«Обрыв» kitabından alıntılar, sayfa 25

-... Так что же надо сделать, чтоб заслужить ваше внимание, милая сестра?

-Не обращать на меня внимания, - ответила она, помолчав.

— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный, благонравный мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших… Разве это счастье?

Старый век проходит. Нельзя ему длиться два века. Нужно же и новому прийти!

— Как жизнь-то эластична! — задумчиво произнес Райский. — Я думаю, — говорил он не то Марфиньке, не то про себя, — во что хочешь веруй: в божество, в математику или в философию, жизнь поддается всему.

Если заря свoбoды восходит для вcех: ужели однa женщина останется рабой?

пожив в Петербурге, Райсий сам решил, что в нем живут взрослые люди, а во всей остальной России - недоросли

труд - вот одно лекарство от пустоты: дело.

Гордость - пьяный порок, наводит забвение.

Марина была не то что хороша собой, а был в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя назвать, что именно, что привлекало к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих глаз, не то какая-то нервная дрожь плеч...

У верующей души есть свое царство.