«Peter Pan» kitabından alıntılar, sayfa 15
— Питер! Скажи мне, а как ты ко мне по правде относишься?
— Как преданный сын.
— Я так и думала, — сказала Венди и отошла в другой конец комнаты.
— Как ты странно говоришь, — заметил Питер, искренне не понимая ее. — Вот и Тигровая Лилия — не хуже тебя. Она, кажется, что-то хочет от меня. А не пойму, что. Может, она тоже хочет быть моей мамой?
— Нет.
— А что же тогда?
— Я не хочу говорить.
— Может, Динь-Динь знает? Динь-Динь сидела в своем будуаре за задернутой занавеской и подслушивала. Питера вдруг осенила идея:
— Динь, может, ты хочешь быть моей мамой?
— Дурачок ты! — крикнула она из-за занавески злым голосом.
— А я почти что с ней согласна, — огрызнулась Венди.
Мы улетаем, словно самые бессердечные существа (дети все таковы, но они так милы!), живем, ни о ком не думая, а потом, как только нам потребуется особое внимание, мы благородно возвращаемся домой, уверенные, что нас встретят с распростертыми объятиями, а не шлепками.
Я не знаю почему, возможно, в этом была повинна мягкая красота вечера, но им овладело желание довериться...
Он бы спустился, смеясь над чем-то ужасно забавным, что он говорил звезде, но он уже забыл, что это было, или поднялся бы, все еще оставаясь на русалочьих камнях, но он никак не мог точно сказать, что происходит.
Это действительно сильно раздражало.
В его отсутствие жизнь на острове обычно замирала. Феи отсыпались по утрам, звери занимались своими зверенышами... но с появлением Питера, который терпеть не мог спокойствия, остров вновь начинал шевелиться...
— Не подходи, никто не может поймать меня и сделать взрослым...
Она должна была сказать ему правду:
— Я давно большая, Питер. Мне намного больше двадцати.
— Ты обещала не делать этого!
— Я ничего не могла поделать...
И действительно, они все время налетали на облака, и царапались о них, и наставляли себе синяки и шишки.
Дети сейчас так много знают, что очень рано перестают верить в фей, а всякий раз, когда кто-нибудь из них говорит: "Я в фей не верю", какая-нибудь фея тут же падает и умирает.
— Летим со мной туда, где ты никогда не станешь взрослой.
— Никогда – это очень долго.
Больше они об этом не говорили, но с тех пор Венди уже твёрдо знала, что вырастет. Об этом всегда узнаёшь, как только тебе исполнится два года. Два - это начало конца.
