Kitabı oku: «Великая Игра: три души, два мира», sayfa 6
Мы выползли из шалаша и поползли на север. Вскоре мы достигли места, где было расположено здание, построенное из веток и соломы, оно стояло на сваях, опирающихся на платформу.
– Ох, – удивилась злая кобра – вы умеете делать не только шалаши, но и здания, впрочем, тоже похожие на шалаши.
– Этому строению тысяча лет, – в бабушкином голосе слышалась гордость – оно было построено во времена, когда моя прабабушка была старейшиной. Осторожней, лестница очень хрупкая, не дави на неё сильно.
– А как – кобра остановилась около лестницы – тогда вы забираетесь?
– Нам приходится контролировать мышцы в хвостиках, чтобы не давить ими, это немногие могут делать, только я и моя Вторая.
– Значит мне туда не попасть. – в голосе злой кобры удивительно сочетались наглость и грусть.
– Лучше не ползать туда, я сама вам вынесу, что вы хотите.
– Нет, – резко перебила кобра – я хочу сама выбрать! – она посмотрела на дверь – Ладно, я не буду заползать, но использую длину хвостика, чтобы заглянуть и скажу вам, что брать.
– Кстати, – смиренно спросила бабушка – вы не хотите что-то выбрать из еды и для своего брата?
– Нет. – коротко и резко ответила кобра.
Бабушка подползла к лестнице и приготовилась заползать на неё. Вдруг земля задрожала, послышался гул и пошёл пепел, даже плотно сомкнутые кроны деревьев не смогли удержать его. Как я уже говорила, кроны переплетались так густо, что солнечный свет почти не проникал сквозь них, тут было сумрачно даже днём, а ночью вообще ничего нельзя было увидеть. Ламии могли тут ориентироваться только благодаря своим фосфоресцирующим глазам.
– Сейчас – уверенно сказала бабушка – нам лучше вернутся, это ифриты или же вулканические сущности, люди не будут пока действовать, а вот они могут быть недовольны. Видно, ифрит уже добрался до них.
– Я хочу есть, – опять заныла кобра – мне плевать на них и, вообще, что они хотят – вмешиваются в дела наших племён!
– Подержи его, – бабушка передала меня ей – я быстро, а вы ползите к загону. Я принесу чего-нибудь для всех, нельзя оставаться вне лагеря под пеплом, да и в лагере не безопасно – что им в голову взбредёт, если у них вообще есть головы.
Злая кобра молча уползла, покачиваясь на хвостике. У неё получалось это неплохо, если бы я знала, как танцуют ламии, можно было сказать, что это танец. Было совсем темно, ничего не разглядеть, но ползла она довольно уверенно, хотя у неё и не было светящихся глазок. Было уже около семи часов вечера. У загона ползала из стороны в сторону мама, её было видно довольно хорошо, потому что там собрались все ламии племени, всё пространство подсвечивалось их глазами. Вперёд выползла Вторая, как я назвала помощницу старейшины, я отличала её по чёрным и бурым пятнам не очень правильной формы на шерсти.
– Где старейшина? – закричала она сразу на злую кобру, но в голосе её всё же чувствовалась некоторая робость – Из-за пепла, который покрыл почву, нам трудно ползать, она должна быть здесь на случай прихода существ. Никто их не видел и мы не знаем, на что они в гневе способны. И зачем я вам это говорю? – видно Вторая была очень взволнованна и плохо соображала, что говорит.
– А можно мне – подползла тихонько мама – моего нага?
Злая кобра спокойно передала меня и молча заползла в загон. Вот брат её там не был спокоен.
– Да что это такое? – он нервничал и не знал, куда девать все свои руки, а мама развернулась и смотрела на них – Везде лежит этот пепел, как снег. К нам иногда забредали отбившиеся от стада кентавры, – он был на взводе и разговаривал сам с собой – они рассказывали о снеге, говорили, что он холодный, а этот пепел обжигает.
– Брат, – злая кобра опять огрела его своим хвостиком – помолчи, из-за тебя всё ещё хуже становится.
– Вот где все, – послышался сзади голос бабушки – ну давайте поедим что ли, не бойтесь, моя прабабушка как-то ползала к ним, она рассказывала, что они не очень свирепые, а только притворяются такими, им нет дела до того, что происходит вне их вулканов. Они сейчас просто хотят показать всем, что активно участвуют в борьбе против людей.
Бабушка поставила корзинки на землю, а точнее, на почву, покрытую пеплом. Наверняка, пеплом была покрыта большая часть леса.
– А как быть с этим пеплом, – Вторая, видно, приходила в себя и говорила уже более-менее нормально – он ведь не исчезнет, куда его девать-то?
– Вот и хорошо, – бабушка говорила спокойно, как и полагается старейшине – цветочкам он пригодится, они могут переработать его своими корнями, у нас будет много нектара и богатый урожай на десять лет. – она хвостиком начала первая доставать и есть ягоды и разные фрукты – Вот только увеличится и число мандрагор.
Все ламии сгруппировались около корзинок и тоже начали есть. Бабушка хвостиком оттащила несколько корзинок к загону и поставила перед мамой. Мама взяла их и заползла в загон.
– Давайте – сказала она, обращаясь к молодняку – есть в тесном кругу.
Вот этот круг и окружил её. Она уложила свой хвостик колечком, опустила на него тело и стала есть вместе со мной. Она держала меня на руках, кончиком хвостика брала ягоды и фрукты, некоторые ела сама, а другими кормила меня. Молодняк сгруппировался вокруг неё ещё теснее и с аппетитом поглощал содержимое корзинок. Она ещё выжимала хвостиком из фруктов сок прямо мне в рот, который я держала открытым. Я слышала бормотание взрослых ламий, но различить ничего не могла. Даже злая кобра была в этом тесном кругу, она перемалывала еду просто как мельница.
– А вам можно ползать-то, – спросила бурая ламия – а то я слышала, что перед тем, как выкладывать яйцо, ползать нельзя.
– Нет, можно. – ответила мама, а все ламии прямо прильнули к ней, чтобы не пропустить ни слова – Ползать можно, но правильно, нужно, чтобы при этом хорда находилась к месту прикрепления яйц под правильным углом. Нужно немного раскачиваться, когда ползёшь, чтобы яйца не слёживались, для того, чтобы они правильно выходили при кладке.
– Мне это не интересно, – сказал наг с четырьмя руками – я только хочу повзрослеть и выползать на охоту.
– Значит, вы питаетесь – наглость злой кобры не знала предела – ещё и дичью, зачем же нас обманывать?
– Нет мы не обманывали. – от такого нахальства он даже стал слегка заикаться – Когда были живы взрослые наги и нас было больше, каждый наг охотился не для племени, а только для своей семьи. Из-за того, что мы были не агрессивны, люди нас сразу вытеснили и нам приходилась питаться тем, что есть, чтобы выжить. Мы так привыкли.
– Это нам старейшина рассказывала, – сказали синхронно две ламочки с кофейным оттенком шерсти – она говорит, чтобы мы передавали знания следующими поколениям, а то из-за людей многое было потерянно и забыто. Люди хуже паразитов. – сказала одна из них, и я считала, что она права.
Люди всё умудряются изгадить, где бы они ни появились. Особенно европейцы и потомки преступников, которые гордо себя называют американцами, хуже их в том мире откуда я появилась, пожалуй, нет. Я всегда выделяла японцев, которые привержены своей исконной религии и старине. Вот так мы все поговорили и заснули: мама – в центре, а все ламочки и наги вокруг неё. Проснулись мы от воплей брата злой кобры.
– Да как вы посмели всё съесть, я вижу корзины, но еды в них нет! Вы всё сожрали, что ли?
– Брат, – злая кобра лишь приподняла голову, которая лежала на хвостике какой-то ламочки и крикнула во все свои лёгкие, или что там у них – если бы ты вёл себя нормально, я б тебе оставила.
– Да как – он встал над ней на хвосте и развёл всеми руками – ещё нормальней то?
– Брат, – сонно проговорила злая кобра, глаза её закрывались, я смотрела на всё это с рук мамы, которая тихо спала, как и все ламочки и наги – скоро будет мясо.
– Ох, для этого я готов поголодать пока! – из его рта начала струиться слюна – Когда будет мясо-то?
– Брат помолчи, дай поспать! – она подняла свой хвостик кверху и начала им мотать в воздухе – После того, как родители приедут и уедут отсюда, спустя какое-то время. А, если ты сейчас не угомонишься, я тебя принудительно отправлю в сон.
– Но я всё же хочу есть! И что это значит – «спустя какое-то время»?
– Брат, ты ничего не знаешь и не понимаешь, – злая кобра укладывала свою голову на хвостике шерстяной ламии – я не буду тебе сейчас объяснять, вот когда родители приползут, тогда и узнаешь.
Злая кобра замолчала, видно снова заснула. А он стоял на хвосте с таким грустным видом, что я не выдержала и протянула ему маленький фрукт, запутавшийся в маминой шерсти. Он взял его.
– Вот что приходится жевать!
Он пополз прочь от нас. Все продолжали спать, я выворачивала голову, чтобы посмотреть, где же взрослые ламии, но ничего не смогла увидеть. Когда все начали потихоньку просыпаться, по-моему было уже 15 декабря, воскресенье, часов пять утра.
– О, я чувствую, что скоро нужно откладывать яйцо – говорила мама сама себе, раскручиваясь на хвостике и поднимаясь.
А вот мне было очень любопытно, но я ни у кого не могла спросить. Почему у неё осталось одно яйцо, ведь она уже делала кладку, которую уничтожили вместе с остальными? А тут откуда не возьмись образовалось ещё одно яйцо и оно уже готово к выкладке! Она поползла к выходу из загона, под её хвостиком разлетался пепел, а вокруг, как парное молоко, стоял туман.
– Давненько я не вставала – говорила она тихо – на туманном рассвете.
– Куда ты поползла? – послышался голос приближающейся бабушки, хотя её саму из-за тумана не было видно – Лежала бы пока там пока туман не пройдёт, из-за пепла ползать сложно, да ещё плохо видно, а у тебя скоро кладка, нужно быть осторожнее.
– Мам, перестань, – застонала ламия и перехватила меня поудобнее – я нормально себя чувствую, только тяжесть какая-то в хвостике, но я знаю, что делаю, у меня же были яйца, да не одно. Ты лучше мне помоги, у меня не было ведь детей, а мой наг слишком спокоен, может что-то не так.
– Да, это странно, – они встретились и остановились, насчёт мамы я не знаю, а бабушкина шерсть в белом тумане выглядела светлей – для человека он слишком спокоен. Хотя до этого человеческих детей я не видела.
– Мам, – Фалан даже взвизгнула – как ты можешь, он мой наг, он не человек, я ненавижу людей за то, что они делают.
– Ох, – бабушка обеспокоенно смотрела на свою дочь – и когда у тебя пройдёт это, может быть, когда вылупится новорожденный, если яйцо не пустое. – она бубнила себе под нос, маме видно было всё равно, но я-то слышала – Что ты с ним носишься, я возьму его и положу в загон, а ты поползи ко Второй, чтобы она помогла тебе обмыться, я приползу к вам позже.
Мама отдала меня без споров и тихонько отправилась прочь, а бабушка поползла со мной в загон. Там она меня положила и уползла, а меня сразу окружили ламочки и наги. Я тянула ручки к ним, но никто уже не отползал от меня, а, наоборот, они подставляли хвостики, чтобы я до них дотронулась. Чешуйки у ламочек там, где не было шерсти, то есть внутренние, были твёрдые и гладкие, на ощупь как мокрая галька.
– А ну, расползитесь! – наглая кобра как всегда кричала и поднималась на хвостике, возвышаясь над всеми – Я дала ему имя, мне с ним и быть.
– Да как ты смеешь, – ответила ей, хоть и очень нерешительно, ламочка, у которой был странный узор в виде тёмных полуколец на шёрстке – ты на нашей территории и отличаешься лишь видом, а командуешь хуже нашей старейшины.
Ну молодёжь! В любом мире она одинакова, всегда на своих волнах!
– Дайте хоть поближе протиснуться. – от такого напора злая кобра сдалась.
– Вот мне стало интересно, – произнёс четырёхрукий наг – если старейшина оставит его, то, когда он вырастет, не пойдёт ли убивать нас?
– Нет, не думаем, – заговорили две одинаковых ламочки, они или были сёстрами, или, вообще, вылупились из одного яйца, если такое возможно – он ведь будет воспитан нами правильно. Мы думаем, что наверняка неплохо иметь человека на своей стороне.
– Наверное, – вступил в разговор шестирукий; здесь не было видно среди молодняка нага, больше чем с шестью руками – только что-то он выглядит хилым, особенно со своими палочками. Как люди могут побеждать, они выглядят так нелепо! Хотя, это первый раз, когда мы видим человека.
– Он ведь ещё маленький, – беззаботно проговорила ламочка с шёрсткой в красную крапинку – взрослые люди, наверное, пострашнее будут.
– Если вы его оставите, – за шерстяными спинками ламочек послышался голос брата злой кобры – то, когда он вырастет, он вас всех убьёт.
– Как люди вообще нас держат в страхе? – подал голос четырёхрукий – У них всего две руки, это же так мало.
– Помолчал бы, – нагло ответил ему брат злой кобры – у тебя всего четыре руки, это позор для нага, вот у меня их десять, и то папа говорит, что этого маловато.
– У нас нагов больше, чем с восемью руками, не бывает. – расстроено сказал четырёхрукий – Или четыре руки – минимум, или максимум – восемь.
– Брат, уползи – злая кобра не выдержала выступлений брата – куда-нибудь, попроси еды, например, но уползай отсюда – ты мешаешься.
Больше высказываний брата я не слышала, вероятно он и правда пополз клянчить еду. А остальные не угомонились, они так и крутились на своих хвостиках и хвостах вокруг меня. Я же лежала в кучке тёплого пепла, мне было хорошо, а то, что они мной интересуются, мне даже нравилось. Тут ко мне потянулась ламочка с тёмными полукольцами, увидев это, потянулись и другие, но они мешали друг другу и не у одной не получилось взять меня.
– Отодвинься, – они говорили все вместе, создавая какофонию звуков, я могла разобрать только отдельные фразы – убери свой толстый хвостик, у тебя от шерсти на хвостике пахнет, когда ты мылась, фу-фу.
Конечно, они не понимали, что такими действиями могут меня поранить. Они уже начали драться и активно подключили свои хвостики. Наги от них начали отползать куда подальше. Тоже мне – наги, не могут угомонить своих ламочек! Как не противно, но надежда у меня оставалась только на злую кобру, которая не принимала участия в этом споре. Но я всего лишь ребёнок и не умею говорит, я лежала и ждала, чем всё это закончится.
– А ну, отползите от него! – это был голос восьмирукого – Его считает своим нагом дочь старейшины, если что-нибудь с ним случится, по крайней мере она нам этого не простит.
Ну, наконец-то, раздался разумный голос! Некоторые его послушались, но не все, но всё же место освободилась и туда втиснулась злая кобра.
– Ай, – все ламочки, которые хотели взять, меня запищали – не крутите нам хвостики! – они сопротивлялись, но начали отползать.
Я поняла, что наги волокли их своими хвостами от меня. Вот только злую кобру никто не потащил, она так и нависла надо мной. Она резко схватила меня, потом так же резко повернулась на своём хвостике ко всем.
– Вот, глядите – я смотрела снизу на её лицо, оно светилось естественной наглостью – он у меня на руках!
Все сразу окружили её и начали тыкать кончиками хвостиков в меня и даже в неё. Это было неприятно, прикосновения были грубыми.
– Можно теперь мне его подержать? – первой подала голос ламочка с тёмными полукольцами на шёрстке.
Туман потихоньку рассеивался. Стали снова подползать наги.
– Да что вы с ним так возитесь-то? – в один голос начали они.
– Он не обычный детёныш, а человеческий, – ответили две близняшки синхронно – поэтому нам интересно, а вам разве нет?
– Нет, и, если он останется, – ответил шестирукий – то нам нужно будет и для него еду добывать.
– Да нет, – послышался голос бабушки – я надеюсь, что моя дочь забудет про него и нам удастся от него избавится, а, если же нет, то он будет охотиться вместе с вами, потому что он мужчина.
Это плохо, и как же от меня планируют избавляться? Хотя я поняла, что убивать меня они пока не намерены. Они, наверняка, оставят меня там, где меня смогут найти, вот только я не знала, где мне лучше быть: среди людей, которые врут, убивают, загрязняют своим существованием окружающую среду или среди них. Сейчас, наверное, было часов семь утра.
– Ну, если он останется, – четырёхрукий задрал хвост – предлагаю его воспитывать как нага нашего племени.
Почти все ламочки тоже подняли хвостики. Даже злая кобра с некоторым колебанием задрала свой хвостик кверху.
– Ха-хе, – засмеялась бабушка – ну если так, если моя дочь будет упрямиться и не забудет про него, тогда можно, но не забывайте – люди нам этого не простят.
– Тогда, – глаза шестирукого загорелись – когда мы будем на охоте с ним, если увидим людишек, нападём на них. Ведь они примут его за своего и мы сможем провести неожиданную атаку.
– Нет, я запрещаю вам – голос бабушки был напряжён – связываться с людьми. Это многочисленное и очень опасное племя. Вообще-то, сидеть бы вам смирно на своих хвостах и не рыпаться на охоту, её можно будет возобновить только через следующее поколение.
– Нет, – запищали, как ламочки, все наги в загоне – мы уже хотим на охоту, мы будем приносить много мяса и есть его, как тогда, до большого нападения.
– Вот, значит – вмешалась злая кобра – вы ели мясо, а нас обманывали, что едите только эти сорняки.
– Нет, мы не обманывали, – тихо заметила бабушка – мы ели мясо, но вместе с ним ели и траву, когда нагов не стало, естественно, мы полностью перешли на ягоды и фрукты. Вообще-то, мы приползли здесь прибраться, вы ползите, а мы пока соберём пепел. Поползайте около озера что ли, там уже нет пепла, его всосали цветочки.
Все послушно поползли на озеро. Ламочки так и прилипли к злой кобре, которая держала меня, и тянули свои шерстяные ручки ко мне.
– Эй, вы чего делаете? – нагло, как всегда, заорала на них злая кобра.
– Какие вы молодцы, – раздался от воды голос мамы – принесли мне моего нага! А то мне мама сказала, что мне нельзя покидать это место, пока я не сделаю кладку. Хотя никогда прежде она не оставляла здесь ламий, ожидающих кладки.
– Я думаю, что это из-за людей. – заговорила ламочка в крапинку – Наверняка из-за пепла тут собралось достаточно мандрагор и старейшина с ними договорилась о вашей защите.
– Ха-хи, – шестирукий прямо надрывался от смеха – с мандрагорами поговорить не получается, они тихие только под землёй, а как ты с ними поговоришь под землёй?
– С ними можно поговорить, – мамина головка показалась из воды, её шерсть, как обычно, оставалась сухой – это могут сделать цветочки.
– А как вы – злая кобра спросила, прежде чем кто-либо начал говорить – моетесь, я смотрю – ваша шерсть не намокает.
– Как грубо – вспылила ламочка с тёмными полукольцами на шёрстке – спрашивать кого-то про его шёрстку. Ладно, она не намокает, но, если её трут жёсткими чешуйками, то она становится мокрой.
– Это значит, – мама вынырнула на берег, уселась поудобнее, а хвостик спустила в воду – что нас могут помыть другие ламии или наги, а сами мы не можем мыться.
– Вот только – ламочка не замечала, что её прервали и говорила уже больше жалуясь – шёрстка становится тяжёлой и ползать неприятно и трудно.
– Кстати, когда вы мылись в последний раз? А ну полезайте в воду, раз вы все здесь! – мама заговорила приказным тоном – Я поставлена старейшиной обучать вас естественным наукам, а также следить за вашей опрятностью.
– Нет, – многие ламочки отпрянули на своих хвостиках назад – мы не хотим мыться, нам не нравится мыться.
– Это приказ, – её глаза игриво заблестели – быстро ползите в воду, я прослежу, чтобы вы все помылись, только нашей гостье не нужно в воду.
– Нет, – взволновались ламочки и стали крутится на месте – почему мы должны ползти в воду, а она – нет? – все хвосты и хвостики устремились на неё.
– В отличие от вас, – она задрала свой маленький носик – я люблю водные процедуры и полезу сама.
– Ну ладно, – мама, видно, была довольна – все мойтесь. Я сама прослежу, чтобы наша гостья не утонула. А где, кстати, ваш брат?
– Он где-то ползает за едой. – злая кобра сделала недовольное лицо – Я смогу помыться и даже поплавать сама, за мной не нужно следить.
Она подползла, вручила меня в шерстяные руки мамы, а сама первая нырнула в воду, все неохотно последовали за ней.
– Привет, – я увидела, что все ламочки и наги как по команде нырнули в озеро. Кто же это, я изворачивалась, чтобы посмотреть – это подходила Айяно – где ваша старейшина?
– Она должна быть в нашей деревне – мама хоть и не поднимала глаз на неё, но своим видом показывала другим, что не боится, потому что я видела их глаза над водой.
Я не увидела только злой кобры, она была где-то в дальнем конце пруда. Молодёжь старалась забиться под кувшинки.
– Кстати, я привезла вам яиц, – Айяно показала рукой куда-то назад – там стоят две большие повозки с яйцами.
Вот это зря она сказала, ей просто не дали ничего сказать дальше, все ламочки вместе с нагами повыскакивали из воды, прямо как летучие рыбы. Они окружили её, услышав про яйца, сразу забыв свой страх, или не так уж и боялись, ведь до этого их защищали и людей они практически не видели.
– А ну, перестаньте, – мама хотела подняться на хвостике, но не смогла – она пришла к старейшине, а не к вам.
Её никто не слушал, злая кобра тоже подплыла к берегу. Она тянула шею, хотела, наверное, рассмотреть Айяно, но спины ламочек и нагов ей этого не позволяли.
Потом всё же молодёжь расползлась от неё и Айяно подползла ближе к маме. Злая кобра осталась на месте, хоть и не вылезла из воды и было видно, что она мелко дрожит.
– Некоторые из нагов поползли, чтобы привести повозки, – Айяно говорила так же, как и раньше, когда я её только встретила – я им сказала, чтобы и быков они брали себе, возвращать их не нужно.
– Извините, – боязливо спросила мама – а где вы взяли яйца?
– Я разгромила – она говорила так, как будто просто сходила в магазин – обоз, направлявшийся к воинам, которые окружили вас, там не только яйца, но я успела сказать только про них, перед тем, как меня окружили ламии и наги.
– Ты всё же пришла?! – послышался удивлённый голос бабушки – Да тут я вижу и молодняк спокойно ползает в вашем присутствии. Им нужно проявлять больше осторожности, ведь люди – наши естественные враги.
– А я вот думаю, – раздался голос Второй – нужно гнать её отсюда, она сейчас одна, мы справимся.
– Не нужно делать поспешных выводов. – бабушка доползла до нас и помогла маме подняться на хвостике – Мы же с тобой слышали, что она привезла нам еды.
У них такой тонкий слух что ли, хотя я не знала, где они находились, когда Айяно говорила. Вторая была явно недовольна, что отражалось на её лице.
– Она хочет нас закормить, – Вторая никак не унималась – а потом подать сигнал своим, чтобы они по-тихому нас прирезали.
– Если бы я хотела, чтобы вы умерли – Айяно повернулась, собираясь уходить – тогда бы я сделала это ещё раньше – она указала в воду около берега, где всё ещё была злая кобра – и не спасала бы вашу старейшину.
Она прошла мимо нагов, которые тащили за собой буйволов с повозками. Рты их были набиты мясом, которое они торопливо жевали. Как только это увидела злая кобра, она сразу выкарабкалась из воды и, стремглав, поползла им наперерез.
– Дайте и мне, я хочу это есть – кричала она, не прекращая движения.
– Ух ты, еда! – послышался голос её брата.
Ну вот, оба гостя-наглеца появились! Как только наги увидели двоих, которые рванулись к ним, они остановились и окружили фургоны, как бы защищая их.
– Нет, это еда только для нашего племени, – кричали они тоже – мы вам её не дадим!
– Да как вы смеете, – хором закричали змеёныши, как будто читая мысли друг друга – вы хотите захапать еду себе, а ведь наше племя – гарант вашей безопасности! Значит, так вы относитесь к своим хозяевам?
– Вот после этого – наги ещё плотнее встали, хвост в хвост перед наползавшими на них нахалами – вы точно ничего не получите.
– Вот погляди, Вторая, – бабушка хвостикам указывала на них – сейчас они развлекаются, – пока она говорила, к фургонам стали подтягиваться и ламочки – а то пару дней назад сидели, поджав свои хвостики и хвосты в загоне.
– Вы хотите сказать, что эта заслуга – Вторая не хотела сдаваться – этой человеческой самки? Это всего лишь был вопрос времени, молодняк не может долго сидеть на одном месте и грустить.
– Нет, это не только благодаря человеческой самке, – бабушка как будто пропускала между ушей замечания Второй – но и человеческому ребёнку. Его появление оживило нашу сверх маленькую деревню.
– Человек есть человек, – Вторая не хотела принимать поражение – они всех загнали куда подальше, некоторых уничтожив полностью, людям нужно пространство для себя, они хотят прибрать все территории, мы им не нужны, они нас называют монстрами, уничтожают. Они считают себя венцом творения, но они появились после нас, почему они хотят заменить нас?
Как всегда, когда Вторая распалялось, трудно было понять, про что она говорит. Но правда была в том, что, действительно, даже в моём мире люди ставили себя на первое место, забывая старых богов и создавая себе лже-кумиров.
– Не нужно так реагировать, – бабушка как будто учила её – нужно всё принимать и применяться к новым обстоятельствам жизни, и ты всегда будешь в выигрыше.
– А ну, отдай! – ламочки подрались из-за одного яйца, хотя у них было полно других.
Этот выкрик прекратил спор между Второй и старейшиной. Бабушка не стала кричать на ламочек, а поползла к ним со мной на руках, мама ползла рядом с ней.
– А ну, не налегайте так на яйца, – бабушкина робость в голосе исчезла – нужно чтобы что-то осталось, и моей дочке они тоже нужны.
– Мам, не нужно, если молодёжь хочет, то пусть едят, – остановившись, нерешительно сказала мама – я могу обойтись и мясом.
– Да я вот вас никого не спрошу, – брат злой кобры начал пихать себе в рот все яйца, до которых смог добраться – сожру все яйца, я смертельно голоден.
– Даже у нас так не поступают! – его сестра огрела хвостикам так, что я удивилась, как его челюсть осталась на месте – У тех, кто готовится сделать кладку, из какого бы класса они не были, еду не отбирают, а, наоборот, позволяют приползать к знатным домам, чтобы хозяева поделились с ними пищей. Какой же ты невоспитанный!
– Ну, если уж говорить об этом, – брат её тоже поднял хвост и начал дрожать им в воздухе – то мы тут гости, эта не наша территория, а гостей нужно кормить хорошо, особенно тех, от которых зависит их существование.
– Ну да, ты прав – злая кобра в задумчивости поднесла кончик хвостика к алым губам, хотя я думаю, они не используют здесь помаду.
Они оба набросились на яйца с ещё большим остервенением. Их пытались оттащить не только наги, но и ламочки, они цеплялись своими хвостами и хвостиками и пробовали оттащить прожорливых гостей, но те всеми руками держались за доски повозки.
– А ну, – Вторая приползла к нам и сказала робким командным тоном – перестали тащить, вы лучше отвезите повозки к складу и поставьте их около него.
– Хе-ох, – бабушка начала качать головой – я тебя учу-учу, но толку нет, пускай молодняк наестся здесь, они же не съедят всё, а потом, что останется, отвезём к складу.
– Но они – как я понимала, Вторая должна была стать преемницей старейшины, но такая, как она, явно не годилась на эту роль – не едят, они лишь издеваются над нашими гостями.
– Поползли сейчас. – бабушка не обратила внимания на слова Второй, она обращалась к своей дочери, лицо её сияло радостью.
Она поползла вперёд, зацепила своим хвостиком хвостик злой кобры и начала тянуть её, руки кобры начали поддаваться и отцепляться. Вдалеке за деревьями послышался звук рога. Змеёныши сразу отцепились и все, кто их тянул, повалились на землю. Бабушка от неожиданности выпустила меня из рук, я подлетела в воздухе, а когда стала падать, то увидела, что мама ползёт, стараясь меня поймать. Она выставила вперёд руки, но немного не успела, я упала чуть в сторону, но приземлилась удачно, на хвостик одной из ламочек.
– Нам нужно уползать отсюда, – Вторая нервно ползала вокруг молодняка – вы все слишком увлеклись тут из-за этой свиньи. – она указала на меня, за что получила от мамы хвостиком по руке.
– Он наг, он мой ребёнок, – мама встала и закрыла меня от неё – ещё раз обзовёте его – моя мама найдёт другую преемницу.
– Да, прекрати, – бабушка была довольно спокойна – но уползать нужно живее, и не забывайте про еду, поползли.
Все встали и очень быстро поползли, не разговаривая. Меня несла мама в окружении ламочек, бабушка двигалась рядом. Второй нигде не было видно.
– Мой брат очень силён, – подползла злая кобра – он сейчас тащит за собой много буйволов, ваши наги охраняют повозки.
– Как бы хвосты им не снесло, – говорила одна из ламочек, другие её поддержали – они давно хотят проявить себя, а тут как раз выдался шанс.
– Ла, – бабушка обратилась к ламочке с розовыми звёздочками на шерсти, она была меньше, чем другие – там с ними Вторая, она трусит больше, чем я, она не даст им самовольничать.
– Но наги есть наги, – я не могла видеть эту ламочку – они хоть и переживают, что у них меньше рук, чем у нашего гостя, но хотят доказать, что и с этими руками они наги-наги, я их не понимаю.
– Да вообще-то, – бабушка опустила тело на хвостике, чтобы быстрее ползти – я тоже нагов не понимаю, зачем хвалиться своими хвостами, когда можно убежать?
Так мы и ползли, когда вдруг стало совсем темно и я ничего не видела. Потом засветилось небольшое жёлто-зелёное пятно и стало проясняться. Никого рядом нет, а я уже стою на ногах; я посмотрела на них, потом перевела взгляд на руки. Они были уже как у пятигодовалого ребёнка. На моих ногах были надеты мягкие красные штаны, похожие на бархатные, а на туловище – такой же жакет поверх рубашки с красными цветами. В тишине я услышала странное шипение, в котором с трудом можно было различить слова.
– Ззззряяяя тсссс чееловеччисссска, – я слышала это шипение, но не понимала, откуда оно идёт, мне даже показалось, что оно идёт из меня – был там, тсссс пробудилс насссссс войну, которую мссссс проигралис, начнётсяс зановносссс довольнос скорозззз. Мыс сссновос выползззимс на сссветс.
Потом всё это разом исчезло, и я опять почувствовала себя на маминых руках. Я снова была всего лишь младенчиком, что это было, я даже не могла ничего спросить ни у кого. В этом видении я была словно парализована, когда я услышала шипение, то оно загипнотизировало меня. Наконец, мы достигли нашего лагеря, времени было половина десятого.
– Они, наверняка, отправились – когда я отошла от шока, то услышала продолжение разговора; бабушка была окружена ламочками, мама стояла рядом на хвостике, а я была у неё в руках – к складу, не стоит переживать, да и за нами погони не было.
– Старейшина, вы, наверное, понимаете, что страшно не это, – говорила взволнованно взрослая ламия, на шерсти которой были такие же звёздочки, как у маленькой ламочки – а то, что люди, по-видимому, хотят устроить большую облаву, они хотят избавиться от нас, а потом от всех видов ламий одним ударом. – она начала дрожать всем телом.
