Kitabı oku: «Айрин, графиня из Бездны», sayfa 5
Айрин смотрела в зеркало и не узнавала себя. На ней был приталенный синий кафтанчик, опускавшийся почти до колен, рубашка из темного полотна, темно-синие брючки, а под ними – крепкие ботинки из поскрипывающей кожи. Всё было настолько красивым, что Айрин пощупала одежду рукой, не веря глазам.
– Мама! – только и смогла прошептать Айрин, разглядывая себя.
– Ну и заставили вы меня поработать, госпожа Роу – сказала главная швея – Но ведь оно того стоило, а?
– Да – прошептала Лин, быстрым движением смахнув с глаз слезы. Весь наряд обошелся ей в баснословные двенадцать серебряников, но женщина ни на секунду не пожалела о них.
– У самой сердце радуется – продолжала швея – И ведь слава Четверым, что смогли из готового подобрать. А если б шить?
Когда, расплатившись, мать вела её обратно, Айрин, щупавшей свою одежду, пришла в голову одна мысль.
– Мам, ты знала, что я приеду?
– Конечно. А как ты думаешь, к кому сначала пришли люди короля? Твой отец слишком постарался, чтобы ему поверили. Очевидцы. Совет. Чиновники в Пастях. Десятник у меня даже место не спрашивал, лишь уточнил то, что знал.
– Два золотых – ответила Айрин – Два года твоей работы – так сказал папа.
Сама она увидела уже достаточно, чтобы решить, что лучше станет есть землю, чем задержит маму здесь на один лишний день.
С этого дня у Айрин потекла совсем другая жизнь. Для работников распорядок был строгий. Одиннадцать часов мужчины и женщины в замызганной форме стояли у чанов и приборов барона Сильдре. На обед отводилось двадцать минут. В воскресенье барон великодушно разрешал работникам заканчивать на три часа раньше. Деньги всегда платились дважды в месяц. Работники очень ценили свое место и держались за него. А у Айрин была полная свобода, лишь бы она возвращалась до десяти вечера, и поэтому за день у неё скапливалось достаточно впечатлений. У Линарии, исправно выполнявшей свои обязанности, к вечеру не хватало сил отвечать на все вопросы дочери, и та быстро нашла другой источник ответов. Тетушка Сильва, как и обещала, взяла на себя роль учителя, отвечая на все вопросы. Айрин спрашивала у неё даже то, на что уже получила ответ от матери, уж очень сильно ей нравилась манера общения старухи. Та так необычно и ярко рассказывала, что Айрин не могла удержаться и постоянно забегала к ней в каморку. Там Айрин и получала большую часть разъяснений. Сильва целыми днями сидела в будке, оглядывала каждого зашедшего пристальным взглядом и временами прикладывалась к зелёной бутылке, стоявшей под столом. Свое место она заработала тем, что в молодости была молочной няней одного из детей барона. Жила она неподалеку, одна, поэтому была первой, кто входил в здание, и последней, кто его покидал. Девочка так и не смогла до конца понять, в чём именно состоит работа старухи.
Линария первым делом решила рассказать дочери о самой важной вещи в обществе – о сословиях. Она понимала, что её дочь обладает определенными навыками и сможет постоять за себя в случае опасности, но вот незнание основ может её погубить.
– Мы принадлежим к четвертой ступени, самой низшей – объясняла Айрин мать – Мы не имеем права владеть землей или предприятием. Мы не можем занимать должности в городском совете. Мы не можем иметь офицерские должности в армии. Если мы совершаем преступление, наша ступень отягощает нашу вину. Увеличивает – поправлялась Лин, видя непонимающий взгляд дочери – Городские госпитали могут отказать нам в лечении.
– Подзаборные крысы имеют больше прав, чем вы – говорила тетушка Сильва, делая щедрые глотки из бутылки – Шаритесь по всем углам и тяните всё, что плохо лежит! А кто не тянет – работает так, что спина в дугу сворачивается. У ваших ни капли манер, ни на грош благородства. Зато из вашего брата получаются самые отпетые мошенники и самые жестокие убийцы. Я сама родилась на четвертой ступени – с гордостью добавляла она – Знаю, о чём говорю.
– Затем идёт третья ступень. Твой отец был из третьей ступени. На самом деле мы не сильно отличаемся. Подняться с четвертой на третью может каждый. Третья ступень – это четвертая, получившая немного денег, или хорошую работу, или просто не совершавшая преступлений. Ограничений у них нет, но и власти – тоже. Большинство подданных короля – это люди третьей ступени.
– То же дерьмо, что и четвёртые. Только кучка с бантиком – сплёвывала тетушка – А иногда ещё и хуже. Бывает, оденутся чистюлями, дом заведут, даже кусок земли под себя загребут – а внутри всё гнилое. Но! – поспешно добавляла старуха – Есть среди них и порядочные. Вот как я, например – свою ступень честно заслужила!
– Вторая ступень – это богачи и землевладельцы. Учёные, учителя, управляющие. Совет города. Даже суд – это всё они. Этой ступени достичь нелегко. К ней идут всю жизнь, а иногда и не одну.
– А – презрительно махала рукой Сильва – Тут и сказать нечего. Так, подошва на ботинке знати. Плюются от нас, простых людей, но и благородные от них нос воротят.
– Самая высшая для нас ступень – первая. Это очень богатые и влиятельные люди, у которых просто нет благородной крови. Первая ступень очень могущественна. Иногда даже они правят городами и землями. Или состоят в свите короля. У них есть все, кроме привилегий знати.
– Самые подлые твари – потрясала пальцем перед носом Айрин тетушка Сильва – Забрались на самый верх, а к благородным их и не пускают. Всё могут, всё имеют – а самый нищий шевалье выше них стоит. Ух, как они нам за это мстят!
– Всё это были те, в ком течёт обычная кровь. Выше нам уже не подняться. У благородных знатность и влияние определяют титулы. Нижний из них – это шевалье. Любой рожденный с благородной кровью, если он не из королевской семьи, получает титул «шевалье». Они – самые многочисленные среди знати. Восемь из десяти благородных, что ты встретишь, будут с таким титулом.
– Фу-ту ну-ты – тетушка Сильва корчила презрительную рожу – Только между ног у мамки пролез, а уже – шевалье! Благородство так и прёт, не успевают вытирать! Ещё ничего не сделал – а на любого простолюдина может ссать. Никчемный народец, свою жизнь как мухи проживают.
– Дальше идут бароны. Этот титул даёт лично король за особые заслуги. Или его покупают, за большие деньги. Бароны правят городами, угодьями, банками. Они занимают должности при короле.
– Если видишь, что благородный поперек себя шире – это барон! – Сильва крутила вокруг себя руками, будто изображая бочку – Все они жирные и наглые. Но – толк от них есть. Если благородный стал бароном, то он либо богат, либо с головой. И так и так выходит, что им хоть шевелиться пришлось.
– Высший титул, что может получить благородный не из королевской семьи – это граф. Самые малочисленные из благородных. Графский титул дарует лично Император, и нужно очень постараться, чтобы его заслужить. Графы могут быть кем угодно и заниматься чем угодно. Бывало даже, что графы правили королевствами.
– Ох, и опасные твари! Ох, и лютые!– Сильва даже бутылку откладывала в сторону, говоря о графском сословии – Уж лучше верфольфу в морду плюнуть, чем с графом поссориться. Вот эти – тетушка многозначительно смотрела на Аури – никогда свой хлеб зазря не едят. Хошь найти графа – езжай на любую войну. Возле кого трупов больше всего будет – это они и есть. Тьфу, изнанкины отродья! Слава Четверым, их меньше, чем медяков в моем кармане. А то бы мы вообще головы поднять не смели.
– Все остальные – герцоги и принцы – это члены королевской семьи и их родственники.
– А как можно быть родственником, но не членом семьи?
– Вот например, если бы я была королевой, то ты – Лин погладила Аури по щеке и та засмеялась – Была бы принцессой. Но вот твои дети – они бы были герцогами и герцогинями. И их дети- тоже. Понимаешь?
– Ого – удивилась Айрин – Так это же их сколько должно быть, за все годы?
– Немало – согласилась Лин – Но и не много. Они же тоже умирают.
– Про этих ничего говорить не буду – сказала Сильва, стоило Айрин заикнуться о герцогах – За оскорбление королевской крови полагается тюрьма и плети.
– Но я никому не скажу – настаивала Аури.
Тетушка Сильва невесело рассмеялась.
– Эх, деточка, я уже больше полувека живу, и людей-то знаю. Все вы поначалу порядочные, да улыбчивые, а как понадобится – так хуже куоргов делаетесь.
– А вы их не оскорбляйте – попросила Аури – Просто расскажите о герцогах.
В ответ старуха лишь презрительно сплюнула. Это был единственный отзыв, который получили благородные королевской крови от тетушки Сильвы.
– Если родители стоят на одной ступени, то их ребенок становится на ту же. Если же ступени родителей разные, то ребенок становится на низшую. Правда, это можно изменить – заканчивала свои наставления Линария.
После всех полученных разъяснений один вопрос сильнее всего волновал Айрин.
– Мам, а как люди получают эту благородную кровь?
– Что значит – как? – удивилась Линария – Они с ней рождаются.
– А если не родился, тогда как?
– Никак – пожала плечами Лин.
– Но вот в сказках – продолжила Аури – Принц женится на прачке, и она становится принцессой.
Линария вздохнула и притянула дочь к себе.
– Во-первых, сказки – это сказки. Пора тебе прекратить их слушать. Сказки выдумывают, чтобы развлечься, и в них может быть всё что угодно, а в жизни – нет. А потом, если принц женится на прачке – это была такая нелепица, что Линарии потребовалось перевести дух – То она станет принцессой, но не благородной.
Айрин подняла на мать круглые от удивления глаза.
– А так бывает?
– Ни разу не слышала – ответила мать – Но благородные не из королевской семьи иногда берут в жены простых девушек из богатых семей. Тогда такой девушке даётся первая ступень, неважно, на какой она была до этого, а её дети будут благородными шевалье.
– А может у короля, или принца родиться ребенок без магической крови?
– Да что у тебя все короли да принцы – в сердцах воскликнула Лин – Не знаю, о таком я тоже не слышала.
– А как определяют, у кого есть кровь?
– Обычно при рождении. Кровь поджигают, и если ничего не происходит, то значит, в тебе самая обыкновенная кровь.
– А что должно произойти, если ты – благородный?
– Не знаю. Разное говорят. Красный огонь. Синий огонь. Яркий огонь. Не знаю.
– Кровь горит черным пламенем – зловещим шепотом рассказывала Сильва, вплотную наклонившись к Айрин – И слышатся голоса тех, кто находится в Изнанке. И чем громче голоса, тем больше в тебе крови. И шепчут они – СВОЛОЧНАЯ КРОВЬ!
Иногда Айрин жалела, что ходит к старухе. Но как только появлялся новый вопрос, она снова шла в кабинку на входе. Постепенно она привыкла к выходкам Сильвы, как привыкла к еде и воздуху.
Воздух в городе оказался хуже, чем еда. Первые дни Айрин пробовала затыкать нос, меньше дышать, искать места почище – всё напрасно. Воздух был тяжёлым, едким и пах выгребной ямой. Почему-то другие этого не чувствовали, и даже мать не обращала внимания. Спустя время Айрин поймала себя на том, что не морщится от воздуха – и почувствовала себя ещё гаже.
– Это город. Здесь всё плохо пахнет. Много людей. Много животных. Много еды. Ну и наша фабрика, конечно – ответила Лин на вопрос дочери.
– А что вы делаете?
– Дрянь – вздохнула Линария – Вонь, смерть. Немного зрелищ.
Даже дождь здесь был мрачнее и тяжелее, чем в Лесу. В дни, когда над городом сгущались тучи, Айрин особенно сильно жалела о своих оставленных дома друзьях.
Зато Айрин быстро подружилась с соседками по комнате. Взрослые, побитые жизнью и городом женщины просто таяли, видя, с каким вниманием Аури слушает их рассказы. Лин тихо радовалась такому общению – рассказчицы хоть и привирали, но это было куда лучше, чем сказки.
Из шести соседок по комнате, трое были местными, а ещё трое съехались с разных концов страны. Одна приехала из Трастбура, небольшого городка на севере, куда её семья бежала из Итании, спасаясь от голода. Другая была уроженкой Лилля, города-крепости на границе с Антиохией. Третья всю жизнь провела в портах Визвотера, и приехала в Плесиль «за легкой жизнью». У неё были тысячи историй, услышанных от моряков, и она щедро делилась ими с Аури. Они не сильно отличались от сказок, услышанных в детстве, но не у всех из них был счастливый конец.
Айрин была бы рада познакомиться и с другими рабочими, но к ним Линария относилась настороженно. На фабрике работало двести человек, собранных со всего королевства. И у всех было разное прошлое. Впрочем, и с соседками скучать не приходилось.
А город продолжал раскрываться и удивлять. Как громом поразил Айрин магазин игрушек. С широко раскрытыми глазами она стояла у огромного окна во всю стену, за которым были выставлены десятки кукол, и рассматривала каждую из них. В тот день она не пришла на обед, и опоздала на ужин, вернувшись в ту минуту, как Линария собралась её искать. Безропотно выслушав выговор от матери, она легла спать голодная, но счастливая, и впоследствии ещё не раз возвращалась к магазину.
Оказалось, что не все дикие животные хотят на тебя напасть. По улицам города свободно бегали некоторые из них, и никто не думал их убивать. Одна из женщин рассказывала, что у неё в доме жили трое таких животных, и она очень по ним скучает. После этих слов вера Айрин в разум взрослых пошатнулась.
Центральным местом в городе были рынки. Там было всё- старики, толпы, странное поведение, животные, которых якобы можно держать дома, пестрые одежды, драки и многое многое другое. И каждый раз это всё менялось. Айрин, часами простоявшая возле входа на рынок или бродившая между рядами, как губка впитывала новые знания. Интуиция подсказывала ей, что ими не стоит делиться ни с мамой, ни даже с тетушкой Сильвой.
Очень скоро Айрин увидела людей с благородной кровью. В первый раз это были мужчина и женщина на балконе роскошного особняка. Они стояли у перил, что-то пили из маленьких кружек и оживленно разговаривали, а свет ауры пульсировал в них на груди.
– А вот магия – спрашивала Айрин – Про неё в сказках правду рассказывают?
Линария лишь пожимала плечами, тетушка Сильва на этот вопрос тоже отмалчивалась, но Айрин заметила, что чем ближе к вечеру, тем меньше остается жидкости в бутылке и тем больше разговаривает тетушка. Поэтому однажды вопрос про магию она задала, когда на улице уже наступили сумерки, а бутылка почти опустела.
– Ууууу – мечтательно закатила глаза Сильва – это, деточка, такая благодать, такое благословение Света, что нам, простым людям, и не понять. Сказки, говоришь? Может, и сказки, да только у всех они разные. А ты послушай, деточка, что чаще повторяют – то и будет правдой.
Старуха взболтала остатки жидкости и залпом допила их.
– Лечат они хорошо, это да. Ещё дерутся как бешенные – это тоже есть. Живут, говорят, поболе нашего, ну это уж как повезет. Я бы при таком житье тоже помирать не хотела. Эх –голос Сильвы звучал всё громче и громче – Да кабы мне хоть каплю благородной крови, да хоть на мизинец магии – я б таких дел наделала! Да я б тут всех! – тетушка крепко сжала кулак и потрясла им в воздухе.
Видела Айрин и других детей. Они стайками прогуливались вдоль улиц, или бегали вдоль улиц, или собирались на площадях, у фонтанов или в парках – в общем, их было много, и они были повсюду. Ни разу Айрин не подошла к ним. Ей отчаянно хотелось присоединиться, наблюдая, как весело они проводят время, но она даже не представляла, что нужно для этого сделать. Просто подойти? Поздороваться? А дальше? Эти дети казались довольными и счастливыми, и Айрин казалось, будто такой радостью запросто не делятся.
– Вас бы, скрабов пустоголовых, собрать и пустить в дело – говорила Сильва на любое упоминание о детях – Да ведь вы такие миленькие, жалеют вас. Уж у меня бы вы узнали!
Она была такая практически с каждым, кто к ней обращался. Любезной тетушка Сильва становилась лишь с Балтом, управляющим фабрики, но уж тут она не знала меры.
– Ох, Тело и Дух! Это же господин Балт! – кричала она, едва завидев его на пороге – Проходите, проходите – мы как раз говорили, как вы все тут здорово устроили.
Господин Балт стоял на второй сословной ступени и к окружающим относился безразлично-снисходительно. Толщиной он мог поспорить с любым бароном. О том, чтобы Балт, едва помещающийся в коридоре, зашёл в каморку к Сильве, и речи не шло. Он становился у одного из окон и задавал вопросы касательно жизни рабочих. Тетушка Сильва, не убирая улыбку с лица, подробно отвечала на каждый из них. Всегда наступал момент, когда господин Балт, тяжело вздыхая, начинал жаловаться на усталость.
– А может, немного согревающего? – тут же предлагала Сильва – У меня знакомец привез с Эйгона!
– Ну раз с Эйгона – великодушно соглашался Балт – То не могу отказать. Есть у меня, знаете, слабость ко всяким диковинкам.
Они шли с тетушкой в столовую и там разливали и пили «согревающее». После второго стакана господин Балт начинал рассуждать об окружающих, а старуха, охая и ахая, поддакивала ему. Конечно же, если Балт встречал Айрин, то доставалось и ей. Управляющий начинал с упреков молодого поколения вообще и постепенно доходил до недостатков Айрин в частности. Количество этих недостатков зависело от количества выпитого «согревающего».
– Да и не говорите – поддакивала тетушка – Целый день ходит и бездельничает. Как псилов безголовый, все носится.
– А ведь господин барон даёт ей шанс помочь матери – с укором говорил Балт.
– Они сейчас все такие, родителей не жалеют. Каждый месяц за неё по восемь монет отдают, а она и пальцем не шевельнёт.
В начале своего проживания Айрин просила мать дать ей какое-нибудь задание, но при первых её словах Линария гневно сдвинула брови.
– И слава Четверым, что тебе не приходится ничего делать. Этот проклятый Лес и так научил тебя лишнему. Гуляй по городу и радуйся жизни – она обняла дочь и прижала к себе – Ты же ещё совсем ребёнок! А про работу на фабрике и думать не смей!
Так что девочка и глазом не вела на эти попреки.
Каждую пятницу внизу оставляли почту, и каждый раз там было письмо от отца. Вечером, перед сном, Линария читала его дважды, вставляя собственные замечания, и Айрин казалось, что будто бы отец тут и спорит с матерью. В эти дни девочка засыпала счастливая.
Удивительно, но в городе нашлись места, где воздух был хуже, чем обычно. К ставшему привычным смраду и дыму прибавлялись кислые и едкие запахи. Одно из них находилось возле высокого купола на окраине. Айрин, осматривавшая город, забрела сюда, следуя за странного вида мужчиной, который шел, шатаясь по всей ширине улицы. Он был грязным и вонючим, но в его вони было что-то знакомое. Подойдя поближе, Аури поняла – скрабы. От него пахло их слизью. Айрин вдруг подумала, что где-то здесь есть подземный ход прямиком в Пасти, и решила выяснить, так ли это. В куполе, к которому привел её бродяга, и впрямь было отверстие, напоминающее пещеру. Айрин подошла и увидела, что там лестница, уходящая вглубь. Девочка бесстрашно начала спускаться.
Ступеней оказалось довольно много. Они привели её в зал из красного камня глубоко под землей. Помещение хоть и было просторным, но казалось тесным из-за собравшихся здесь людей. Они были грязными, они воняли, они лежали и валялись, сидели у стен и посреди зала, стояли у стен, порознь и сбившись в кучки. На другом конце зала были тёмные провалы, уводившие ещё дальше.
Айрин стояла на ступенях, осматриваясь и не осмеливаясь зайти в зал, пока кто-то сзади не втолкнул её. Она стремительно обернулась, но это был очередной грязный бродяга. Убедившись, что никто к ней не подходит, Айрин двинулась к проходам. От них воняло ещё хуже, чем от собравшихся. Стараясь дышать ртом, Айрин зашла в тьму. Там оказался коридор длиной в двадцать шагов, который вывел её в просторный круглый тоннель, уходящий в обе стороны. Тут не было ни души. По дну тоннеля, напоминавшего гигантскую трубу, тёк мутный поток. Но главное – здесь был свет. В потолке были вделанные фонари, тускло освещавшие тоннель. Подумав, Айрин зашагала вправо. Зачем? Как всякий ребенок, она была любопытна. А всё связанное с городом делало её любопытной вдвойне.
Несколько раз тоннель ветвился и поворачивал. Некоторые из фонарей не светили, и идти приходилось на ощупь. Наконец путь ей преградила толстая ржавая железная решётка. Осмотрев её, Айрин пришла к выводу, что сможет выломать по меньшей мере два прута, и протиснуться дальше. Но прошло уже много времени, мать могла забеспокоиться, и жалко было пачкать одежду. Так что дальнейшие исследования девочка отложила на потом. Она не сомневалась, что встретит там старых знакомых. Запах скрабов и следы их слизи были повсюду.
Вернувшись тем же путем в зал, Айрин отметила, что народу в нем стало ещё больше. Ей пришлось аккуратно переступать через лежащих, ловя на себе внимательные взгляды. Но никто не пытался её остановить, и она без приключений добралась домой.
– Купол? Что на Низкой улице? Так это ж канализация! Лучшее место в городе – захихикала Сильва – Весь цвет общества. Отбросы к отбросам, дерьмо – к дерьму. Там такие рожи встретишь – на приёме у королевы обзавидуются. Ты там поосторожнее – хихиканье тетушки усилилось – Тебе там в два счёта мужа найдут. А то и нескольких! На возраст не посмотрят.
Айрин, нахмурившись, вышла из каморки.
– Даже наоборот – неслись ей вслед слова старухи – Дело быстрее пойдет!
Недели проходили за неделями. Кончилось лето, наступил первый месяц осени. В одну из пятниц письмо от Гленн не пришло. Все уверяли Линарию, что это нормально, но она не находила себе места от беспокойства.
Один из осенних дней выдался особенно шумным. Люди ходили по улицам, что-то обсуждали, спорили. Айрин из окна видела, как среди дня множество пьяных горланили песни.
– Что происходит? – спросила она у Сильвы. Та, хоть и сидела в кабинке с самого утра, но уж наверняка была в курсе событий.
– Король-Обжора в первый раз наелся досыта. Мятежники повесили его на столбе, а потом вспороли брюхо и набили соломой. Говорят, чучело выставили на главной площади Кален-Рока.
– А где были его солдаты?
– Вытряхивали дерьмо из своих штанов! А сама-то как думаешь? Мятежники их разбили, и сейчас наверняка вешают на городских фонарях – старуха хлебнула из бутылки – Славная, должно быть, потеха.
– А как же наши солдаты?
– А что – наши? Или висят, или бегут домой. То-то король им обрадуется… Погоди-ка! А твой отец, случаем, не в Итанию отправлялся?
Айрин, не отвечая, развернулась и побежала в комнату.
Весь вечер Линария молчала, погруженная в свои мысли. Айрин, не зная, что сделать, старалась быть рядом и не отходить от матери.
Наутро Лин разбудила дочь и сказала ей идти на завтрак одной. Целый день Аури терялась в догадках. Лишь вечером мать рассказала, что ходила на почту.
– Я написала шевалье Велингвару. Твой отец не раз говорил мне, где находится поместье шевалье, и надеюсь, письмо дойдет до него. Он помог твоему отцу один раз, он не оставит нас и сейчас.
Айрин видела, как мать украдкой прижимала руку к груди, морщась от боли. Аури знала, что это значит и старалась со своей стороны меньше волновать Лин. Девочка почти перестала выходить в город и прогуливалась лишь возле фабрики, большую часть проводя у Сильвы или в комнате. Матери они говорила, что не хочет пропустить возвращение отца.
Шёл второй месяц осени, когда однажды, прогуливаясь вдоль фабрики, Аури увидела, как мимо проехали трое солдат. Они были в той же форме, как те, кто приезжал за отцом. Охваченная любопытством, она последовала за ними.
Солдаты остановились возле хорошо знакомого входа и спешились. Один зашел внутрь, двое остались на улице, удерживая лошадей. Обогнув их, Айрин вошла в здание.
– … так позови её, старуха! – возле каморки стоял третий солдат, держащий в руках шкатулку из темного дерева.
– Я не могу покинуть пост. Барон лично следит за тем, как я тут сижу – тетушка Сильва, не смея возразить солдатам открыто, пыталась спрятаться за своим господином.
– Ты что думаешь, старая, я тут буду торчать, пока солнце не сядет? А ну живо пошла за ней! Или мне достать тебя из этой скорлупы и гнать пинками?
Старуха в панике огляделась и увидела Айрин.
– Так вот же её дочь!– крикнула она и указала пальцем. Солдат повернулся к девочке.
– Твоя мать – Линария Роу?
– Да – кивнула Айрин.
– Тогда позови её сюда, да побыстрее.
Мрачное предчувствие охватило девочку. Айрин бросилась выполнять указание. Выбежав во внутренний двор, она пересекла его и ворвалась в нужную дверь. За дверью несколько человек сидели и играли в карты. Услышав про требование солдат, один из них поднялся, и через несколько минут привел Лин. Выслушав дочь, та приказала ей оставаться во дворе, а сама пошла на проходную. Айрин сгорала от любопытства, но не смела ослушаться. Лишь когда изнутри донеся шум и крики, Айрин забежала внутрь. В коридоре суетились солдаты и Сильва, Лин лежала на полу – бледная и неподвижная. Айрин кинулась к ней, расталкивая солдат. Упав на колени, она обняла тело, в котором уже не было жизни. Она почувствовала, как кто-то опустился рядом с нею. Это была Сильва, с выражением скорби на лице.
– Твой отец погиб, Айрин – произнесла тетушка.
На мгновения чувства так переполнили девочку, что сама способность ощущать и думать покинула её. С этого момента мир перестал существовать. Она не видела, как унесли тело матери. Не помнила, как тем же вечером её саму отвели на кладбище. Не слышала, как священник Света и Духа попросил у Четверых справедливости к умершей. Когда всё разошлись, она осталась стоять у могилы. Прежде чем выйти за ворота, тетушка Сильва бросила взгляд на девочку – Айрин безмолвно глядела на свежий холм.
Там её и нашёл барон Велингвар на следующий день.
