупостях, которые никому не были интересны. Её фигура плотная, если не сказать полная, из-за широких плеч и узких бёдер напоминала мужскую. Небольшие зеленовато-серые глазки казались слишком уж маленькими в сравнении с румяными, словно наливные яблоки, щеками и мясистым подбородком. Свои белокурые волосы она гладко зачёсывала назад и завязывала в хвост, от чего её и без того круглое лицо казалось ещё круглее. Из-за полноты над ней часто подшучивали одноклассники, но всегда по-доброму, её весёлый нрав, лёгкость характера и острота ума не позволяли злым языкам произнести ничего обидного, а уж добрым и подавно. Её все любили, все хотели с ней дружить, все стремились попасть в её компанию. А мне повезло больше остальных – я стала её лучшей подругой, чем несказанно гордилась.
Мы шли по коридору, Лена болтала, а я лишь слушала, периодически кивала головой да поддакивала, и тут неожиданно моя подруга перешла на шёпот:
– Боже, на кого это он так уставился?
Возле окна стоял десятиклассник Марк Громов – красавец-брюнет атлетического телосложения, с широкими округлыми плечами, массивной спиной и крепким торсом. Его крупные руки, расслабленно опирались на подоконник. Черты лица казались грубыми, не по возрасту мужественными. Гладкая чистая кожа немного блестела на высоком лбу и висках, словно намасленная. У него был ровный, прямой нос, густые угольно-чёрные брови и выразительные глаза цвета талой воды. Весь его облик дышал силой и уверенностью. Он был недосягаемой мечтой многих девчонок нашей школы, так как всегда оставался холодным к их симпатиям. Многие девушки давно оставили попытки околдовать его своими чарами и лишь украдкой страстно поглядывали в его сторону да томно вздыхали.
Я посмотрела на него, наши взгляды встретились. У меня вмиг подкосились ноги, дыхание прервалось. Я поспешно опустила глаза и ускорила шаг, пытаясь совладать с собой.
– Аня, да это же он на тебя так смотрит, – снова зашипела Лена, с трудом пытаясь поспеть за мной, – ты посмотри, дыру в тебе сейчас прожжёт.
Когда мы зашли за угол, я остановилась и взглянула на хитро улыбающуюся подругу.
– Он на тебя запал, – уверенно заключила она.
– Тебе показалось, – ответила я, пытаясь сдержать улыбку, – этого не может быть.
– Посмотрим, – подмигнула моя подружка, и мы расхохотались.
В подростковом возрасте можно влюбиться в человека, лишь мельком увидев его на улице или встретившись взглядом, или получив от него любовную записку. Внешне привлекательный объект, дополненный добродетелями, которыми он, несомненно, должен обладать, может вызвать в юном сердце невероятно сильные чувства, сродни помешательству. И чем острее и мучительнее страдания, производимые недоступностью предмета нежной страсти, тем романтичнее кажутся душевные порывы.
На протяжении нескольких недель на каждой перемене Марк стоял возле одного и того же окна и, когда я проходила мимо, смотрел на меня так, что сердце начинало выплясывать какую-то невероятную чечётку.
Напряжение достигло предела, я чувствовала, что должно что-то произойти. Мечты о нём преследовали меня везде. Даже закрывая глаза, я видела самоуверенного парня с обжигающим взглядом. В моём сердце поселилось неизведанное чувство, которое разрасталось в груди, проникало в лёгкие, заменяя собой воздух.
Учебный год приближался к концу, все ждали летних каникул. Я же ждала лишь определённости в отношениях с Марком, которая так и не наступала. Лена постоянно подталкивала меня к решительному шагу – подойти к нему самой и признаться в чувствах, но я не была готова к подобному и просто ждала.
Однажды во время урока всемирной истории я шла по пустынному коридору школы в учительскую, меня отправили за журналом. Погруженная в свои мысли, я не заметила, что по лестнице кто-то спустился и идёт мне навстречу. Лишь когда приближающийся человек оказался на расстоянии пары метров от меня, я осознала, что это Марк. Он замедлил шаг, я сделала то же.
– Привет, Аня – сказал он, поравнявшись со мной, и снова в его глазах блеснул огонёк, заставлявший трепетать моё бедное сердце.
– Привет, Марк – ответила я, чувствуя, что не смогу без дрожи в голосе произнести больше ни слова.
Какое-то время мы стояли молча и смотрели друг на друга.
– Мы можем встретиться сегодня?
– Да, – кивнула я и улыбнулась.
– В семь вечера буду ждать тебя возле черёмухи.
Так уж повелось, что огромная черёмуха, растущая возле школьного двора, была для нас чем-то вроде символа любви. Назначить встречу возле этого дерева уже было в своём роде признанием в чувствах. Под раскидистыми, усыпанными цветами ветвями разливался одурманивающий аромат, и влюблённые парочки, словно пчёлы, притягивались к зелёному гиганту магнетической энергией. Учитывая легенды, которыми была овеяна старушка-черёмуха, я догадывалась, что могло значить предложение Марка Громова встретиться именно там.
Лишь только прозвенел звонок на перемену, я подскочила к своей подруге.
– Что произошло? Ты когда вернулась, светилась вся, я заметила, – наклонившись к моему уху, заговорщицки проговорила Лена.
Я схватила подругу за руку и потащила в коридор, где было меньше любопытных ушей и взглядов.
– Когда за журналом ходила, встретила Громова в коридоре, – начала я с волнением в голосе.
–И-и-и-и? – нетерпеливо протянула Лена.
– Он хочет встретиться со мной вечером… возле черёмухи.
– Сойти с ума и выйти в поле! Наконец-то! – с задором воскликнула подруга, всплеснув своими пухлыми ручками.
– Мне самой не верится, – на выдохе проговорила я. – Я не сплю? Это не сон?
– Никакого сна, всё настоящее, – подружка ущипнула меня и расхохоталась.
Мы стояли возле окна оживлённые и восторженные. Я присела на широкий подоконник и посмотрела на улицу. Ветер гнал серые тучи по холодному, неприветливому небу, но, глядя в окно, я не видела унылой, грустно-промозглой серости, мне представлялось, что небосвод заливает тёплое, неистовое солнце, которое сияло внутри меня, согревало сердце, беспрестанно разрасталось, то и дело норовя вырваться из грудной клетки наружу.
Около семи вечера, подходя к условленному месту, я сходила с ума от волнения: руки холодели, по телу проходила нервная дрожь. Пронизывающий ветер трепал мои волосы и заставлял зябко кутаться в плащ. Впереди виднелась белая крона черёмухи. Под деревом я разглядела человека, нервно переминающегося с ноги на ногу. Хотя человек стоял ко мне спиной, и лица разглядеть было невозможно, я точно знала, что это он. Моё сердце начало колотиться ещё сильнее. Я замедлила шаг и сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. В этот момент Марк повернулся и, увидев меня, радостно заулыбался.
– Я боялся, что ты не придёшь.
– Не могла не прийти.
– Эти слова вселяют в меня надежду.
Несколько секунд мы молчали, не решаясь начать разговор о том, что волновало нас обоих. Я взглянула на Марка. Он сделал шаг, приблизившись ко мне, и взял за руку.
– Аня… я не знаю, как начать, хоть и прокручивал в голове слова, которые собирался сказать, уже, наверное, сотню раз, – он сделал паузу, свободной рукой взял прядь моих волос, она рассыпалась и заструилась между его пальцами. – У тебя такие красивые волосы. Сегодня нет солнца, но они всё равно сияют отполированной медью, – он опустил руку и заглянул мне в глаза, – я влюблен в тебя. Твой образ поселился в моей душе и стал частью меня, не могу расстаться с ним даже во сне. Я ничего не могу делать, ничем не могу заниматься, всё потеряло для меня интерес, мысли о тебе стали всей моей жизнью.
Мне казалось, что я теряю равновесие и проваливаюсь в другое измерение. Там только он и этот оглушительный аромат цветущей черёмухи.
– Я тоже люблю тебя… так сильно… и уже, кажется, так давно, – тихо прошептала я.
Глава 5
После свидания с Марком всю ночь я провела без сна. Счастье с головой накрывало меня бушующими волнами, перехватывая дух и заставляя бессмысленно улыбаться в темноте. Закрывая глаза, я вспоминала каждое сказанное им слово, каждый взгляд, каждый вздох снова и снова. Я пыталась уснуть, но сон неуклонно бежал от меня, заменяясь всё новыми и новыми воспоминаниями.
На следующий день Марк ждал меня возле дверей школы. При виде его улыбки и влюблённых глаз я подбежала к нему и бросилась на шею. Он подхватил меня так легко, будто я была совершенно невесомой, и закружил на месте.
– Уже соскучился, – прошептал он, наклоняясь к моему уху.
– Я всю ночь не спала, не могла поверить, что это происходит со мной, что ты меня любишь.
– Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя и буду повторять это, пока ты не поверишь.
– Сдаюсь, – рассмеялась я, – верю. Больше никаких сомнений.
До звонка мы стояли на первом этаже и никак не могли расстаться. Мимо проходили одноклассники, друзья и знакомые, щедро одаривая нас любопытными, а иногда и завистливыми взглядами. Через пару часов вся школа будет знать, что мы пара, и все девчонки станут люто меня ненавидеть. Но это не казалось мне проблемой, я даже жаждала их ненависти и зависти, эти неприглядные чувства других тешили моё самолюбие и ещё сильнее подогревали интерес к Марку.
Мимо прошла и Лена, она многозначительно подмигнула мне, шепнув: «Жду подробностей», и торопливо засеменила прочь.
– Подруга? – осведомился Марк.
– Да. Сейчас будет терзать меня расспросами, пока не выведает всё до малейших подробностей.
Марк хмыкнул, но ничего не сказал. Прозвенел звонок. Я взглянула на него, а он, угадав мои желания, крепко прижал меня к себе. Мы стояли молча, слушая удары сердец и затихающий шум коридоров.
– Мне пора, – тихо сказала я.
– Да.
– До скорого.
Я улыбнулась ему и пошла по пустому гулкому коридору. Марк, не отрываясь, смотрел мне в след, пока я не скрылась из виду.
– Ну как всё прошло? Вы теперь официально парень и девушка? Он признался в любви? – засыпала меня вопросами Лена, как только прозвенел звонок на перемену. – Хотя у тебя на лице всё написано, можешь не отвечать.
– Ленка, я не могу поверить своему счастью, – восторженно выдохнула я.
– Ух, я так за тебя рада! – взвизгнула Ленка и бросилась меня обнимать.
День прошёл в каком-то романтически-счастливом тумане. Я ничего не понимала, не осознавала и думала только о Марке. Педагоги поглядывали на меня с подозрением, но ничего не говорили. Лишь один учитель математики сделал мне замечание, сказав, что я витаю в облаках, стала какой-то необычайно рассеянной и вообще совсем на себя не похожа.
После уроков, надевая плащ, я случайно сунула руку в карман и обнаружила записку. Нетерпеливо развернув её, я впилась глазами в аккуратно выведенные синей шариковой ручкой буквы.
«Сегодня в 15.30 на Советской возле часов. Люблю тебя.
Твой М. Г.»
Советская – центральная улица Бреста. Она примечательна картинными фасадами домов с длинными вереницами балконов, необычными крышами, на одной из которых вполне мог бы жить всем известный с детства Карлсон и, конечно, аллеей фонарей.
По причине эдакого «комплекса Емели» или, проще говоря, непреодолимого желания халявы любой белорус, как и русский, любит всё, что можно потереть, поскрести, во что или на что можно влезть, посидеть и, прости господи, поскакать на счастье. Советская изобилует скульптурами, для этих целей предназначенными. Но даже если скульптуре предназначалось исполнять лишь декоративную функцию, она всё равно неизбежно оккупируется местными жителями и туристами и через пару месяцев будет бесстыдно блестеть своими натёртыми боками. Так на Советской были отполированы одиноко стоящий и зазывно поглядывающий по сторонам «Счастливый сапог», красноречиво обещающий «… доход неслыханный и в делах денежных везение…». Гигантских размеров «Кошелёк с монетами», разве мимо такого пройдёшь? Скульптура «Старый фонарь», представляющая собой валун, с начертанным на нём приказом об учреждении должности фонарщика, который ежедневно обязан зажигать фонари, как только сядет солнце. До скульптуры летучей мыши с фонарем в цепких когтях, расположенной на самом верху валуна, дотянуться может не каждый, но тот, кому дотянуться всё же удалось, тёр всё, до чего доставали проворные пальцы. Скульптура «Старый город» – излюбленная для молодожёнов. На крыше бронзового дома влюблённая кошачья парочка блаженно жмурится на солнце, а чуть ниже, расположившись на тонком карнизе, навострив уши, сидит кот-любовник, который, видно, еле успел вовремя унести ноги. Молодожёны любят чесать за ушком незадачливого любовника, скорее всего, тем самым пытаясь его задобрить и предотвратить образование любовного треугольника в собственной жизни. Это далеко не весь перечень счастливых амулетов, которые суеверные горожане усердно натирают ладонями, скребут подошвами ботинок, усердно привлекая на свою сторону капризную фортуну.
Пешеходный участок улицы начинается от перекрёстка с Пушкинской и отмечен часами с круглым позолоченным циферблатом и римскими цифрами. Возле этих самых часов Марк и назначил мне свидание.
В тот день с самого утра погода радовала долгожданным потеплением. Я шла по широкой, пустынной улице и наслаждалась солнечным светом, нескончаемыми потоками лившимся с синего небосвода на моё счастливое лицо. Каблуки кожаных ботинок глухо стучали по камню, а серебристые пуговицы плаща игриво поблёскивали на солнце своими выгнутыми спинами. Достигнув часов, стоящих на перекрёстке, словно бдительный страж, и торопливо выстукивающих секунды, я огляделась в поисках парня с глазами цвета талой воды. Он стоял немного поодаль, подставив лицо тёплым лучам весеннего солнца и закрыв глаза. На нём были голубые джинсы, коричневые замшевые ботинки и светлый плащ, полы которого колыхались от лёгкого дуновения ветра. Солнце блестело в его густых чёрных волосах оранжевыми искорками. Я тихо подошла сзади и, не произнося ни слова, положила голову ему на плечо. Он вздрогнул, резко повернулся ко мне и улыбнулся.
– Я уже начал беспокоиться, что ты могла не найти записку. Стою тут и думаю, лучше бы сказал всё с утра, когда мы на первом этаже стояли, – произнёс он, обнял меня и поцеловал в щёку.
– Я на самом деле могла её не найти. Уже когда собиралась идти домой, совершенно случайно сунула руку в карман и обнаружила записку. Это было так неожиданно и приятно, – взволнованно сказала я. – Куда мы теперь?
– Это моя самая любимая улица в городе, гуляя здесь, мне кажется, что я попадаю в сказку, на душе становится как-то тепло и спокойно. Хотелось побыть здесь с тобой.
– Да, здесь в самом деле хорошо.
– Но прогулка по Советской – это далеко не всё, что я запланировал.
– Ты меня интригуешь.
Марк хитро прищурился.
–Давай пройдёмся вниз по улице к автобусной остановке.
– Мы куда-то поедем?
– К месту, где живёт свобода. Потерпи, позже всё увидишь.
Мы держались за руки и медленно шли по залитой солнцем мостовой. Марк посмотрел на меня и сказал:
– А знаешь, отец запретил мне с кем-либо встречаться до окончания школы.
– Почему? – удивлённо спросила я. Несколько раз я видела его отца в нашей школе, он помогал с доставкой оборудования в компьютерный класс. Это был мужчина, крепкого телосложения, с маленькими внимательными синими глазками. Мне он показался весёлым и приветливым, было трудно поверить, что этот человек запрещает сыну думать о девчонках.
– Он очень надеется, что я смогу поступить в хороший университет на историка. Но в последнее время я забросил занятия, мне как-то не до истории было, – Марк подмигнул мне, – всё о тебе думал и больше ничего в голову не лезло. Отец нашёл мои стихи и понял, что дело в девушке, он запретил мне даже думать о свиданиях до тех пор, пока не поступлю. Именно по этой причине я долго не решался подойти к тебе и объясниться.
– Ого… Я не предполагала, что дело так обстоит, – меня охватила растерянность и недоумение. – Значит, отец даже не догадывается, что ты сейчас со мной?
– Да, и он не должен догадаться. Ты же меня не выдашь? – смеясь, спросил Марк.
– Всё зависит от твоего поведения, – усмехнулась я.
– Ах, вот ты какая, – Марк крепко обнял меня, и мы рассмеялись.
– Мне послышалось или ты сказал, что пишешь стихи? – вдруг вспомнила я случайно обронённые Марком слова.
– Иногда.
– Может прочтёшь?
– Как-нибудь прочту, обещаю.
Мы замолчали. До остановки оставалось метров двести, вокруг сновали спешащие куда-то люди с портфелями, сумками и суетливо роящимися в головах мыслями.
– Раз уж ты рассказал про отца, думаю, и мне стоит признаться, – начала я, – мне родители тоже не разрешают встречаться с парнями. Сегодня я сказала маме, что пошла к Лене, а Лену попросила подстраховать на случай, если мама решит проверить, точно ли я у неё. Чувствую, я скоро погрязну во лжи.
– Хм, неожиданно. А из-за чего у тебя такая обстановка? – в свою очередь изумился Марк.
– Не знаю даже, как тебе сказать. Меня всегда воспитывали так, что на первом месте должна быть учёба, и я ещё ребёнок, а дети на свидания не ходят. Вообще у нас много правил, и я должна стараться всегда их соблюдать. Нет, ты не подумай, – спохватилась я, увидев серьёзное лицо Марка, – у нас в семье замечательные отношения, просто родители всегда хотели, чтобы я выросла хорошим, достойным человеком, поэтому я стараюсь совершать поменьше ошибок, а лучше вообще их не совершать.
– Мне кажется, не совершать ошибок всю жизнь невозможно, да и просто скучно. Не думаю, что от нескольких маленьких проступков можно вдруг стать плохим человеком.
– Не знаю… я привыкла думать…
– Расслабься, – перебил меня Марк и взял за руку – ты сейчас со мной, не нужно много думать и переживать. Давай забудем обо всём и просто повеселимся.
– Согласна, – проговорила я, с усилием отрываясь от своих противоречивых мыслей.
Через минуту мы уже стояли на остановке и ждали автобус. Я чувствовала, что атмосфера стала напряженной, поэтому попыталась разрядить обстановку:
– Получается, у нас запретная любовь, – кокетливо улыбаясь, я взглянула на своего спутника.
– Выходит, что так, – рассмеялся он, – и должен заметить, этот факт добавляет в наши отношения остроты.
Через несколько минут мы отправились к маленькой полупустой деревеньке в пригороде Бреста. Ехали мы довольно долго и всё время без умолку болтали о детстве, завершившемся совсем недавно, о живописных видах, открывавшихся из окна, о книгах, которые запали в душу, о музыке и обо всём на свете. Достигнув конечной остановки, мы пешком направились к видневшемуся впереди лугу, за которым возвышалась пышная роща. Посреди густо-зелёного луга стояла заброшенная водонапорная башня.
– Мы идём в башню? – озадаченно спросила я, стараясь не отстать от Марка.
– А ты когда-нибудь была внутри?
– Нет, никогда. Я вообще здесь впервые.
– Так и думал. Значит, не зря решил тебя привести именно сюда. Тебе понравится.
Мы шли по лугу и вдыхали весенний, тёплый аромат земли и свежей молодой травы. Видневшаяся впереди водонапорная башня, некогда аккуратно облицованная красным кирпичом, а теперь сплошь покрытая трещинами и щербинами, возвышалась подобно дряхлому, забытому временем великану. На самом верху башни зияли тёмные проёмы продолговатых окошек, вместо дверей прямо напротив нас открывался беззубый краснокирпичный рот с неровными, сколотыми краями.
Марк взял меня за руку и потянул к проходу. Внутри башни валялись разломанные кирпичи и щебень, шершавые серо-коричневые стены устремлялись к конусовидной, сильно пострадавшей от времени и дождей черепичной крыше, и терялись в полумраке свода. Всё вокруг было покрыто толстым слоем жёлто-серой пыли, что придавало угнетающий вид этому заброшенному помещению. Наверх к небольшим проёмам, через которые внутрь сооружения лился дневной свет, вела старая винтовая лестница без перил, напоминавшая гигантскую змею, любовно обвивающую грубые холодные стены.
Оглядевшись, я заметила, что здесь довольно интересно, и уже собиралась выйти из башни, как Марк направился прямиком к располагавшейся справа от входа лестнице.
– Неужели ты хочешь подняться наверх? – испуганно спросила я.
– Конечно. А для чего же мы тогда сюда забрались? Не бойся, я пойду впереди и буду крепко держать тебя за руку.
– Ты хочешь, чтобы и я поднялась с тобой?! – в ужасе вскрикнула я.
– Конечно, – улыбнулся Марк и протянул мне руку.
Я стояла как вкопанная. Страх высоты мучил меня с самого детства, и я до сих пор не могла его преодолеть.
Марк вызывающе глянул на меня:
– Ты хочешь, чтобы я отныне называл тебя трусихой?
– Я и есть трусиха, – мой голос срывался и дрожал от страха и возмущения, – ужасно боюсь высоты, а у лестницы нет перил!
– Иногда стоит преодолевать свои страхи, – Марк снова протянул мне руку и уже не опускал её, настойчиво глядя мне прямо в глаза.
Я колебалась.
– Давай же, – уговаривал он, нежно касаясь моих похолодевших пальцев.
– Так и быть, – сдалась я, – только не торопись, давай подниматься медленно.
Мы осторожно шагали по каменным ступенькам, в ушах оглушительно шумела пульсирующая кровь. Я старалась не смотреть вниз и по сторонам. Глядя себе под ноги, я крепко сжимала руку Марка и нерешительно продвигалась вперёд. Наконец, мы добрались до самого верха и остановились возле проёма, представляющего собой окно. Вид, открывшийся нашему взору, был завораживающим: зелёная, задумчивая роща тянулась ветками к вечерним солнечным лучам, вдалеке извивалась серебристо-серая речушка, которая уже успела вернуться в свои берега после весеннего паводка, а прямо перед нами простирался великолепный бархатный луг.
– А-а-а-а-а-а-а!!! – громко и весело закричал Марк, раскинув руки в стороны, и заразительно рассмеялся. – Крикни и ты, – воодушевлённо предложил он, задыхаясь от порывов ветра, влетающих в проём.
Мне было неловко орать во всё горло наверху заброшенной башни, но и отказаться было неудобно. Немного поколебавшись, я собралась с духом и крикнула. Крик получился слабый и вымученный.
– Нет, так дело не пойдёт, давай громче, чтобы у меня уши заложило. Надо отключиться, не думай ни о чём, – Марк подмигнул и заорал снова, что было силы.
Я понемногу начинала заражаться его возбуждённым настроением. Забыв обо всех правилах приличия, я крикнула во всё горло. Крик эхом отразился от конусообразных сводов башни и растворился в тишине. Мне стало невероятно легко, будто какая-то часть меня освободилась от оков тела, и неслась навстречу ветру и сияющему лазурью небу.
– Ну, как? – спросил Марк.
– Это будто внутри меня жил ветер, – задыхаясь, проговорила я, – но я не догадывалась об этом, пока он только что ни вырвался из груди.
– Да-да, так и есть! Невероятное чувство, правда?
Когда мы ехали в полупустом автобусе домой, уже наступил вечер. Огромное рдяное солнце заливало улицы золотисто-рыжим светом. Марк смотрел на меня пламенным взглядом, и мне становилось не по себе, я терялась и не могла произнести ни слова. Марку же слова были не нужны, за него красноречиво говорил обжигающий, любовный взгляд.
– Я счастлив, – тихо сказал он, – наверное, так счастлив я никогда не был.
Если бы он только знал, как счастлива была я.
