Kitabı oku: «Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)»
«Любовь к людям содержит и любовь к себе, ибо любовь к людям распространяется на самого человека, любящего людей. Нужно одинаково любить себя и других людей».
«Мо-цзы», глава «Большой выбор»
Часть 1. Граница
«Необходимо знать, что определение возникло от подражания границам сёл и земельных наделов, ибо предки [наши], чтобы избежать двух крайностей – излишества и недостатка – установили Границы, дабы пользоваться своим и не трогать чужого».
Езник Кохбаци. «Опровержение ересей»
1. Анна
Анна служила на Границе.
Ну, как – служила? Ну, как – на Границе?
Все служение Анны сводилось к немногому: выполнять то, что требуют, надевать то, что полагается по протоколу. Наверное, именно это называется службой. Во всяком случае, для женщины.
А вот с Границей были сложности. Собственно, не было никакой Границы. Или наоборот: была только Граница. Анна сама не смогла бы объяснить, где, что и когда происходит вокруг нее. Потому как не было на Границе никаких «где», «что» и «когда». А если и бывали, ьо лишь в очень торжественных случаях.
Место, время и события на Границе вообще не имели значения. Нет, конечно же, какие-то события происходили. Они, события, случались в прошлом, настоящем и будущем. Были привязаны ко времени. Они происходили близко и далеко. Были привязаны к месту. Но все это – события, время и место – абсолютно не имело значения здесь, на Границе времен, мест и событий.
И вот на такой Границе служила Анна.
Наверное, стоило бы юной пограничнице задуматься о значении (или бессмысленности?) сущего… Нет, Анна не позволяла себе задумываться о сущем. Или ей не давали думать о сущем. Или просто не было такого желания. Или не было сущего. Ну, вот, стоило подумать, и снова Анна запуталась.
Единственное, о чем думала она, так лишь о том, чтобы безупречно служить. Если Анна служила не безупречно, то ее наказывали. Это также входило в ее обязанности: делать промахи, чтобы наказывали. Но тут важно было соблюдать пропорции. Иначе могло и расплющить.
Самое страшное, что могло произойти с Анной, – изгнание. Изгнанным служителям назначали место, время и роль. И на этом заканчивалось все. «Безграничная Граница» сузилась бы до пределов одного из миров, до пределов короткого человеческого века. Потому как Граница означала бытие, а другие миры – все миры во всей их бесконечности и разнообразии – означали небытие.
Здесь и сейчас было всеобъемлюще; там, то и тогда являлось пустотой. Или не являлось? Может ли пустота являться чем-либо, хотя бы этой же пресловутой пустотой? Нет, не стоит об этом думать. Какое-то заигрывание с логическим позитивизмом выходит. А это мужская территория. Это их служение. Каждый должен быть на своем месте, держать оборону на своем рубеже.
И потому Анна старалась служить исправно. Тем более, что это было не сложно и – главное! – доставляло удовольствие. Служила границе и Хозяину. Или Хозяину и Границе, но это новый повод для путаницы. А за путаницу – наказывают.
Хозяин был один. А иначе и быть не могло. И Хозяин был добр. В меру. Именно он назначал протокол нарядов и некоторые простые действия. Но Анна давно уже научилась предугадывать желания Хозяина. Исполнение этих простых действий служило разуму Анны глубокой пищей, а душе Анны – источником необъяснимой радости.
Сегодня радости было особенно много. Радость и трепет, перемежаясь и проникая друг в друга, эти два чувства создавали третье – счастье. Сегодня Анна была счастлива. Как, впрочем, и всегда с того момента, когда стала пограничницей. Служба должна делать служащего человека счастливым. А иначе, зачем служить?
2. Наряд
Особенный день. Хотя бы потому, что не было на Границе дней. А сегодня – был. Нужно строго соблюсти протокол. Все распоряжения были получены заранее. Можно было бы сказать, что получены во сне, вот только сны здесь были явью. Анна вежливо обратилась к собственной памяти, и та услужливо представила готовый образ.
Начинать нужно было с шеи. Это важно. Всегда нужно начинать с шеи. Двери гардероба плавно разошлись в стороны. Верхняя полка. Чокеры. Плотно прилегающие к шее душители. Все размеры изначально были подогнаны так, чтобы служительница могла строго соблюдать протокол.
Сегодня был нужен чокер, который чуть перенимал дыхание, но позволял чувствовать себя достаточно комфортно. И даже не затруднял речь. Цвет – черный. С серебряным кольцом для поводка.
Весь наряд сегодня будет черным. Хозяин терпеть не мог эклектики. Единственное допущение, что позволял его вкус – широкая красная резинка чулок. Черные чулки, красная резинка, серебряное кольцо на черном ошейнике. Анна взглянула на себя в зеркало и осталась довольна.
Далее – обвязка. Анна взяла одну из множества веревок – в этот раз выбрала эластичную, так было сказано накануне. Ловким движением перекинула веревку через шею, сделала несколько простых узлов, затем провела оба конца между ног и вывела их сзади за шейную петлю. Быстрыми узлами зафиксировала концы.
Со второй веревкой девушка продела более хитрую манипуляцию, затем взяла третью и четвертую. Последние веревки пустила змейками меж готовых петель и узлов. Снова взгляд в зеркало – осталась довольна. Значит, будет доволен и Хозяин.
Собственно, наряд был почти готов. Анна медленно натянула черные шелковые перчатки по локоть, с нижней полки взяла пару черных матовых туфель на высоченном каблуке. Выбрала нужный флоггер из висящих в ряд на стене.
Оставалось только ждать. Анна встала на колени в коридоре, чуть боком к входной двери, защелкнула серебряный карабин поводка на кольце чокера, взяла в зубы флоггер, прижала ладони к шелковым бедрам и стала вслушиваться в коридорные шорохи – ловить шаги Хозяина.
3. Ваниль
Они долго шли по длинному коридору. Долго, по длинному. Анна улыбнулась одними мыслями, про себя: на Границе не имели значения ни время, ни расстояния. Все эти атрибуты ванильных миров использовались на Границе по случаю и со значением. Сегодня был именно тот случай, которому все на Границе придавали особое значение.
Улыбнулась только мыслями, но Хозяин заметил. Почувствовал. Он всегда чувствовал ее, она всегда чувствовала его. Идеальная пара: верхний и нижняя, Хозяин и его сабка. Иначе такие отношения были бы попросту невозможны. Невозможны, потому что не нужны.
Ведь сначала всегда возникает желание. Желание мотивирует возможности. Возможности определяют долг. Но все это летит в бездну, если никому не нужно. Такова формула творения, об этом знает каждый пограничник. И даже каждый бог, но о богах еще будет много разговоров. Сегодня их день на Границе.
Чуть дернув за поводок, Хозяин приказал развернуться. Обнаженные ягодицы девушки благодарно приняли хлесткий удар флоггера. На коже памятно зардела полоса. Еще одно движение поводка, и мужчина повел свою женщину далее: беззвучные шаги его босых ног и звонкий цокот ее матовых копытец.
Ванильные миры. Анна попала на Границу из одного такого ванильного мира. Из мира, где все еще идут споры о ролях, обязанностях, отношениях и других недостойных вещах. Где мужчины до сих пор еще объясняют женщинам их роль и значение, а женщины ежатся и противятся. Ванильные миры, где взаимопонимание – удел избранных. Именно из такого мира некогда сбежала Анна. На Границу.
«До сих пор», – Анна снова улыбнулась, тихо, но заметно. Эти отголоски прошлой жизни все еще не покидали ее сознание. Впереди еще много дней с Хозяином, еще много наказаний и поощрений…
Ну, вот опять: впереди, много дней. Можно вывезти девушку из ванильного мира, но трудно вывести ванильный мир из девушки.
Хозяин остановился и выпустил поводок. Конец с кожаной петлей беспомощно обмяк, лег Анне на живот. Обернулся к Анне медленно, но грозно.
– Подними глаза, – приказал.
Анна подняла глаза послушно, но не сразу: такие приказы не сулили ничего хорошего. Смотреть в глаза Хозяину не принято.
– Еще одна такая улыбка, – негромко сказал Хозяин, – и вернешься в спальню. А в зал войдешь в наручниках.
Анна умоляюще застонала: здесь, на Границе, сабке тяжело было бы найти дорогу назад. Передвигаться с Мастером – это одно, а вот блуждать по меняющим очертания коридорам – тут и опоздать можно, и заблудиться. А это уже – верное изгнание. Анна вновь опустила глаза в пол и чуть ли не рухнула на колени.
Хозяин выждал несколько минут (так восприняло сознание Анны, не отвыкшее еще привязывать все и вся ко времени и пространству), а потом удивительно мягко взял девушку за подбородок.
– Встань, и двинемся дальше, – и Анна поняла, что ее простили. В этот раз простили.
4. Тронный зал
Не было на Границе никаких мест – все свершалось там, где было нужно, когда было нужно, как было нужно. По воле Хозяев. Так что все церемониальные действа, все ритуалы были придуманы не для Хозяев, а для их сабок. И для гостей.
Прибывающие из ванильных миров должны были видеть, слышать, ощущать всю мощь Границы. И им предоставляли такую возможность.
Когда Хозяин пересек порог и ввел за собой Анну на поводке, Тронный зал был уже полон. Если, конечно, могло быть «полным» бесконечное пространство без стен и потолка. Вернее, пространство имело границы, но они так неуловимо изгибались, изламывались, округлялись, растягивались, сужались, чуть не смыкаясь порой, что у Анны закружилась голова. И не только у нее одной. Многие гости и сабки чувствовали себя не очень-то комфортно. Создавалось впечатление, что жители целого города неожиданно заблудились в темном лесу и не у кого попросить помощи, никто не услышит твоего «Ау!», хоть хором кричи. Разве что Хозяева, но…
Но Хозяева были здесь… Хозяевами. Анна чуть снова не улыбнулась, но вовремя опомнилась. На этот раз шалость осталась незамеченной. Слишком уж занят был ее верхний. Здесь не принято было здороваться, но при встрече верхние молча улыбались друг другу. Иногда просили своих сабочек «повилять хвостиками». Иногда даже перу романиста и бумаге под этим пером нет права и надобности знать, что такое «повилять хвостиками». Даже бумага иногда краснеет.
Наряды других сабок были выдержаны в стиле: если веревки, то эластичные, если кожаные ремни, то черные, если каблук – то высокий. Еще были плюмажи на головах, хвосты на ягодицах, почти не видимые ажурные корсеты.
Масок не было ни на одной нижней. Прием сегодня устраивали для гостей из ванильных миров. В некоторых мирах маска стала бы признаком скрытой агрессии. Так точно же ни на одной из сабок не было белья в его – белья – обычном, ванильном, понимании. В некоторых патриархальных мирах такая форма одежды была бы сочтена дерзкой, а потому наказуемой наглостью.
Конечно же, Хозяева Границы сумели бы утихомирить буянов в одно мгновение (вернее, предваряя такое мгновение). Ни одна сабка не чувствовала никакой опасности рядом со своим Хозяином. Но прием был устроен для гостей, а раз Хозяева Границы сами установили некие правила на некий период, то зачем же будут сами эти правила нарушать. Пусть гости почувствуют не только мощь Границы, но и уважение (или милость) ее Хозяев.
Начиналась какая-то игра, о которой Аня не знала ничего, да и не должна была знать – это игра Мастеров, среди которых Анна ловила каждое слово, каждый взгляд (не в глаза) своего Мастера.
5. Мастера
Хозяевам было скучно. Всем. Так, наверное, можно было интерпретировать их отношение к сегодняшним посетителям Тронного зала. Хотя Анна понимала, что Хозяева просто знают вопросы, знают ответы, все уже решили и сейчас отыгрывают роли. Для гостей.
При бесконечном количестве ванильных миров, миры эти, по большей части, следовали неким общим законам, а потому были предсказуемы. Предсказуемые миры, населенные предсказуемыми жителями. Стоило определить закономерность, и достаточно было одного Мастера-куратора, чтобы поддерживать связь, снабжать ресурсами, перенаправлять ресурсы, а значит, ведать судьбами целых сонмов однотипных миров.
Мастера были «чтецами людей», видели скрытое, знали подноготное.
Их было совсем немного, Хозяев Границы, хотя здесь даже количество не имело никакого значения. И всем им, Хозяевам, было скучно. Словно гроссмейстеры международного уровня согласились на сеанс одновременной игры с детьми, которые едва-едва научились говорить, а не то что играть в шахматы. Хотя даже еще более чем…
Хозяева гостеприимно передвигались по Тронному залу (в котором не было никаких тронов), уверенно улыбались равным, дружелюбно кивали визитерам. За каждым из Мастеров следовала его сабка, верная и покорная. Верными и покорными сабки были потому, что (во-первых) сами выбрали эту судьбу и еще потому, что (во-вторых) были уверены, что каждый Мастер с неизмеримо большим удовольствием играл бы сейчас в своих покоях со своей женщиной, чем здесь, в Тронном зале, играл с этой массой заинтересованных людей.
Заинтересованных – ключевое слово. Что нужно нижней от своего верхнего? Внимания и присутствия. В то время, когда каждому из здесь собравшихся гостей нужны власть, связи, влияние, ресурсы. И Хозяева Границы все это могли им дать.
Для того и проходили такие встречи в Тронном зале. Пусть каждый выкажет свое желание. И выскажет его. Пусть и не нужны такие выказывания и высказывания – все известно, все решено. И всегда найдется другой ванильный мир, который это желание может исполнить. В обмен на исполненное свое. Роль посредника всегда приносила наибольшие дивиденды…
Ну вот, опять: «всегда». Не успев улыбнуться, Анна уже была у ног своего Хозяина. Тот одобрительно похлопал ее стеком по обнаженному плечу и попросил «повилять хвостиком», пока сам он вел беседу с одним из ванильных визитеров. Гость несколько мгновений наблюдал за сим действом, не в силах вымолвить ни слова.
Вот теперь Анна могла улыбаться открыто. Гость выбит из строя, сабка свое дело сделала, значит, Хозяин доволен и Анна может рассчитывать на награду. Мастер нежно улыбнулся в ответ и погладил свою нижнюю по смоляным волосам. Цвет волос тоже не имел значения: Мастер мог изменить его одним движением ресниц. Как, скажем, уничтожить чей-то мир. Или создать сотню новых.
Иногда Анна задумывалась: как это – жить с таким всезнанием, иметь абсолютную власть над временем, над пространством, над любой физикой с химией в придачу и, конечно, над ней, сабкой. Но мысли такие гнала. И правильно делала. Мастеру – Мастерово, сабке – сабково.
6. Гость
Строго говоря, ни один из гостей не пребывал сейчас в Тронном зале, в обычном понимании. Вход на Границу, а тем более, за Границу был закрыт всем без исключения. Кроме Хозяев и их сабок. Чужих Граница не пускала.
В каждом мире были свои временные и пространственные законы, некоторые взаимоисключали друг друга. Если бы роль посредника сводилась лишь к тому, чтобы соединить стороны и получить выгоду от сделки, то Мастера тут были бы не нужны. Да и Мастерам, собственно, не нужна была никакая выгода. Они были выше всяких сделок. Они играли. Играли и служили. Хозяева – тоже пограничники.
Так что каждый гость был в некоем абстрактном фрагменте пространства, где работала его физика и геометрия, но каждый гость пребывал в уверенности, что он – здесь и сейчас. Высокий представитель своего народа на светском саммите миров.
Вот и тучный добродушный дядечка, уже начавший седеть на висках и лысеть на макушке, но все еще державшийся бодрячком, развалился на диване рядом с Мастером Анны и чуть ли не вальяжно похлопывал его по колену. Костюм на госте был «полный комплект»: брюки, пиджак, жилет, под жилетом – белоснежная рубашка, под воротом рубашки – пестрый шейный платок.
Анна уже привыкла к тому, что ее Хозяин не любит эклектику, и даже не понимала, как Хозяин терпит своего собеседника. Но и понимала при этом, что, по меркам того ванильного мира, откуда прибыл сосед Мастера по воображаемому дивану, этот костюм – наверняка образец стиля и стоит баснословных… чего у них там?
– Мень, – коротко представился человек и протянул пухлую руку для приветствия.
– У Вас принято добавлять какие-либо уважительные приставки к имени? – вежливо поинтересовался Хозяин, но руку не пожал. Вопрос он тоже задал из вежливости: Мастера знали все. – Скажем, имя отца, титул, социальный статус, конфессиональную принадлежность, показатель биологического возраста, сексуальную ориентацию, политические пристрастия? Какую дополнительную информацию я должен добавить к Вашему имени, чтобы проявить крайнюю степень уважения?
– Зачем нам эти церемонии? – щедро, с гордостью разрешил Мень, но было видно, что ему приятно. Очень приятно.
– Так что Вас привело в Тронный зал, уважаемый Мень? – поинтересовался Хозяин Границы. – И конкретно ко мне.
В это время Анна как раз и начала «вилять хвостиком», что и ввело гостя в ступор. Некоторое время Мень с видимым усилием пытался сглотнуть слюну. Сумел. Анне стало даже жаль гостя – в своих способностях пограничницы она не сомневалась.
– А можно мне достать такую? – наконец выдохнул Мень.
– Это Ваше желание? – поинтересовался Хозяин с дипломатическим интересом. – Именно оно привело Вас ко мне? Думаю, мы в силах решить этот вопрос, но цена будет высока.
– Что Вы, что Вы! – Мень даже замахал руками. – Совсем иное!
– Я Вас внимательно слушаю, – Хозяин расположился на диване поудобнее, положив руку на огненно-рыжие волосы Анны.
7. Желание
– Собственно, – теперь уже робко начал Мень, нет-нет да и косясь на «виляние хвостиком» Анны, – дело-то у меня не лично к Вам, а вот к тому импозантному… мужчине.
Слово «мужчина» явно далось Меню с трудом, поскольку «импозантное» существо лишь отдаленно походило на человека. Рук и ног было по две, голова – одна, но на этом сходство и заканчивалось. Мерцающая бесцветная прозрачная кожа, под которой весьма неприятно для человека неподготовленного перекатывались розовые бугры мышц. Выше плеч тело окружало бесформенное облако сероватого тумана. Сквозь мглу тумана пронзительно смотрели – на всех и ни на кого – абсолютно черные зрачки без намека на белки, ресницы и веки.
А вот сабка этого Мастера была вполне себе привлекательной девушкой в черной кожаной портупее, с черным же кляпом во рту. Сидела, чуть сместив фигуру набок, чтобы дать отдых уставшим коленям. Видимо, ее Хозяин позволил ей принять такую позу, отчего сабка смотрела на своего верхнего счастливыми глазами. Анна вспомнила, что эту сабку зовут Яна.
– У каждого из нас своя компетенция, – пожал плечами Хозяин. – Почему не обратитесь к этому Мастеру напрямую? Он человек (при слове «человек» Мень икнул) общительный, открытый.
– Дело в том, что мир наш в Вашей, так сказать, зоне ответственности. И мир наш не так богат, но кое-какие блага мы, конечно, можем предложить, – Мень тараторил скороговоркой, – а от него, вернее, от одного из миров его компетенции, мне, вернее, моему миру, нужна сущая безделица, – и Мень попытался что-то шепнуть Аниному Мастеру на ухо.
– О, не утруждайте себя! – Мастер резко отстранился и даже прикрыл ухо рукой; на грани явной брезгливости. – Не сомневайтесь, я понимаю, о чем идет речь. Анна, – Хозяин неожиданно обратился к сабке по имени, – проведите нашего гостя к моему коллеге. Скажите, что решить его вопрос – это моя личная просьба.
Хозяин отстегнул карабин, давая тем самым своей нижней пространственную свободу. Анна легко поднялась с колен, переступила с ноги на ногу, разминаясь, и поманила Меня взглядом – в меру лукаво, как и намекнул Хозяин.
– Тысячи благодарностей! Тысячи! – запричитал гость, сделал несколько быстрых, но глубоких (что было удивительно для его комплекции) поклонов Мастеру, Анне, снова Мастеру и устремился за проводницей в сторону «дымного» существа.
Мастер перекинулся взглядом с равным, они легко кивнули друг другу. «Дымный» сделал еле заметный жест рукой. Анна услышала – слова были не нужны. Уже на середине пути Анна остановилась и обернулась к Меню. Мень не отрывал глаз от Аниных сосков.
– Ваш вопрос решен положительно, – сказала она, присев в японском книксене. – С Вами свяжутся. Возвращайтесь домой и ожидайте.
– Когда? – душно спросил Мень.
– Время не имеет значения, – Анна пожала плечиками. – К Вам пришлют эмиссара для заключения сделки и окончательного решения вопроса.
– Для меня имеет, – пробормотал Мень в сторону, но все же еще раз протараторив тысячи благодарностей, Мень также присел перед Анной в реверансе с удивительной для его тучности ловкостью и растаял в тумане вечности.
