Секунды не прошло, а демон выскользнул из захвата, вложил в свободную руку детектива хрустальный шарик размером с яблоко, подмигнул светящимся глазом из-под капюшона – и растаял струйкой коричневого дыма.

Взглянув в недра странного трофея, Джеймс провалился в пучину чужой памяти…

Стоящего перед непрозрачным панорамным окном мужчину можно было принять за человека – со спины. Он был одет в тяжёлое золото, абсолютно лыс, если не считать тонкой бородки, заплетенной в косу. Но стоило ему обернуться, его выдали глаза, полные всепожирающего пламени.

Диана, сидящая на бархатной тахте, стилизованной «под восток», чуть заметно вздрогнула.

– Учитель?

– Моя дорогая Ди, я научил тебя всему, чему вообще могу научить смертного, – мягко улыбнулся мужчина. – И ты стала, не буду скрывать, одной из лучших моих учениц. Но пришло время платить по счетам.

Взмах руки, и серое окно зарябило, изменилось – и теперь показывало центральную площадь Аркхэма.

– Вот мир для тебя.

Диана долго медлила, прежде чем кивнуть.

– Конечно, учитель.

От него заминка не укрылась:

– Ты не хочешь уничтожать целый мир – и ты не хочешь нарушить наш договор. Понимаю.

– Не совсем, – девушка изящно встала с тахты и подошла к окну, встав рядом с наставником. – Я пришла к тебе, потому что устала быть лишь тенью своего отца. Если я добивалась успеха, я была его достойной наследницей. Если терпела неудачу – горем в семье. Мне хотелось стать просто Ди, которая сделала себя сама. А теперь получается, что бы я ни выбрала, я поступлю, так, как поступил бы мой отец. И если попытаюсь обмануть тебя – ведь у него чести. И если стану вестником разрушения – ведь он не знает сострадания.

Она помолчала, потом с вызовом взглянула ему в глаза:

– Скажи мне, владыка Азатот, почему? Ты разрушитель миров, почему же ты заставляешь нас делать это? Неужели нет другой цены, которую можно заплатить за силу?

– Видишь ли, моя дорогая Ди… – Азатота вспышка позабавила. Он сложил руки перед собой и прошелся по комнате: – каждый юный бог – Искатель, что так очаровательно эгоистичен в поисках смысла существования. Так уморительно серьёзен в попытках познать самого себя. Должны пройти эоны лет, прежде чем он найдет среди бесконечных вариантов свою миссию – и превратится в Создателя, который поглощен своим делом от истока – и до остатка. И лишь немногим удается стать древним, а древний – это всегда смиренный Созерцатель, что с восхищением и восторгом наблюдает за вселенским маршем бытия.

В комнате повисла тишина, которую нарушил голосок Дианы, уже не столь дерзкий, как прежде.

– Прости, учитель, но я не понимаю тебя.

Азатот усмехнулся:

– Я попробую объяснить так, чтобы получилось созвучно психологии вашего вида. Я – суть Разрушитель. Я знаю тысячи и тысячи способов отправить мир обратно в небытие, из которого он был рождён. Я делал это тысячи и тысячи раз. Поэтому я устал, и мне скучно. Я хочу сидеть на троне и смотреть, как миры разрушают мои ученики. Так более понятно?

В ответ – тихое и обреченное:

– Да.

Выдержав тяжелую паузу, Азатот произнес:

– Я редко имею дело с людьми принципов. Ещё реже они решаются со мной спорить. Так необычно, что даже весело. Поэтому я предлагаю тебе игру: найди в обреченном мире человека, верного своему убеждению чего-то делать или не делать. Поставь на него свою метку и подожди, скажем, год. Если этот человек останется верен своим принципам – ты выиграла и больше мне ничего не должна. Но если нет – ты в тот же день открываешь врата.

– И принцип… может быть любой? – не веря своим ушам, уточнила Диана.

– Любой, – великодушно кивнул Азатот.

– А если… этот человек догадается и уничтожит метку?

– Тогда, – древний султан демонов по-свойски положил руку ей на плечо, – ты можешь попробовать ещё раз. Но распределяй своё время с умом. В отличие от меня, у тебя его не бесконечно. Как только ты умрёшь, пари потеряет свою силу. А наш договор – нет.

И улыбнулся.

Это была мудрая, понимающая… безжалостная улыбка тёмного бога.

Видение оборвалось внезапно. Хрустальный шарик рассыпался на мелкие осколки и песчаной струйкой потек вниз с раскрытой ладони. Джеймсу в тот миг казалось, что это капают на пол прозрачные сухие слезы. Его губы непроизвольно шептали:

– Диана… прости меня…

Хрустальный песок падал, а в голове детектива из мельчайших кусочков складывалась пугающая в своем масштабе картина происходящего. Этот финансовый кризис начался так непредсказуемо внезапно и раскрутился так неестественно быстро, приводя в ступор маститых аналитиков. Тот самый кризис, который лишил его клиентов, заработка, подтолкнул взять кровавые деньги. Все правильно – Азатот не собирался проигрывать. А глобальность происходящего не позволяла закрасться даже мимолетной мысли о его сверхъестественной природе. Тысячи сломанных судеб – это же такая мелочь для древнего бога, который поспорил со своей ученицей!

Джеймс закатал рукав – след женских губ на предплечье, отмеченный чуть побелевшей кожей. Едва различимый. Это и есть метка?

Он вспомнил свое смущение и робость, охватившие его в тот день:

«Девушки не должны целовать мужчинам руки…»

«Прости, я не знала. Больше не буду».

Это было… одиннадцать месяцев назад.

Он мог продержаться. Должен был продержаться. Занять денег у университетского друга, попроситься переночевать к тёте Полли.... Всего месяц! Если бы он только знал…

– Прости меня…

И замок наполнился криком. Яростным. Бессильным.

Он раздавался со всех сторон, как будто стеклянные стены упивались чьей-то болью, усиливая и разнося её в каждый зал, каждый коридор.

Это могла быть ловушка – или изощренная пытка для незваного гостя. Но в голове Джеймса звучало лишь одно имя.

– Нэнси!

Девушка, которая спасла ему жизнь, сейчас сама нуждалась в помощи.

Невзирая на опасности, что могли ждать его впереди, Джеймс со всех ног побежал к башне.

Ступени из расплавленного стекла сменились скользкими плитами из незнакомого камня, похожего на шахматную доску с черными и зелеными клетками. Винтовая лестница лепилась к стене, прокладывая путь на самый верх. Сначала это была обычная лестница, потом ступени становились реже, потом вовсе сменились хаотичными островками твердого пола, передвигаться между которыми можно лишь рискованными прыжками. А в самом низу, в глубине, кружилось космическое Ничто, обещая смерть и забвение в наказание за ошибку.

Внутренне холодея перед каждым прыжком, Джеймс взобрался на одну из больших верхних плит – и увидел Нэнси, болтающуюся на краю последней платформы. Высокий демон в жутковатых доспехах, будто собранных из не до конца обглоданных костей, отвратительно смеялся: