Kitabı oku: «Британец»

Джоди Эллен Малпас

Yazı tipi:

Jodi Ellen Malpas

THE BRIT

* * *

Пролог
Часть 1

ДЭННИ

Лондон

Двадцать лет назад

Я почувствовал этот запах. Бекон. Соблазнительный запах жирного бекона. И от него у меня еще громче урчал живот, пока я рылся в огромном мусорном баке на задворках бургерной. Мой плановый рейд по мусоркам. Я активно раскидывал мусор руками, словно от этого зависела моя жизнь. Откидывал в стороны размокшие чипсы и куски хлеба и погружался все глубже и глубже, в надежде найти хоть что-нибудь вкусное. Я сдвинул очередную коробку – и в нос ударил заманчивый запах. Возможно, мне следовало вознести хвалу Небесам, но я не стал этого делать: если бы Господь действительно существовал, мне бы не пришлось рыться в мусорных баках.

Уверен, что еще ни один кусок бекона не выглядел настолько аппетитно, а на найденном угощении даже остались ошметки плавленого сыра. У меня потекли слюнки, а живот требовательно заурчал. Я мгновенно схватил его и жадно засунул в рот. Знаю, я не должен был спешить, стоило подольше насладиться столь необычным лакомством. Но кто его знает, когда бы мне еще посчастливилось найти такое же? Вот серьезно, кто выбрасывает из своего чизбургера бекон с прилипшим сыром? Это поистине мой счастливый день.

Отряхнув руки, я слез с бортика мусорки. Поморщившись от острой боли в ребрах, я задрал футболку, чтобы осмотреть больные места. Это, кстати, была одна из двух моих футболок, обе на три размера меньше, поэтому они плотно облегали худощавое тело десятилетнего ребенка.

– Ублюдок, – пробормотал я, разглядывая жуткую смесь желто-фиолетовых пятен с примесями черного и синего.

Я был таким наивным, ведь он сказал, что ему можно доверять. Он пообещал не заковывать меня в наручники, если я сгоняю за пивом. Но когда я протянул ему банку, он схватил ее и принялся меня бить. Мне было не больно. И никогда не было, во всяком случае, именно во время избиений. Боль появлялась лишь потом, когда все заканчивалось и мне удавалось отделаться от этого мудака. Я понимал, что его только злит мое молчаливое принятие всех пыток, я получал удовлетворение от осознания того, что это приводит его в недоумение. Он никогда не слышал, чтобы я умолял. Он никогда не видел моей боли. Никогда. Даже когда прижал мою голову к кухонному столу и засунул член мне в задницу.

Я отряхнулся и пошел прочь из этого переулка. Даже не чувствовал холод из-за пронизывающего ледяного ветра. Я закалился. Привык к медленным суровым пыткам, которыми была насыщена моя жизнь. Рваная футболка обнажала тощий мальчишеский торс. А на дворе уже декабрь. Я даже не чувствовал, что на улице минус один.

Я успел дойти до конца переулка, когда кто-то окликнул меня по имени. Услышав этот голос, я должен был мгновенно сорваться с места. Но вместо этого я обернулся и увидел Педро – мальчишку из шикарного дома в конце улицы. Вместе с ним – привычная ватага из пяти друзей, все из относительно состоятельных семей. Это и не удивительно. Педро – итальяшка. Его семья владела рестораном на одной из центральных улиц, и я частенько приходил рыться в их мусоре. Он поймал меня, когда я впервые залез в их бак. С того самого дня Педро решил, что непременно испортит мою жизнь и я стану еще более несчастным.

Шестерка окружила меня, и я скользнул по ним взглядом. Я не испытывал страха. На самом деле, я восхитился чистотой их одежды и новенькими кроссовками. Кстати, все они – итальяшки. Думаю, двоюродные братья. Педро, самый крупный из них, был непререкаемым главарем банды.

– Ну, бомжара, нашел что-нибудь вкусное? – насмешливо спросил мальчишка, кивнув на мусорный бак.

Братья рассмеялись, словно никогда не слышали, как он уже задавал этот вопрос десятки раз. Я даже не стал отвечать. Мой ответ все равно ничего не изменит, а бегство сделает нашу следующую встречу, когда ему снова удастся застать меня врасплох, более продолжительной и неприятной. Поэтому я спокойно стоял и ждал, отключившись от реальности второй раз за день. Со злобной улыбкой Педро подошел вплотную, наклонился, понюхал меня и поморщился от отвращения.

– Ну? – поторопил он с ответом.

– Бекон, – мужественно ответил я. – И он получше дерьмовой пасты, которую я нахожу в мусорке твоей семьи.

Педро вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Я с болезненным наслаждением смотрел на его замешательство, прекрасно зная, что меня изобьют.

– Порежь его! – приказал он, выталкивая вперед самого высокого парня.

Кажется, его звали Бони. Я мысленно улыбнулся. Он ничего мне не сделает.

Парень достал из кармана стильных джинсов складной нож и выкинул лезвие. Наверное, я должен был вздрогнуть. Но… нет. В тот момент жизни меня уже ничто не волновало.

– Давай, – подначивал я, делая шаг вперед.

Усмехнувшись, он сделал выпад. Я даже не пошевелился, только закрыл глаза, когда лезвие коснулось моей щеки, разрезав пару сантиметров кожи.

Банда взбудораженно зааплодировала, а я открыл глаза, чувствуя, как по лицу стекает теплая кровь. Я высунул язык и слизнул капельку с уголка рта, снова почувствовав знакомый медный привкус.

– Чел, да ты больной, – прокомментировал Педро.

– А ты хочешь попробовать? – предложил я.

Я провел кончиками пальцев по окровавленной щеке, а потом вытянул руку. Педро злобно посмотрел на меня и двинулся вперед, готовясь нанести серию мощных ударов. Но я был готов. Готов каждую минуту моей жизни. Все, что мне довелось пережить дома, подготовило к любым выходкам этого мудака.

Педро уже занес кулак над моей головой, но его остановил визг автомобильных шин. Мы все одновременно обернулись и увидели старенький потрепанный «Мерседес», завернувший в этот переулок. Педро и парни из его банды попятились назад. А я? Я остался на своем месте, продолжая наблюдать, как следом за старой машиной завернули два новеньких «мерса». Одна машина подрезала развалюху, а другая заблокировала выезд из переулка.

Я отступил в тень и просто смотрел, как из новых машин вышли шестеро здоровяков, по трое из каждой. Несмотря на декабрь, все они были в солнцезащитных очках. И все с серьезными лицами. Похожи на самых конченых отморозков. Один из них открыл дверь автомобиля, и из него вылез солидный мужчина, выделяющийся на фоне остальных своим строгим костюмом кремового цвета. Он неспешно поправил пиджак, а затем деловито провел рукой по волосам. Он выглядел важным. Властным. Бесстрашным. Уважаемым. Для десятилетки вроде меня было предельно ясно, что он добился своего положения. Он – не какая-то уличная шпана. Перед этим человеком я испытал благоговейный страх.

Я с интересом наблюдал, как мужчина подошел к развалюхе и открыл водительскую дверь. Из салона доносились мольбы о пощаде.

А потом раздался громкий хлопок. Выстрел.

Несколько раз моргнул, чтобы прогнать наваждение, но мужчина в костюме спокойно захлопнул дверцу старого «мерса» и неспешно пошел к своей машине. Я взглянул на потрепанный автомобиль – море крови и упавшее на руль тело.

– Разберитесь со всем, – приказал мужчина в костюме, поправляя брюки перед тем, как сесть.

И именно в тот момент я кое-что заметил. Какой-то человек пробирался через дворы и искал способ, как побыстрее забраться на высокую стену, примыкающую к переулку. А в руке держал пистолет. Он предвещал что-то плохое. Мужчина показался мне весьма неопрятным и грязным, чтобы можно было подумать, будто он принадлежит к компании элегантно одетых здоровяков из новеньких блестящих машин. Все еще ничего не понимая, я разжал губы и крикнул:

– Мистер! Эй!

Мужчина в кремовом костюме и его стильно одетые сопровождающие замерли, глядя в мою сторону. Его голубые глаза смотрели прямо на меня. Да, тогда я был еще совсем ребенком, но я заметил этот странный блеск. В жизни мне частенько доводилось видеть злобные взгляды, но его взгляд показался мне жутким. Юный ум не мог объяснить отличие, просто… это было заметно.

Я вскинул руку, указывая на стену.

– Он вооружен!

Когда я снова взглянул в сторону стены, то увидел, что тот мужик направляет оружие вниз, в переулок, прямо на мужчину в костюме. Прозвучал выстрел. Но звук этого одиночного выстрела исходил не со стороны мужика, стоявшего над нами. Тот споткнулся и, будто мешок с дерьмом, неуклюже свалился вниз. Я смотрел на его изувеченное тело: конечности раскинулись в стороны, а шея оказалась вывернута под причудливым углом. Глаза были открыты, и в них я сумел разглядеть знакомое зло. Злобу, с которой мне доводилось сталкиваться каждый день.

Я не мог отвести взгляд, пока между нами не возникла чья-то фигура. Подняв голову, я увидел перед собой мужчину в кремовом костюме. Вблизи он показался еще более жутким и грозным.

– Парень, как тебя зовут? – спросил он с акцентом, который я слышал, когда мне удавалось тайком пробраться в кинотеатры. Американский акцент.

– Дэнни.

Я не из тех, кто любит развлекать незнакомцев, но этот мужчина одним своим видом требовал ответ, даже не говоря об этом вслух.

– Что это у тебя с лицом? – продолжил он, указывая на мою щеку.

Я заметил, что в другой руке он по-прежнему держал пистолет. Потрогав щеку, я почувствовал на пальцах липкую и скользкую кровь.

– Ничего страшного. Совсем не больно.

– Крепкий орешек, да? – Он вопросительно приподнял бровь, и я просто пожал плечами. – Я спрашивал не об этом.

– Несколько ребят…

Он поморщился, и от него повеяло поистине инфернальным злом.

– Слушай, когда они снова докопаются до тебя, просто завали их. Второго шанса не будет, пацан. Помни об этом. Не сомневайся и не задавайся вопросами. Просто завали.

Я покосился на забрызганную кровью машину и послушно кивнул, а мистер Кремовый костюм посмотрел на меня сверху вниз, рассматривая мою грязную одежду. Он вытянул руку с пистолетом вперед и стволом задрал низ футболки, а я даже не подумал о том, чтобы как-то воспрепятствовать. Не стал дергаться или отступать назад.

– Это тоже они?

– Нет, мистер.

– Кто?

– Отчим.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Он бьет тебя? – спросил мужчина, а я утвердительно кивнул. – За что? – Честно говоря, я и сам не понимал. Он просто ненавидел меня. Постоянно. Поэтому я снова пожал плечами. – А твоя мать?

– Ушла, когда мне было восемь.

Фыркнув, он отошел назад и осмотрел меня, и я понял, что он соединяет воедино фрагменты моих ответов.

– Если отчим снова тебя тронет, завали и его за компанию.

Я улыбнулся: мне всегда нравилась эта мысль. Но я не смогу – отчим раз в пять крупнее и сильнее меня. И я все равно кивнул.

– Как скажете, мистер.

Возможно, мне показалось, но он едва заметно улыбнулся.

– Вот. – Мужчина вытащил из кармана пачку купюр с красивым блестящим зажимом для денег и протянул мне полтинник. Мои глаза округлились: я никогда раньше не видел полтинник, даже двадцатку. – Пацан, купи себе поесть и какую-нибудь чистую одежду.

– Спасибо, мистер.

Я поспешно схватил купюру обеими руками и восторженно поднял ее над головой. Наверное, я совсем не скрывал своего восторга, поскольку мужчина с усмешкой достал еще одну банкноту. Замерев, я с удивлением проследил взглядом за его рукой, когда он поднес бумажку к моему лицу и смахнул кровь. Целой пятидесяткой!

– У тебя кровь капает. – С этими словами он сунул окровавленные деньги в мои руки. – А теперь катись отсюда.

Я бросился бежать, жадно сжимая крупные купюры, и боялся отвести от них взгляд, пока бежал по переулку, ведь в любой момент их могли забрать. Беги, Дэнни, беги!

Впереди раздался хорошо знакомый скрип старого «Ниссана», и я резко остановился. Машина затормозила, оставив после себя след от жженой резины, и из нее выпрыгнул мой отчим. Он сразу же направился в мою сторону со злой мордой. Молча отвесил оплеуху по моей порезанной щеке. Я даже не вздрогнул, когда мое тело получило очередной удар.

– Черт возьми, где ты это достал? – воскликнул он, вырывая деньги из моих рук.

Это было совсем на меня не похоже, но я закричал и кинулся на него, пытаясь вернуть деньги.

– Эй! Это мое! Отдай!

Я не хотел драться из-за них или показывать мое волнение, но… это были мои деньги. А я никогда не держал в руках такую сумму. Я даже не собирался их тратить, а вот он спустил бы их на выпивку, наркотики или проститутку еще до наступления вечера. У меня помутнело в глазах от сильного удара в челюсть, а потом он схватил меня за лохматые волосы и потащил в свою дерьмовую колымагу.

– Лезь в машину, говнюк!

– Извините.

Отчим развернулся, продолжая крепко удерживать меня.

– Чего?

Мужчина в кремовом костюме подошел к нам, и я заметил, что зло в его глазах блестит с удвоенной силой.

– Парень, это твой отчим? – спросил он, а я слабо кивнул. – Отдай пацану его деньги.

Отчим оскалился.

– Слышь, пошел ты на…

Без лишних слов, без раздумий, без предупреждений – мистер Кремовый костюм спокойно поднял пистолет и всадил пулю промеж глаз. Моя голова дернулась назад, когда отчим упал на землю. Он продолжал крепко держаться за мои волосы, поэтому вырвал целый клок. Вот и все. Бах – и никакого второго шанса. И он уже убит.

Совсем мертв.

Шагнув вперед, мистер Костюм наклонился и забрал деньги из руки мертвого отчима, а потом протянул их мне.

– Второго шанса не будет, – спокойно повторил он. – У тебя вообще есть семья?

Я взял деньги и помотал головой.

– Нет, сэр.

Мужчина усмехнулся.

– Эта сотня не очень-то поможет тебе в жизни, верно?

В тот момент я чувствовал себя самым богатым ребенком на свете. Но все же понимал, что мне не протянуть на эти сто фунтов.

– Думаю, что не поможет. Не хотите ли дать мне еще немного деньжат? – Я дерзко улыбнулся, и мужчина ответил такой же улыбкой.

– Полезай в машину.

Я удивился.

– В вашу?

– Да, в мою. Садись.

– Зачем?

– Потому что ты поедешь ко мне. – Он повернулся и пошел к машине, а мне оставалось только побежать следом.

– Но…

– Тебе же некуда идти?

Мужчина подошел к блестящему «Мерседесу» и отдал пистолет своему человеку.

– Нет…

Он сел, оставив дверь открытой, и посмотрел мне в глаза.

– Отчим набросился на тебя, а ты даже не вздрогнул.

Я пожал плечами.

– Уже совсем не больно. И к тому же, – продолжил я, выпятив грудь, словно это могло помочь произвести впечатление на таинственного незнакомца, – я бы никогда не позволил ему увидеть мою слабость.

Мужчина широко улыбнулся. Я подумал, что он, наверное, редко так улыбается.

– Я не даю второй шанс.

И я сел в машину.

Пролог
Часть 2

РОУЗ

Майами

Десять лет назад

Невыносимая боль. Я извивалась и напрягала мышцы, пытаясь изгнать ее из моего тела. Острые напольные плитки разрывали футболку и царапали обнаженную спину. Держась за живот, я громко и протяжно кричала. Длинные темные волосы растрепались, стали мокрыми от пота и прилипли к лицу. Я едва могла дышать. Думала, что в любой момент потеряю сознание. Может, оно было бы к лучшему. Бессознательное состояние – казалось, это единственный способ избежать адской боли. А еще лучше – смерть. Но я не хотела умирать, ведь у меня наконец-то появился смысл жизни.

Даже не знаю, как долго я там находилась. Часы? Дни? Недели? Вечность? Агония завладела мной.

Когда все закончится?

Я повернулась на бок и свернулась калачиком, стараясь занимать как можно меньше места. Я была совсем одна. Мне было пятнадцать, и я была всего лишь одинокой девочкой.

Всегда была одинокой. Я не могла понять, почему мысли об этом причиняют такую же жгучую боль, как и эта физическая агония. Я плакала. Кричала. Боль неумолимо, волна за волной, накатывала снова и снова. Но я ничего не могла сделать. Не могла контролировать. Я беспомощно лежала и ждала милости свыше.

– Вот глупая девчонка.

Голос заставил пелену боли отступить на задний план, и мной овладел страх. Я моментально приняла сидячее положение и поползла назад, пока не уперлась спиной в грубую кирпичную кладку. Не знаю, зачем я это сделала. У меня все равно не было возможности сбежать.

Он направился в мою сторону, цокая по холодному полу каблуками дорогих строгих туфель. Затем он наклонился и посмотрел на меня.

И широко улыбнулся.

– Роуз, давай мы тебя отвезем.

Он выпрямился, щелкнул пальцами и в помещении моментально появились несколько мужчин. Двое подхватили меня как раз в тот момент, когда нахлынула очередная волна адской боли. Я выгнула спину и разрыдалась.

– Черт, да она же вся в крови, – пробурчал один из них, глядя на меня так, словно я была самым мерзким созданием в мире.

Я ничего не ответила. Просто смирилась с их отвращением. Иронично, что один из мужиков, потащивших меня к выходу, мог стать причиной моей боли. Меня зашвырнули на заднее сиденье шикарной машины, а потом отвезли туда, откуда я не так давно сбежала. К этому моменту страх и боль почти уравновесили друг друга.

Меня пересадили в кресло-каталку и отвезли в отдельную палату. Уложили на больничную койку. Подключили разные датчики.

Надо мной склонилась медсестра, а мужчины остались дежурить возле двери, чтобы я не повторила попытку побега. Но я бы и не смогла, даже если бы сильно захотела. Страх парализовал разум, а боль сковала тело.

И потом я услышала это.

Бип.

Я повернула голову и наблюдала за медленными и плавными движениями пульсирующей линии.

– Сердцебиение слабое, но оно есть, – сообщила медсестра, повернувшись в сторону двери. Он уже успел войти и встать вместе со своими людьми.

Он посмотрел на меня так, будто я каким-то чудом сумела избежать смерти. Так оно и было. Но что случится после этого кошмара? Стоит ли стараться выжить? И когда этот ужас прекратится?

– Девочка, начинай тужиться, – посоветовала медсестра, когда у меня начались болезненные схватки. Запрокинув голову, я истошно закричала, умоляя, чтобы это поскорее закончилось.

Спустя две попытки, мне на грудь положили крошечное тельце. Я взглянула вниз и увидела маленькую окровавленную головку. И сразу запаниковала. Мой малыш совсем не плакал.

– Мальчик, – сообщила медсестра, грубовато вытирая его маленькое личико.

– Оно там живое? – раздался голос со стороны двери.

Оно. Для этого ублюдка мой сын был среднего рода. Безымянным комком новой жизни. Но для меня он стал всем и сразу.

Медсестра легонько шлепнула малыша по попке, отчего тот громко закричал, будто решил оповестить мир о своем прибытии. Я вздохнула и откинулась на подушку, а медсестра перерезала пуповину и поднесла сына к моей груди.

Те пятнадцать минут, пока он лежал и посасывал ее, стали самыми чудесными минутами моей жизни.

А затем его выхватили у меня из рук.

– Нет! – крикнула я, пытаясь забрать младенца у медсестры, которая уже заворачивала его в одеялко, чтобы передать этому мерзавцу. – Пожалуйста, не надо!

Я мгновенно разрыдалась, хотя прекрасно знала, что все так и будет. Мое сердце разрывалось на части.

– Роуз, мы же заключили с тобой сделку, – напомнил он, покачивая моего сына на руках. – Ты элементарно не сможешь позаботиться о нем. Какая жизнь его ждет, если вы будете жить на улице?

Сделку? Я не заключала сделок с ним. Всего лишь сказала то, что от меня хотели услышать.

– Он – единственное, что у меня есть. – Я скрючилась от невыносимой боли. Почему она похожа на предсмертную агонию? Или так ощущается бескрайнее горе?

– У нее открылось кровотечение, – спокойно и почти лениво заметила медсестра. А я уже чувствовала, как под моей задницей растекается горячая жидкость, вытекающая из моего тела. – Нужно сделать переливание.

– Она еще может забеременеть? – раздался вопрос со стороны двери.

– Маловероятно, – прямолинейно ответила медсестра. Какая бездушная тварь.

Казалось, что за считаные секунды жизненная сила покинула мое тело. Веки так и норовили опуститься, а в ушах гудело.

– Пожалуйста, прошу, не забирайте его, – шептала я.

– У него будет нормальный дом. Любящие родители, которые дадут ему все то, что не сможешь дать ты. А взамен ты останешься в живых. – Он взглянул на медсестру. – Делайте ей переливание.

Я даже и не заметила, что медсестра перестала уделять мне внимание. Она ждала разрешения, чтобы приступить к спасению моей жизни?

Было ошибкой думать, что я чувствовала физическую боль. Нет, намного больнее смотреть, как он разворачивается и уходит с моим ребенком. Я успела заметить крошечную ручку, ухватившуюся за мизинец злобного ублюдка – на этом пальце он носил отвратительное кольцо с изображением змеи. Оно было размером с ручку моего сына, а изумрудные глаза змеи блестели столь же невыносимо, как и моя боль.

Глава 1

ДЭННИ

Майами

Настоящее время

Каждый мой шаг по мраморному полу эхом отдается от стен длинного коридора, ведущего к его спальне. В нашем особняке всюду пахнет смертью. Я уже научился распознавать этот запах, но сейчас смерти тут не рады. У меня такое ощущение, будто я иду по «зеленой миле», но только вот это не мне потом лежать на глубине шести футов.¹

Массивные деревянные двери охраняют двое мужчин с серьезными лицами. Повсюду ощущается скорбь.

Я подхожу к ним, и они кивают в знак приветствия. Многозначительные кивки. Они не спешат открывать двери, поскольку ждут моего приказа. Дают время подготовиться. Готов ли я?

– Эстер там? – спрашиваю я. Они снова кивают.

Киваю в ответ и делаю глубокий вдох, пока они распахивают двери. Зайдя внутрь, я поправляю пиджак и осматриваю ткань на наличие посторонних ворсинок. Я делаю это специально, чтобы чуточку оттянуть момент, когда мне придется посмотреть на огромную кровать с балдахином. Мне страшно, но нельзя этого показывать. Он заметит и разозлится.

Мое внимание привлекают шаги Эстер. Я наблюдаю за тем, как она снимает пустой пакет капельницы. И от этого зрелища у меня сжимается сердце. Это гордый мужчина. Известный. Самая опасная чертова легенда современного криминального мира. Одно лишь упоминание его имени заставляет людей содрогаться, а присутствие – вселяет неистовый страх. Я всегда считал его неуязвимым. Он пережил десяток покушений. Он буквально смеялся смерти в лицо. И вот теперь он умирает от рака и не может о себе позаботиться. Даже в самых простых бытовых моментах.

Я перевожу взгляд на кровать. Карло Блэк – мой отец, мой герой, стал тенью прежнего человека. Болезнь медленно пожирает его. Он хрипло дышит. Предсмертные хрипы. Ему осталось совсем немного.

Подойдя к кровати, я сажусь на стул и беру его за руку.

– Позови священника, – шепотом прошу Эстер, расправляющую складку одеяла.

– Хорошо, мистер Блэк. – Она понимающе смотрит на меня, но я отвожу взгляд, словно не желаю принимать ее молчаливое сочувствие.

– Сейчас! – добавляю я.

Она уходит. Теперь дыхание отца становится громче.

– Время пришло, Папаша, – шепчу я, упираясь локтями в матрас, чтобы взять его за руку.

Он уже два дня не открывал глаза, но сейчас, будто чувствуя мое присутствие и необходимость попрощаться, его веки начали подергиваться. Он хочет взглянуть на меня. Я прижимаюсь губами к его руке, давая ему силы увидеть меня в последний раз. Неосознанно задержав дыхание, я жду, пока он поднимет веки. Он смотрит на меня пустым взглядом остекленевших голубых глаз с пожелтевшими белками. Огонь в его взоре угас уже очень давно.

– Х-э-э-х, – выдавливает он с легким кашлем, от которого дрожит все его худощавое тело.

– Ничего не говори, – мягко прошу я, а мое сердце буквально разрывается.

– С каких это пор ты решил мне указывать?

– Ты все равно не сможешь меня пристрелить, – отвечаю я, а он хихикает над шуткой, но снова начинает кашлять и пытается сделать вдох. – Лежи спокойно.

– Отстань. – Он слабо сжимает мою руку. – Пришел попрощаться?

Я судорожно проглатываю комок в горле, стараясь достойно выдержать это испытание.

– Да. И заодно привез тебе прощальный подарок.

– Какой?

– Отличную попку, которая отвезет тебя прямиком в ад.

– Это называется задница, слышишь… ты, британский аристократ. Ты столько… лет провел со мной… и все еще говоришь так… будто вышел из Бук… ингемс… кого дворца…

– Старый козел, – шепчу я с отвратительным американским акцентом.

Из его груди вырывается смешок, но сразу же прерывается натужным кашлем. Мне не стоило смешить его. Но это наш стиль общения. Так было всегда. Он проявлял грубоватую любовь, а я просто принимал ее. Он стал единственным человеком в гребаном мире, который по-настоящему полюбил меня.

Глядя на меня снизу вверх, он широко улыбается. Я знаю, что так он улыбается только мне.

– Никому не верь, – напоминает он, хотя в этом нет необходимости. В мире только есть только два человека, кому я безоговорочно доверяю. И после его смерти остается только Брэд. Но он не особо-то меня любит. Папаша продолжает: – И не сомневайся, если придется убивать.

– Никогда не сомневаюсь. – Он и сам все знает. Он меня этому научил.

Он пытается набрать воздух в легкие.

– И никаких вторых шансов, помнишь?

– Разумеется.

– И… черт возьми… научись уже играть в покер.

Я искренне смеюсь, хотя мои глаза блестят от слез. Такое незнакомое ощущение. Я не плакал лет с восьми. Мы всю жизнь ссорились из-за моих слабых навыков игры в покер. Он настоящий профи. Каждый раз выигрывает. Никому не хочется с ним играть, но никто и не отказывается, ведь ни один человек не хочет получить пулю в лоб.

– Если даже ты не смог научить меня играть, то, боюсь, я уже никогда не научусь. – И это правда. Я выигрываю лишь по одной причине – эти несчастные ублюдки всегда представляют пистолет, который в любую секунду снесет им голову. Все эти годы меня защищала репутация отца.

– Твоя правда, – хрипит он со зловещей улыбкой на губах. – Теперь ты за все в ответе, сынок.

Он притягивает мою руку к своим губам и целует костяшки, а затем пытается снять с мизинца кольцо со змеей. Даже изумрудные глаза змеи выглядят тусклыми и безжизненными.

– Вот так, – говорю я, помогая снять кольцо. Оно легко соскальзывает с пальца. Я надеваю его на мизинец, но даже не хочу на него смотреть. И не хочу носить. Никогда не хотел. Потому что это чертовски большая ответственность.

– Заставь меня гордиться, – с этими словами его глаза закрываются.

– Я не подведу, – отвечаю я, утыкаясь лицом в подушку. – Покойся с миром.

* * *

Закрыв за собой дверь, я сразу же натыкаюсь на дядю Эрни – двоюродного брата моего отца. Не знаю, почему называю его дядей, но так приказал Папаша, поэтому я никогда не спорил. Эрни – полная противоположность отцу, он вполне законопослушный гражданин. Он честно зарабатывает миллионы на фондовом рынке, поэтому является полноправным и уважаемым членом общества. Меня всегда интересовало, как они ладили с Папашей, учитывая разные взгляды на этику и мораль. Возможно, это как-то связано с тем, что Эрни остался последним живым родственником отца. Они всегда хорошо общались, но это из-за того, что оба понимали одну простую истину: не стоит лезть в дела другого. Наверное, можно счесть неуместными любовь и уважение, которые проявлял Эрни по отношению к отцу, но все же приятно вспоминать их совместные посиделки на веранде с кубинскими сигарами и бренди.

– Эрни, ты опоздал.

Он безвольно опускает плечи, и у него на лице появляются глубокие морщины.

– Прости, сынок. Я знаю, что ты по-настоящему любил этого жестокого ублюдка.

Я слегка улыбаюсь, а он кладет руки мне на плечи и крепко обнимает.

– Знаешь, что твой старик постоянно мне говорил? – спрашивает он.

– Что ты чертов святоша?

Дядя со смехом отпускает меня, чтобы достать из внутреннего кармана какой-то конверт.

– Чертов? Да этот святоша миллион раз спасал ему жизнь!

Я улыбаюсь, припоминая такие моменты. Однажды в Нью-Йорке гангстер-шестерка решил, что сможет подняться, если у него получится завалить моего отца. Эрни заметил, как парень вытащил пистолет, и успел крикнуть об этом Папаше. Люди отца схватили парня, а потом пытали. Мне тогда было двенадцать. Я наблюдал, как буднично они выдергивали у него ногти, словно просто выщипывали непослушные брови. А потом они вырезали у него на груди эмблему семьи и залили в раны кислоту. И я тогда улыбался. Этот урод пытался убить единственного человека, который обо мне заботился. Поэтому он заслужил свое место на электрическом стуле и последовавший удар током. Кстати, это я пустил ток.

Другой случай произошел в Коста-Рике. Тогда мне было пятнадцать. Тогда шлюха дождалась, когда отец заснет, и приставила нож к его горлу. Но Эрни успел вмешаться. Оказывается, ее подослало ГРУ. Я никогда не спрашивал о дальнейшей судьбе этой проститутки.

Это не мое дело.

– Вот, – говорит Эрни, протягивая конверт. – Твой отец попросил передать тебе.

Я медленно беру его в руки, будто внутри может оказаться взрывное устройство.

– Что там?

– Последняя воля и завещание, – с ухмылкой отвечает Эрни. – Он действительно был тем еще больным ублюдком. – Он подмигивает и идет мимо меня, направляясь в комнату отца. – И там же подробно расписаны пожелания насчет похорон. Но с этим может возникнуть проблемка.

Я вопросительно смотрю на него.

– Почему же?

– Он пожелал, чтобы отпевание провели в главном соборе, поэтому ты, возможно, не сможешь присутствовать. Разборки в церкви не относятся к правилам хорошего тона, Дэнни, но всякое бывает.

Я с усмешкой вспоминаю кровавую бойню у алтаря, случившуюся всего несколько месяцев назад. Нет, это явно нельзя отнести к правилам хорошего тона, впрочем, как и ухаживания за молоденькими девицами. И этот ирландский ублюдок, обожавший церковные песнопения, явно питал определенную симпатию к молоденьким девчушкам. Гребаное животное.

Эрни заходит в комнату отца, а я направляюсь в рабочий кабинет, попутно вскрывая конверт. Мельком просматриваю бумаги, чтобы поскорее добраться до места, которое, возможно, затронет мои чувства – до описания процесса организации похорон. Он даже перечислил траурные песнопения. На первом месте гимн «Я наблюдаю за рассветом»: Я всегда с тобой, я всюду с тобой.

– Спасибо, Папаша, – шепотом благодарю я, открывая дверь в просторный кабинет.

Мне все еще непривычно сидеть за этим столом, хотя на протяжении последних шести месяцев все дела веду я. Теперь я окончательно стал главным. Отца больше нет. Я смотрю на кольцо и вижу, что глаза змеи снова блестят. Как живые. Она как будто наблюдает за мной. Следит. Словно сам отец следит, что я все делаю правильно. Иду по его стопам.

Ему не стоит волноваться. У меня есть необходимые навыки и знания, которые он рассмотрел во мне еще в самом начале.

– Дэнни?

Я поворачиваюсь и вижу в дверном проеме взволнованное лицо Брэда.

– Пять минут назад, – подтверждаю я, заметив, что он смотрит на кольцо. Я поправляю его, чтобы немного успокоить нервы и собраться с мыслями.

– Мне жаль, Дэнни.

Я киваю в ответ, а потом отодвигаю кресло с отцовской стороны стола. Самый настоящий трон. Как только моя задница касается мягкой кожи, я наконец-то чувствую облегчение. Будто сам отец стоит у меня за спиной и крепко обнимает.

1.«Зеленая миля» – коридор, ведущий к электрическому стулу, пол в нем выстелен зеленым линолеумом. Последнее, что видит осужденный перед казнью. В общем контексте «проходить зеленую милю» означает идти к чему-то неизбежному.