«Мамочка и смысл жизни. Психотерапевтические истории» kitabından alıntılar, sayfa 9
Больше, чем смерти, люди боятся одиночества, неизменного спутника болезни. Мы стараемся по жизни пройти рука об руку с кем-либо, но умирать нам приходится поодиночке.
Мы пытаемся идти по жизни парами, но умираем в одиночку - никто не может умереть вместе с нами или вместо нас. Живые избегают умирающих, отчуждаются от них, и это служит прообразом окончательной - смертельной - отчужденности и изоляции.
Доктор Уайтхорн искренне желал учиться. Он был собирателем, и таким способом за многие годы накопил поразительное богатство любопытных фактов. "Вы только выиграете, и ваши пациенты тоже, - говорил он, - если вы позволите им достаточно долго рассказывать о своих жизнях, своих интересах. Узнайте, как они живут, - и вы не только приобретете новые знания, но в конце концов узнаете все, что нужно, об их болезни."
Каждый человек, по природе своей, одинок. Это тяжело, но это так на самом деле, и нам нужно научиться с этим жить.
Он был весь тусклый - коллекция оттенков серого: седеющие волосы, идеально ухоженная эспаньолка с проседью, глаза цвета кремня, серый костюм, темный носки. И серый, застегнутый на все пуговицы ум.
Нам по природе свойственно искать смысл. И нам приходится считаться с тем неудобным фактом, что нас забросили во вселенную, которая изначально бессмысленна. И поэтому, чтобы избежать отрицания всего и вся, мы вынуждены брать на себя сразу две задачи. Сначала - придумать или найти дело, в котором для нас будет заключаться смысл жизни, - достаточно жизнеспособное, чтобы нам его хватило на всю жизнь. А потом мы должны умудриться заставить себя забыть о том, что его придумали, и внушить себе, что это дело - совсем и не наше изобретение, что оно существует независимо от нас, где-то там, а мы его просто обнаружили.
Много страшнее смерти для умирающего человека полная изоляция, которая сопровождает её. Мы пытаемся идти по жизни парами, но умираем в одиночку - никто не может умереть вместе с нами или вместо нас.
... некоторые люди так бояться быть в долгу у смерти, что отказываются брать ссуду у жизни.
Ты мог сидеть на кухне в ботинках, запачканных землей
С могилы твоего собственного ребенка,
И говорить о повседневных делах,
Поставив лопату к стене у дверей.
Я видела…Она утверждает, что будет переживать свою печаль иначе. Она не позволит ей рассеяться так просто.Смертельно болен, значит, ты один
И будешь умирать совсем один.
Конечно, ближние придут к могиле,
Но прежде, чем ее зароют, мысли
Уже вернулись к жизни и живым,
К обыденным делам. Как мир жесток!
Я так не убивалась бы, когда бы
Могла хоть что поправить. Если б! Если б!
Я принимал хорошо известную позицию, о которой много говорили, то есть что работа со скорбью заключается в том, чтобы полностью отделить себя от умершего человека и направить свою жизнь и энергию на окружающих. Фрейд впервые разработал это понимание горя в 1915 году в своей работе «Скорбь и меланхолия», и с тех пор эта концепция поддерживается множеством клинических наблюдений и эмпирических исследований.
